СОСТАВЛЕНИЕ ТЕЗИСОВ ПО СТАТЬЕ ПОПОВОЙ И.А

Вторая часть может представлять собою вывод, т.е. не сооб­щение о фактах или ситуации, как о следствии предшествующих явлений, а умозаключение общего характера. Однако союзом и мо­жет быть присоединен лишь вывод определенного характера, пред­ставляющий собою умозаключение о следствии, результате, а не умозаключение о причине. Отношения между предложениями уточняются вводным словом следовательно, следственно, специ­ального же союза, присоединяющего вывод, нет.

Вторая часть может представлять собою и изложение резуль­тата, т.е. следствия, представленного и своей конечной, итоговой, «результативной» стороне. При повышении пищевой возбудимости резко возбужденная подкорка сильно заряжает кору, повышает лабильность клеток и сильные раздражители становятся при этих условиях сверхмаксимальными, вызывая на себя торможение (Павлов, «К физиологии и патологии»).

А между тем, этот писатель (Александр Дюма) без сомне­ния наделен от природы очень большим талантом, но талант этот остался чужд стремлениям века, – и результатом было ни­чтожество его произведений (Чернышевский, «Очерки Гоголев­ского периода»).

Как видим, предложения, соединенные союзом и, по харак­теру их внутренних смысловых взаимоотношений, никак не могут считаться ни однородными, ни независимыми, ни тем более «обра­тимыми». Не учитывать же их внутренней смысловой связи невоз­можно, так как она-то и лежит в основе их соединения, причем на­ходит себе выражение и в грамматических формах предложений и в их лексическом составе.

3) Широко распространен в научно-деловом языке и другой вид смысловой зависимости между соединенными предложениями – зависимость, которую можно условно назвать «сочинительно-от­носительной» или «относительно-определительной». Характер смысловых взаимоотношений между сочиненными предложениями при этом таков, что второе из них заключает в себе какое-то выска­зывание или обо всем содержании первого в целом или о каком-то его члене.

В первом случае содержание предыдущего сообщения как бы входит во второе и обозначается во втором предложении место­имением «это», играющем роль подлежащего или дополнения. Без первого высказывания второе бессодержательно, так как его пред­мет речи, будь то подлежащее или дополнение, остается нераскры­тым. Однако и первое сообщение в смысловом отношении не за­вершено без второго, так как задача всего сочетания предложений в целом – сообщить нечто относительно содержания первого пред­ложения.

Местоимение это стоит обычно в начале второй части, после союза, и является заместителем субъекта высказывания даже и то­гда, когда выступает в функции второстепенного члена предложе­ния – дополнения. Действительный же субъект – первая часть соче­тания предложений, в отношении которой вторая – ее предикат. Привожу примеры:

Как известно, самый гениальный из биологов нашего века, Дарвин, отличался, почти всю свою жизнь расстроенным здо­ровьем, и это не помешало ему быть первым по качеству и интен­сивности умственного труда (Мечников, «Сорок лет...»).

Буржуазия отвергла проект Союза Советов о всеобщем ра­зоружении, а одного этого вполне достаточно, чтобы сказать: капиталисты – люди социально опасные, она подготовляют новую всемирную бойню (М. Горький, «С кем вы, мастера культуры?»)

Рассматриваемые предложения могут быть сопоставлены с относительными предложениями с союзным словом «что», кото­рыми и могут быть заменены без существенного изменения харак­тера синтаксических отношений. Действительно, заменяя в приве­денных примерах вторые части сочетаний, содержащие местоиме­ние это, придаточными относительными с что: что не помешало ему быть; чего вполне достаточно, убедимся, что характер их взаимоотношений остался в основном прежним. По-прежнему со­держание первого предложения раскрывает собой содержание ме­стоимения, но уже не местоимения это, а относительного что вто­рого предложения, и по-прежнему является в отношении этого вто­рого предложения его субъектом. Хотя формально вторая часть со­четания предложений – придаточное предложение, так как оформ­лено союзным словом, однако именно оно, придаточное предложе­ние, обслуживается предложениями первой части, раскрывается ими. Таким образом сохраняются и отношения и порядок следова­ния предложений, характерные для сочинения; меняется лишь форма связи и выраженный ею характер синтаксической зависимо­сти – получается сочинение в форме подчинения.

