Введение в теорию правового регулирования внешнеэкономических отношений - Толочко О.Н

Однако анализ ее в сравнении с аналогичной нормой ГПК дает почву для следующих неутешительных выводов.

Статья 560 нового ГПК внесла серьезные коррективы в старую «советскую» формулу. Теперь «суды Республики Беларусь при наличии международного договора Республики Беларусь (вы-

делено мной – О.Т.) исполняют переданные им в установленном порядке поручения иностранных судов о производстве отдельных процессуальных действий... Суды Республики Беларусь могут обращаться к иностранным судам с поручениями о производстве отдельных процессуальных действий при наличии международного договора Республики Беларусь».

Таким образом, возможность исполнения иностранных судебных поручений по формуле ХПК не связывается с наличием международного договора, а по формуле ГПК – строго зависит от него. Названные различия влекут за собой два равновероятных логических вывода.

1. Суды общей юрисдикции исполняют поручения и сами обращаются с поручениями только в суды иностранных государств, с которыми Республика Беларусь имеет международные договоры. Хозяйственные суды исполняют поручения судов любых государств

исами обращаются с поручениями в суды любого государства.

2.Поскольку юрисдикционная система («судебная власть») в стране едина, ограничения на обращения судов за помощью к судам других государств (в виде условия о наличии международного договора) действуют и для общих, и для хозяйственных судов. В этом случае включенное в текст формулировки ХПК выражение «в установленном порядке» следует толковать как «при наличии международного договора».

Очевидно, что расхождения опять-таки в основополагающих нормах процессуального права, затрагивающих основы национального публичного порядка, не способствуют эффективному осуществлению регулятивной функции процессуальных норм во внешнеэкономических отношениях. При этом само по себе приведение в соответствие правил ХПК и ГПК будет недостаточным. Проблема должна быть решена принципиально: если мировая практика склоняется к расширению сотрудничества юрисдикционных органов по частным делам вне зависимости от наличия межгосударственных соглашений, нет смысла в конструировании искусственных границ и для Республики Беларусь. «Предварительная экспертиза» на национальное соответствие и внешнеэкономическую целесообразность, как представляется, не дает оснований сомневаться в необходимости таких изменений.

111

Не менее важным звеном в механизме правового регулирования внешнеэкономических отношений является институт исполнения иностранных судебных решений.

Действие судебного решения, вынесенного судом одного государства, de-iure ограничено пределами территории этого государства. Допустимость признания и исполнения иностранного судебного решения национальным судом определяется законодательством конкретной страны и международными соглашениями, в которых она участвует.

Вдоктрине международного частного права еще в XIX в. сложилось устойчивое мнение, что в принципе должным образом вынесенные иностранные судебные решения должны признаваться и исполняться. Но поскольку государство суда было свободно от международно-правовых обязательств по этому поводу и принимало во внимание соображения лишь международной вежливости, постольку достаточная гарантия исполнения отсутствовала. Значительное влияние при этом оказывали внешнеполитические соображения, т.е. вопрос о том, решение какого иностранного суда заявлено к исполнению – «дружественного» или «недружественного» государства24.

Постепенно под давлением требований жизни в судебной практике утвердился принцип favoris recognitionis, т.е. благоприятного отношения к иностранным судебным решениям. В соответствии с этим принципом суды исходят из презумпции того, что иностранное судебное решение должно исполняться, если к тому нет препятствий со стороны национального права обоих государств, а также международного права25.

Вкачестве примера именно такого отношения к решениям иностранных судов может быть приведена статья 25 швейцарского закона о международном частном праве 1988 г., которая гласит, что иностранное судебное или административное решение подлежит исполнению на основе уважения акта иностранного государства, если этот акт соответствует правовым нормам такого государства. И.И.Лукашук указывает, что приведенный подход в наибольшей степени соответствует целям и принципам современного международного права, а также интересам развития международных связей26.

24Корецкий В.М. Очерки англо-американской доктрины и практики международного частного права. – С.22 и след.

25Лукашук И.И. Международное право в судах государств. – С.228.

