82 Жан Жак Руссо

степени, от всего, что могло бы ее уничтожить или при­вести в расстройство. В точности то же самое вижу я и в машине человеческой с той только разницей, что приро­да одна управляет всеми действиями животного, тогда как человек и сам в этом участвует как свободно действую­щее лицо. Одно выбирает или отвергает по инстинкту, другой — актом своей свободной воли. Это приводит к то­му, что животное не может уклониться от предписанного ему порядка, даже если бы то было ему выгодно, человек же часто уклоняется от этого порядка себе во вред.

Именно поэтому голубь умер бы с голоду подле миски, наполненной превосходным мясом, а кошка — на груде плодов или зерна, хотя и тот и другая прекрасно могли бы кормиться этою пищей, которою они пренебрегают, если бы они только догадались ее отведать. Именно поэто­му люди невоздержанные предаются излишествам, кото­рые вызывают волнения и смерть, так как ум развращает чувства, а желание продолжает еще говорить, когда приро­да умолкает.

У всякого животного есть свои представления, потому что у него есть чувства; оно даже до некоторой степени комбинирует свои представления, и человек отличается в этом отношении от животного лишь как большее от меньшего⁶². Некоторые философы даже предположили, что один человек больше отличается от другого человека, чем человек — от животного. Следовательно, специфичес­кое отличие, выделяющее человека из всех других живот­ных, составляет не столько разум, сколько его способность действовать свободно. Природа велит всякому живому су­ществу, и животное повинуется. Человек испытывает то же воздействие, но считает себя свободным повиноваться или противиться, и как раз в сознании этой свободы прояв­ляется более всего духовная природа его души. Ибо физика некоторым образом объясняет нам механизм чувств и обра­зования понятий, но в способности желать, или точнее, выбирать, и в ощущении этой способности можно видеть лишь акты чисто духовные, которые ни в коей мере нельзя объяснить, исходя из законов механики.

Но если бы трудности, с которыми связано изучение всех этих вопросов, и оставляли все же некоторый повод для споров относительно этого различия между человеком и животным, то есть другое, весьма характерное и отли-

рассуждение о происхождении неравенства 83

чающее их одно от другого свойство, которое уже не может вызвать никаких споров: это — способность к самосовер­шенствованию, которое с помощью различных обстоя­тельств ведет к последовательному развитию всех осталь­ных способностей, способность, присущая нам как всему роду нашему, так и каждому индивидууму, в то время, как животное, по истечении нескольких месяцев после рождения на свет, становится тем, чем будет всю жизнь, а род его, через тысячу лет, — тем же, чем был он в первый год этого тысячелетия. Почему один только человек спосо­бен впадать в слабоумие? Не потому ли, что он таким об­разом возвращается к изначальному своему состоянию; и в то время как животное, которое ничего не приобрело и которое тем более не может ничего потерять, всегда сохраняет свой инстинкт, человек, теряя вследствие старо­сти или иных злоключений все то, что он приобрел благо­даря его способности к совершенствованию⁶³, снова пада­ет таким образом даже ниже еще, чем животное? Было бы печально для нас, если бы мы вынуждены были при­знать, что эта отличительная и почти неограниченная спо­собность человека есть источник всех его несчастий, что именно она выводит его с течением времени из того перво­начального состояния, в котором он проводит свои дни спокойно и невинно; что именно она, способствуя с веками расцвету его знаний и заблуждений, пороков и добродете­лей, превращает его со временем в тирана себя самого и природы^(1У). Было бы ужасно, если бы мы должны были бы восхвалять, как существо благодетельное, того, кто первым подсказал обитателю берегов Ориноко, как приме­нять дощечки⁶⁴, которыми он зажимает виски своих детей и которые являются, по меньшей мере, одной из причин их слабоумия и первобытного их счастья.

Дикий человек, предоставленный природою одному лишь инстинкту, или, точнее, вознаграждаемый за воз­можное отсутствие инстинкта такими способностями, ко­торые сперва позволяют ему заменить его, а потом под­нимают его значительно над природою, — этот человек начнет с чисто животных функций. Замечать и чувство­вать — таково будет первое его состояние, которое будет У него еще общим со всеми другими животными; хотеть или не хотеть, желать и бояться — таковы будут первые и почти единственные движения души его до тех пор, по­ка новые обстоятельства не вызовут в ней нового развития.