sbornik2011.pdf (страница 353) Скоромолов И.О

Е.М. Макарова, Ю.В. Благов

ПРОБЛЕМАТИКА РОМАНА УИЛЬЯМА ТЕККЕРЕЯ

«ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ»

Научный руководитель: Ю.В. Благов, старший преподаватель

Филиал РГГУ в г.Тольятти [e-mail]

В «Ярмарке тщеславия» отразились взгляды автора на способ изображения исторических событий в художественном произведении. В нем четко просматриваются элементы плутовского романа, с которым был ознакомлен автор. Эти элементы четко прослеживаются в судьбах двух главных героинь, особенно Ребекки Шарп.

Гениева Е.Ю. пишет, что в произведении «Ярмарка тщеславия» художественное пространство определено двумя параметрами – макро- и микромиром. Здесь развертывается широкая панорама английской жизни первой половины XIX века. В нем изображены столица Британской империи, ее пригороды, поместья и большие дороги. События романа происходят в Англии, переносятся в Бельгию, Францию, Германию, Италию, говорится об Индии и Африке. Места, упомянутые в произведении, являются фоном или основой для всех событий, происходящих в «Ярмарке тщеславия». Это – макромир, противопоставленный узкому и замкнутому микромиру, который позволяет увидеть внутренний мир человека [1, c. 255].

Сюжетным центром книги Уильям Теккерей сделал одну из вечных тем мировой литературы – историю двух женщин, подруг и соперниц. Эмилия и Ребекка, эти две девочки изначально разные: «Мисс Седли была дочерью лондонского купца, человека довольно состоятельного, тогда как мисс Шарп училась в пансионе на положении освобожденной от платы ученицы, обучающей младших…» [3, c. 222]. Различие между ними постоянно подчёркивается автором на протяжении всего повествования, однако ни одну из них он не делает героиней своего романа. Ни Ребекка Шарп, ни даже Эмилия не являются для Теккерея героинями в строгом смысле слова. Проблема положительного героя представляла для автора неразрешимую трудность. Подзаголовком книги — «романа без героя» — Теккерей прямо указал на то, что в повествовании нет ни одного персонажа, который был бы носителем положительного нравственного начала, и точку зрения которого на людей и явления мы могли бы, по замыслу автора, разделять [5, c. 25].

Но потом это же опровергает сам писатель. «Пусть это роман без героя, но мы претендуем, по крайней мере, на то, что у нас есть героиня», – говорит автор, имея в виду Бекки Шарп. Однако слова эти проникнуты иронией. Ребекка не может стать подлинной героиней ни в человеческом, ни в нравственном плане, поскольку насквозь пропитана лицемерием, коварством, корыстолюбием и бездушием [2, c. 146].

200

На протяжении всего повествования автор непрерывно сравнивает Эмилию и Ребекку, описывая их в одинаковых положениях, но с различными итогами.

Хотя Ребекка является самым ярким, непосредственным и остроумным персонажем произведения, Теккерей и её не может сделать героиней, поскольку Бекки стала (впрочем, и всегда была) одной из жительниц ярмарки тщеславия, где нет достойных называться героями.

Из всего вышестоящего выходит, что Ярмарка – это главный символ, то есть обобщенный образ Англии, общества, где царствуют законы куплипродажи. Хотя действие книги происходит в начале XIX века, Теккерей рассуждает о своих современниках и современных ему нравах. Образы, упомянутые в произведении, являются общими, одновременно представителями всех времен и народов. Происходящее он, прежде всего, оценивает с нравственной точки зрения, но обличительная сила книги, безжалостно критикующая буржуазное общество и основную его движущую силу — деньги, не стала меньше при такой авторской позиции. О том, что во всем виноваты деньги, свидетельствует и само название романа. Вот почему именно это произведение и принесло славу самому Уильяму Теккерею, его книга навсегда вошла в память британского народа наряду с Библией и «Потерянным раем» Мильтона [4, c. 65].

Литература

1.Вахрушев, В.С. Жанр и стиль «Ярмарки тщеславия» У. Теккерея / В.С. Вахрушев// Взаимодействие методов, жанров и литератур. - Ижевск, 1981. - С. 47-59.

