Антифутурологические волны

Среди оппозиционных течений выделялись два. По мнению Бестужева-Лады, одно из них можно условно назвать «реформистским» («конвергенционистским»), а другое – «апокалипсическим», ибо оно на новый лад толковало старое учение о «конце света».

1) Представители «конвергенционистского» течения предсказывали объединение преимуществ социализма и капитализма. Однако кризис «мировой системы социализма» привел к полному исчезновению этого течения.

2) Представители «апокалипсического» течения опирались преимущественно на философию экзистенциализма, тейярдизма или неопозитивизма. Это течение, поначалу менее авторитетное, чем предыдущие, выдвинулось вскоре на первый план, однако претерпело при этом серьезные изменения.

Вплоть до 1970 г. работы Кана и Винера продолжал находиться в центре внимания футурологов. Однако, политическая обстановка уже с 1967–1968 гг. начала изменяться (политические кризисы, молодежные «бунты» и т.д.). На господствующее течение индустриализма в этот период обрушились три «антифутурологические волны» такой силы, что его буквально смыло с «переднего края» футурологии.

Первая «экологическая волна» конца 60‑х – начала 70‑х гг. взметнулась сотнями книг и тысячами статей в защиту природы, сделалась предметом страстных дискуссий, предвыборных кампаний и т.п. Как можно говорить о каком‑то безоблачном «постиндустриальном обществе», игнорируя общую тревогу насчет того, что станет с планетой Земля. «Никакой футурологии без экологии» – эти слова, произнесенные на одной из научных конференций в те годы, можно было бы поставить эпиграфом к новому этапу эволюции футурологии.

Вторая «технологическая волна» накатилась буквально следом за первой. Начались поиски «виновника» загрязнения природной среды. Таковым была признана энергетика, основанная на сжигании невосполнимых ресурсов нефти, газа и угля. Развернулась кампания по «оцениванию технологии», повторившая все перипетии экологической кампании вплоть до создания международной ассоциации и правительственных учреждений специально по этой проблеме. Лозунгом начала 70‑х гг. на Западе сделался тезис – «Никакой футурологии при современной технологии». «Технологическая волна» по накалу страстей и скорости нарастания первоначально грозила перехлестнуть первую, но в конечном итоге слилась с ней. Ее значение трудно переоценить. Ведь по сути дела ставился вопрос о качественно новой концепции научно‑технического прогресса как в принципе управляемого явления.

Третья «антисциентистская волна» выразилась в оживлении давно существовавшего на Западе антисциентистского течения: отрицание науки как конструктивной формы общественного сознания, призывы «упразднить науку», заменить ее новыми формами общественного сознания (какими именно – не ясно даже авторам подобных призывов).

Под этими ударами облик футурологии стал заметно меняться. Господствовавшее течение индустриализма осталось преобладающим по числу представителей, но оказалось дискредитированным в глазах западной общественности и претерпело немаловажные изменения. Его представители учли новую конъюнктуру, включили в свои концепции мотивы «экологического кризиса», «переоценки технологии», а иногда и антисциентизма. Они сделали гораздо более изощренной свою аргументацию и намного убавили мажорный тон прогнозов. Это относится даже к работам Г. Кана – наиболее радикального и «стойкого» представителя данного течения. В еще большей мере это относится к работам Д. Белла, которому предъявлялись обвинения в защите позиций традиционно‑рутинной науки, в «предубеждениях, свойственных истэблишменту», в утопии «вечного капитализма». Белл корректировал свои позиции и предостерегал, что при дальнейшем стихийном развитии событий «капитализм может уничтожить сам себя». В поисках «оптимизации» социальных процессов он даже обращается к религии, как это неоднократно делали антисциентисты.

В итоге в центре внимания оказался «Футурошок» А. Тоффлера (1970). Все более неуютно чувствует себя человек в этом «безумном, безумном мире», все чаще оказывается он в состоянии шока. А ведь это не просто шок, а футурошок, шок от столкновения с будущим. Как же встретить этот «вызов будущего»? Тоффлер предлагает рецепты: 1) срочно развивать «исследования будущего», интегрировать «прогнозирование – целеполагание – планирование – программирование – проектирование – управление» в единую систему; 2) начать «обучение будущему» в школах, университетах, по каналам массовой информации, знакомя людей, особенно молодежь, с социальными последствиями научно‑технической революции, облегчая их «приспособление» к будущему; 3) расширять практику социальных экспериментов, искусственно создавая «плацдарм для наступления на будущее».