При преобразовании сочинительно-относительной или отно­сительной конструкции в собственно-подчинительную, синтакси­ческие отношения резко изменяются. Предложения с указательным местоимением это или с заменившим его относительным что (станцию и результате замены «придаточными»), требовавшие для раскрытия своего содержания других предложений, делаются фор­мально главными. Сходство их судьбы свидетельствует о том, что предложения с относительным «что» близки по характеру их син­таксических функций к сочинительным предложениям с «это» и что они действительно представляют собой сочинение в форме подчинения.

Если высказывания, заключенные во второй части, относятся не ко всему содержанию предложений первой части, а к каким-либо членам их, то во второй части имеем или местоимение этот в сочетании с определяемым словом, заимствованным из предыду­щего предложения, или взамен такого сочетания – замещающее его личное местоимение. Привожу примеры: Был у этого объединения князь Маджак, и этому князю повиновалась все прочие князья (Греков, «Борьба Руси за независимость»).

В спектакле чувствовались известные остатки прошлых ан­тиреалистических взглядов Охлопкова, и они снижали спектакль (Фадеев, «Литературная газета», 22/ХII 1948 г.).

При преобразовании сочиненных предложений с указатель­ными или личными местоимениями в придаточные предложения с относительным местоимением «который» получим более резкое изменение характера синтаксических отношений, чем при превра­щении предложений с «это» в предложения с относительным «что»: вторая часть почти потеряет характер самостоятельного ут­верждения, превратясь в «придаточное определительное», и в большей или меньшей степени, смотря по его реальному содержа­нию, получит функцию простого определения.

Форма придаточных определительных с который объединяет в себе на самом деле два вида синтаксических отношений: чисто определительные, и тем самым подчинительные, – в тех случаях, когда по своему содержанию придаточное действительно характе­ризует, определяет предмет, и относительные, когда придаточное содержит некое сообщение об определяемом предмете, не являю­щееся его характеристикой, но лишь относящееся к нему. В по­следнем случае имеем отношение, близкое к сочинению в форме подчинения. Например: Впереди поле, за которым темнеет по­лоска леса.

Гораздо шире, сложнее и разнообразнее функции соединения предложений в языке художественной литературы.

Основные грамматические отношения, выражаемые соедине­нием предложений, остаются, разумеется, те же, что и в научно-де­ловом языке, но здесь они обогащены дополнительными экспрес­сивными отгонками и сами сложно переплетены между собой.

Союз и широко представлен в языке художественной литера­туры как выразитель чисто соединительных отношений, отношений между однородными сообщениями, т.е. в той его функции, в кото­рой он почти не выступает в языке научно-деловом.

Широкое употребление союза и в его чисто соединительном значении в языке художественной литературы объясняется ее жан­ровыми особенностями: наличием описаний различного рода, ха­рактеристик, изображений картин природы и т.п.

Само реальное содержание, целевая установка поэтической речи и обусловленные ею приемы художественного изображения способствуют формированию сложных синтаксических целых опи­сательного характера, состоящих из однородных высказываний или включающих их в свой состав.

Эти однородные высказывания характеризуются параллелиз­мом внутренней структуры, в той или иной степени выражающемся в параллелизме их внешнего синтаксического построения.

Союз и, соединяющий такие высказывания, однородные в силу их одинакового отношения к целому, составными элементами которого они являются, выступает в чисто соединительном значе­нии, выражая в подобных случаях «чистую идею соединения».

Однако даже при общей однородности высказываний на ос­нове их одинакового отношения к общему целому все же нельзя уподоблять их однородным членам предложения и говорить о пол­ной обратимости отношений и о возможности перестановки пред­ложений. Такой обратимости между предложениями почти никогда нет. Будучи однородными синтаксическими элементами по отно­шению к целому, предложения постоянно бывают еще связаны и между собой в порядке своего рода ступенчатой «относительной» связи. Так, второе сообщение обычно связано с какими-то членами первого и тем самым зависит от первого в том отношении, что или в нем заменены местоимениями общие обоим предложениям слова, или во втором они никак не названы и замещаются мысленно их наименованиями из первого сообщения. Таким образом, порядок предложений, их внутренние взаимоотношения почти никогда без нарушения смысла и структуры целого не могут быть изменены.

