Левчик Д.А. Становление общественного самоуправления в России. М., 2005. 596 с

31

94 определения этому понятию. Общее между ними - то, что «объединяет людей» [48]. Д.Хиллари классифицирует сообщества следующим образом: сообщества на территории, сообщества на базе внутригрупповых отношений

исообщества на основе социального взаимодействия.

В60е - 70е годы М.Янович и Дж.Саттлс выявили в городах США три типа сообществ: сообщества с ограниченной ответственностью, сообщества близких соседей и оборонные сообщества. В 70е - 80е годы исследователи сообществ Р. и Д. Уоррены выделили уже 6 типов соседств: интегральные, приходские, диффузные (т.е. сообщества без взаимосвязей), переходные (сообщества высокомобильных горожан), аномические (сообщества с низким уровнем контактов), ступенчатые [49].

Вдиссертации используется именно эта классификация, как наиболее разработанная и соответствующая целям и задачам нашего исследования.

Висследовании важное место занимает такая тема, как взаимосвязь органов общественного самоуправления и политических партий, что вызывает необходимость классифицировать партии. Мировая

политологическая практика знает деление партий на идеологические и патронажные, кадровые и массовые, а также всеядные.

Однако традиционной для историков и политологов классификацией партий является классификация по признакам «правизны» или «левизны». Критериями «правизны» или «левизны» партий служат, как правило, идейно- теоретические положения партийных программ. «Левый» - программно близкий к социалистическим учениям; «правый» - разделяющий программу формирования буржуазного или национально-буржуазного общества. Эта классификация условно названа «линейным спектром». В российской политологии была попытка ввести «двумерный» политический спектр, фиксируя отношение партий по оси абсцисс к частной собственности, а по оси ординат - к государственному централизму. Но это, на наш взгляд, лишь модификация «линейного спектра». Нами подмечены парадоксы «линейного спектра», которые условно названы «блоковый» и «политологический». Они

32

не могут быть объяснены, если базировать объяснение только на этой «линейной» классификационной модели.

Блоковой парадокс - практика заключения блоков между «левыми» и «правыми» партиями, при отсутствии блоков между программно близким партиями. Классический пример – Фронт национального спасения объединил в 1992-1993гг. в своих рядах и «левые», и «правые» организации, в 1993г. блок «Хартия-93» объединил фракцию «Социальная демократия» в Социал- демократической партии России (СДПР) и Либерально-консервативный союз. В 1993г. в едином предвыборном блоке шли декларировавшие свою «левизну» организации системы Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) и «правые» организации Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП). С другой стороны, в 1993 г.

не состоялись блоки программно близких Ассоциации органов территориального общественного самоуправления и Движения за народное самоуправление, а также таких вроде бы «левых» организаций как Социалистическая партия трудящихся (СПТ) и Объединенных социал- демократов в СДПР.

Политологический парадокс - невозможно классифицировать в рамках «линейного спектра» такие объединения, как общества солдатских матерей, союзы акционеров. Трудно классифицировать партии, созданные профсоюзами, ветеранскими организациями и обществами инвалидов (например, Народно-патриотическую партию), а также нетрадиционные партии - партию дураков, партию любителей пива, и т.п.

Обойти парадоксы позволяет предлагаемая гипотеза о многослойности политического спектра России, представляющего собой своеобразный «слоеный пирог», где каждый слой - уровень политической активности - представлен определенной категорией партий.

Номенклатурный уровень. К нему относятся почти все созданные «сверху» и освещаемые официальными средствами массовой информации партии, выражающие интересы правящей номенклатуры. Базой для партий

33

данного уровня являются государственные структуры. Финансируются эти партии из неафишируемых лидерами источников, что дает повод утверждать о спонсировании их деятельности государством. Для партий подобного уровня характерно стремление занять весь идеологический спектр, имитируя собственную идеологию. Номенклатурные партийные лидеры могут

объявить себя в зависимости от текущей политической конъюктуры «левыми», «правыми», «центристами».

Данные партии можно разделить на правительственные, то есть партии, входящие в состав правительства РФ и местной администрации, а также на партии правительственного кадрового резерва, то есть сформированные под

руководством недавно оставивших свои посты в номенклатурной иерархии чиновников. Последние заявляют, как правило, о своей «конструктивной оппозиции».

