Доверенность в порядке передоверия не всегда требует нотариального удостоверения

Отныне смягчены правила о нотариальном удостоверении доверенности, выдаваемой в порядке передоверия. Разработчики концепции посчитали, что требование о нотариальном удостоверении доверенности, выдаваемой в порядке передоверия, является серьезным ограничением в практической деятельности юридических лиц, имеющих филиалы или представительства, а также юридических лиц, которым выдана доверенность (например, на ведение дел в суде). Таким образом, любая иная доверенность, выданная руководителем такого юридического лица либо руководителем филиала или представительства (сотруднику, например), подчиняется правилам о передоверии и по ранее действовавшим правилам требовала нотариального удостоверения. 


Теперь ст. 187 ГК РФ не требует нотариального удостоверения доверенности, выданной в порядке передоверия, так скажем, первого уровня. 


Изменился вектор защиты интересов контрагентов в случае прекращения доверенности


В соответствии с прежним регулированием об отмене доверенности нужно было известить прежде всего представителя и известных третьих лиц, для представительства перед которыми выдана доверенность. Это вызывало время от времени проблемы на практике, так как оставались третьи лица, которые добросовестно не знали о прекращении доверенности. Новая редакция ст. 189 ГК РФ предусматривает прямо противоположный подход — эффективным способом прекращения полномочий является физическое отбирание доверенности (как документа) у представителя. В случае если доверенность осталась у представителя на руках, считается, что у него есть полномочия. И третьи лица вправе доверять этому представителю, полагаться на предъявленную им доверенность. При этом права и обязанности, приобретенные в результате действий лица, полномочия которого прекращены, сохраняют силу для представляемого и его правопреемников (п. 2 ст. 189 ГК РФ).


Защита представляемого в случае, если представитель доверенность не вернул, состоит только в извещении третьих лиц, например, суд, если доверенность выдана на ведение дел в суде. Представляемый должен предпринять все возможные действия в этой связи. Если третьи лица, для представительства перед которыми выдана доверенность, известны, то более эффективным будет адресное извещение. Кроме того, у представляемого также есть возможность дать публикацию — в тех же изданиях, где публикуются сведения о банкротстве. В этом случае обороту дается месяц, по истечении которого считается, что все третьи лица извещены и что они знают об отзыве соответствующей доверенности. По прошествии этого месяца риск совершения сделки с неуполномоченным лицом ложится на третье лицо — участника оборота. Данное решение также не является идеальным вариантом, так как фикцией извещения подменяется само извещение. 


Видимо, на сегодняшний день существует практическая потребность в таком инструменте, как электронный реестр доверенностей. Возможным вариантом было бы привязать такую систему к единому государственному реестру юридических лиц/индивидуальных предпринимателей, чтобы в ней отражалось, какие доверенности кому выданы и их статус.


Подобное решение было бы очень востребованным не только у участников оборота, но и у судов, которые могли бы проверить в каждом конкретном случае, является ли участвующее в процессе лицо надлежащим представителем. 


¹См. также материалы С. В. Сарбаша и А. А. Маковской по итогам данной конференции в № 2 и 3 «АП» за текущий год.
 ²Автор выражает признательность А. Г. Зайцевой за помощь в подготовке данной статьи.
 ³Подробнее см.: Папченкова Е. А. Представитель совершил сделку в отношении себя лично. Новые возможности для оспаривания // Арбитражная практика. 2014. № 1. С. 60–69.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

Борьба с отмыванием доходов. Как банки осуществляют контроль за подозрительными сделками


Екатерина Андреевна Куделич  к. ю. н., заместитель начальника Управления международного права и сотрудничества ВАС РФ


• Какими функциями наделен банк при проверке законности сделки его клиента


• Нарушит ли банк условия договора, если откажет клиенту в исполнении платежного поручения


• Могут ли банки устанавливать в клиентском договоре санкции в виде штрафов от суммы остатка на счете


Конец 2013 года и начало 2014 года ознаменовались активизацией борьбы Центробанка России с коммерческими банками, вовлеченными в деятельность по легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем. Арбитражные суды также не оставались в стороне от происходящих процессов, конкретизируя порядок осуществления кредитными организациями функций по осуществлению финансового мониторинга и устанавливая взаимосвязь этих функций с выполнением банками своих обязательств по заключаемым им гражданско-правовым договорам. 