Если сказуемые сочетаемых предложений глагольны, то они обычно выражены формами одинакового вида, времени и наклоне­ния, обозначая действия-состояния как бы расположенные в одной плоскости, одновременные или вневременные, как постоянные признаки и свойства. Союз и или соединяет два предложения или выступает в качестве «замыкающего» перед последним из группы (чаще всего – трех) соединенных предложений.

Привожу примеры:

Я взглянул на нее (Зинаиду): глаза ее тихо светились, и лицо улыбалось точно сквозь дымку (Тургенев, «Первая любовь»).

Странное влияние имел на меня, отец, и странные были наши отношения (Тургенев, «Первая любовь»).

Отважен был пловец, решившийся в такую ночь пуститься через пролив на расстояние двадцати верст, и важная должна быть причина его к тому побудившая (Лермонтов, «Тамань»).

Сердце ее (Кити) билось сильно, и мысли не могли ни на чем остановиться (Л. Толстой, «Анна Каренина»).

Весна – она о вас не знает,

О вас, о горе и о зле,

Бессмертьем взор ее сияет,

И ни морщины на челе

(Тютчев, «Весна»).

Формы времени могут быть и разными, по употребленными в данном контексте и почти одинаковом значении. Так, прошедшее совершенное, употребленное и перфективном значении⁹, сочета­ется с прошедшим несовершенным как однородное с ним во вре­менном плане, обозначая длящееся действие – состояние как ре­зультат совершившегося действия. Например:

Заря уже давно погасла, а едва белел на небосклоне ее послед­ний след (Тургенев, «Певцы»).

Особенно широко употребляется чисто соединительное сочи­нение предложений при описаниях природы в этом относительно новом литературном жанре, своего рода «пейзажной живописи». Сочинение предложений, сохраняя за каждым сообщением его са­модовлеющую значимость, не подчиняя его другому, тем самым позволяет рельефнее рисовать, «изображать» картину за картиной. Но и здесь порядок следования предложений, рисующих картины природы, не безразличен и не произволен, а обусловлен или реаль­ным расположением предметов в пространстве и соответственно порядком их восприятия и описания, или поэтическим замыслом автора. И то и другое, отраженное в строении предложений, пре­пятствует их перестановке.

Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти, и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползала туда по морщи­нам соседних скал (Лермонтов, «Бэла»).

Предложения, в значительной части представляя собою «од­ночленные высказывания» – в понимании этого термина акад. Щербой¹⁰, – являются нерасчлененными сообщениями о предмете со всеми его свойствами, рисующими этот предмет или образ и ряду других, составляющих общую картину. Отсюда нередкая ин­версия подлежащего и сказуемого: на первом месте – обстоятельст­венные слова, обрисовывающие фон, затем нерасчлененный образ предмета в его действии, состоянии, что выражается следованием сначала сказуемого, затем подлежащего.

Внизу блестел Донец и отражал в себе солнце, вверху белел меловой скалистый берег и ярко зеленела на нем молодая зелень ду­бов и сосен (Чехов, «Перекати-поле»).

Впереди на фоне ночи по всему горизонту поднимались багро­вые столбы пожаров, и где-то поверх, на черном небе, отражаясь в нем, плясали багровые отсветы (Симонов, «Дни и ночи»).

Лениво дышит полдень мглистый,

Лениво катится река –

И в тверди пламенной и чистой

Лениво тают облака.

(Тютчев, «Полдень».)

Особенно велика в языке художественной литературы роль соединительного сочинения предложений союзом и для выражения временных отношений.

Каждое действие или каждый этап в развитии действия пред­став­лен в сочинении предложением, не потерявшим значения от­дельного сообщения.

