Глава 3

ВОЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ:

ПРИРОДА И ПУТИ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ

Учебные вопросы:

1. Военный конфликт сущность и содержание.

2. Возможные пути предотвращения военных конфликтов.

Жизнь человечества – это совместное проживание людей различных национальностей и вероисповеданий, разных идеологических и политических пристрастий, это просто отношения людей, по-разному видящих и воспринимающих мир.

Вспыхивающие еще с древнейших времен из-за всевозможных разногласий споры, столкновения, войны современным человечеством уже воспринимаются как нечто неотъемлемое и естественное. Недаром же некоторые исследователи мировой истории называют ее историей войн.

Аналитики утверждают, что из почти шестидесяти веков изученной истории человечества лишь 3,5 столетия можно назвать более или менее мирными. Прогремевшие на Земле почти 15 тысяч войн унесли с собой многие и многие миллионы человеческих жизней.

В XVII в. только на Европейском континенте в войнах и вооруженных конфликтах погибло 3 млн. человек, в XVIII в. – свыше 5 млн., в XIX в. – почти 6 млн. В ХХ столетии жертвами только первой мировой войны стало около 10 млн. человек, второй – уже более 55 млн. Количество же погибших от бомб, мин и пуль за последние полвека уже давно превысило число погибших в годы второй мировой войны.

В настоящее время, несмотря на многочисленные заявления, практически всех государств о своей приверженности миру, войны и воен­ные конфликты продолжаются. Это заставляет нас обращаться к проблеме использования военной силы при разрешении возникающих противоречий, пытаться уяснить современную природу войн и военных конфликтов, выявлять основные тенденции развития этого социально-политического феномена.

1. Военный конфликт: сущность и содержание

«Война» и «военный конфликт», как категории военной политологии, порой трактуются довольно неоднозначно, причем не только в обыденном сознании, но и в научной литературе. Это, прежде всего, связано с расширенным пониманием более общей категории – «вооруженный конфликт», под которым понимается крайне острая форма разрешения противоречий между государствами, социальными группами, общественными движениями с применением вооруженного насилия.

Понятие «вооруженный конфликт» употребляется в широком и уз­ком смысле. В широком смысле под ним понимается любая поли­тическая акция с применением вооружен­ной силы. Это может быть война любой интенсивности и продолжительности между различными государствами, одноразовое применение оружия, как на международной арене, так и во внут­риполитической борьбе. В узком – это одна из разновидностей воо­руженного столкновения, заключающаяся в кратковременном применении достаточно ограниченной силы на относительно ограниченном простран­стве.

В мировой научной и публицистической литературе чаще встречается термин «военный конфликт». Понятия «военный» и «вооруженный» – однородны в контексте затронутой проблемы, однако для проведения дальнейшего анализа необходима их более четкая дифференциация.

Основное различие между ними заключается в том, что в ходе военного конфликта главным средством его ведения являются регулярные вооруженные формирования государств с обеих сторон. Борьба же, например, политических партий за государственную власть с применением вооруженных структур, не имеющих законного государственного статуса, и применение против них легитимных государственных силовых структур, в том числе и вооруженных сил, – не квалифицируется как «военный конфликт». Это относится и к вооруженным конфликтам внутри отдельных политических формирований или между двумя и более негосударственными политическими объединениями. Это вооруженный внутриполитический конфликт.

Вытекает закономерный вопрос о квалификации гражданских войн, когда государственным военным структурам противостоят вроде бы тоже «люди в погонах» – войска оппозиции, иногда даже превосходящие государственные по подготовленности, вооружению, да и численности (пример: гражданская война в Советской России 1918-1922 гг., когда белогвардейские армии по многим параметрам превосходили Красную Армию; на вооружении чеченских формирований в 1994-1996 гг. на некоторых участках боевого взаимодействия было более современное оружие, чем у регулярных российских частей). Ответ на этот вопрос заключен в нормах современного международного права и принципах жизнедеятельности современной цивилизации. Согласно этих норм, на одной территории может полноправно функционировать лишь одно государственное объединение. Следовательно, легитимные государственные вооруженные формирования на данной территории могут быть лишь одни. Поэтому гражданская война – это не «военный», а «вооруженный конфликт».

