Перлз Ф. - Теория гештальт-терапии

40	Фриц. Перлз

гуляции, восприятия новизны, разрушения и ре­ интеграции опыта, были ликвидированы, то не ос­ талось никаких компонентов, из которых можно было бы составить теорию самости. Это доказала жизнь. Прекрасно известно, что самый слабый раз­ дел в психоаналитической литературе - это теория самости, или эго. В этой книге, призванной не от­ менить, но подтвердить могущество творческого приспособления, мы изложим новую теорию само­ сти и эго. Сейчас же давайте продолжим разговор о том, чем отличается терапевтическая практика, основанная на том, что самость - это бесполезное «сознание» плюс бессознательное «эго», от прак­ тики, считающей самость творческим контактиро­ ванием.

12. Некоторые различия в общих терапев­ тических установках

а) Пациент обращается за помощью, потому что не может помочь себе сам. Если считать самоосознавание пациента чем-то бесполезным, — и само по себе осознание того, что происходит, никак не изменяющим его состояния (хотя, конечно же, осознание произвело хотя бы то изменение, что он пришел, собственными ногами), тогда роль пациента пассивна; вы что-то должны сде­ лать с ним. Его лишь просят не вмешиваться. И напротив, если самоосознавание - это интег­ рирующая сила, тогда с самого начала пациент является активным партнером терапевта, он учится психотерапии. В этом случае он отно­ сится к себе не как к больному (хотя, конечно, быть больным вполне удобно и комфортно), а как к человеку, изучающему нечто, поскольку

психотерапия, несомненно, является гумани­ тарной дисциплиной, развитием сократовской диалектики. И цель терапии в этом случае - не растворение большинства комплексов и ос­ вобождение определенных рефлексов, а дос­ тижение такого самоосознавания, с которым па­ циент сможет обходиться без посторонней помощи - ведь здесь, как и во всех других об­ ластях медицины, natura sanat non medicus (ле­ чит природа, а не медицина), лишь вы сами (в среде) можете исцелить себя.

б) Лишь в окружающей среде самость находит и создает себя. Если пациент является активным партнером-экспериментатором, он может пере­ нести это отношение на обычную жизнь и дос­ тичь более быстрого прогресса, поскольку ма­ териал окружающего мира является гораздо более интересным и насущным. И это будет не более, а менее опасно, чем если он выйдет в окружающий мир, пассивно подчиняясь настро­ ениям, всплывающим из глубины.

в) Если самоосознавание бессильно и представ­ ляет собой всего лишь рефлекс бессознатель­ ного «эго», тогда, если пациент всего лишь пы­ тается сотрудничать, это уже помеха; и поэтому при обычном анализе характера сопротивления «атакуют», «защиты» растворяют и так далее. И наоборот, если осознавание - это нечто твор­ ческое, тогда сами эти сопротивления и защиты (на самом деле это контратаки и агрессия, на­ правленные против самости) будут восприни­ маться как активные выражения жизненной силы, хотя в общей картине они могут быть весь­ ма невротичными. Прежде чем ликвидировать, их принимают как ценность: терапевт, в соот-

42		Фриц,	Перлз

ветствии с собственным самоосознаванием, от­ казывается скучать, раздражаться, беситься и так далее. В ответ на гнев он объясняет, что паци­ ент понял неправильно, или иногда извиняет­ ся, а иногда даже реагирует ответным гневом в зависимости от ситуации. На препятствие он реагирует нетерпением, находящимся в рамках большего терпения. Таким образом, неосозна­ ваемое может стать фоном, и его структура мо­ жет быть воспринята. Этот метод очень отли­ чается от «атаки» на агрессию, которую пациент в данный момент не чувствует; затем, когда он действительно начинает ее чувствовать, ее на­ зывают «негативным переносом»: неужели па­ циент не имеет шанса открыто проявлять свой гнев и упрямство? Но впоследствии, если он сейчас осмелится проявить свою агрессию в реальных обстоятельствах и встретит нормаль­ ную реакцию, без «отъезда крыши», он увидит, что он делает, и вспомнит, кто его настоящие враги; и интеграция продолжится. Так что, опять-таки, мы не просим пациента отменить внутреннюю цензуру, мы просим сконцентри­ роваться на том, как он использует цензуру, как отходит, замолкает, с помощью каких мышц, ка­ кие появляются образы и с какими пробелами. Так он может начать чувствовать, что он что-то активно подавляет, и тогда сам сможет осла­ бить подавление.