26Там же.

112

Законодательство и судебная практика некоторых государств связывают вопрос об исполнении иностранных судебных решений с требованием взаимности: решение иностранного суда признается и исполняется в конкретном государстве, если суды этого государства предоставляют аналогичное признание решениям его собственных судов27.

Вто же время требование взаимности встречает негативное отношение со стороны многих юристов, поскольку «способно отрицательно сказаться на защите прав физических и юридических лиц, которые не несут ответственности за позицию государства, суд которых вынес решение»28. Поэтому законодательство и судебная практика многих государств уже отвергли взаимность как предварительное условие исполнения судебных решений.

Вэтой связи не вполне адекватным современным тенденциям выглядит подход, принятый в Советским Союзе и воспроизведенный ХПК и ГПК Республики Беларусь. В соответствии со статьями 314 ХПК и 561 ГПК иностранные судебные решения признаются и исполняются в нашей стране при наличии международного договора. Автор настоящей монографии в свое время предлагала в качестве альтернативы и «промежуточного варианта» установление процессуальным законодательством принципа взаимности в вопросах исполнения иностранных судебных решений. В одной из статей в 1998 г. я писала, что, учитывая нереальность расширения географии международных договоров по вопросам исполнения решений иностранных судов, «следует, не увязывая напрямую данный вопрос с наличием международно-правового соглашения, законодательно предусмотреть возможность признания и исполнения иностранных судебных решений в нашей стране, оговорив при этом случаи, когда иностранное решение суда признанию и исполнению не подлежит. К числу таких случаев могут быть отнесены, например, следующие:

–решение иностранного суда вынесено по спору, подсудному исключительно белорусским судам;

–признание и исполнение данного иностранного судебного решения противоречит публичному порядку (основам конституционного строя) Республики Беларусь;

27Юсуф С. Хасан. Признание и исполнение иностранных судебных решений (на примере Сомали). Автореф. дис... канд. юрид. наук. – Киев, 1991. – С.12-13;

Kraus A. Enforcement of Foreign Money Judgments in the FRG // Texas International Law Journal. – 1982. – Vol. 17. – №1. – Р. 196.

28Лукашук И.И. Международное право в судах государств. – С.228.

113

–признаниеиисполнениеиностранногосудебногорешениянарушает охраняемые белорусским законом права и интересы граждан;

–государство, суд которого вынес испрашиваемое к исполнению решение, не обеспечивает взаимности по исполнению решений судов Республики Беларусь»29.

Думается, эти предложения сохраняют актуальность и поныне. «Невозможность исполнения судебных решений по спору в сфере предпринимательства блокирует определенный сектор экономического оборота между фирмами нескольких государств. Для предотвращения таких неблагоприятных последствий российское предприятие должно иметь возможность взыскать убытки на территории, например, Белоруссии или Испании на основе решения суда Российской Федерации. И наоборот, решение белорусского или испанского суда должно исполняться на территории России, в том числе и посредством участия национальных судов в процедурах международной правовой помощи»30. В настоящее же время решения белорусских судов исполняются только в странах СНГ, Литве, Латвии, Польше и Китае. Соответственно, и белорусские судебные решения также нигде, кроме этих стран, не исполняются. Вместе с тем установление в процессуальном законодательстве только принципа взаимности позволит расширить эту географию минимум в три раза.

Недостатки процессуального регулирования внешнеэкономических отношений в определенной степени восполняются развитием третейской (арбитражной) процедуры разрешения споров.

Арбитраж – это независимый негосударственный третейский орган, осуществляющий разрешение по существу хозяйственных споров. В отличие от государственного суда арбитраж добровольно избирается сторонами; независим от государственных (в том числе судебных) органов; не связан нормами гражданского и хозяйственного процессуального законодательства; гарантирует конфиденциальность (как в отношении существа дела, так и в отношении проходящей по делу информации); предусматривает предельные сроки рассмотрения дела (до нескольких месяцев и меньше); значительного свободнее государственного суда в вопросах языка производства, места производства, участия в рассмотрении дела; относительно дешевле; его решения, как правило, окончательны и обжалованию не подлежат; процедура принудительного исполнения арбитражных решений за рубежом значительно упрощена по сравнению с исполнением судебных решений31.