Не квалифицируется как «военный» и конфликт между различными частями вооруженных структур одного государства. В ходе военного мятежа, например, часть армии (или полностью) отходит от соблюдения функционирующих государственных конституционных норм и, в соответствии с этим, не может квалифицироваться в качестве государственного вооруженного формирования. Поэтому возникший конфликт – «вооруженный», а не «военный». Отсюда следует вывод о том, что в ходе военного конфликта обе стороны преследуют государственные интересы, а понятие «военный конфликт» относится лишь к международным конфликтам.

Определенное различие между рассматриваемыми понятиями выявляется и в результате анализа методов применения оружия. Вооруженный конфликт обязательно предполагает непосредственное применение оружия. Военный же конфликт может проходить и при опосредованном применении оружия со стороны противостоящих вооруженных сил. Зачастую в таких случаях конфликт даже и не называется «военным», так как противостоящие политические силы (государства) лишь угрожают друг другу применением военной силы. Но по своему существу – это уже военный конфликт. К примеру, в ходе Карибского кризиса начала 60-х годов ХХ века Вооруженные Силы СССР и США были приведены в полную боевую готовность. Но непосредственного соприкосновения их на поле боя не произошло. Правящие круги обеих стран, реально взвесив возможности сторон и возможные последствия вооруженного столкновения, перевели разрешение кризисной ситуации в «мирное русло».

Необходимо отметить, что опосредованное применение оружия (вооруженной силы), то есть угроза его применения, в современных условиях присуще практически каждому политическому конфликту. Каждая из конфликтующих сторон в ходе даже мирно протекающего конфликта оценивает как свои силовые возможности, так и аналогичные возможности соперника.

Опосредованное применение военного насилия имеет множество форм своего осуществления. Среди них: ввод войск на территорию другого государства без непосредственного (во всяком случае, массового) применения оружия (аншлюс Австрии и Германии в марте 1938 г., оккупация Чехословакии объединенными войсками ОВД в августе 1968 г.); приведение вооруженных сил в полную боевую готовность; создание близ границ противника военных баз (американская военная база Гуантанамо на территории острова Куба) или сосредоточение крупных формирований войск; непосредственное военное присутствие определенного контингента на территории иностранного государства; проведение крупных военных учений и маневров войск; оказание непосредственной военной помощи (обучение военных кадров, продажа оружия и др.) государству, находящемуся в конфронтационных отношениях с противоположным субъектом конфликта; проведение военно-разведывательных операций и другие.

Понятие «военный конфликт», в свою очередь, также имеет двойной смысл – «узкий» и «широкий». В «широком» смысле это понятие аналогично «широкому» пониманию вооруженного насилия – это любое столкновение между двумя и более вооруженными структурами, имеющими государственный статус и преследующих в этом действии легитимные государственные интересы.

Для уяснения понимания военного конфликта в «узком» смысле необходима дифференциация понятий, имеющих общее основание, – «военный». Это – «военный инцидент», «военная провокация», «военный конфликт» и «война». Для проведения этой дифференциации необходимо выявление ее критериальных оснований. Чаще всего в качестве таковых выставляются масштабные показатели. Считается, что, если в военном столкновении участвуют силы до батальона включительно, то это – «провокация» или «инцидент», участие же больших сил – «военный конфликт», «война». Некоторые авторы основным критерием считают масштабность гибели людей: от 1000 человек – военный конфликт, больше – война. Масштабные и временные показатели, безусловно, играют немаловажную роль в данной дифференциации. Однако эти критерии в основном используются военными науками. Для политологического анализа определяющими являются показатели, отражающие социальные основания жизнедеятельности общества, их динамику в ходе зарождения, развития и в результате урегулирования конфликта. К таковым относятся:

политическая преднамеренность действий;

глубина военно-политических целей вооруженных акций;

характер влияния военного насилия на военно-политиче­ское и социально-экономическое состояние страны во время его применения;

характер влияния итогов (результатов) применения военного насилия на дальнейшее политическое и социально-экономическое развитие страны (региона, мира в целом).