Сочетание таких высказываний или рисует явление в опреде­ленный момент его развития, или изображает этапы развития про­цесса в их естественной последовательности и тем самым как бы воспроизводит отдельные моменты развития действия перед гла­зами читателя или слушателя. Этим достигается большая изобрази­тельность, почти наглядность в описании действия, отвечающая за­дачам художественного повествования.

В выражении временных отношений – одновременности или последовательности событий, о которых идет речь в соединяемых предложениях, главную роль играет их общий смысл, их реальное содержание, находящее свое отражение в соотношении времени и видов их сказуемых и в лексическом значении этих сказуемых; для выражения же последовательности событий важнейшую роль иг­рает порядок предложений. Союз и при этом сам по себе не выра­жает ни значения одновременности, ни значения последовательно­сти; он указывает лишь на наличие смысловой связи между соеди­няемыми предложениями, характер же связи определяется смыс­лом, содержанием сочетаемых предложений и главное, вытекаю­щим из него смыслом, значением их соединения. Союз и только как бы соединяет смысл высказываний, а из этого соединения рожда­ется смысл их сочетания.

При этом ни одновременность, ни последовательность явле­ний сами по себе не могут быть основанием для объединения со­общений об этих явлениях. Таким основанием должна быть смы­словая связь происходящих одновременно или последовательно яв­лений.

При одновременности явлений основанием их объединения может быть их общая отнесенность к некоему целому, элементы которого они составляют, что имеет место, например, при описа­нии. В таком случае мы имеем сложное синтаксическое целое, со­стоящее из однородных высказываний и аналогичное по своей структуре только что рассмотренным синтаксическим целым опи­сательного характера.

Сказуемые таких предложений обычно выражены одинако­выми формами времени, наклонения и вида, причем вида, преиму­щественно, несовершенного. Привожу примеры:

Где-то ворковали голуби, и пчелы жужжали, низко переле­тывая по редкой траве (Тургенев, «Первая любовь»).

Ветерок беспокойно содрогался в темных деревьях, и где-то далеко за небосклоном, словно про себя, ворчал гром сердито и глухо (там же).

Пламя в печи все трепещет, все шаркает по кирпичу лопата пекаря, мурлыкает вода в котле, и отблеск огня на стене все так же дрожит, безмолвно смеясь (М. Горький, «Двадцать шесть и одна»).

Основанием объединения сообщений об одновременных явле­ниях может быть и характер их протекания, их совместность, отне­сенность к общему лицу, принадлежность к общему процессу.

Руку само подымает перо,

И сердце вскипает песенным даром.

(Маяковский, «Строго воспреща­ется».)

В таком случае соединяемые союзом и одновременно проте­кающие действия двух предложений могут в смысловом отноше­нии быть не вполне равноправны. Действие второго предложения может дополнять, обрисовывать и как бы сопровождать действие первого предложения.

Например: Карташев спешно, судорожно рассчитывался с извозчиком, и вихри мыслей проносились в его голова (Гарин Н., «Студенты»).

Он (Карташев) говорил, и в памяти его вставало все то, что было и на другой странице, и на третьей, в каком именно углу, и дальше все до конца (там же).

Она (mademoiselle Linon), шла через залу, и букольки и лицо ее сияла (Л. Толстой, «Анна Каренина»).

Знаю, как ты все сделаешь, отвечала Долли: скажешь Мат­вею сделать то, чего нельзя сделать, а сам уедешь, а он все пере­путает, и привычная насмешливая улыбка морщила концы губ Долли, когда она говорила это (там же).

Он (Изумруд) трясся на ходу жирной, широкой, уже потем­невшей от пота грудью и сырыми пахами, откидывал передние ноги, и при каждом шаге у него звучно екала селезенка (Куприн, «Изумруд»).

Осенним холодом расцвечены надежды,

Бредет мой конь, как тихая судьба,

И ловит край махающей одежды

Его чуть мокрая буланая губа.

(Есенин, «Голубень».)

Русалка плыла по реке голубой,

Озаряема полной луной;

И старалась она доплеснуть до луны

Серебристую пену волны.

(Лермонтов, «Русалка».)