31 Толочко О.Н. Международный коммерческий арбитраж.

114

Первое постоянно действующее арбитражное учреждение в Республике Беларусь – Международный арбитражный суд при Белорусской торгово-промышленной палате – было создано в 1994 году. В 1996 году при нем образовалась Морская арбитражная комиссия.

Несовершенства процессуального регулирования, ставшие своеобразной «плотиной» в потоках внешнеэкономических отношений, направили эти потоки в русло третейских процедур. Впрочем, справедливости ради следует сказать, что расширение третейского производства по экономическим спорам – мировая тенденция, и вряд ли она будет преодолена даже при полной оптимизации процессуального законодательства.

Двухуровневая система регулирования (международно-право- вой договор и внутреннее законодательство) в международном коммерческом арбитраже является гораздо более выраженной. Можно даже сказать, что международный договор здесь «закрывает» основную массу вопросов, чего нельзя утверждать по отношению к процессуальному регулированию. Главная роль здесь принадлежит Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 г. и Нью-Йоркской конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г.32.

Всилу специфики национального законодательства междуна- родно-правовое регулирование вопросов международного коммерческого арбитража является недостаточным, поэтому соответствующие отношения активно регулируются на национальном уровне. Потребности международного торгового оборота и экономической интеграции обусловливают необходимость унификации национального законодательства в данной сфере.

В1985 году был принят Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международном коммерческом арбитраже, рекомендованный ООН к принятию во всех заинтересованных государствах. На этом законе основали внутреннее законодательство многие государства, в том числе Австралия, Канада, Нигерия, Кипр, штат Калифорния (США), Украина, Россия и другие33. С 1999 г. в Республике Беларусь действует Закон о Международном арбитражном суде, так-

32Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже 21 апреля 1961 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. – 1964. – №44. – Ст.485; Нью-Йоркская конвенция ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 10 июня 1958 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. – 1960. –

№46. – Ст. 421.

33Толочко О.Н. Международный коммерческий арбитраж. – С.13.

115

же в целом основанный на принципиальных положениях Типового закона ЮНСИТРАЛ.

Несмотря на то, что развитие системы третейских судов, как уже указывалось, в значительной степени восполняет несовершенство государственной юрисдикционной системы, арбитражная процедура не способна полностью заменить собой государственное судопроизводство. Обратной стороной преимуществ коммерческого арбитража, таких, как быстрота, упрощение процедуры производства, окончательный характер арбитражного решения и др., является гораздо меньшая по сравнению с государственным судопроизводством защищенность экономических интересов сторон. Неприменение к арбитражной процедуре норм гражданского процессуального законодательства лишает участников внешнеэкономических отношений гарантий, органически присущих процессуальному праву как составному элементу публичного порядка государства.

Таким образом, процессуальное регулирование представляет собой одну из основных «несущих конструкций» всей системы правового регулирования внешнеэкономических отношений. Поэтому следует оценивать гражданский и хозяйственный процесс не только по традиционным параметрам возможностей и форм защиты закрепленных в материальном праве субъективных прав и интересов сторон, но и с точки зрения соответствия его качественных характеристик современным требованиям внешнеэкономического оборота: способствует ли он развитию или сдерживанию позитивных внешнеэкономических тенденций.

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВОВОЕ ГЛАВА 3 РЕГУЛИРОВАНИЕВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКИХ

ОТНОШЕНИЙ

Особенности международно-правового регулирования внешнеэкономических отношений

Характер общественных отношений внешнеэкономической направленности не позволяет усомниться в том, что их правовое регулирование немыслимо без участия международного права как системы норм «наднационального» характера. Однако «распределение ролей» национального и международного права, их соотношение, взаимодействие и взаимозависимость по сегодняшний день продолжают оставаться в правовой науке предметом острых дискуссий.

