Библиотека Fort/Da || [e-mail] || http://yanko.lib.ru

«Дже-ро». Буквально это слово означает «внутри» или «внутренний житель», т. е. человек тривангсы, в противоположность шудрам, которые находятся «снаружи» («Джаба»). В данном контексте это обращение означает: «Желая быть вежливым, я обращаюсь к вам, как если бы вы были тривангса, хотя вы им не являетесь (если бы вы им были, я бы назвал вас вашим собственным титулом), и я ожидаю такой же вежливости с вашей стороны». Что касается категорий варн, их используют — одинаково и тривангса, и шудры - только в случае умозрительного рассмотрения всеобъемлющей иерархии престижа в общем смысле — необходимость, которая обычно возникает в связи с междеревенскими политическими, религиозными или стратификационными проблемами: «Короли Клунгкунга — кшатрии, а Табанана — только вайшьи», или «В Сануре много богатых брахманов, вот почему шудры там так мало значат в делах деревни» и т. д.

Таким образом, система варн выполняет две функции. Она соединяет ряд того, что кажется ad hoc и произвольными различиями по престижу, титулы, с индуизмом, точнее, с балий-ской версией индуизма, укореняя их, таким образом, в общем миропонимании. И она определенным образом интерпретирует то, что это миропонимание, и следовательно титулы, означают для социальной организации: градации престижа, скрытые в системе титулов, должны находить отражение в реальном порядке распределения богатств, власти и уважения в обществе и фактически должны совершенно с ним совпадать. На самом деле степень этого совпадения получается, конеч-

438

но, в лучшем случае умеренной. Но как бы много исключений из этого правила ни существовало — шудры, обладающие огромной властью, кшатрии, трудящиеся как фермеры-арендаторы, брахманы, недостойные уважения и никем не уважаемые, -балийцы рассматривают само правило, а не исключения из него, как действительно соответствующее положению человека. Система варн упорядочивает систему титулов таким образом, чтобы общественную жизнь можно было рассматривать с точки зрения общего круга космологических понятий, понятий, в которых разнообразие человеческих способностей и влияний исторического процесса расцениваются как поверхностные явления по сравнению с положением личности в системе стандартизированных статусных категорий, столь же слепых к индивидуальному характеру, сколь и бессмертных.

Общественные титулы

Последний в нашем списке символический способ определения личности внешне напоминает наиболее распространенный у нас способ идентификации и характеризования индивида22. Мы тоже часто (пожалуй, даже слишком часто) смотрим на людей сквозь завесу категорий, обозначающих их профессиональные занятия, — не просто как на людей, занимающихся тем или иным делом, а почти так, будто в них физически присутствуют качества, составляющие сущность почтальона, водителя грузовика, политика или торговца.

Гирц К. Интерпретация культур / Пер. с англ. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. — 560 с.

Библиотека Fort/Da || [e-mail] || http://yanko.lib.ru

Общественная функция служит символическим средством, при помощи которого личность воспринимается; люди — это то, что они делают.

Однако это лишь кажущееся сходство. Помещенное в иной контекст идей относительно того, в чем состоит личность, определенное на фоне иного религиозно-философского понятия о том, в чем состоит мир, и выраженное на языке иного круга средств культуры - на языке общественных титулов, — балийское понимание соотношения социальной роли и идентичности личности придает совершенно иной ракурс идеографическому значению того, что мы называем «род занятий», а балийцы - «линги» («место», «сиденье», «ложе»).

Такое понятие «места» покоится на существовании в ба-лийской мысли и практике чрезвычайно четкого различия между гражданским

идомашним секторами общества. Граница между общественной и частной сферами жизни весьма ясно прочерчивается и концептуально,

иинституционально. На каждом уровне, от деревни до королевского дворца, дела общественной значимости и личные и семейные дела различаются и

439

отделяются друг от друга гораздо более четко, чем это делается во многих других обществах, где допускается их взаимопроникновение. У балийцев очень развито представление об общественности как о коллективном целом, которое имеет свои собственные интересы и цели. Быть наделенным на любом уровне особыми полномочиями в связи с этими интересами и целями означает отделиться от своих сограждан, которые не имеют таких полномочий; именно это и выражают общественные титулы.

В то же время, хотя балийцы и считают публичный сектор общества отграниченным и автономным, они не смотрят на него как на монолитное целое и даже вообще как на целое. Публичный сектор, с их точки зрения, скорее состоит из ряда отдельных, дискретных и временами даже конкурирующих друг с другом сфер, каждая из которых самодостаточна, независима, ревностно охраняет свои права и основана на собственных принципах организации. Самыми заметными из этих сфер являются следующие: деревня как корпоративное политическое сообщество; местный храм как корпоративный религиозный орган, конгрегация; ирригационное общество как корпоративный сельскохозяйственный орган и над всем этим структуры регионального, т. е. наддеревенского, управления и богослужения, которые являются сферой знати и высшего духовенства.

Подробное описание этих публичных сфер, или секторов, потребовало бы пространного анализа балийской социальной структуры, что неуместно в данном контексте23. Здесь же следует обратить внимание на то, что в каждой сфере есть ответственные чиновники, — их точнее назвать управляющими, которые в соответствии со своими функциями имеют определенные титулы: «клиан», «пербекель», «пеказе», «пемангку», «анак агунг», «тжакорда», «дьюа агунг», «педанда» и т. д., всего более полусотни. И когда к этим людям (это очень незначительная часть населения)

Гирц К. Интерпретация культур / Пер. с англ. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. — 560 с.