Таким образом, все вооруженные военные столкновения, не являющиеся следствием преднамеренных действий политических сил, а произошедшие по стечению обстоятельств, в том числе и случайных, не ведущих к перестройке жизни хотя бы части страны на военный лад, относятся к военным инцидентам (иногда их называют «войнами-казусами»). Возникновение таковых обусловлено, как правило, субъективными факторами действий со стороны принадлежащих различным государствам военных структур и объектов, находящихся в режиме боевого дежурства, плавания, полета, пограничного дозора, а также в ходе учений и оперативных тренировок (случайная ошибка в действиях боевого расчета, например). Кроме того, возможны военные столкновения и по независящим от человека причинам. К таковым, в частности, можно отнести возможные сбои в работе компьютеризированной боевой техники и т.п. Именно поэтому своевременное определение военного инцидента предупреждает перерастание его в военный конфликт, а иногда и в полномасштабную войну.

Военная провокация по своей сущности уже предполагает специально организованные агрессивные акции правящих кругов государства с применением (прямым или косвенным) военной силы в целях вызова ответных действий и использования их последствий в качестве предлога для интенсификации конфликтного взаимодействия, развязывания агрессии, оправдания обострения международной обстановки, проверки боевой готовности войск (сил) противника и т.д. С провокаций начинается множество военных конфликтов и войн. Уже классическим примером стала военная провокация фашистской Германии на польской границе, ставшая поводом для вторжения нацистских войск в Польшу и дальнейшего развязывания второй мировой войны.

Дифференциацию понятий «военный конфликт» и «война» необходимо проводить в сравнении. Во-первых, теоретически осмысленный исторический опыт прошедших веков показал, что основное различие между этими разновидностями военного вооруженного взаимодействия сторон заключается, прежде всего, в глубине проявления причин их возникновения. Военные конфликты возникали в основном в силу действия относительно частных причин, таких как территориальные, региональные, национально-этнические, классовые и другие противоречия. Война же – это вооруженный конфликт особого рода. В ней, как правило, проявляется вся совокупность этих особенных и частных причин, обязательно усиленная более глубокими экономическими причинами, острыми политическими, идеологическими и иными противоречиями между государствами и их коалициями.

Во-вторых, военные конфликты обычно менее масштабны, чем войны. Цели, преследуемые сторонами в конфликтах, достаточно ограничены, в том числе по времени и применяемым средствам.

В-третьих, в отличие от конфликта, война является состоянием всего общества, участвующего в ней. Это сложное социально-политическое общественное явление, представляющее собой не только столкновение вооруженных сил, но и полную мобилизацию всех общественных сил и резервов на борьбу классов, государств, коалиций, общественных систем. В данном случае вооруженная борьба становится главным, решающим средством достижения определенных политических целей. При этом используются и другие формы борьбы: экономические, идеологические, психологические, дипломатические и т.д.

В-четвертых, война и военный конфликт своим ходом и итогами оказывают неодинаковое воздействие на последующий ход развития стран-участниц, международной военно-политической обстановки, всей мировой жизни. Конфликты не влекут за собой глубокой перестройки общественных систем воюющих сторон. В то время как война обязательно (хотя бы для одной из сторон) вызывает значительные изменения дальнейшей жизнедеятельности. Взять, к примеру, две мировые войны прошлого столетия, которые своими результатами определили кардинально новые направления развития (по сравнению с довоенным периодом) не только стран-участниц, но и всего мирового сообщества.

В-пятых, имеются существенные различия между войной и военным конфликтом и по политико-правовым нормам:

о состоянии войны официально объявляется, конфликт же фиксируется и в дальнейшем урегулируется;

война предполагает введение всеобщего или частичного военного положения, кон­фликт этого не требует;

при военном конфликте на сегодняшний день не действуют нормы международного гуманитарного права, применяемые при объявлении состояния войны.

