Тема 3.2 Исправление следственных ошибок при разбирательстве дела по существу

Суд как основной субъект исправления следственных ошибок по ранее действующему законодательству. Предпосылки к активизации деятельности сторон по устранению следственных ошибок.

Восполнение односторонности и неполноты исследования обстоятельств дела в судебном следствии. Собирание судом доказательств по собственной инициативе.

Исправление ошибок в виде нарушений уголовно-процессуальной формы: решение вопроса о допустимости доказательств.

Исправление ошибок в объеме обвинения. Изменение обвинения судом, прокурором. Отказ прокурора от обвинения полностью или в части. Соотношение приговора и обвинения.

Модуль 1. «Общая характеристика следственных ошибок и их причин»

Тема 1.1. Понятие следственной ошибки

Тема 1.2 Классификация следственных ошибок

Тема 1.3 Причины следственных ошибок

1.1. Понятие следственной ошибки

Прежде чем обратиться к исследованию проблем исправления следственных ошибок, необходимо определиться с понятием ошибки, дать общую характеристику как уголовно-процессуальным ошибкам в целом, так и следственным ошибкам, как разновидности ошибок в уголовном судопроизводстве.

Давая понятие ошибки, необходимо отталкиваться от толкования ошибки в философии, семантике, других отраслях права. В отечественном правоведении проблема истины, заблуждения и ошибок рассматривалась применительно к отдельным юридическим явлениям¹. Следует отметить, что и в настоящее время анализ проблемы ошибок в праве отличает большая пестрота. Как отмечается в литературе, отсутствует единство в логико-философских основаниях исследования, и в исходной общетеоретической концепции². Наиболее разработанным институт ошибок считается в науке уголовного права³, однако и там порой происходит смешение терминологии⁴. Из-за неверной семантической интерпретации происходит путаница в понимании категорий «заблуждение» и «ошибка», которые используются для обозначения одних и тех же явлений, что приемлемо для обыденного восприятия, но не типично для научного толкования и применения. Поэтому достаточно изученным вопрос о понятии ошибки в юриспруденции считать нельзя.

В подобных условиях представляется необходимым обратиться к общей методологии научного познания. При рассмотрении понятия ошибки в философии обычно исходят из общефилософских положений об истине и заблуждении. Именно эти категории являются методологической базой для объяснения сущности ошибки. В философском понимании «заблуждение» и «ошибка» понятия не тождественные, между которыми можно провести четкое различие⁵. Заблуждение обозначает длящийся мыслительный процесс, который отражает неверное представление свойств и отношений исследуемого объекта. Ошибка же указывает на фактический результат такого процесса.⁶Следовательно, заблуждение - необходимое условие наступления ошибки, а сама ошибка - следствие заблуждения. Говоря о роли заблуждения и ошибки в познании, Н. П. Дубинин справедливо замечает, что они являются промежуточным звеном на пути к истине.⁷Однако, важно, что искажение истины может иметь двоякое происхождение. Одно из них – добросовестное заблуждение, другое – заведомая ложь. И если результатом заблуждения выступает ошибка, то результат лжи – преднамеренное нарушение. Н.И. Гаврилова выделяла три критерия разграничения этих категорий:

1. Противоположность лжи и заблуждения коренится в психике субъекта, ненаблюдаемой и недоступной восприятию других людей.

2. Ложь это волевой и сознательный акт, заблуждающийся искренен, принимая желаемое за действительное.

3. Ошибка может возникнуть на разных стадиях процесса доказывания, ложь возможна только на стадии фиксации субъективно воспринятой информации⁸.

При кажущейся ясности принципиальных различий заблуждения и лжи, распознание их на практике дело не простое. Сложность распознавания обусловлена как недостаточной терминологической строгостью используемых понятий в научном и обыденном языке, так и сложностью установления мотивации поведения субъекта.