2.Гениева, Е.Ю. Уильям Мейкпис Теккерей (1811 -1863) / Е.Ю. Гениева. История зарубежной литературы. - М., 1983. - Ч. 2. - С. 255-274.

3.Жирмунский, В.М. Сравнительное литературоведение / В.М. Жирмунский. - Л.: Наука. - 1979. – 346 с.

4.Ивашева, В.В. Английский роман в его современном звучании /

В.В.Ивашева. - М., 1964.

5.Лапидус, Н.И. Уильям Теккерей / Н.И. Лапидус //3арубежная литература

XIX-XX веков/. - М., 1964. - С. 65-68.

6.Соловьева, Н.А. У.М. Теккерей /Н.А. Соловьева // История зарубежной литературы XIX в. - М., 1970. - Ч. 2. - С. 24-26.

201

К.М. Мамедова

ИСКУССТВО БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ

Научный руководитель: А.В. Кириллова, к.п.н., доцент

Филиал РГГУ в г. Тольятти [e-mail]

Понятие счастья пришло в психологию из религии, философии и этики совсем недавно, но уже успело получить достаточно широкую популярность. В настоящее время проводится большое количество исследований феномена счастья.

Обычно счастьем называют высшее состояние радости, чувство упоения от обретённости предмета сильного желания, восторженной (глубокой) удовлетворённости от того, что цель достигнута. Но поскольку желания и цели у людей различны, то и счастье понимается по-разному. Для одних счастье – это благоустроенное жилье, машина; другие счастливы тем, что имеют много друзей; третьи мечтают побывать заграницей, а четвертые скажут: счастье – крепкая, дружная семья. Независимо от того, что для разных людей означает счастье в глобальном масштабе, каждый, тем не менее, согласится, что есть счастливые мгновения, маленькие порции счастья, которые хочется сохранить для себя, чтобы иметь возможность возвращаться к ним снова и снова, когда захочется поднять себе настроение.

В последнее время изучением счастья занимается новое направление – позитивная психология (Positive Psychologies) во главе с М. Селигманом, Э. Диннером, И. Бонивелл. Эта наука, по словам её создателя М. Селигмана, «изучает позитивные чувства, чтобы помочь людям развивать положительные свойства характера и достичь того, что Аристотель называл «благой жизнью». Исследователи обращают внимание на составляющие или компоненты счастья, на корреляцию счастья с различными параметрами, такими как эмоции, удовлетворённость жизнью, культурные особенности. Счастье исследуется с разных сторон и в различных подходах.

М. Селигман ввел свою формулу счастья (С):

С = И+О+В Счастье = индивидуальный диапазон + внешние обстоятельства +

волевой контроль,

где И – индивидуальный диапазон, генетически предопределённый уровень счастья, который остаётся относительно стабильным на протяжении жизни и, к которому мы возвращаемся вскоре после большинства значительных событий в нашей жизни. Определяет счастье приблизительно на 50 %. О – это внешние жизненные обстоятельства (семья, дети, религия, повседневная деятельность), определяет счастье приблизительно на 10 %. В – факторы, поддающиеся волевому контролю, т.е. сознательные, намеренные и

202

требующие усилий действия, которые человек может выбрать для себя (определяют счастье на 40 %).

Как считают российские ученые, во многом то, как мы сами трактуем обстоятельства личной жизни, влияет на наше ощущение счастья. Большинство тех, кто занимался исследованием этого вопроса (в том числе и генетики), к настоящему времени пришли к общему мнению, что жизненные обстоятельства оказывают влияние на ощущение счастья. Наши чувства, мысли, поведение и поступки в большей мере зависят от нашего воспитания, а также от социальных и культурных факторов. А значит, хотя генетика и имеет значение, счастье и несчастье - это приобретаемые навыки.

Последние исследования медиков, занимавшихся изучением человеческого мозга, показали, что счастье – это не мифическая вещь, которую нельзя физически ощутить, а вполне реальная, поддающаяся измерениям субстанция, существующая во взаимосвязи с депрессией.