Вместе с тем, необходимо отметить определенную относительность приведенной дифференциации, которая особенно проявилась во второй половине хх века.

Проанализируем это на конкретном примере. Бомбардировки Югославии авиацией НАТО, нанесение ими превентивных ударов с воздуха согласно приведенной классификации практически по всем критериальным основаниям относятся к «военному конфликту» — масштабность, временные рамки, ограниченность причин и целей конфликта и др. Но, с другой стороны, в самом конфликте непосредственно участвовали более десятка государств. Применение самых современных средств вооруженной борьбы менее, чем за два месяца унесло жизни более тысячи мирных жителей, нанесло трудно поправимый ущерб экономике Югославии, экологии всего Балканского региона. Налицо крупные перемены в мировых международных отношениях, наступивших в результате этих бомбардировок, – мир фактически поделился пополам в зависимости от поддержки НАТО или югославской стороны; заметно накалилась военно-политическая обстановка, оцениваемая в то время некоторыми аналитиками как возможное начало новой мировой военной катастрофы и т.д. А в соответствии с этим, данный конфликт можно было бы квалифицировать как войну. Практически то же самое можно констатировать и в отношении вторжения войск НАТО в Афганистан и Ирак.

То есть, по некоторым критериальным позициям многое зависит от субъективного отношения и оценки событий со стороны заинтересованных политических сил. Более того, мы вправе говорить о различии оценок интенсивности хода и исхода конфликта в зависимости от степени значимости для воюющих сторон его причин и последствий, вовлеченности в него общественных сил и средств и т.д. А в соответствии с этим, балканские события для Югославии мы можем расценивать как «войну», а для США и их союзников по НАТО – «военный конфликт». Аналогично этому для афганского народа события 1979-1989 годов были, безусловно, войной, в то время как для СССР это был военный конфликт.

Изложенное выше соотношение понятий «вооруженный конфликт» – «военный конфликт» и «военный конфликт» – «война» еще не отражает в полном объеме богатый классификационный спектр вооруженных политических конфликтов. В мировой конфликтологической литературе имеется множество классификаций, дифференцирующих военный конфликт по другим критериальным основаниям. В частности, в западной политической литературе еще в годы «холодной войны» была принята классификационная система, получившая название «спектр конфликтов», и которая включала в себя конфликты высокой, средней и низкой интенсивности.

К конфликтам «высокой интенсивности» относились все широкомасштабные войны между крупными (главными) державами мира и их коалициями. В момент создания этой системы к таковым относились возможные войны между США и СССР, НАТО и ОВД (Организация Варшавского Договора). То есть это войны, которые мы можем отнести к разряду «мировых», в том числе и ядерных.

К конфликтам «средней интенсивности» относились внешние локальные операции против государств-противников, которые не попадают под разряды конфликтов «высокой» и «низкой» интенсивности. То есть это вооруженные межгосударственные столкновения регионального и локального характера. Согласно нашей дифференциации, это и есть собственно военные конфликты.

К конфликтам же «низкой интенсивности» относятся все вооруженные акции «внутреннего типа», то есть партизанские и противопартизанские действия, антитеррористические действия, миротворческие операции и т.п. К этому разряду относятся и внешние конфликты с заранее более слабым противником, вооруженное столкновение с которым будет кратковременным и без особой интенсивности применения оружия и боевой техники.

С первого взгляда видно, что «спектр конфликтов» довольно условен и основан в большей мере на их территориально-масштабных характеристиках. В связи с этим критической оценке и дальнейшей доработке была подвергнута, прежде всего, концепция конфликтов «средней интенсивности» (в наибольшей мере носящая условный характер). Взамен нее с 1993 г. была принята концепция «крупного регионального конфликта». Согласно этой концепции к крупному региональному конфликту относятся внешние боевые действия международно-принятых государств, имеющих в своем составе определенную концепцией численность личного состава вооруженных сил и определенную техническую оснащенность. Но опять-таки, численным показателям концепции «крупного регионального конфликта» может соответствовать техническая оснащенность и состав не более десятка стран мира, включая США и Россию. А в соответствии с этим, практически все, происходящие на сегодняшний день вооруженные конфликты и реально прогнозируемые в будущем, относятся к разряду «низкой интенсивности».

Принимая во внимание вышеизложенное, подчеркнем, исходя из преобладающего территориально-масштабного характера (численного, временного, пространственного), «спектр конфликтов» и его дальнейшее теоретическое развитие более подходит для аналитической деятельности в области военных наук, занимающихся не только исследованием состоявшихся, но и планированием, прогнозированием возможных вооруженных конфликтов. А во-вторых, данная система, принятая в западной политологии, прежде всего американской, в большей мере соответствует их военно-политическому положению, изменившейся в последние десятилетия политической обстановке в целом, конкретно сложившейся современной конфликтогенной ситуации.

Современная российская политическая наука выработала свои подходы к классификации военных конфликтов, которые аккумулировали опыт как прежнего советского подхода, так и современных западных концепций. Согласно наиболее распространенному в России мнению, все вооруженные конфликты делятся по трем основаниям: социально-политическому; правовому; стратегическому.

По первому основанию они различаются:

по отношению к национальным интересам: соответствующие национальным интересам и несоответствующие им;

по типу противоречий: политические, экономические, территориальные, национально-этнические и религиозные;

по социально-политическому составу сторон: межгосударственные, национально-освободительные и гражданские;

по характеру политических целей: преследующие захватнические цели, с целью восстановления (поддержания) международного мира и в защиту суверенитета и территориальной целостности.

По второму основанию они различаются на два вида: нарушающие международное право и ведущиеся в соответствии с международным правом.

По третьему основанию военные конфликты различаются:

по масштабу: военные акции, локальные, мировые, скоротечные, затяжные, коалиционные и двусторонние войны;

по способу ведения боевых действий: наступательные, оборонительные, маневренные, позиционные;

по применяемым средствам: ядерные и с применением обычных средств поражения;

по напряженности: высокой, средней и низкой интенсивности.

Одним из наиболее важных и сложных аспектов анализа войн и военных конфликтов является вопрос об источниках, причинах и, в конечном итоге, виновниках их развязывания. При этом, каждый исследователь, в зависимости от исторической эпохи его творчества, от социально-политической и идеологической приверженности, обусловленной его социальным положением, сложившегося мировоззрения, по-разному видит ее решение.

Буквально с древности и до сегодняшнего для многих мыслителей война представляется как следствие непознаваемой загадки исторического процесса, в основе которого лежит проявление неких «трансцендентальных» сил, в том числе и божественных. Очевидно, что авторы таковых концепций, заняв объективно-идеалистические позиции, скорее пытаются снять ответственность с истинных виновников развязывания войн и военных конфликтов, а не вскрыть их причины. Не прекращаются попытки природно-биологического объяснения – все конфликты, в том числе и войны, это следствие агрессивности людей, присущей всему животному миру. В рамках «независимости от человеческого разума» находятся и такие объяснения войны, как неспособность людей противостоять давлению неких технологических факторов; длина и несовершенство границ; неполнота информированности; возможность выхода автоматических систем из-под контроля человека; количественный и качественный рост вооружения и т.д.

Довольно распространенным стало объяснение войны следствием политики некого «олицетворенного разума государства». В соответствии с ним появляются, а потом навязываются общественному сознанию стереотипы, типа: «Соединенные Штаты развязали войну», «Россия защищает свои интересы в Чечне» и т.п. Но и в данном случае виден явный отход от возложения ответственности на конкретные социально-политические силы и указания действительной причины массовых кровопролитий.

В современной политической литературе появляются относительно новые подходы в объяснении войн и военных конфликтов. Согласно одному из них, получившему название «плюралистический» (существует также мало отличающийся от названного «ограниченно-плюралистический»), причиной войн и военных конфликтов является постоянно меняющаяся совокупность экономических, социальных, антропологических, биологических, культурных, конфессиональных и других факторов, которые и выражают различия в жизни человеческих сообществ.

Различия эти устранить невозможно, а в соответствии с этим, войны – неизбежны. «Монистический» подход причиной войн считает какой-либо «исключительный фактор», под которым подразумевается тип общества, либо его характер культуры или образ жизни и т.п. Вместе с тем, как первый, так и второй подходы упускают один из важнейших факторов – интересы конкретных социально-политических сил, которые в данный момент господствуют в обществе и устанавливают соответствующие этим интересам политические режимы.

Каждый из упомянутых выше подходов, безусловно, имеет определенные основания их применения как в теории, так и на практике. В то же время, каждое социальное действо имеет своего основного субъекта, коренные интересы которого и определяют дальнейший социальный процесс. Поэтому войны и военные конфликты готовят и развязывают не боги и не «техногенные демоны», не человечество с его психологическими особенностями, и не государства как таковые, а вполне определенные, господствующие в данный исторический период социальные группы, выдающие свои интересы за общие, общегосударственные, а порой и общенациональные.

В соответствии с этим положением к концу XIX– началу XX вв. в русской военной политической мысли причина войн и военных конфликтов связывается с протеканием реальных социально-политических процессов и их конкретными субъектами. Несколько позже, развивая эту посылку и анализируя войны с точки зрения диалектики и исторического материализма, В.И.Ленин приходит к выводу, что они есть не следствие политики государства вообще, а «…продолжение политики данных, заинтересованных держав и разных классов внутри них – в данное время», «…продолжение средствами насилия той же политики, которую вели господствующие классы воюющих держав задолго до войны». Государство же становится инструментом в руках этих социальных групп, а война – специфическим средством проведения их политики.

В конце 80-х – начале 90-х гг. прошлого столетия в мировой политической литературе появились работы, авторы которых пытались доказать, что цепочка «политика–война–политика» с появлением и распространением оружия массового поражения больше не действует, так как последствия ядерной войны не предсказуемы и ведут к гибели всего живого на Земле. Думается, что подобные рассуждения несколько преждевременны. Во-первых, война, независимо от применяемого вооружения, остается продолжением политики определенных социальных сил, а во-вторых, современная тактика ведения «ограниченных войн» с применением «точечных ударов», пусть даже и ядерных, еще долгое время будет формировать послевоенную политику.

Таким образом, в диалектической взаимосвязи политики определенных социальных сил и специфических средств ее осуществления, в данном случае различных форм военного насилия, доминирующей является политика. Это проявляется в следующих аспектах: во-первых, в причинно-следственной зависимости вооруженной борьбы, войны от политики конкретных социальных сил, господствующих в обществе; во-вторых, в определении политикой социального содержания, социально-исторического и нравственного смысла войны, которая в зависимости от политической направленности может быть прогрессивной или реакционной, вынужденной или агрессивной, освободительной или захватнической и т.д.; в-третьих, в определении политикой, в зависимости от целей и характера войны, фундаментальных основ военной стратегии в соответствии с которыми войны могут быть наступательными или оборонительными, направленными на уничтожение или только на подавление противника.

Наряду с этим возможно и обратное влияние войны на политику. Она может изменять свою направленность в зависимости от смены военно-политической обстановки, исхода сражения, положения на фронтах и т.д. Кроме того, в ходе войны происходит изменение соотношения социально-политических сил в стране. С одной стороны, усиливаются полномочия государственно-властных и силовых структур при одновременном снижении роли гражданского общества. С другой стороны, неизбежные в ходе войны бедствия и лишения народа усиливают его недовольство политикой властных кругов, активизируют деятельность оппозиции. При этом, такой поворот событий может наблюдаться не только в странах терпящих поражение, но и в ведущих победоносную войну, что неоднократно наблюдалось в ходе истории человечества.