Наука уголовно-процессуального права не разрабатывает своего собственного понятия истины, а опирается на определение, выработанное философской мыслью. «Понимание материальной истины как объективной истины, необходимо связано с признанием того положения, что понятие материальной истины в уголовном процессе есть ничто иное, как применение в специальной сфере общего понятия объективной истины, как оно трактуется в гносеологии», - писал М.С. Строгович⁹. Как и в любой другой науке, путь познания истины в уголовном процессе достаточно сложен, и неизбежны заблуждение и ошибки субъектов правоприменения. Но, признавая за гносеологией важную руководящую роль, следует помнить, что нормы уголовно-процессуального закона, регулирующие познавательную деятельность, выступают в качестве той призмы, которая преломляет философские категории в уголовно-процессуальные понятия. Как верно отметила Р.О. Халфина: «Применение критерия истинности в правовой науке усложняется тем, что наука познает реальности различных видов: явления материального мира и общественной жизни в их взаимосвязи с правовым регулированием, закономерности самого правого регулирования, право как социальную ценность. В исследовании каждой из этих реальностей применение критерия истинности имеет свои особенности»¹⁰. К этому добавим, что объект познания накладывает свой отпечаток на путь познания истины в различных областях науки. Термин «познание» в уголовном процессе имеет свои специфические особенности.

Во-первых, применительно к уголовному судопроизводству мы можем говорить о правовом познании - исследовании, нормативно урегулированном, как по форме, так и по содержанию. Следовательно, ошибки, которые могут возникнуть в уголовном процессе, не исчерпываются ошибками в знании, то есть в представлениях, суждениях, понятиях, но также могут представлять собой нарушение процессуальной формы уголовного судопроизводства. Для уголовного судопроизводства, как правоприменительного процесса, важное значение имеет не только категория «истинность», но и категория «правильность». Именно правильность раскрывает формы и связи мышления и деятельности с определенными нормами и правилами, показывает их соотносимость и соответствие, а истинность характеризует содержание правоприменения, тождественность практического, гносеологического и логического аспектов объективной действительности. Правильность мысли и действия выступает логическим методом, который служит средством познания действительности, ведет к истине¹¹.

Во-вторых, познание в уголовном судопроизводстве представляет собой органическое соединение познавательной и удостоверительной деятельности. Все действия, которые осуществляют субъекты, наделенные властными полномочиями в уголовном процессе, находят документальное закрепление, оформление, удостоверение. Это дает не только возможность для познания и формирования убеждения о существовании тех или иных фактов у познающего субъекта, но и возможность проверки фактических данных с участием всех субъектов процесса, которым такое право предоставлено. Наличие же в деле данных, «удостоверяющих» путь познания, облегчает возможность выявления ошибки теми субъектами процессуальной деятельности, которые обязаны проверять законность и обоснованность решений в пределах данной стадии или на последующих стадиях. Как следствие, неправильное действие всегда найдет отражение в процессуальном документе, а о неправомерном бездействии можно будет судить либо по отсутствию необходимого процессуального документа, либо при отсутствии в процессуальном документе сведений о действиях, которые должны быть совершены в соответствии с предписаниями закона.

Учитывая определение «правоприменительной ошибки», которое в свое время было дано Н.Н. Вопленко¹², можно дать следующее понятие ошибки в уголовном судопроизводстве – это результат непреднамеренной деятельности властных субъектов уголовного процесса, противоречащий предписаниям уголовного или уголовно-процессуального законодательства, не достигающий целей уголовного судопроизводства. Это понятие в последующем послужит основой для формулирования понятия «следственной ошибки».

Уголовно-процессуальное законодательство не оперирует термином «следственная ошибка», однако в уголовно-процессуальной науке он получил широкое распространение. Все авторы, кто занимался исследованием проблем качества следствия, вкладывали в понятие «следственной ошибки» определенный смысл и рассуждали о ее признаках. В.И. Власов под следственной ошибкой понимает любое непреднамеренное нарушение закона, недостатки и упущения, допущенные при возбуждении и расследовании уголовных дел, всякую неправильность процессуальной деятельности, в том числе и в мыслительном процессе компетентного лица, носителя соответствующих прав и обязанностей¹³. Аналогичного взгляда придерживается З.Ф. Коврига¹⁴. Существует также узкое толкование термина «следственная ошибка» как нарушение, допущенное следователем¹⁵. Мы склонны понятие «следственные» трактовать более широко, подразумевая, что такие ошибки могут быть совершены всеми субъектами, ответственными за результаты досудебного производства: следователем, дознавателем, начальником следственного отдела и прокурором¹⁶.