Многие средства массовой информации часто старательно навязывают нам впечатление бесконечных неразрешимых проблем. Если меньше смотреть телевизор и читать политические статьи, моральное здоровье постепенно начнет улучшаться. Это вполне доказано медицинской практикой.

Но большинство людей чувствуют себя несчастными только потому, что не догадываются о том, что они обладают властью над своими ощущениями, и просто пассивно принимают те точки зрения, которые навязывают им другие. Нас часто ранят замечания так называемых «друзей»: например «зарплата у тебя – кот наплакал», «ты такая толстая» и т.д. Мы расстраиваемся и чувствуем себя бесконечно несчастными, не замечая всего того хорошего, что нас окружает.

Иногда кажется, что одни люди рождаются счастливчиками – все у них получается, во всем везет. А у других почему-то все иначе, словно счастье отворачивается от них даже в мелочах?

Много лет назад британских ученых заинтересовало, почему некоторые люди всегда оказываются в нужное время в нужном месте, а другие постоянно упускают свой шанс. Оказалось, что решающим фактором успеха или неудачи является общий настрой, умение пользоваться случаем. Примером может послужить один из экспериментов. Его участникам раздали по газете, попросив подсчитать, сколько в ней фотографий. На одной из страниц было напечатано большое объявление, написанное крупными буквами. Из него следовало, что тем, кто его заметит, будет выплачено значительное вознаграждение. Заметили его, конечно, счастливчики, а вечные неудачники пропустили.

Счастливчики более расслаблены и открыты, с интересом вглядываются в окружающую жизнь, а потому и видят больше. Они прислушиваются к своей интуиции, у них всегда большие ожидания и уверенность в том, что все сбудется, они быстро оправляются от неудач и даже в этом умеют увидеть позитивный смысл.

203

Как полагают психологи, для того, чтобы быть счастливым, нужно для начала соблюдать несколько основных правил:

1.Настраивайтесь всегда только на хорошее. Постарайтесь избегать любых негативных эмоций и, самое главное, не создавайте их себе сами. Поверьте, это за вас с успехом сделают другие. Научитесь создавать себе хорошее настроение при любой погоде и самочувствии.

2.Чаще улыбайтесь, хотя бы даже просто самому себе. Оптимисты и счастливые люди часто улыбаются. Посмотрите на иностранцев – у них принято иметь имидж удачливого человека, и они без конца улыбаются. К тому же медики давно доказали, что напряжение лицевых мышц при улыбке подает в мозг человека специфические сигналы, действующие на центры удовольствия, и самочувствие на самом деле улучшается.

3.Постарайтесь жить настоящим и уметь наслаждаться им.… Ведь отличное настроение и счастье обычно складываются из многих милых сердцу мелочей. Старайтесь не огорчать других и не огорчайтесь сами. Ловите прекрасные мгновения нашей жизни!

4.Поставьте перед собой благородную цель. Человек, у которого есть в жизни цель, чувствует себя значительно увереннее. И не огорчайтесь, если не удается достичь ее сразу – цель может совпадать с вашей заветной мечтой. Главное – делать к ней хотя бы маленький шажок каждый день.

5.Любите! Ни в коем случае не отказывайте себе в радостях любви. Не жертвуйте личным счастьем ради денег и карьеры. Помните: любовь освещает нашу жизнь и очищает душу, делая ее светлее. Всегда найдется человек, который ответит вам взаимностью и сумеет оценить ваше отношение.

