Глава XVI отличительные свойства республики

Республика по своей природе требует небольшой территории, иначе она не удержится. В большой республике будут и большие богатства, а следова­тельно, и неумеренные желания. Круг общественных дел, поручаемых забо­там гражданина, станет слишком обширным. Усилятся личные интересы. Сначала человек почувствует, что он может стать счастливым, великим и сланным помимо своего отечества, а вскоре убедится, что он может достиг­нуть величия только один на развалинах отечества.

В большой республике общее благо подчинено тысяче разных соображе­ний; не все могут им пользоваться; оно зависит от случайностей. В неболь­шой республике общее благо живее чувствуется, яснее сознается, ближе к каждому гражданину; злоупотребления встречают там меньше простора, а следовательно, и меньше покровительства. <...>

Глава XVII отличительные свойства монархии

Монархическое государство должно быть средней величины. Если бы оно было мало, оно сформировалось бы как республика; а если бы оно было слишком обширно, то первые лица в государстве, сильные по самому своему положению, находясь вдали от государя, имея собственный двор в стороне от его двора, обеспеченные от быстрых карательных мер законами и обыча­ями, могли бы перестать ему повиноваться; их не устрашила бы угроза слиш­ком отдаленной и замедленной кары. <...>

После смерти Александра империя его распалась. Что могло заставить повиноваться вельмож Греции и Македонии, свободных и победоносных вождей, рассеянных по громадному пространству завоеванных земель? <...>

В таких случаях распад государства может быть предотвращен быстрым установлением неограниченной власти, то есть новым злом, следующим за злом завоевания!

Реки стремятся слиться с морем; монархии стремятся раствориться в де­спотизме.

Глава XIX отличительные свойства деспотического образа правления

Обширные размеры империи — предпосылка для деспотического управ­ления. Надо, чтобы отдаленность мест, куда рассылаются приказания правителя, уравновешивалась быстротой выполнения этих приказаний; чтобы преградой, сдерживающей небрежность со стороны начальников отдален­ных областей и их чиновников, служил страх; чтобы олицетворением закона был один человек; чтобы закон непрерывно изменялся с учетом всевозмож­ных случайностей, число которых всегда возрастает по мере расширения гра­ниц государства.

Хрестоматия по западной философии XVII-XVIII веков. Учебное пособие. / Под. ред. Л.И. Яковлевой. М., 2003. – С. 404-407, 428-429.

Вопросы и задания к документу:

1. Какие три формы правления выделял Монтескье?

2. Какие признаки республики и демократии выделял Монтескье? Как он понимал власть народа в демократическом государстве?

3. Сравните взгляды Монтескье на различные формы правления? Как, по мнению Монтескье, размеры государства влияют на формы правления? Жан Жак Руссо Об общественном договоре... (извлечения)

Глава VII о законодателе

Чтобы найти наилучшие правила общественной жизни для народов, был бы нужен высший разум, который видел бы все человеческие страсти и не испыты­вал бы ни одной из них <...>. Нужны боги, чтобы давать законы людям. <...>

Тот, кто задается смелой мыслью дать учреждения народу, должен чувст­вовать в себе силы для изменения, так сказать, человеческой природы, для превращения всякого индивида, который сам по себе составляет совершен­ное и одинокое целое, в часть более великого целого, от которого этот индивид получает некоторым образом обратно свою жизнь и свое существование. Он должен уметь изменить склад человека, чтобы его укрепить; заменить ча­стичным и нравственным существованием физическое и независимое суще­ствование, которое мы все получили от природы. Одним словом, необходи­мо, чтобы он отнял у человека его собственные силы и заменил их силами ему чуждыми, применять которые человек не мог бы без посторонней помо­щи. Чем более эти естественные силы умерщвлены и уничтожены, чем зна­чительнее и постоянные силы приобретенные, тем более крепко и совершен­но созданное учреждение: так что если каждый гражданин сам по себе ничто и не может ничего сделать иначе, как через посредство всех остальных, и ес­ли приобретенная целым сила равна или больше суммы естественных сил всех индивидов, тогда можно сказать, что законодательство достигло наи­высшего совершенства, какого только оно может достигнуть.

Законодатель во всех отношениях есть лицо чрезвычайное в государстве. Если он должен быть таким по своему гению, то в неменьшей степени он та­ков по своему назначению. Последнее не есть ни функция правительства, ни суверенитет. Эта функция, которая кладет основание республики, не входит в ее конституцию. Это — особенная и высшая функция, которая не имеет ничего общего с человеческим владычеством, потому что, если тот, кто пове­левает людьми, не должен повелевать законами, то, с другой стороны, и тот, кто повелевает законами, не должен повелевать людьми; иначе его законы, слуги его страстей, часто лишь увековечат его несправедливости, и никогда он не сумеет избежать того, чтобы частные интересы не извратили святости его труда.

Когда Ликург дал законы своему отечеству, он начал с того, что отрекся от царской власти. В большинстве греческих городов обычным явлением бы­ло доверять иностранцам установление законов. <...>

Тот, кто сочиняет законы, не имеет или не должен иметь никакой законо­дательной власти, и народ сам не может, даже если бы он этого захотел, ли­шить себя неотчуждаемого права издавать законы, потому что, согласно ос­новному договору, только общая воля может обязывать отдельных лиц; а нель­зя никогда быть уверенным в том, что отдельная воля согласна с общей волей, ранее чем эта отдельная воля не будет подвергнута свободному голосованию народа; я уже сказал это, но считаю небесполезным повторить то же самое.

Итак, в деле законодательства мы находим две стороны, которые кажут­ся несовместимыми: задачу, превосходящую человеческие силы, а для ее вы­полнения — авторитет, который есть ничто.

Еще одна трудность заслуживает внимания. Мудрецы, которые хотели бы заговорить с простым человеком своим языком, вместо того чтобы говорить с ним его языком, не могли бы заставить себя понять. Между тем есть тыся­ча разнообразных идей, которые невозможно передать на народном языке. <...> Для того чтобы возникающий народ мог одобрить мудрые максимы политики и следовать основным правилам государственного разума, необхо­димо, чтобы следствие могло стать причиной; чтобы общественный дух, ко­торый должен быть создан учреждением, предшествовал ему и чтобы люди были до законов такими, какими должны их сделать законы. <...>

Хрестоматия по западной философии XVII-XVIII веков. Учебное пособие. / Под. ред. Л.И. Яковлевой. М., 2003. – С. 480-481.

Вопросы и задания к документу: