Пьеса м. Горького «На дне» и роман «Мать»: эстетическая оценка

Смысл сравнения этих двух произведений заключается в том, чтобы уяснить критерии художественности на сопоставлении гениальной пьесы, имевшей исключительный успех, и чрезвычайно сомнительной прозы, являющейся воплощением нередкого в русской литературе феномена «"плохой книги", занимающей неподобающе высокое место» (И.Н. Сухих).

«На дне» (1902) – лучшая пьеса Горького. Это двуплановое произведение. С одной стороны, перед нами особая сфера, особый слой общественной жизни – «бывшие люди». С другой стороны, эти персонажи, достаточно далекие от интеллектуальных сфер, философствуют, спорят о правде и лжи. Обстановка в пьесе целиком реалистическая. Условия жизни в ночлежке имеют две главные черты. Во-первых, это вынужденное сожительство совершенно чужих друг другу людей и такая же вынужденная отгороженность от «нормальной» жизни. Во-вторых, общая атмосфера жизни в ночлежке – ссоры, склоки, обманы, битье, взаимное недоверие и озлобление. Во всем этом чувствуется противоестественность, действие независимых от человека и античеловеческих по своей сути социальных сил. На «дне» действуют всеобщие законы разъединения и вражды людей: самоутверждение и свобода возможны только за чужой счет; другой человек – средство или препятствие. Жанр пьесы – экспериментальная драма-диспут. Наиболее явно противостоят друг другу позиции Бубнова и Сатина. Бубнов считает, что люди – щепки, плывущие по реке, отходы чьих-то строительных работ. От человека ничего не зависит. Для Сатина человек – не средство, а цель. Он – гордый строитель своей судьбы. Но речь идет о разных «человеках»: налицо деление людей на два разряда. При всей своей противоположности обе мировоззренческие позиции отвечают основному закону мира – закону человеческого разобщения. Совершенно иной подход приносит Лука. Это такое самоутверждение, которое происходит не за чужой счет. Прежде всего, человек должен поверить в себя. Лука каждому высказывает именно то Слово, которое должно возродить человека в человеке. Все произведение соотнесено с таким жанром, как притча. А притча строится на моральном выборе. Появление Луки ничего внешне не меняет в условиях жизни обитателей «дна», но изменяется внутренняя, духовная ситуация. Самое главное, что появляется выбор: оставаться тем, кто ты есть или попытаться «быть человеком». Вопрос о выборе остается в пьесе открытым: ни одно из возможных решений читателю не навязывается. Впечатляющ язык пьесы. У всех персонажей есть афоризмы, которые становятся крылатыми словами.

Первое, что бросается в глаза в романе «Мать» (1906—1907), – неровность горьковского письма. Реалистичность перемежается утопичностью. Авторское умиление убивает психологизм и историчность, делает многих персонажей одномерно-плоскостными. Персонажи выражаются поэтически-экзальтированно. Метафора громоздится на метафору, изобилие кричащих эпитетов, текст местами напоминает автопародию. Образы не претендуют даже на минимальную психологическую и пластическую точность. Столь же цветаста и авторская речь. Роман Горького – это звено в цепи романов о «новых людях»: Тургенев, Чернышевский, Лесков. Сам же феномен романа о «новых людях» – это звено в цепи социально-идеологических романов. М. Бахтин писал о социально-идеологическом романе: «В основе такого романа лежит идеологический тезис о желанном и должном социальном устройстве. С точки зрения этого тезиса дается принципиальная критика всех существующих общественных отношений и форм. Эта критика действительности сопровождается или перебивается непосредственными доказательствами тезисов в форме отвлеченных рассуждений или проповеди, а иногда попытками изображения утопического идеала». «Мать» – классический образец социально-идеологического романа (в смысле реализации исходной жанровой схемы, а не в смысле художественного уровня). Перед нами публицистика в лицах. Четко обозначенные социальные полюса: «Есть только два народа, два племени непримиримых – богатые и бедные!» Выведены основные общественные группы. Даны простые ответы на извечные вопросы: что делать? кто виноват?.. Виноваты богатые. «Так давайте же поравняем всех». Роман-сказка о «новых людях». За профилем Маркса (имя которого в тексте не называется) отчетливо прорисовываются и библейские, евангельские мотивы. Главным в горьковском романе становится сюжет воскресения души. Друзья Павла сливаются в образ некоего коллективного Христа, а сама Ниловна проецируется на Богоматерь. Религиозные мотивы рассеяны так же густо, как революционно-пролетарские. Картина, изображающая Христа, которую принес Павел домой. Сон Ниловны, в котором пение «Вставай, подымайся, рабочий народ…» сменяется «Христос воскресе из мертвых…» Горьковский пафос может быть выражен лозунгом вроде: «Да здравствуют трудящиеся всех стран, идущие под красным знаменем к Божьей правде!» Фантасмагорическое сочетание марксистских и христианских мотивов. Но просматривается в романе и этически пагубная концепция восстания масс (толпа – один из сквозных образов романа), попирающая собой гуманизм и трансформирующая до неузнаваемости и даже отменяющая некоторые мучительные для русской культуры вопросы. «Великие казни будут народом сделаны, когда встанет он. Много крови прольет он…». На алтарь идеи можно положить любого – отца, мать, сына. «За товарищей, за дело – я все могу! И убью. Хоть сына…» (Андрей Находка). «Правда» (как и толпа) – один из лейтмотивов романа. Но правда явлена здесь «простой и ясной». Если пьеса «На дне» – произведение полифоническое, без навязывания этой «простой и ясной» правды, то здесь дело обстоит совсем иначе.