К.М. Мамедова, Ю.Я. Сорокин

СТАТУС ЛИНГВИСТИКИ КАК НАУКИ

Научный руководитель: Ю.Я. Сорокин, доцент

Филиал РГГУ в г. Тольятти [e-mail]

Можно считать, что подлинно научный период в истории лингвистики начинается со сравнительного изучения и реконструкции индоевропейских языков. В ходе своих обстоятельных исследований индоевропеисты постепенно выработали методику, пожалуй, более совершенную, нежели методы других наук, имеющих дело с человеческими институтами. Многие формулировки, предложенные компаративистами, занимавшимися индоевропейскими языками, по своей четкости и регулярности близки к формулам, или так называемым «законам»", естественных наук. В основе сравнительно-исторического языкознания лежит гипотеза о регулярном характере звуковых изменений, а большая часть морфологических

204

преобразований понимается в компаративистике как побочный продукт регулярного фонетического развития. Многие были склонны отрицать, но в свете опыта, накопленного лингвистикой на сегодняшний день, нельзя не признать, что именно этот подход позволил достичь наибольших успехов в области проблематики истории языка. Почему следует исходить из регулярности фонетических изменений и почему такие регулярности должны иметь место - на эти вопросы рядовой лингвист вряд ли в состоянии дать удовлетворительные ответы. Однако из этого вовсе не следует, что можно было бы значительно усовершенствовать методы лингвистического исследования, если отказаться от хорошо проверенной гипотезы и открыть путь для разного рода психологических и социологических объяснений не связанных непосредственно с тем, что мы сейчас уже знаем об историческом развитии языков. Психологические и социологические объяснения той регулярности лингвистических изменений, которая давно уже известна всем изучающим язык, конечно, желательны и даже необходимы. Но ни психология, ни социология не в состоянии предписывать лингвисту, какие именно законы истории языка он должен формулировать. В лучшем случае данные дисциплины могут побудить лингвиста энергичнее, чем раньше, стараться понять историю языка в более широком контексте человеческого поведения вообще - как индивидуального, так и общественного.

Разработанные индоевропеистами методы были с явным успехом использованы и в исследованиях языков других семей. Совершенно очевидно, что методы эти столь же безотказно действуют применительно к «примитивным» бесписьменным языкам Азии и Африки, как и применительно к значительно лучше известным формам речи более развитых народов. Возможно, что как раз в языках этих более цивилизованных народов фундаментальная регулярность языковых процессов значительно чаще нарушалась такими противоречащими ей тенденциями, как заимствования из других языков, смешение диалектов, социальная дифференциация речи. Чем больше мы занимаемся сравнительными исследованиями родственных «примитивных» языков, тем очевиднее становится тот факт, что фонетические законы и выравнивание по аналогии - это основные ключи к пониманию процесса развития различных языков и диалектов из одного общего праязыка. Это положение хорошо подтверждают исследования профессора Леонарда Блумфилда в области центральных алгонкинских языков и мои на материале атабаскских языков: они являются убедительным ответом тем, кто отказывается верить в почти всеобщую регулярность действия всех этих неосознаваемых языковых сил, взаимодействие которых приводит к регулярным фонетическим изменениям и связанным с ними морфологическим преобразованиям. Возможность предсказать правильность специфических форм в том или ином бесписьменном языке на основании сформулированных для него фонетических законов существует не только чисто теоретически - сейчас уже можно привести немало реальных примеров таких подтвердившихся предсказаний. Не может быть никаких сомнений в том, что методам,

205

первоначально разработанным в индоевропеистике, предназначено сыграть существенную роль и в исследованиях всех других языков; кроме того, при помощи этих методов в результате постепенного их совершенствования мы, возможно, получим и подтверждение гипотезы об отдаленном родстве языков разных групп, в пользу чего сейчас говорят лишь единичные поверхностные факты.

Однако основная цель данной статьи - не демонстрация достигнутых лингвистических результатов, скорее привлечение внимания к некоторым точкам соприкосновения между лингвистикой и другими научными дисциплинами и, кроме того, обсуждение вопроса о том, в каком смысле о лингвистике можно говорить как о науке.

Значимость лингвистически данных для антропологии и истории культуры давно уже стала общепризнанным фактом. В процессе развития лингвистических исследований язык доказывает свою полезность как инструмент познания в науках о человеке и, в свою очередь, нуждается в этих науках, позволяющих пролить свет на его суть. Современному лингвисту становится трудно ограничиваться лишь своим традиционным предметом. Если он не вовсе лишен воображения, то он не сможет не разделять взаимных интересов, которые связывают лингвистику с антропологией и историей культуры, с социологией, психологией, философией и, в более отдаленной перспективе, с физиологией и физикой.