В теории для обозначения следственных ошибок наряду с понятием «следственной ошибки» употребляются также термины «ошибки следствия», «процессуальные ошибки», «упущения предварительного следствия», «пробелы предварительного следствия», «недостатки предварительного расследования», «уголовно-процессуальные правонарушения» поэтому необходимо раскрыть соотношение этих определений. Полагаем, все они не равнозначны термину «следственные ошибки».

Понятия «следственные ошибки» и «ошибки следствия» хоть и очень близки по смыслу, но все же не тождественны. Исходя из норм УПК о формах предварительного расследования, можно говорить о том, что вторая категория охватывает лишь нарушения, допущенные при производстве предварительного следствия. Соответственно она не включает в себя нарушения, допущенные должностными лицами органов дознания. Кроме того, в силу разделения досудебного производства на стадии, понятием «ошибки следствия» не охватываются ошибки, допускаемые в стадии возбуждения уголовного дела.

Что касается соотношений понятий «следственные» и «процессуальные» ошибки, то их соотношение зависит от того, какой смысл вкладывается в последнее понятие. Если содержание определения «процессуальные» связывать со сферой деятельности (уголовно судопроизводство), то следует признать, что «процессуальные ошибки» обобщающая категория, а следственные ошибки являются их разновидностью¹⁷. Однако в литературе имеется и другой взгляд на соотношение этих понятий, а именно термин «процессуальные ошибки» рассматривается как синоним понятия «нарушения уголовно-процессуального закона»¹⁸. С этой позиции «следственные ошибки» более широкое понятие, охватывающее собой возможные нарушения и процессуальных и материальных норм.

Понятие «упущения предварительного следствия» также может иметь как более широкий, так и более узкий смысл при соотношении с определением «следственные ошибки». С одной стороны, упущения предварительного расследования не исчерпываются нарушением закона, так как могут иметь вид недостатков тактики и методики расследования. В то время как следственная ошибка не может выражаться в нарушении правил криминалистической тактики или методики расследования отдельных видов преступлений, если эти нарушения не повлекли нарушения закона. С другой стороны, семантика слова «упущение» свидетельствует о том, что оно выражается исключительно в неисполнении предписаний, ошибка же может заключаться как в неисполнении, так и в ненадлежащем исполнении норм законодательства.

Семасиология слов «пробел» и «ошибка» аналогична¹⁹. Однако в теории уголовного процесса понятие «пробелы предварительного следствия» обычно употребляют для обозначения односторонности, неполноты и необъективности исследования обстоятельств дела²⁰. Понятие «следственная ошибка» по смыслу, придаваемому ей наукой уголовно-процессуального права, так как включают в себя и другие группы нарушений - уголовно-процессуальной формы и норм материального права.

Что касается соотношения терминов «уголовно-процессуальное правонарушение» и «следственная ошибка», то существует точка зрения, что второе понятие является разновидностью первого²¹. Полагаем, с такой позицией можно согласиться. Действительно, следственная ошибка внешне представляет собой юридический состав. Объектом ее являются общественные отношения, урегулированные нормами уголовно-процессуального права (а иногда в совокупности с ними и нормами материального закона), есть свой специальный субъект, объективная сторона состоит в противоправном посягательстве на объект, субъективная сторона, представляет собой неосторожность в виде небрежности. Должностное лицо, проводящее расследование, поступает неправильно не осознавая этого, в силу недостаточности знаний и опыта. Ошибка выступает результатом неосведомленности следователя о тех или иных правилах деятельности, отсутствия необходимых знаний. Но непреднамеренный характер отступлений от правил деятельности не делает ошибку объективно противоправной. Вина в этом случае присутствует в виде небрежности - следователь приступил к работе не имея соответствующих знаний, либо проявил невнимательность. Между тем отсутствие профессиональной грамотности должностного лица не может быть условием освобождения его от мер воздействия.

При наличии другого вида неосторожности – легкомыслия, следует говорить не об ошибке, но о преднамеренном уголовно-процессуальном правонарушении. Речь идет о случаях пренебрежения следственными работниками некоторыми требованиями процессуального законодательства, предписания которого делятся на менее и более важные. Последние (сроки расследования, обязательное участие защитника, порядок привлечения лица в качестве обвиняемого) - подлежат обязательному выполнению. Требования же других норм (направление заявителю копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, уведомление о прекращении дела потерпевших, ознакомление их с материалами дела, разъяснение порядка обжалования, разъяснение подозреваемому (обвиняемому) его прав, разрешение ходатайств обвиняемого, приглашение защитника для участия в следственных действиях и др.) расцениваются ими порой как пустые декларации, не имеющие практического значения, а поэтому необязательные для исполнения²². В подобных случаях отступления от правил деятельности вызвано не незнанием закона, а неправильным отношением к нему, как к требованию второстепенному и даже мешающему раскрытию преступления.

Уголовно-процессуальное правонарушение, независимо от того, носит оно преднамеренный или непреднамеренный характер должно влечь применение мер ответственности. Исходя из общей теории права, ответные меры со стороны государства могут проявляться, во-первых, как меры правовой ответственности (санкции), а, во-вторых, как меры правовой защиты²³. О каких мерах можно говорить применительно к нарушениям уголовно-процессуальных норм органами следствия? В юридической литературе отмечается, что одна из особенностей санкций норм уголовно-процессуального права состоит в том, что они выражаются не только в мерах непосредственного воздействия на правонарушителя (ответственность в классическом ее понимании), но и в мерах восстановления законности, нарушенной противоправным действием²⁴. Исходя из направленности мер, предусмотренных санкциями по отношению к вредным последствиям правонарушений, эту группу санкции именуют «правовосстановительными»²⁵. Такие правовосстановительные санкции применяются судом, прокурором, начальником следственного отдела при реализации возложенных на них функций. Нормы УПК РФ о судебном контроле, об изменении обвинения прокурором, о направлении судом дела прокурору, в порядке, предусмотренном ст. 237 УПК РФ, о признании доказательства недопустимым – прямое подтверждение наличия определенного количества таких правовосстановительных мер.

Таким образом, любое уголовно-процессуальное правонарушение, как нарушающее интересы какого-либо участника уголовного судопроизводства, прежде всего, должно влечь применение мер правовой защиты. Ответственность в виде дополнительных лишений, предусмотренных ст. 41-7 ФЗ «О Прокуратуре Российской Федерации» или ст. 192 Трудового Кодекса Российской Федерации²⁶должна применяться дифференцировано в зависимости от мотивации совершенного правонарушения. Конечно, мотивацию поведения порой установить достаточно проблематично и выяснение субъективного отношения к допущенному нарушению, посредством затребования объяснений работника в письменной форме, не позволяет зачастую выяснить характер нарушения. Вместе с тем, определенная возможность установления мотивации поведения должностного лица все же имеется. Установление следующих обстоятельств: стажа работы, наличие дисциплинарных взысканий за аналогичные правонарушения, количество находящихся в производстве уголовных дел и ряда других позволяет определить непреднамеренный характер правонарушения, допущенного следственным работником. С учетом характера правонарушения необходима и дифференциация ответственности. Ответственность за следственные ошибки должна ограничиваться менее строгими видами взысканий, преднамеренные же нарушения должны влечь более строгую ответственность²⁷.