Функционировать такая «двухпартийность» может только в условиях манипуляции общественным сознанием, главным инструментом которой служат составляющие периферию номенклатурного уровня «непримиримо оппозиционные» партии. Эти партии выступают ньюсмейкерами

правительственных средств массовой информации при создании образа радикальной опасности, угрожающей стабильности общества и

побуждающей избирателей выбирать между откровенно проправительственными партиями и партиями правительственного кадрового резерва. При тактических неудачах институционного плана стратегия партий номенклатурного уровня еще ни разу не дала осечки. Например, осенью 1993 г. окончилось неудачей формирование «двухпартийной» системы «Выбор России» - ПРЕС. Однако избиратели проголосовали за аграриев, фактически за партию первого вице-премьера и заместителей глав администраций по аграрным вопросам, и за КПРФ,

представитель думской фракции которой занял в правительстве один из ключевых постов.

34

Роль «пугала» выполнила «победившая» ЛДПР. Это был тактический проигрыш партий номенклатурного уровня. Но налицо была стратегическая победа истеблишмента, обеспечившая стабильность режима.

В 1995г. аналогичная история произошла с «двухпартийной» системой НДР - блок Ивана Рыбкина. В 1999г., в условиях второй чеченской войны и

при серьезном административном давлении номенклатурная «двухпартийность» наконец-то сформировалась в том виде, как задумывалась еще в 1993г. Соревнование ОВР и «Единства» привело обоих в Думу. И только в 2003 укрепившиеся и объединившиеся номенклатурные партии в форме партии «Единая Россия» в условиях фальсиикаций,

беспрецедентного административного давления на оппонентов и продолжающейся войны в Чечне смогли сформировать фактически однопартийный парламент. Правда, анализ этого явления выходит за хронологические рамки нашего исследования. Партии номенклатурного

уровня в диссертации называются псевдопартиями.

Неноменклатурный уровень. Данный уровень формируется партиями, созданными «снизу» и живущими, в основном, за счет негосударственного финансирования. По сути, это и есть формирующийся «линейный» лево- правый спектр, где правый фланг занимают партии, институционализирующиеся, например, в форме союзов акционеров, а левый - представители низовых гражданских инициатив, подобных движению

солдатских матерей или ассоциаций лидеров рабочей забастовочной активности, то есть независимых от ФНПР профсоюзов.

Представителей левой части неноменклатурного уровня в Госдуме нет.

Прорыв отдельных представителей его правой части в Думу либо сопровождался общественным скандалом, таким как случай с С.Мавроди, либо трагедией, например убийством депутата Так из состава Государственной Думы созыва 1993-1995гг. были убиты независимые предприниматели А.Айдзердис и С.Скорочкин. Видимо, номенклатурная

элита хорошо понимает свои корпоративные интересы и не пускает чужаков

35

в коридоры «своей» власти. Партии неноменклатурного уровня в

диссертации названы протопартиями. Они могут стать в отдаленном будущем настоящими партиями, способными выполнить и самостоятельную организационную роль, и функцию классового политического представительства, и задачи независимой от государства электоральной и политической мобилизации населения.

Было бы заманчиво представить политическую жизнь России как борьбу представителей номенклатурного и неноменклатурного уровней политической активности. Однако нам ясно видно наличие еще двух уровней политической активности - корпоративного и смехового.

Корпоративный уровень. Ряд партий и движений выполняют функции комитетов политических действий при корпорациях, организациях по распределению материальных благ (например, Народно-патриотическая

партия при Союзе ветеранов Афганистана или Партия самоуправления трудящихся при МНТК «Микрохирургия глаза»). Естественно, подобные партии существуют на деньги корпораций, которые они обслуживают, и бывают интегрированы в номенклатурный уровень настолько, насколько сильно государственное финансирование корпорации, при которой действует партия. Как правило, партии корпоративного уровня стараются придерживаться «центристской» политической фразеологии, если конъюктура политического рынка не вынуждает их «полеветь» или «поправеть».

Смеховой уровень. В России особую роль приобрели нетрадиционные партии - смеховой уровень. Термин «смеховой мир» ввел в научный оборот Д.С. Лихачев [50]. На наш взгляд, возникновение и развитие партий подобных партии одиноких мужчин, партии дураков, партии любителей пива, партии любви, движения «Субтропическая Россия» и т.п. является

реакцией политизированной части российского общества на засилье номенклатурных партий.

36

Действия нетрадиционных партий отражают абсентеистские и антипартийные настроения большинства избирателей. Созданные «снизу»

смеховые партии не только выполняют функцию оппонента партий номенклатурного уровня - высмеивают, дегероизируют номенклатуру, они и обогащают арсенал российской политической полемики.