Обязанность банков противодействовать отмыванию доходов установлена международными стандартами


На кредитные организации возложен целый ряд публично-правовых функций, которые выходят за рамки непосредственной банковской деятельности и направлены на выявление и предупреждение преступной деятельности (Федеральный закон от 07.08.2001 № 115- ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», далее — Закон № 115- ФЗ). 


В частности, к их числу ст. 7 Закона № 115- ФЗ относит обязанности по:


• идентификации лиц, совершающих банковские операции с денежными средствами и иным имуществом;


• идентификации бенефициарных владельцев;


• документальному фиксированию и представлению в уполномоченный орган сведений об операциях с денежными средствами или иным имуществом, подлежащих обязательному контролю;


• замораживанию (блокированию) денежных средств или иного имущества организаций, или физических лиц, в отношении которых есть сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму на условиях и в порядке, установленном Правительством РФ;


• проверке наличия среди клиентов организаций и физических лиц, в отношении которых применены либо должны применяться меры по замораживанию (блокированию) денежных средств или иного имущества.


Осуществление указанных функций лежит в международно-правовом контексте создания регуляторной среды для наделения кредитных организаций обязанностями в сфере борьбы с отмыванием денег. Так, Конвенция Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии, конфискации доходов от преступной деятельности и финансировании терроризма 2005 года¹ в ст. 7 возлагает на государство обязанность принять необходимые законодательные и административные меры для:


• установления сведений о владельце — физическом лице или организации, или о бенефициарном владельце (выгодоприобретателе) одного или более счетов любого происхождения в любом из банков, расположенных на ее территории. Если владелец установлен, то государство обязано получить все данные об обнаруженных счетах;


• получения сведений об указанных банковских счетах и о банковских операциях, которые осуществлялись в течение определенного периода времени через один или несколько указанных счетов, включая сведения о любом счете плательщика или получателя;


• мониторинга банковских операций в течение указанного периода, которые осуществлялись через один или несколько выявленных счетов;


• обеспечения того, чтобы банки не раскрывали соответствующим клиентам или третьим лицам сведения о том, что осуществляется розыск, или о том, что они получили информацию, или о том, что осуществляется расследование.


Конвенция ООН против коррупции² в ст. 14 также устанавливает перечень тех мер, которые Российская Федерация должна ввести в свое законодательство для предупреждения отмывания денежных средств. К их числу, в частности, относятся установление эффективного порядка выполнения банками и иными небанковскими финансовыми учреждениями требований по идентификации личности клиента и, в надлежащих случаях, собственника-бенефициара, ведение отчетности и предоставление сообщений о подозрительных сделках.


Кроме того, в феврале 2012 года группой разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ) (The Financial Action Task Force (FATF)) была утверждена новая редакция 40 рекомендаций ФАТФ. Она существенно изменила и ужесточила стандарты международной системы противодействия отмыванию денег и финансированию терроризма. В частности, теперь кредитные организации вправе отказать клиенту в установлении договорных отношений и (или) проведении его операций, если есть достаточные основания полагать, что целью его действий является отмывание преступных доходов или финансирование терроризма. 


Между тем в практике арбитражных судов возник ряд спорных вопросов по поводу порядка осуществления банками возложенных на них функций по финансовому мониторингу и контролю за операциями. Стоит отметить, что это операции, в отношении которых есть подозрения в нарушении норм законодательства о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, а также подозрения в нарушении правил применения мер гражданско-правовой ответственности к банкам при осуществлении ими контроля за банковскими операциями.