г) Чудовищное количество энергии и предыдущих творческих решений вложено в сопротивление и в разные виды подавления. Если мы станем прорываться сквозь сопротивления или «ата­ ковать» их, тогда, в конце концов, пациент уй­ дет с меньшим запасом энергии, чем пришел,

хотя, конечно, в определенных аспектах он ста­ нет свободнее. Но, экспериментально осознав сопротивления и позволив им действовать, па­ циент и терапевт начинают понимать, что в са­ мом пациенте и в ходе терапии вызывает со­ противление. Тогда возникает возможность разрешить ситуацию, а не просто уничтожить ее.

д) Если самоосознавание бесполезно, тогда и стра­ дание пациента бессмысленно, и его вполне можно заглушить аспирином, пока терапевтхирург оперирует его пассивность. И именно на основе этой теории сопротивления быстро преодолеваются, чтобы избежать настоящего конфликта и не позволить пациенту разорвать себя на части. Но страдания и конфликты вовсе не являются бессмысленными и ненужными: они указывают на разрушительные процессы, проте­ кающие во всей конфигурации фигура/фон, не­ обходимые для возникновения новой фигуры. Это не отсутствие старой проблемы, а решение старой проблемы, обогащение именно за счет ее трудностей, поглощение нового материала - точно так же и великий исследователь не от­ шатывается от болезненных фактов, противо­ речащих его теории, но ищет их, чтобы расши­ рить и углубить теорию. Пациент защищен не потому, что его трудности уменьшаются, а пото­ му, что он начинает ощущать трудности имен­ но в тех областях, где он чувствует также свои способности и творческие возможности. Если же терапевт пытается преодолеть сопротивле­ ние, уничтожить симптом, конфликт, извраще­ ние или регрессию, вместо того чтобы увели­ чить области осознавания и риска и позволить самости выработать свой собственный творчес-

44

кий синтез, - значит, терапевт с высоты своего положения выносит суждения, какой челове­ ческий материал стоит того, чтобы позволить ему жить полной жизнью, а какой нет.

е) И, наконец, (и это не зависит от используемой теории самости) пациент, пришедший в начале на терапию по своей собственной воле, должен уйти тоже по своей собственной воле. Это вер­ но для любой школы. Если в ходе лечения было восстановлено прошлое пациента, он должен в конце концов принять его как свое собствен­ ное прошлое. Если он изменил свое межлич­ ностное поведение, то он должен сам стать дей­ ствующим лицом в социальной ситуации. Если его тело ожило и начало реагировать, пациент должен чувствовать, что реагирует именно он сам, а не только его тело. Но откуда внезапно возникает это новое мощное «я»? Может быть, оно пробуждается, как от гипнотического транса? Или его тут не было все это время, пока пациент приходил на сессии, разговаривал или молчал, выполнял упражнения или напрягался? С тех пор как de facto это «я» вкладывает достаточ­ но сил в поступки, нет смысла de jure концен­ трировать внимание на его правильных дей­ ствиях при установлении контакта, осознавании, манипуляции, страдании, выбо­ ре и тому подобном, так же как и на теле, ха­ рактере, истории и поведении. Все вышепере­ численное представляет собой обязательные средства, которые терапевт использует, чтобы найти контекст более тесного контакта, но толь­ ко самость может концентрироваться на струк­ туре контакта.