116

Квинтэссенцией обсуждения вопросов развития правового регулирования в названной сфере является цикл исследований по проблемам «международного экономического права», под которым принято понимать формирующуюся отрасль международного права, представляющую собой совокупность принципов и норм, регулирующих отношения между государствами и другими субъектами международного права в области международных экономических отношений1.

С тех пор как сама идея международного экономического права заняла прочное место в юридической науке, единый подход к определению его предмета и отраслевой принадлежности так и не сформировался. Согласно традиционной советской доктрине2, а также позициям ряда западных ученых3, международное экономическое право есть отрасль международного публичного права, а ее предметом являются экономические отношения субъектов международного права4.

Имеется и иной взгляд на природу международного экономического права. В 1928 г. видный советский правовед В.М.Корецкий выдвинул концепцию международного хозяйственного права как комплексной правовой дисциплины, включающей международноправовое и гражданско-правовое регулирование5. Однако в советской правовой науке концепция комплексной природы международного хозяйственного права (в дальнейшем оно называлось международным экономическим) поддержки не нашла. В западной же литературе отказ от традиционного разграничения международно-

1Богуславский М.М. Международное экономическое право. – М., 1986; Ашавский Б.М. К вопросу о международном экономическом праве // Советский ежегодник международного права. 1984. – М., 1986. –С.29-47; Усенко Е.Т. Международное экономическое право // Международное право. – М., 1982.

2Кольцов Б.И. Правовое регулирование международных экономических отношений. – М., 1979; Тункин Г.И. Идеологическая борьба и международное право. – М., 1971; Бувайлик Г.Е. Правовое регулирование международных экономических отношений. – Киев, 1977; Богуславский М.М. Международное экономическое право.

3Lewi W. Contemporary international law, a concise introduction. – London, 1979. –

Р.259; Броунли Я. Международное право. Т. 1. – М., 1977. – С.375.

4См. также: Вельяминов Г.М. Основы международного экономического пра-

ва. – С.8.

5Корецкий В.М. Международное хозяйственное право: (Ориентация и понятие) // Вестник советской юстиции. – 1928. – №2. – С.654-671; Он же. Очерки международного хозяйственного права. – Харьков, 1928.

117

правового и гражданско-правового регулирования экономических отношений фактически возобладал6.

Как справедливо указывает М.П.Бардина, независимо от обоснования предложений о создании такого всеобъемлющего, конгломеративного международного экономического права, последствия такого подхода однозначны. Они состоят в смешении различных систем права – международного и национального, объединении разнородных субъектов и имеющих разную правовую природу норм, что ведет к нарушению полноты суверенной власти государства в регулировании отношений между субъектами национального права

ив определении правового режима деятельности иностранных физических и юридических лиц на своей территории7.

Нетрудно заметить, что суждения о комплексных междуна- родно-правовых образованиях (впрочем, это справедливо и для тезисов о внутренних комплексных отраслях) основываются, как правило, на факте очевидной взаимозависимости регулирующих норм

иневозможности их функционирования в отрыве друг от друга. Показательным в этой связи является высказывание Ф.Ловенфельда о том, что в международном праве, а возможно, и в праве вообще, различий между частной и публичной стороной в действительности не существует, поскольку «невозможно консультировать или защищать частных лиц без понимания правомочий и ограничений правительства, как невозможно консультировать правительство без понимания того, каким образом действуют частные фирмы и их объединения»8.

На мой взгляд, большинство сторонников комплексных (межотраслевых, внеотраслевых, «полисистемных» и др.) образований в праве строят аргументацию на методологически ошибочной посылке о возможности и целесообразности автономного функционирования правовых подразделений по принципу: отдельная сфера человеческой деятельности – отдельное правовое образование («комплексная отрасль»). На этом тезисе «вырос» целый ряд «но-

6Jessup Ph. Transnational law. – New Heven, 1956; Lowenfeld F. International economic law // Amer. J. Intern. Law. – 1986. – Vol. 80. – No3; Petersmann E. International economic theory and international economic law // The structure and progress of international law. – The Hague, 1986; Schmitthoff C.M. The transnational law in international law of international commercial transactions. – Leiden. 1982; см. также Вельяминов Г.М. Указ. соч. – С.8.