Ознакомление с нарядами дисциплинарной практики по следователям прокуратуры районов Красноярского края позволяет говорить о том, что в большинстве случаев надзирающие прокуроры пытаются определить характер совершенного правонарушения и назначить адекватную меру наказания. Более глобальная проблема, как представляется, в другом, а именно в отступлении от принципа неотвратимости ответственности. Анализ дисциплинарной практики в Сибирском федеральном округе позволяет сделать вывод о том, что дисциплинарная ответственность к недобросовестным должностным лицам правоохранительных органов применяется крайне редко. В 2000г. прокурорами внесено 176 представлений на применение незаконных методов ведения следствия, по которым наказано 136 сотрудников органов внутренних дел. При этом только в Алтайском крае внесено 49 представлений, но наказано в дисциплинарном порядке 14 сотрудников органов внутренних дел, в Читинской области – 7 представлений, 4 – наказано, в Республике Хакасия – 13 и 5 соответственно²⁸. Что касается данных по России, то по сведениям, приведенным в докладе Генерального прокурора РФ В.В. Устинова, в 2001 году значительное число лиц привлечено к уголовной ответственности за нарушения, допущенные при производстве дознания и предварительного следствия в органах МВД, а число работников этого ведомства, привлеченных к уголовной ответственности за нарушения, допущенные при регистрации и учете преступлений, по сравнению с 2000 годом возросло в два раза. В течение 2001 года за просчеты и нарушения, в том числе при производстве предварительного расследования и надзоре за ним, к дисциплинарной ответственности привлечено 2514 сотрудников²⁹.

В тоже время количество совершенных правонарушений намного превышает количество дисциплинарных производств. Приведем ряд цифр, свидетельствующих о допущенных наиболее серьезных нарушениях на территории Сибирского федерального округа за 2000 –1999г.г. В 2000г. удельный вес освобожденных из ИВС задержанных составил 41,8%, (в 1999г. – 43,8%), из них в связи с неподтверждением подозрения - 841 задержанный (в 1999г. – 1.114), или 0,81% от общего числа (в 1999г. – 0,93%). Наибольшее число задержанных освобождалось в республиках Бурятия (53%), Тыва (49%), Хакасия (53%), Читинская область (57%). Не изжиты случаи необоснованного привлечения к уголовной ответственности – в отношении 705 человек уголовные дела прекращены по реабилитирующим основаниям, 256 из них содержались под стражей. Чаще всего необоснованно предъявлялось обвинение следователями прокуратуры и органов внутренних дел в Алтайском крае – 130 (57 арестовано), Иркутской – 104 (75 арестовано), Кемеровской областях – 103 (49 арестовано). Судами вынесены оправдательные приговоры и прекращены дела за отсутствием состава преступления, либо недоказанностью вины в отношении 430 лиц. Наибольшее число оправданных в Алтайском – 77, Красноярском краях – 45, Кемеровской – 70, Иркутской – 62, Томской областях – 48³⁰.

Возвращаясь к разграничению понятий следственная ошибка и уголовно-процессуальное правонарушение, можно сделать вывод, что уголовно-процессуальное правонарушение это собирательное понятие, которое включает в себя такие разновидности нарушений как: 1) следственные и судебные ошибки - непреднамеренные действия; 2) преднамеренные нарушения со стороны органов следствия, прокуратуры, суда, не носящие преступного характера; 3) преднамеренные действия других участников судопроизводства, при нарушении ими предписаний уголовно-процессуального закона, влекущие применение каких-либо санкций (например, ст. 258 УПК РФ «Меры воздействия за нарушение порядка в судебном заседании», а также ст. ст. 117, 118 УПК РФ регулирующих порядок решения судом вопроса о наложении денежного взыскания); 4) уголовно-наказуемые действия (бездействие) сотрудников органов следствия, прокуратуры, суда. Так, действия следователя, подпадающие под составы ст. ст. 299, 300, 301, 302, 303 Особенной части Уголовного кодекса РФ носят качественно иной, нежели ошибки характер, соответственно влекут последствия уголовно-наказуемых деяний. Подобные действия продиктованы злонамеренностью, ясно сознаваемой преступной целью, совершаются с умыслом, чем они отличаются от следственных ошибок и иных преднамеренных нарушений закона со стороны органов следствия. Кроме того, в деятельности специального субъекта обязательно должен иметь место признак «заведомости», который означает знание о невиновности лица, которая отчетливо осознавалась субъектом правоприменения.

