§ 4. Соотношение правовых институтов защиты исключительных прав на средства индивидуализации и недобросовестной конкуренции

Проанализировав возможные пути соприкосновения институтов конкурентного права с институтом интеллектуальной собственности, следует перейти к вопросам роли правовых механизмов защиты от недобросовестной конкуренции в системе правовой охраны интеллектуальной собственности, споры о которой довольно распространены в правовой науке.

Так, А.П. Сергеев считает, что институт защиты от недобросовестной конкуренции самостоятельный правовой институт не составляет, а является составной частью института права интеллектуальной собственности по трем основным причинам: право на защиту от недобросовестной конкуренции не имеет в качестве объекта правовой охраны какой-либо институт права интеллектуальной собственности; основным проявлением актов недобросовестной конкуренции, защита против которых подлежит обеспечению, является посягательство на подлежащие правовой охране объекты интеллектуальной собственности; низкий уровень развития российского законодательства в данной сфере*(112).

В определенной степени сходная точка зрения о соотношении института правовой защиты от недобросовестной конкуренции и института правовой охраны интеллектуальной собственности встречается у иных исследователей. Например, М.В. Цветкова, в частности, утверждает: недобросовестная конкуренция, характеризующаяся наличием определенных установленных законодательством признаков, является в том числе частным случаем незаконного использования фирменного наименования. При этом, по мнению данного исследователя, нормы Закона о защите конкуренции, содержащие запрет на недобросовестную конкуренцию, только дополняют положения Гражданского кодекса РФ, вводя административный порядок защиты исключительных прав*(113).

Однако подобные точки зрения, имеющие свои весомые аргументы, требуют детального обсуждения ввиду наличия иных воззрений на исследуемую проблематику.

Для начала обратимся к комментарию к Парижской конвенции по охране промышленной собственности. Так, Г. Боденхаузен, давая толкование положениям п. 2а ст. 1, обосновывал включение в объекты промышленной собственности пресечение недобросовестной конкуренции в связи с частым совершением данных противоправных деяний именно в сфере промышленной собственности. Здесь можно говорить о неком сходстве с приведенной точкой зрения А.П. Сергеева. Вместе с тем Г. Боденхаузен обращает внимание на факт включения в Парижскую конвенцию легального определения недобросовестной конкуренции, общего запрета на нее, а также запретов на некоторые особо частые ее проявления, не все из которых связаны с незаконным использованием интеллектуальной собственности*(114). Следовательно, именно легальное определение недобросовестной конкуренции и сущность правовой конструкции данного института позволяют нам прежде всего утверждать, что институт правовой защиты от недобросовестной конкуренции значительно шире института правовой охраны интеллектуальной собственности, направлен на правовое регулирование отношений, возникающих не только в сфере незаконного использования исключительных прав, подлежащих правовой охране ввиду государственной регистрации, но и любых иных правоотношений, возникающих в конкурентном соперничестве хозяйствующих субъектов при осуществлении предпринимательской деятельности на том или ином товарном рынке, если в рамках данного соперничества начинают использоваться недобросовестные приемы и средства, влекущие или могущие влечь неблагоприятные последствия для конкурента и конкуренции на товарном рынке в целом.

Изложенному доводу можно найти поддержку, в частности, путем приведения точки зрения американского ученого-юриста Г.Д. Нимса. Исследуя соотношение законодательства о защите от недобросовестной конкуренции и об интеллектуальной собственности, он отмечал следующее: "Юристам будет необходимо защищать предпринимателей, бизнесу которых был причинен ущерб или разрушение множеством проявлений нечестной и недобросовестной конкуренции, вытекающий не только из сферы торговых знаков и наименований"*(115).

Таким образом, учитывая заявленное нами утверждение, полагаем целесообразным обозначенный научный анализ взаимосвязи двух правовых институтов провести прямо противоположным образом и выявить, является ли институт правовой охраны интеллектуальной собственности составной частью института защиты от недобросовестной конкуренции. На наш взгляд, возможность существования данной взаимосвязи, а в определенной степени и элементов подчинения одного правового института другому возникает только тогда, когда правоотношения из незаконного использования тех или иных объектов интеллектуальной собственности возникают в рамках конкурентной борьбы между хозяйствующими субъектами в предпринимательской деятельности, связанной с производством товаров или оказанием услуг и обусловленной целями получения преимуществ в такой деятельности способами недобропорядочными, неразумными и несправедливыми. В ключе предлагаемого нами критерия проведения такой взаимосвязи можно привести точку зрения О.А. Городова, который находит различие между контрафактными действиями по смыслу законодательства об интеллектуальной собственности и контрафактными действиями по смыслу законодательства о защите конкуренции, исходя из того, какие последствия наступают в результате их совершения. В первом случае, по мнению данного ученого, негативные последствия заключаются в нарушении исключительных прав на охраняемый результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации, во втором последствиями являются реальные или потенциальные убытки, причиненные другим хозяйствующим субъектам - конкурентам, либо реальный или потенциальный вред, нанесенный их деловой репутации*(116).

В связи с указанным представляется, что наиболее яркая взаимосвязь может быть выявлена прежде всего именно со средствами индивидуализации. Подтверждением данного довода может служить персонифицирующая функция, отведенная фирменным наименованиям, товарным знакам, знакам обслуживания, наименованиям мест происхождения товаров и коммерческим обозначениям, а также ограничение видов субъектов, могущих быть правообладателями данных средств индивидуализации, только субъектами предпринимательской деятельности - индивидуальными предпринимателями и юридическими лицами.

Взаимосвязь институтов защиты от недобросовестной конкуренции с институтом правовой охраны средств индивидуализации в той или иной степени можно считать признанной в науке. Еще в начале XX в. о наличии данной взаимосвязи утверждали американские ученые-юристы, в том числе и те, чьи точки зрения уже приводились в настоящей книге. Так, Дж.Л. Хопкинс указывал: "...отделять принципы охраны от незаконного использования товарного знака от принципов защиты от недобросовестной конкуренции является неправильным, поскольку данные принципы имеют одно существо - контроль за возможностью совершения действий, направленных на обман, в большей или меньшей степени используя принципы справедливости... Поэтому должно быть однозначным образом понятно, что законодательство о товарных знаках является подотраслью законодательства о защите от недобросовестной конкуренции, а также что более широкие и комплексные принципы последнего направлены на пресечение обманной конкуренции, выраженной в любых формах введения в заблуждение в отношении товара или его производителя"*(117).

Аналогичная точка зрения выражена Ч.Г. Хэйнсом, который отмечал, что "защита от недобросовестной конкуренции и защита от незаконного использования технических торговых марок должны соотноситься как общее и частное, поскольку в обоих случаях основание состоит из права на защиту деловой репутации, приобретенной в рамках осуществления торговли или иной предпринимательской деятельности"*(118). Свое мнение данный ученый-юрист обосновывал следующим: сама правовая категория недобросовестной конкуренции в США появилась благодаря судебной практике, когда суды столкнулись с проблемой разрешения споров, касающихся не незаконного использования зарегистрированного товарного знака, а имитирования хозяйствующим субъектом дизайна упаковки конкурента или иных индивидуализирующих его или его товары обозначений, не подлежащих правовой охране в качестве товарного знака, и на которые формально с точки зрения регистрации не возникли исключительные права. Тогда и был избран подход оценивать действия хозяйствующего субъекта по использованию деловой репутации конкурента иными, нежели при незаконном использовании товарного знака способами, а именно с точки зрения соответствия таких действий принципам справедливости. Для наиболее емкого наименования такого рода правонарушений и метода их квалификации американской судебной системой и стала использоваться правовая категория "недобросовестная конкуренция"*(119).

Так же резюмирует свою позицию о том, что законодательство о защите товарных знаков является подотраслью законодательства о защите от недобросовестной конкуренции, Г.Д. Нимс, отмечая: разница между недобросовестной конкуренцией и незаконным использованием товарного знака состоит лишь в том, что в первом случае не требуется обязательный факт наличия исключительных прав для определения недобросовестности в использовании какого-либо наименования или символа, в частности, поскольку словесное обозначение зачастую может иметь черты вошедшего в употребление для обозначения товаров определенного вида или же свойства описательного характера и формально не подлежит регистрации в качестве товарного знака, однако использование таких обозначений может совершаться недобросовестно и, следовательно, образовывать акт недобросовестной конкуренции*(120).