Библиотека Fort/Da || [e-mail] || http://yanko.lib.ru

обращаются или упоминают о них, то называют их официальный титул; иногда, для уточнения, называют также имя по порядку рождения, статусный титул, а если он — шудра, то текноним24. Разные «деревенские старосты» и «народные священники» на уровне шудр, а также разнообразные «короли», «принцы», «лорды» и «верховные жрецы» у тривангса не просто исполняют некую роль. Они оказываются, в собственных глазах и в глазах окружающих, поглощенными этой ролью. Они становятся воистину общественными людьми, людьми, для которых другие аспекты их личности: индивидуальный характер, порядок по рождению, «репродуктивный» статус, уровень престижа, — имеют, по

440

крайней мере символически, второстепенное значение. Мы, помещающие психологические черты в центр идентичности личности, сказали бы, что они пожертвовали своим истинным «я» ради их общественной роли; они же, помещающие в центр социальное положение, говорят, что их общественная роль составляет сущность их истинного «я».

Доступ к таким дающим общественный титул ролям тесно связан с системой статусных титулов и их организацией в категории варн, и на эту связь влияет то, что можно было бы назвать «доктриной духовного права на избрание». Эта доктрина утверждает, что политические и религиозные «места» более чем локального — регионального или общебалийского — значения могут занимать только тривангса, в то время как места локального значения должны быть в руках шудр. На верхних уровнях доктрине следуют неукоснительно: только кшатрии

—т. е. те, кто имеет звание, которое считается равным рангу кшатрия,

—могут быть королями или верховными принцами, только вайшьи или кшатрии могут быть сеньорами или младшими принцами, только брахманы — верховными жрецами и т. д. На более низких уровнях ей следуют не так строго, но точка зрения, согласно которой деревенскими старостами, главами ирригационных обществ и народными священниками должны быть шудры, что тривангса должны оставаться на своем месте, весьма влиятельна. И в том, и в другом случае, однако, подавляющее большинство лиц, имеющих статусные титулы варновых категорий или категорий, теоретически подходящих для избрания на роли управляющих, которым даются общественные титулы, таких ролей не занимают, и шансов их получить у них нет. На уровне тривангса доступ к общественным ролям в значительной степени передается по наследству, даже по первородству, и между этой горсткой людей, «обладающих властью», и большинством остальной знати, которое ее лишено, создается резкое различие. На уровне шудр доступ к общественным должностям чаще определяется выборами, но число лиц, имеющих возможность служить, все еще довольно ограничено. На какую общественную роль может рассчитывать тот или иной человек — это зависит от его статуса престижа, но займет он ее или нет — это уже совсем другой вопрос.

Ивсе же поскольку общая взаимосвязь между статусами престижа и гражданской службой осуществляется согласно доктрине духовного права на выборную должность, представление об устройстве

политической и религиозной власти в обществе совпадает с

Гирц К. Интерпретация культур / Пер. с англ. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. — 560 с.

Библиотека Fort/Da || [e-mail] || http://yanko.lib.ru

общепринятым представлением о том, что социальный порядок отражает нечетко — хотя должен от-

441

ражать четко — порядок метафизический; и кроме того, что идентичность личности следует определять исходя не из таких внешних (потому что они чисто человеческие) параметров, как возраст, пол, талант, темперамент или достижения, т. е. биографически, а исходя из его положения в общей духовной иерархии, т. е. типологически. Подобно всем остальным символическим способам определения личности, тот, что связан с общественными титулами, состоит в формулировании - в отношении различных социальных контекстов — следующего основополагающего тезиса: важно не то, что из себя представляет человек как таковой (как мы бы это сказали), но каково его место в кругу категорий культуры, которые не только не меняются, но и, поскольку они являются надчеловеческими, не могут меняться.

И опять же, эти категории восходят к божеству (или, что то же самое, нисходят от него), и их способность поглощать характер и уничтожать время возрастает по мере их возрастания. Мало того что более высокие общественные титулы, порожденные человеческим существованием, постепенно превращаются в титулы, порожденные богами, делаясь в высшей точке тождественны им; на уровне богов буквально ничего не остается от идентичности личности, кроме самого звания. Ко всем богам и богиням обращаются и о них говорят «Дьюа» (ж. «Дьюи») или - к богам более высокого ранга - Бетара (ж. «Бетари»). В немногих случаях эти общие обращения сопровождаются уточнениями". Бетара Гуру, Дьюи Шри и т. д. Но даже эти конкретно называемые божества не понимаются как обладающие личными чертами характера: они мыслятся просто как административно ответственные, так сказать, за регулирование определенных процессов космического значения: плодовитости, власти, знания, смерти и т. д. В большинстве случаев балийцы не знают и не хотят знать, какие боги и богини почитаются в их различных храмах (всегда бывает пара божеств: мужское и женское), они просто называют их «Дьюа (Дьюи) Пура такой-то» - бог (богиня) такого-то храма. В отличие от древних греков и римлян, обычный балиец проявляет мало интереса к подробностям деяний конкретных богов, как и к мотивациям их действий, их характерам или биографиям. По отношению к богам здесь проявляют такую же осмотрительность и сдержанность, как и вообще по отношению к старшим по возрасту и положению25.

Одним словом, мир богов есть не что иное, как другая общественная сфера, превосходящая все остальные и наполненная этосом, который эти остальные стремятся по мере своих возможностей в себе воплотить. Дела, касающиеся сферы, рас-

442

положенной на космическом уровне, важнее политических, экономических или церемониальных (т. е. человеческих), и ими управляют люди без черт, индивиды, в отношении которых обычные признаки смертного человеческого рода не имеют значения. Почти безликие, совершенно традиционные, никогда не меняющиеся образы, посредством которых безымянные боги, известные только по их

Гирц К. Интерпретация культур / Пер. с англ. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. — 560 с.