7Международное частное право: современные проблемы. – С.140-141.

8Lowenfeld F. Op. cit.

118

вообразований» как в науке международного права («международное транспортное право», «международное торговое право», «международное инвестиционное право», «международное банковское право» и т.п.), так и во «внутренних» юридических науках («предпринимательское право», «коммерческое право», «образовательное право», «медицинское право» и др.).

Вместе с тем «только вся совокупность отраслей права является самодостаточной в регулировании системы имеющих правовую природу общественных отношений... Если под правовым регулированием общественных отношений понимать не простое их закрепление, и тем более – отражение и фиксирование в нормах права, а реальное воздействие на поведение участников общественных отношений, включающее все элементы механизма правового регулирования, то следует согласиться с тем, что ни одна отрасль права без системной поддержки со стороны других отраслей права не

всостоянии в полном объеме выполнить свои задачи по правовому регулированию входящих в ее предмет правового регулирования общественных отношений»9. Именно недооценка системного фактора в правовом регулировании, как представляется, заставляет авторов конструировать новые подразделения в праве в надежде, что им удастся собрать воедино все нормы, регулирующие заданную сферу отношений. А в итоге сконструированный путем привлечения разноотраслевых норм комплекс неизменно остается, во-пер- вых, аморфным (не имеющим внутренней логики и структуры) и, во-вторых, безразмерным, потому что сколько бы норм ни «привлекалось» в данный комплекс, они все равно недостаточны для урегулирования всех или даже большинства вопросов, возникающих в заданной сфере.

Поскольку внешнеэкономические отношения определены как «привязанные» к конкретной (здесь – белорусской) национальной правовой системе «транснациональные» общественные отношения экономического характера, международно-правовое регулирование указанных отношений, как представляется, можно рассматривать

втрех ракурсах.

Во-первых, необходимо определить характер и пределы «наднационального» воздействия на внешнеэкономические отношения как объективной правовой реальности, формируемой современным международным сообществом («представительным большинством

9Сильченко Н.В. Некоторые проблемы отраслевой структуры права.

119

государств», по выражению И.И.Лукашука) и учитываемой национальным государством вне зависимости от позитивного или негативного отношения к характеру и содержанию нормативных предписаний. Безусловно, теоретически, «в идеале» национальное государство как составная часть международной системы участвует в формировании универсального международного права наравне с иными субъектами. Однако реальные возможности любого отдель-

но взятого национального государства в отдельный историчес-

кий период в названной сфере настолько ограничены, что для целей настоящего исследования, ими, как говорят математики, можно пренебречь.

Во-вторых, международно-правовое регулирование внешнеэкономических отношений в Республике Беларусь следует рассматривать с позиций международных договоров, заключенных непосредственно Республикой Беларусь, введенных в надлежащем порядке в систему национального права и продолжающих функционировать в названной системе постольку, поскольку это допускается и поддерживается национальной властью. Такое регулирование является международным в той мере, в которой строится на «согласовании воль» государств и само является предметом международного права10.

В то же время заключение и исполнение международных договоров является исключительной прерогативой государства и в силу этого входит в сферу национального правового регулирования, что закреплено в Конституции, Законе о международных договорах, а также иных нормативных правовых актах Республики Беларусь. Данная сторона вопроса будет рассмотрена далее.

В-третьих, частноправовые внешнеэкономические отношения активно регулируются специфической категорией источников, происхождение которых лежит вне государственной сферы как в том смысле, что они являются «транснациональными», так и в том смысле, что они разрабатываются без участия законодателя. Об этой категории актов речь пойдет в третьем разделе настоящей главы.

10 Заключение и исполнение межгосударственных соглашений – традиционная сфера так называемого права международных договоров, ядром которого являются Венские конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. и о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями от 21 мая 1986 г. (оба текста см. в сб.: Действующее международное право: в 3-х т. Сост. Ю.М.Колосков и Э.С.Кривчико-

ва. Т.1. – М., 1999. – С.343-409).

120