Сказуемое второго предложения может являться не новым, самостоятельным действием, а лишь другой стороной проявления, другим аспектом действия первого предложения и тем самым мо­жет служить его характеристикой, развивать и дополнить его.

Милый май мальчик, говорила она (Зинаида), наклонись надо мною, и в голосе ее звучала встревоженная нежность (Тургенев, «Первая любовь»).

Отношения одновременности могут быть выражены и сочета­нием предложений со сказуемыми совершенного вида, если изо­бражаемые ими действия таковы, что действие, выраженное ска­зуемым второго предложения, может полностью проявиться лишь но мере совершения первого. Это имеет место в тех случаях, когда действия протекают так, что результаты их почти совпадают, на­пример: В это мгновенье другая дверь гостиной быстро распахну­лись, и на пороге появилась девушка, которую я видел накануне, в саду (Тургенев, «Первая любовь»), – или тогда, когда второе дейст­вии либо сопровождает первое, либо является лишь одной из сто­рон его проявления. Например:

Солнце раз еще взглянуло

Исподлобья на поля,

И в сияньи потонула

Вся смятенная земля.

(Тютчев, «Неохотно и несмело...»)

При неполной смысловой однородности, равноправности со­общений порядок предложений строго определен и никакой обра­тимости отношений нет.

Между отношениями одновременности и последовательности во времени часто нельзя провести резкой границы (как не сущест­вует ее и в реальном восприятии явлений, следующих одно за дру­гим с определенной степенью скорости).

Быстрая смена действий, переходящая в совпадение их, т.е. в одновременность, находит себе выражение в сочетании предложе­ний со сказуемыми совершенного вида. При этом, поскольку со­вершенный вид глагола обозначает какой-то определенный момент действия, лишенный длительности¹¹, их совпадение рисуется как мгновенное следование их одного за другим. Значение одновре­менности может находить себе при этом лексическое выражение в наречиях «тотчас» и т.д.

Направо сверкнула молния, и, точно отразившись в зеркале, она тотчас же сверкнула вдали (Чехов, «Степь»).

С трудом выпрямляя ноги и ссыпая с них снег, он (Никита) поднялся, и тотчас же мучительный холод пронизал все его тело (Л. Толстой, «Хозяин и работник»).

В слуховое окно над лестницей заглянула рыжебородая жел­тая рожа, судорожно искривилась, исчезла, и тотчас же крышу пронзили кровавые копья пламени (М. Горький, «Мои универси­теты»).

Особенно богатые возможности представляет соединение предложений союзом и для выражения временной последователь­ности явлений.

Поскольку в сочинении каждое из предложений не теряет зна­чения отдельного высказывания и поскольку сказуемые сочетаемых предложений также не теряют своей модальной и временной неза­висимости, т.е. изображают действие так, как непосредственно представляет его говорящий – в его отношении к данной действи­тельности и по отношению к данному моменту речи, а не по отно­шению к какому-то другому действию, – то порядком предложе­ний, как бы непосредственно отражающих явления действительно­сти, выражается и порядок самих явлений. Поскольку глаголы, кроме того, обладают категорией вида, рисующей характер, способ протекания действия, то сочетанием сказуемых разного вида, вре­мени и наклонения могут быть изображены и последовательность действии, и способ и характер их протекания, т.е. может быть изо­бражен процесс действия во всем разнообразии и богатстве его проявления.

Язык художественной литературы широко пользуется воз­можностями, представляемыми сочинением предложений, для изо­бражения самого процесса действия. Значительная часть предложе­ний с союзом и служит в языке литературы, особенно в его повест­вовательных жанрах, для выражения отношений временной после­довательности.

Можно наметить в самой общей схеме возможные варианты сочетаний форм времени и вида с их основными функциями в от­ношении выражения временной последовательности.

1. Сочетание предложений с одинаковыми или разными фор­мами глаголов совершенного вида.

Основная функция этого сочетания – выражение последова­тельности сменяющих друг друга действий: Мы простились еще раз, и лошади поскакали (Пушкин, «Выстрел»), или мгновенное следование одного действия за другим вплоть до совпадения двух моментов действия, одновременность их результатов (примеры смотри выше).