В связи с вышеизложенным возникает вопрос о соотношении с одной стороны следственных ошибок, с другой, такого состава преступления как халатность, субъективная сторона которого характеризуется неосторожной формой вины, в том числе небрежностью. До вступления в силу ФЗ РФ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» от 8 декабря 2003г., в качестве обязательного признака объективной стороны халатности выступало наличие общественно опасного последствия в виде существенного нарушения прав и законных интересов граждан или организаций, либо охраняемых законом интересов общества или государства. При этом и уголовно-процессуальное законодательство и судебная практика оперировали понятием «существенность», а Пленум Верховного Суда РФ даже указывал на перечень существенных нарушений закона³¹. В таких условиях следственная ошибка в виде существенного нарушения уголовно-процессуального законодательства изначально обретала черты уголовного преступления. Но это гипотетически, так как практика привлечения к уголовной ответственности за халатность субъектов уголовно-процессуальной деятельности отсутствовала. Видимо считалось, что в условиях низкого качества следствия и дефицита кадров следственных работников, привлечение к уголовной ответственности за следственную ошибку слишком суровая мера ответственности, применение которой нецелесообразно.

После внесения изменений в ст. 293 УК РФ, в качестве последствия халатности указано на причинение крупного ущерба, причинение тяжкого вреда здоровью, смерть одного или нескольких лиц. Думается, что подобная законодательная формулировка последствий халатности практически исключает привлечение к уголовной ответственности по данному составу должностных лиц органов следствия и дознания.

Анализируя работы процессуалистов, изучающих проблемы следственных ошибок, можно увидеть, что некоторые из них, ограничивают содержание ошибки лишь процессуальным актом - решением должностного лица. Так, ряд авторов под следственной ошибкой понимают неправильные действия следователя, направленные (по его мнению) на успешное достижение задач уголовного судопроизводства и объективно выразившиеся в принятии решения, незаконность и необоснованность которого были отражены в процессуальном акте прокурором или судом³². Между тем лицами, производящими расследование, допускаются нарушения закона, которые могут затруднить расследование, ограничить права участников, поколебать стройность и логичность выстроенных доказательств, но которые еще не связаны с принятием незаконного или необоснованного решения. К примеру, следователь не произвел следственное действие с нарушением закона. Это, несомненно, неправильность в действии следователя, но которая еще не привела к принятию незаконного и необоснованного решения - привлечению лица в качестве подозреваемого, обвиняемого, вынесению обвинительного заключения и т.п. Однако такое нарушение также может повлечь меры реагирования как со стороны надзирающих и контролирующих органов, так и со стороны других участников уголовного судопроизводства. В этой связи ошибкой будут не только действия (бездействие) лиц, ведущих расследование, которые повлияли на принятие незаконных и необоснованных решений, то есть, зафиксированные в процессуальном решении, но и те, которые могли повлиять на принятие такого решения. Анализ норм статьи 125 действующего УПК РФ о судебном порядке рассмотрения жалоб подкрепляет наши выводы, определяя, что обжалованы могут быть как само решение властного субъекта, так и действие (бездействие). Толкование данной нормы позволяет сделать выводы о том что, во-первых, в качестве ошибки должны рассматриваться не только действие (бездействие), которое уже выразилось в принятии незаконного (необоснованного) решения, но и те действия (бездействие), которые только могут привести к такому решению. Во-вторых, ошибки могут выражаться как в форме неправомерного действия, так и в пассивном поведении, состоящем в невыполнении, несвоевременном выполнении должностными лицами необходимых по обстоятельствам дела процессуальных действий.