При этом смеховые партии неоднократно брали на себя функции партий неноменклатурного уровня, например, при отсутствии неноменклатурных «зеленых» в Самаре партия дураков проводила там митинги - хэппенинги экологического характера («день какашки» - после прорыва канализации и сброса зловонных вод в Волгу), привлекая внимание к проблеме защиты окружающей среды. И кто знает, если бы в 1992г. была

бы широко растиражирована листовка смехового единого блока левых организаций (ЕБЛО) «Штурм и оборона Белого дома - почетная обязанность каждого россиянина», пародирующая провокационную конфронтацию сторонников движения «Демократическая Россия» и коммунистов из РКРП около Дома Советов, то в 1993 г. накал страстей там же был бы ниже и жертв октября 1993 г. было бы меньше. На наш взгляд на политическом рынке

смеховые партии вполне конкурентоспособны и обладают всеми необходимыми для политической партии свойствами, но на электоральном рынке партии смехового уровня почти не представлены. И в этом смысле

они – парапартии.

Признание изложенной выше гипотезы в качестве рабочей вынуждает констатировать, что в России не существует реально «правых» и «левых»

партий. На политической арене действуют псевдопартии номенклатурного уровня, протопартии неноменклатурного уровня и парапартии смехового уровня. «Правизна» или «левизна» партий носит либо имитативный (для номенклатурного уровня), либо зародышевый (для неноменклатурного уровня) характер.

И территориальные, и производственные протестные движения тесно взаимодействовали с профсоюзами. Это обстоятельство вынуждает нас дать

37

краткий экскурс в ситуацию, сложившуюся в российском профсоюзном движении в начале 90х и предложить свою классификацию российских профсоюзов. Что представляли собой российские профобъединения в

изучаемый период?

В то время в России действовало огромное количество организаций, которые называли себя профсоюзами, но на деле таковыми не являлись. Это, во-первых, «профсоюзы» системы Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР), остатки расколовшегося в 1990 – 91 гг. по национально-

республиканскому признаку Всесоюзного центрального совета профсоюзов (ВЦСПС), по сути, - ассоциация заместителей директоров по кадрам и быту. Главное, что отличало эту организацию от профсоюза - то, что ее членом мог быть директор предприятия, человек, осуществляющий функцию найма работников, фактически работодатель. ФНПР объединяла в себе работников не по признаку профессии, а по признаку принадлежности к отрасли. В рамках этой системы все сотрудники какой-либо отрасли - от министра до уборщицы, были членами одного профсоюза. Кроме того, ФНПР осуществляла свою деятельность не на профсоюзные взносы, а за счет своей коммерческой деятельности. Соответственно главной целью ФНПР было не защита наемного работника, а извлечение прибыли из своего имущества.

ФНПР участвовала в управлении производством и организовывала профраспродажи. До 1992 года она управляла фондом социального страхования. Таким образом, ФНПР выполняла также функции работодателя, торговой организации и страховой фирмы. Структурно ФНПР была жестко централизована. При этом, как у наследницы ВЦСПС, в ней автоматически числились 40 миллионов трудящихся. В диссертационном исследовании

ФНПР названа псевдопрофсоюзом, ложным профсоюзом.

Во вторых, в конце 1992 г. и в 1993 г. рабочие бастовавших в конце 80х

– начале 90х предприятий были вынуждены начать трансформацию забасткомов в т.н. «свободные» профсоюзы, альтернативные системе ФНПР. Это были организации, которые пытались стать профсоюзами в

38

западноевропейском смысле этого слова, то есть стать представителями трудящихся на рынке труда, организованными торговцами рабочей силой.

Главными задачами этих профсоюзов должны были стать проблемы заключения коллективного договора работников с работодателями и тарифного соглашения, согласно которому работникам осуществляются выплаты зарплаты. Эти профсоюзы попытались отказаться от традиционных функций советских профсоюзов - участия в управлении производством и распределении. Они отказались от профраспродаж и социального страхования. Членом таких профсоюзов не мог быть работодатель. Структура новых профсоюзов стала более демократична. Новые профсоюзы были, как правило, федерациями или конфедерациями. Но в 1992-93 гг. их было очень мало.

По подсчетам Учебно-исследовательского центра Московской федерации профсоюзов - примерно 70. К 1993 году официально зарегистрировались 25. Общее число членов - около 350 тысяч [51]. Мы считаем профсоюзы подобного рода протопрофсоюзами, профсоюзами,

которые еще «не встали на ноги».

