66 Жан Жак Руссо

лят проделать эти опыты в обществе? Далекий от мыс­ли, что я мог бы взяться за решение этой задачи, я пола­гаю, что достаточно продумал этот вопрос, чтобы осме­литься ответить уже сейчас: и величайшим философам не зазорно будет руководить этими опытами и могущест­веннейшим государям их предпринимать, так как вряд ли было бы разумно ожидать, что придет само собою такое стечение обстоятельств и такое неуклонное, или, скорее, такое последовательное развитие наших знаний, да еще в сочетании с необходимой с обеих сторон доброй волей, которое одно только позволило бы достичь успеха.

Эти исследования, которые так трудно провести и о которых так мало думали до сей поры, дают все же единст­венное остающееся у нас средство устранить множество затруднений на пути к познанию действительных основ человеческого общества. Это именно незнание человечес­кой природы и покрывает такою туманностью и мраком истинное определение естественного права: ибо идея пра­ва, говорит г-н Бурламаки²⁶, и еще более идея естественно­го права, это, очевидно, идеи, относящиеся к природе че­ловека. Таким образом, из этой самой природы челове­ка, — продолжает он, — и его организации, и его состоя­ния и следует выводить принципы этой науки.

Не без удивления и не без стыда замечаешь, как мало согласия царит по этому важному вопросу между различ­ными авторами, которые им занимались. Среди самых серьезных писателей едва ли найдутся двое, которые име­ли бы на этот счет одинаковое мнение. Не говоря уже о философах древности, как будто задававшихся целью про­тиворечить друг другу в самых основных принципах, рим­ские юристы подчиняют, без разбора, человека и всех дру­гих животных одному и тому же естественному закону, потому что они разумеют под этим понятием скорее тот закон, который природа устанавливает для самой себя, чем тот, который она предписывает человеку; или же ско­рее из-за особого значения, придаваемого этими юристами слову закон, которое они, как будто, берут в этом случае лишь для выражения общих отношений, устанавливаемых природой между всеми живыми существами для их общего сохранения²⁷. Люди новых времен, признающие под име­нем закона лишь правило, предписываемое существу нрав­ственному, т. е. разумному, свободному и рассматриваемо­му в его отношениях с другими существами, ограничива-

рассуждение о происхождении неравенства

67

следовательно, область применения естественного за-она одним-единственным животным, одаренным разу­мом т. е. человеком; но, определяя закон этот каждый по-своему, все они основывают его на столь метафизичес­ких принципах, что даже среди нас очень немногие в со­стоянии понять эти принципы, не говоря уже о возможнос­ти самим их обнаружить. Так что все определения этих ученых мужей, всегда, к тому же, противоречивые, согла­суются только в том, что невозможно понять естественный закон и, следовательно, повиноваться ему, не будучи весь­ма великим мастером рассуждать и глубоким метафизи­ком, а это непременно означает, что люди должны были использовать для установления общества такие познания, которые даются только с большим трудом и лишь очень немногим людям уже в самом этом обществе²⁸.

Раз мы так мало знаем природу и так неодинаково по­нимаем смысл слова закон, то очень трудно будет прийти к соглашению относительно верного определения естеств­енного закона. К тому же, все определения, которые нахо­дим мы в книгах, имеют помимо того недостатка, что они вовсе не единообразны, еще и тот, что они выводятся из множества знаний, которыми люди не обладают от при­роды, и из преимуществ, представление о которых можно получить только по выходе из естественного состояния. Начинают с того, что изыскивают правила, относительно которых, для общей пользы, людям было бы хорошо согла­ситься между собою, а затем собранию этих правил дают название естественный закон, ссылаясь только на благо, которое, как они полагают, произойдет от повсеместного применения этих правил. Вот, поистине, слишком удоб­ный способ давать определения и объяснять природу ве­щей с помощью соглашений, допускаемых почти произ­вольно.

Но до тех пор, пока мы совершенно не знаем естествен­ного человека, тщетно будем мы пытаться определить за­кон, им полученный, или тот закон, который лучше всего соответствует его природе. Мы можем вполне ясно сказать относительно этого закона только вот что: чтобы он был законом, нужно не только, чтобы воля того, на кого он налагает обязательство, могла сознательно ему подчинить­ся, но, кроме того, чтобы он был естественным, нужно, чтобы он говорил голосом самой природы. 3*