Процессуальное решение следователя, дознавателя оформляется постановлением (п.25 ст. 5 УПК РФ). Этот вид решений согласно п.4 ст. 7 УПК РФ должен соответствовать требованиям законности, обоснованности и мотивированности. В правовой литературе вопрос о таких признаках решения, как законность и обоснованность, исследован достаточно обстоятельно³³. Изучив работы авторов, занимающихся проблемами следственных ошибок, можно увидеть, что некоторые из них при квалификации решения в качестве ошибочного употребляют соединительный союз «и» между терминами законность и обоснованность³⁴. Бесспорно, законность и обоснованность - взаимосвязанные и взаимообусловленные свойства положительной характеристики решения. Но в рамках исследования проблем ошибок следствия более правильно употреблять разделительный союз «или», говоря о свойствах процессуального решения. Это, как верно отмечает А.Д. Назаров, имеет значение, поскольку позволяет различать ошибки по характеру их образования и точно установить способ их исправления³⁵. Действительно, решение может быть вынесено при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению, но имеющие значение для данного дела факты могут не найти подтверждения в силу «ущербности» таких свойств доказательств как достоверность, относимость или достаточность.

В работах некоторых авторов акцентируется внимание на то, что одним из существенных признаков, позволяющих квалифицировать решение или деятельность следователя как ошибочные, является признание их таковыми соответствующим правовым актом компетентным органом. Поскольку расследование уголовного дела осуществляет лицо, юридически ответственное за его ход и результаты, то определить его действия и решения как ошибочные с юридической точки зрения могут лишь лица, наделенные правом утверждать либо отменять, изменять, приостанавливать решения следователя, - утверждает А.М. Баранов³⁶. В круг субъектов, компетентных выявлять и устранять следственные ошибки, традиционно входят прокурор, судья (суд), а также начальник следственного отдела, поскольку он вправе проверять уголовные дела, давать указания следователю о производстве предварительного следствия. Кроме этого, сам следователь способен выявить и устранить собственную или чужую ошибку. Выявление ошибок следователем возможно по уголовным делам, переданным ему от органа дознания или другого следователя для продолжения работы по делу, при окончании расследования путем изменения ранее принятых решений (первоначального обвинения). Поэтому будет правильным утверждать, что исправить ошибку может как сам субъект, допустивший ее, так и органы, обладающие надзорными или контрольными полномочиями. Все остальные субъекты могут лишь способствовать обнаружению и устранению следственных ошибок. Вместе с тем, мы вряд ли вслед за другими авторами сочтем возможным говорить о «констатированности» ошибки, как об обязательном ее признаке. Ведь признак, это то, что характеризует явление, то, что присуще ему изначально. Доказанность фактических обстоятельств ошибки (ее установление компетентным должностным лицом), судя по всему не признак самой ошибки, а требование, которое предъявляется к субъекту, ее устраняющему. Независимо от того, будет ли то или иное действие (бездействие) или решение признано в качестве ошибочного «де юре», оно не перестанет быть таковым «де факто». Латентные ошибки – ошибки, которые не выявлены, но от этого они не перестают быть таковыми и составляют самостоятельный класс следственных ошибок. В то же нельзя не признать, что фиксация ошибки - это важный этап ее обнаружения, который позволит в последующем избрать конкретный способ ее исправления.

С учетом того, что подавляющее большинство трудов по исследуемой проблеме было выполнено в период действия УПК РСФСР, сейчас целесообразно несколько пересмотреть определение следственной ошибки.

На наш взгляд, в определении следственной ошибки должно найти отражение: во-первых, указание на субъекта следственной ошибки - должностное лицо, проводящее предварительное расследование. Во-вторых, необходимо определить, что составляет содержание следственной ошибки: с нашей точки зрения ошибкой будут неправильные действия (неправомерное бездействие) лиц, ведущих расследование, которые как повлияли на принятие незаконного и необоснованного решения, так и те, которые могли повлиять на принятие такого решения.

С учетом высказанных замечаний, уточняя и обобщая то ценное, что имеется в науке, следственную ошибку можно определить как результат непреднамеренного действия должностного лица, проводящего предварительное расследование, нашедшего отражение в процессуальном акте, или его бездействия, противоречащее нормам уголовно-процессуального или уголовного права, которое привело или могло привести к принятию незаконного или необоснованного процессуального решения, либо к непринятию необходимого решения.