Язык приобретает все большую значимость в качестве руководящего начала в научном изучении культуры. В некотором смысле система культурных стереотипов всякой цивилизации упорядочивается с помощью языка, выражающего данную цивилизацию. Наивно думать, что можно понять основные принципы некоторой культуры на основе чистого наблюдения без того ориентира, каковым является языковой символизм, только и делающий эти принципы значимыми для общества и понятными ему. Когда-нибудь попытка исследования примитивной культуры без привлечения данных языка соответствующего общества будет выглядеть столь же непрофессиональной, как труд историка, который не может воспользоваться в своем исследовании подлинными документами той цивилизации, которую он описывает.

Язык - это путеводитель в «социальной действительности». Хотя язык обычно не считается предметом особого интереса для обществоведения, он существенно влияет на наше представление о социальных процессах и проблемах. Люди живут не только в материальном мире и не только в мире социальном, как это принято думать: в значительной степени они все находятся и во власти того конкретного языка, который стал средством выражения в данном обществе. Представление о том, что человек ориентируется во внешнем мире, по существу, без помощи языка и что язык является всего лишь случайным средством решения специфических задач мышления и коммуникации, - это всего лишь иллюзия. В действительности же «реальный мир» в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы. Два разных языка

206

никогда не бывают столь схожими, чтобы их можно было считать средством выражения одной и той же социальной действительности. Миры, в которых живут различные общества, - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками.

Понимание, например, простого стихотворения предполагает не только понимание каждого из составляющих его слов в его обычном значении: необходимо понимание всего образа жизни данного общества, отражающегося в словах и раскрывающегося в оттенках их значения. Даже сравнительно простой акт восприятия в значительно большей степени, чем мы привыкли думать, зависит от наличия определенных социальных шаблонов, называемых словами. Так, например, если нарисовать несколько десятков линий произвольной формы, то одни из них будут восприниматься как «прямые» (straight), другие - как «кривые» (crooked), «изогнутые» (curved) или «ломаные» (zigzag), потому только, что сам язык предполагает такое разбиение в силу наличия в нем этих слов. Мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе, главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества.

Итак, для решения наиболее фундаментальных проблем человеческой культуры знание языковых механизмов и понимание процесса исторического развития языка, несомненно, становятся более важными, чем более изощренными становятся наши исследования в области социального поведения человека. Именно поэтому мы можем считать язык символическим руководством к пониманию культуры. Но значение лингвистики для изучения культуры этим не исчерпывается. Многие объекты и явления культуры настолько взаимосвязаны с их терминологией, что изучение распределения культурно значимых терминов часто позволяет увидеть историю открытий и идей в новом свете. Эти исследования, уже принесшие плоды в изучении истории некоторых европейских и азиатских культур, должны принести пользу и в деле реконструкции культур примитивных.

Для социологии в узком смысле слова данные лингвистики имеют не меньшее значение, чем для теоретической антропологии. Социолога не могут не интересовать способы человеческого общения. Поэтому крайне важным для него является вопрос о том, как язык во взаимодействии с другими факторами облегчает или затрудняет процесс передачи мыслей и моделей поведения от человека к человеку. Далее, социолог не может оставить без внимания и вопрос о символической значимости, в социальном смысле, языковых расхождений, возникающих во всяком достаточно большом обществе. Правильность речи, то есть то явление, которое может быть названо «социальным стилем» речи, имеет к социологии значительно большее отношение, чем к эстетике или грамматике. Специфические особенности произношения, характерные обороты, нелитературные формы речи, разного рода профессионализмы - все это символы разнообразных способов самоорганизации общества, которые имеют решающее значение

207

для понимания развития индивидуальных и социальных свойств. Но ученыйсоциолог не в состоянии оценить важность этих явлений до тех пор, пока у него нет вполне ясного представления о той языковой основе, с помощью которой только и можно оценить этот социальный символизм языкового характера.

