78 Жан Жак Руссо

вместе с ней; но такая же опасность грозит сотне других видов животных, детеныши которых в течение долгого времени не в состоянии сами отыскивать себе пищу; и ес­ли детство у нас более продолжительно, то, поскольку и жизнь наша более продолжительна, все опять-таки оказы­вается в этом отношении примерно равным, хотя в том, что касается продолжительности детского возраста и числа детенышей, действуют уже другие законы, не относящиеся к моей теме. У стариков, которые мало действуют и мало потеют, потребности в пище убывают вместе со способнос­тью ее добывать; а так как вольная жизнь избавляет их от подагры и ревматизма, а старость — это из всех бед та, которую человек менее всего в состоянии облегчить, то они угасают в конце концов так, что и не видно, как они перестали существовать, и они почти что не замечают это­го сами⁵².

Что до болезней, то я никак не хочу повторять здесь те пустые и лживые декламации против медицины, исхо­дящие от большинства здоровых людей; но я спрошу, есть ли какие-нибудь серьезные наблюдения, из которых мож­но было бы заключить, что в странах, где искусством этим более всего пренебрегают, средняя продолжительность жизни человека меньше, чем в тех странах, где его насаж­дают всего заботливее. Да и как могло бы это быть, если мы изобретаем для себя болезней больше, чем медицина может нам предоставить лекарств? Крайнее неравенство в образе жизни, избыток праздности у одних, избыток ра­боты у других; та легкость, с какою можно возбуждать и удовлетворять наши аппетиты и нашу чувственность; слишком изысканная пища богатых, которая сообщает им горячительные соки и вызывает у них расстройства пищеварения, плохая пища бедных, которой, к тому же, им часто не хватает и недостаток которой заставляет их с жадностью переполнять свой желудок, когда это случайно оказывается возможным; бессонные ночи, излишества вся­кого рода, неумеренные порывы всей страстей, треволне­ния и истощение умственных сил, бесконечные огорчения и заботы, которые человек испытывает при любом имуще­ственном положении и которые постоянно гложут его ду­шу — вот печальные доказательства того, что большая часть болезней наших — это дело наших собственных рук и что мы могли бы почти всех их избежать, если бы сохра-

ссуждение о происхождении неравенства 79

ли _Образ жизни простой, однообразный и уединенный, который предписан нам был природою. Если она предна­значала нас к тому, чтобы мы были здоровыми, то я почти решаюсь утверждать, что состояние размышления — это уже состояние почти что противоестественное и что чело­век, который размышляет — это животное извращенное. Когда подумаешь о прекрасном здоровье дикарей, по мень­шей мере тех, которых мы сами не погубили с помощью наших спиртных напитков; когда вспомнишь, что они почти не знают никаких иных немощей, кроме как раны и старость, то склоняешься к мысли, что легко можно было бы составить историю человеческих болезней, если проследить историю гражданских обществ. Таково, по крайней мере, мнение Платона⁵³ — он, судя по некоторым лекарствам, применявшимся или одобрявшимся Подали-рием и Махаоном⁵⁴, пришел к выводу, что различные бо­лезни, которые неизбежно должны были вызвать эти ле­карства, были, стало быть, еще совсем неизвестны среди людей; а Цельс⁵⁵ сообщает, что диета, столь необходимая ныне, была изобретена только Гиппократом⁵⁶.

При столь немногих источниках болезней человек в естественном состоянии почти что не нуждается в лекарст­вах и еще менее — во врачах; человеческий род в этом отношении находится в положении, отнюдь не худшем, чем все остальные; и у охотников нетрудно узнать, много ли больных животных попадается им по пути. Много встречают они животных с опасными ранами, которые сами собою очень хорошо зарубцевались; с переломами костей и даже членов, которые выправились без помощи иного хирурга, кроме времени, иного режима, кроме обыч­ной их жизни; эти животные выздоровели окончательно, хотя их не мучили операциями, не отравляли снадобьями и не изнуряли постами. Наконец, сколь бы ни было полез­но нам искусство врачевания, правильно используемое, все же очевидно, что если больному дикарю, предоставлен­ному самому себе, не на кого надеяться, кроме как на природу, ему зато и нечего опасаться, кроме своей болезни: это делает нередко его положение более предпочтитель­ным, чем наше.

Остережемся же смешивать дикого человека с теми людьми, которых видим мы перед собою. Природа обхо­дится со всеми животными, предоставленными ее заботам,