Важно заметить: современные западные исследователи правовую позицию своих предшественников поддерживают. Так, в работе А. Хронопулоса отмечается: с момента возникновения новой конструкции собственности (права интеллектуальной собственности) в целях правовой охраны интересов хозяйствующих субъектов в рамках предпринимательской деятельности законодательство о товарных знаках было квалифицировано как составная часть законодательства о защите от недобросовестной конкуренции*(121). Сходную правовую позицию можно встретить в работе английских ученых и практикующих юристов Т. Харт, Л. Фазани и С. Кларка. По их мнению, правовая охрана от незаконного использования предоставляется автоматически в случае регистрации товарного знака, в то время как механизмы правовой защиты от возникновения смешения гораздо шире и распространяются на деловую репутацию в целом, включая наименования товаров или услуг, методы ведения бизнеса, внешнее оформление товара или маркетинговый стиль*(122).

Приведенным позициям западных ученых-юристов корреспондируют взгляды отечественных исследователей. Так, точку зрения по исследуемой проблематике можно найти у И.Я. Хейфеца, который отмечал, что институт ограждения товарных знаков является самым существенным в системе борьбы с недобросовестной конкуренцией*(123). По мнению О.Н. Зименковой, "по отношению к специальному законодательству об охране промышленной собственности правила борьбы с недобросовестной конкуренцией выступают как более общие... последние применяются в случаях недостаточности охраны прав на промышленную собственность и в целях усиления такой охраны..."*(124). Аналогичное мнение высказано С.А. Горленко. Ссылаясь на мировой опыт, она также указывает, что "в подавляющем большинстве случаев неправомерное использование товарного знака является актом недобросовестной конкуренции"*(125).

Э. Маркварт полагает, что конкурентное право в данном случае не является дополнительным способом защиты исключительных прав и ни в коей мере не должно само составлять конкуренцию гражданско-правовым методам регулирования, заложенным в специальных законах, поскольку применение антимонопольного законодательства возможно лишь в случаях, когда нарушение законодательства об исключительных правах связано с нарушением принципов добросовестной конкуренции*(126). С приведенными мнениями ученых-юристов, на наш взгляд, следует согласиться. Представляется, что механизмы, заложенные в правовую конструкцию недобросовестной конкуренции с точки зрения допустимости применения оценочных принципов для целей квалификации действий хозяйствующих субъектов в предпринимательской деятельности как не соответствующих "добрым нравам", пресечения данных действий и ограничения применения данных механизмов лишь сферой конкурентных отношений на определенном товарном рынке, а не только формальным наличием зарегистрированного исключительного права на объект промышленной собственности, позволяют считать институт защиты от недобросовестной конкуренции ключевым правовым институтом защиты исключительных прав в сфере рыночных отношений. Также следует говорить об институте защиты от недобросовестной конкуренции как институте защиты good-will (деловой репутации) хозяйствующего субъекта, реализуемых им товаров или оказываемых услуг от любого недобропорядочного его использования другим хозяйствующим субъектом в своей предпринимательской деятельности независимо от того, является данный хозяйствующий субъект его конкурентом или нет.

В силу изложенного представляется, что сфера применения положений о защите от недобросовестной конкуренции не должна ограничиваться лишь защитой товарных знаков и иных обозначений, используемых в качестве средств индивидуализации, независимо от прохождения процедуры их регистрации в установленном порядке, а должна распространяться также на защиту иных объектов промышленной собственности, изобретений, полезных моделей, промышленных образцов, селекционных достижений, объектов авторского права при условии их незаконного использования в конкурентной рыночной борьбе.

Данному утверждению можно найти и легальное подтверждение в действующем российском законодательстве в виде положений п. 2 ст. 1252 ГК РФ, согласно которому защита нарушенных исключительных прав на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации, если данные действия содержат признаки недобросовестной конкуренции, может быть осуществлена не только способами, предусмотренными данным Кодексом, но и в соответствии с антимонопольным законодательством.

Резюмируя, следует отметить следующее: затрагивая факт установления в Парижской конвенции по охране промышленной собственности общего определения недобросовестной конкуренции и указывая на факт распространения действия норм Конвенции в большинстве государств, необходимо в целом обращать внимание на факт первенства легализации данной правовой категории именно в нормативном правовом акте, посвященном вопросам защиты интеллектуальной собственности. Более того, на наш взгляд, указанное обстоятельство является основополагающим в контексте соотношения и соприкосновения данных правовых категорий.

Вместе с тем для целей всестороннего понимания роли механизма правовой защиты от недобросовестной конкуренции в сфере правовой охраны интеллектуальной собственности следует проанализировать сущность и особенности правовой конструкции недобросовестной конкуренции в сфере исключительных прав, а также разобрать содержание ее легального определения, предложенного российским законодателем, в том числе применительно к тематике настоящего исследования.