В третьих, в России действовали предпринимательские «профсоюзы». Формально являясь профсоюзами больше, чем ФНПР, объединения

предпринимателей шокировали специалистов по теории и практике профсоюзного движения своей смелой попыткой «стереть грань» между рабочим и работодателем (вплоть до попыток проведения забастовок кооператоров). Всего предпринимательских «профсоюзов» насчитывалось примерно десять. Наибольшую известность получили Объединенный профсоюз трудящихся кооперативных предприятий (ОПТКП), Российский профсоюз работников среднего и малого бизнеса (РПРСМБ) и «Единение». На практике развитие предпринимательского «профсоюзного» движения

означало использование профсоюзного законодательства России для защиты мелкого предпринимателя от государственного рэкета, немыслимых налогов и всевозможных поборов. Дело в том, что профсоюзное законодательство тех

39

лет позволяло, например, не предоставлять налоговым службам данных о профсоюзных фондах. И через эти фонды скрывать прибыль. Возбудить

уголовное дело против лидера общероссийского профсоюза мог только генеральный прокурор России. Достаточно было зарегистрировать общероссийское профобъединение хотя бы из нескольких членов (а оно регистрировалось в заявительном порядке), стать его лидером, и ты - недосягаем для районных, городских и областных прокуроров. Профсоюзное законодательство позволяло не платить налог на фонд зарплаты. Достаточно

было оформить всех трудящихся на предприятии как получающих минимальную зарплату (с нее налог не взимается), а реальные выплаты производить через «профсоюзные пособия», налоги с которых тоже не платятся и т.п. Предпринимательские «профсоюзы» в диссертационном

исследовании также называются псевдопрофсоюзы.

Современная история России знает еще несколько оригинальных профсоюзных объединений (условно назовем их имитативными профсоюзами), созданных, в значительной мере, ради рекламы и саморекламы. Это попытка создания профсоюза фотомоделей и манекенщиц (москвичам, несомненно, памятна демонстрация этого «профсоюза» под лозунгом «Модели не для постели!»), а также создание женского профобъединения «Россиянка» (лидер - В.Серышева, «бабушка российского альтернативного профдвижения»), при создании которого сделана попытка воплотить в жизнь мечту всех проффемисток - создать профсоюз работниц с «мужской» секцией по типу существования «женских» секций в традиционно «мужских» профсоюзах.

Таким образом, на наш взгляд, в профсоюзном движении России в начале 90х действовали псевдопрофсоюзы, протопрофсоюзы и имитативные профсоюзы. Настоящих профсоюзов не было. Да и откуда они могли взяться?! Профсоюзы могут существовать только в условиях рынка труда. А в России в начале 90х, до завершения массовой приватизации единственным

40

реальным покупателем рабочей силы было государство. Рынок с одним покупателем – не рынок.

Новизна работы проявляется в нескольких аспектах.

Тематическая новизна диссертации заключается в том, что впервые

описано и проанализировано с точки зрения историка такое явление общественной жизни конца 80-х – начала 90-х годов, как территориальное общественное самоуправление. Впервые проведен сравнительный анализ двух ранее несопоставляемых явлений –территориального общественного

самоуправления в форме КОСМ и забасткомов как производственного общественного самоуправления. Этот анализ позволил глубже понять механизм взаимоотношения реального политического руководства страны, трансформирующейся номенклатуры и населения.

Источниковедческая новизна диссертации определяется впервые вводимым в научный оборот большим корпусом исторических источников,

основу которого составили уникальные копии материалов Верховного Совета РСФСР (подлинники были уничтожены в ходе октябрьских событий 1993г.), Моссовета и объединённого забасткома Североуральского бокситного рудника. Эти источники позволили описать и подробно изучить ранее неисследуемое историками явление - территориальное общественное самоуправление и углублённо исследовать забастовочное движение 1988 – 1993гг. Новизна источниковой базы определяется и основным методом сбора источников – методом включенного наблюдения за объектами исследования.

Методологическая новизна диссертационной работы заключается в соединении современной марксистской теории с теорией социально-ролевых игр, что позволило по-новому объяснить суть массового протестного

движения изучаемого периода как инициированной трансформирующейся номенклатурой массовой социально-ролевой игрой в «героя и дружину».

Методологической новизной работы является развитие нами марксистского подхода к изучаемой теме, предлагаемая идея об эксплуатации капиталом не только рабочего времени трудящегося, но и его досуга. Эта идея позволяет