Обнадеживающим представляется тот факт, что языковым данным все большее внимание уделяется со стороны психологов. До сих пор еще нет уверенности в том, что психология может внести что-либо новое в понимание речевого поведения человека по сравнению с тем, что лингвисту известно на основании его собственных данных. Однако все большее признание получает справедливое представление о том, что психологические объяснения языковых фактов, сделанные лингвистами, должны быть переформулированы в более общих терминах; в таком случае, чисто языковые факты могут быть рассмотрены как специфические формы символического поведения. Языкознание одновременно одна из самых сложных и одна из самых фундаментальных наук. Возможно, подлинно плодотворное соединение лингвистики и психологии все еще дело будущего. Можно полагать, что лингвистике суждено сыграть очень важную роль в конфигурационной (configurative) психологии (Gestaltpsychology), поскольку представляется, что из всех форм культуры именно язык совершенствует свою структуру сравнительно независимо от прочих способов структурирования культуры. Можно поэтому думать, что языкознание станет чем-то вроде руководства к пониманию «психологической географии» культуры в целом. В повседневной жизни изначальная символика поведения совершенно затемнена многофункциональностью стереотипов, приводящих в недоумение своим разнообразием. Дело в том, что каждый отдельно взятый акт человеческого поведения является точкой соприкосновения такого множества различных поведенческих конфигураций, что большинству из нас очень трудно разграничить контекстные и внеконтекстные формы поведения.

Лингвисты занимают престижную позицию, содействуя процессу прояснения скрытого еще для нас смысла наших слов и языковых процедур. Среди всех исследователей человеческого поведения лингвист в силу своей специфики предмета своей науки должен быть наибольшим релятивистом в отношении своих ощущений и в наименьшей степени находиться под влиянием форм своей собственной речи.

Язык - это в первую очередь продукт социального и культурного развития, и воспринимать его следует именно с этой точки зрения.

208

А.М. Мариничев, В.Д. Шевчук

СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО

СТРОИТЕЛЬСТВА

Научный руководитель: В.Д. Шевчук, к.ю.н., доцент

Филиал РГГУ в г. Костроме [e-mail]

Данная статья посвящена национальной проблеме государственного строительства. Федерализм, как форма административно-территориального устройства России, был закреплен в первых законодательных актах пришедших к власти в 1917 г. большевиков. Советскими обществоведами было создано немало трудов, направленных на выявление особенностей «социалистического федерализма», его «преимуществ» перед всеми прежними формами федераций. Стремясь отрешиться от советского прошлого, лидеры демократической России в начале 1990-х гг. полностью изменили государственный строй, однако не стали отказываться от принципов федеративного устройства. РСФСР была упразднена, но новая Россия осталась федеративной и республиканской. Дискуссии политологов о том, в чем главная причина этого, и какова роль советского наследия в современном российском федерализме, продолжаются.

Российский федерализм берет истоки в глубинных пластах истории страны. Стремление племен и народов к сплочению и объединению подпитывало наличие внешней угрозы и другие внешние факторы. Они обусловили специфику государственной консолидации. В связи с этим представляется актуальным рассмотреть национализм как один из самых проблемных факторов государственного строительства.

Среди политиков и экспертов согласие есть, пожалуй, только по одному поводу: тема межнациональных отношений становится одной из самых важных и имеет большой взрывной потенциал. «Национальную карту сегодня разыгрывают силы, заинтересованные в консервации инерционного курса 90-х годов, который может привести страну к деградации. В настоящее время отсутствует спокойное вдумчивое и максимально широкое обсуждение ситуации – государственного строительства, это дает повод радикалам и неонацистам предложить свой вариант решения проблем в государстве, как показывают события африканских стран.

Вопросы национального государственного строительства имеют чрезвычайно важное значение для мирового сообщества и для Российской Федерации, так как гражданам приходится решать задачу формирования эффективного и прочного государственного механизма в многонациональном и поликонфессиональном государстве, не имеющем продолжительного опыта демократического развития. На этом пути возникают как внутренние, так и внешние препятствия. За тем, как Россия отвечает на вызовы современной эпохи, наблюдают и ее бывшие идейно-политические

209