2. Сочетание двух предложений, имеющих: первое – формы не­совершенного вида, второе – формы совершенного вида сказуе­мых. Основная функция – изображение того, как на фойе длитель­ного действия возникает более короткое: Ветер не уменьшался, и пошел снежок (Л. Толстой, «Хозяин и работник»).

2. Сочетание двух предложений, у которых в первом – формы совершенного вида, во втором – формы несовершенного вида ска­зуемых.

При аористическом значении форм совершенного вида имеем изображение того, как по окончании одного короткого действия возникает или продолжается действие длительное. Давно прекра­тились аплодисменты, а теперь все смотрели на него (Карташева) (Гарин Н., «Студенты»).

При перфективном значении форм совершенного вида имеем изображение того, как на фоне сохраняющихся результатов дейст­вий предшествующих сказуемых возникают или продолжаются длительные действия; формы перфективного прошедшего и формы настоящего и прошедшего несовершенного вида могут, сочетаясь, выражать одновременность действий.

А между тем заря разгорается, вот уже золотые полосы протянулись по небу, в оврагах клубятся пары; жаворонки звонко поют, предрассветный ветер подул, – и тихо всплывает багровое солнце (Тургенев, «Лес и степь»).

4. Сочетание предложений с формами несовершенного вида.

Основные функции: а) выражение одновременности явлений (примеры выше); б) выражение чередования, т.е. повторяемости действий в данной последовательности: Снаряды вздымали столбы земли у самого дома, иные из них с грохотом попадали в стены, и тогда весь дом содрогался, словно его качало большой волной (Си­монов, «Дни и ночи»); в) выражение последовательности – при употреблении настоящего времени в описании прошедших явлений – для живости рассказа (настоящее историческое): Лес кончился, несколько казаков выезжают из него на поляну, и вот выскакивает прямо к ним мой Карагез (Лермонтов, «Бэла»).

Приведенная схема является самой общей. В зависимости от синтаксико-грамматического значения формы времени в данном контексте от лексического значения глагола, от общего смысла предложения, сочетания предложений могут формами своих ска­зуемых выражать самые разнообразные оттенки временной после­довательности, могут изображать течение процесса во всем кон­кретном разнообразии его проявления.

Временная последовательность может быть выражена сочета­нием предложений с неглагольными сказуемыми или сочетанием предложений с отсутствующими в порядке поэтического эллипса глагольными формами сказуемых.

Прыжок, другой, третий, и наконец лошадь выбралась из суг­роба и остановилась (Л. Толстой, «Хозяин и работник»).

Стук земли о крышку гроба, заглушенные рыдания матери, и на ровенском кладбище вырос новый холмик под стеной скромной деревянной церкви (Короленко, «История моего современника»).

Верхом помчался на завалы

Кто не успел спрыгнуть с коня...

Ура! – и смолкло. – Вон кинжалы,

В приклады! – и пошла резня.

(Лермонтов, «Я к вам пишу».)

Товарищи,

не останавливаться!

Чего стали?

В броневики

и на почтамт!

(Маяковский, «Владимир Ильич Ленин».)

Нам не страшно

усилье ничье,

Мчим вперед

паровозом труда, –

И вдруг

стопудовая весть –

с Ильичем

Удар.

(Маяковский, «Владимир Ильич Ленин».)

Характерно, что Маяковский, указывающий своей ступенча­той строкой интонационно-смысловое членение текста, поместил оба показателя внезапного перехода к новому моменту в развитии действия и одной строке, сделав из них одну синтагму.

Для сложно-сочиненных предложений, связанных отноше­ниями временной последовательности, характерна замкнутая кон­струкция из нескольких бессоюзных предложений и последнего предложения, заключающего все синтаксическое целое и в смысло­вом и в ритмико-интонационном отношении, соединенного с пре­дыдущими «замыкающим» союзом и. Союз и служит показателем перехода к последнему, завершающему этапу в развитии действия-процесса.

В 12-м часу голоса стала стихать, пропел петух, из-за лип стала выходить полная луна, поднялся светлый, белый туман, роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина (Л. Толстой, «Война и мир»).