Мы попытались показать, чем отличается наш подход от других воззрений и терапевтических ме­ ­­дов. В этой книге излагается теория и практика гештальттерапии, наука и техника формирования фигуры/фона в поле организм/среда. Мы дума­ ем, что она пригодится в клинической практике. Более того, мы уверены, что она будет полезна мно­ гим людям, которые хотят помочь самим себе и другим, используя собственные силы. Но больше всего мы надеемся, что в этой книге могут содер­ жаться полезные идеи, которые помогут нам всем творчески изменить существующий и требующий

разрешения кризис.

Наша нынешняя ситуация, на какую бы сферу жизни мы ни взглянули, должна рассматриваться как поле творческих возможностей, иначе она про­ сто непереносима. Притупив свои чувства и бло­ кировав прекраснейшие человеческие возможнос­ ти, большинство людей, кажется, убеждает себя (или позволяет другим убедить себя) в том, что это тер­ пимая или даже неплохая ситуация. Они, судя по их действиям, придумывают свою «реальность», вполне терпимую, к которой можно приспособить­ ся, получив немножко счастья. Но этот стандарт­ ный уровень счастья слишком низок, он просто ничтожен; стыдно за нашу человечность. К счас­ тью, то, что считается реальностью, вовсе ею не яв­ ляется, это лишь неприятная иллюзия (и на кой черт нужна иллюзия, которая даже не дает утеше­ ния?).

Дело обстоит так, что мы живем в состоянии хронической чрезвычайной ситуации, и большая часть наших сил любви и разума, гнева и негодо­ вания оказывается подавленной или притуплён­ ной. Те, кто видят яснее, чувствуют сильнее и дей-

46

ствуют отважнее, обычно просто изматывают себя и страдают, потому что никто не может быть абсо­ лютно счастлив, если все остальные так несчаст­ ны. Однако, если мы войдем в контакт с этой ужас­ ной реальностью, в ней тоже обнаружатся творческие возможности.

Часть 2

реальность, человеческая природа и общество

Глава 3

« Р а з у м » , «тело» и « в н е ш н и й м и р »

1. Ситуация хорошего контакта

С психотерапевтической точки зрения, когда суще­ ствует хороший контакт (то есть ясная и яркая фигура, свободно получившая энергию из опустев­ шего фона), тогда нет особенных проблем, связан­ ных с взаимоотношениями «разума» и «тела» или «самости» и «внешнего мира». Конечно же, есть частные проблемы и наблюдения, касающиеся част­ ного функционирования, такие, как кровь, прилива­ ющая к лицу, и напряжение челюстей и рук, функ­ ционально связанные с чувством гнева, которое, в свою очередь (как и подразумеваемое им действие) функционально связано с разрушением фрустрирующего препятствия. Но в этом случае общий кон­ текст легко принимается, и нужно всего лишь про­ яснить соотношение различных частей; а когда проясняются детали, человек снова начинает ощу­ щать взаимосвязь и легко принимает ее.

Разделение, подразумевающее характерные «пси­ хосоматические проблемы» или «проблемы внеш­ него мира», не было правилом в древности. Арис­ тотель называл основными классами действий души вегетативные функции, ощущения и побуждения и

48

связывал их, как «тождественные в действии», с природой пищи, объектов ощущений и так далее. В современной психологии Келер пишет: «Целос­ тный процесс определяется качествами, присущи­ ми целостной ситуации; осмысленное поведение можно считать проявлением организации; это же относится и к определенным восприятиям. Ведь сознание - это не самое важное». Другой геш- тальт-психолог, Вертхаймер, пишет: «Представь­ те себе танец, полный грации и радости. Какова ситуация при таком танце? Неужели перед нами сумма физического движения конечностей и пси­ хического сознания? Нет. Можно обнаружить мно­ жество процессов, идентичных по своей динами­ ческой форме вне зависимости от вариаций материального характера их элементов».

Однако перед психотерапевтом, осознавшим, что всех этих проблем не существует, немедленно встает следующий вопрос: каким образом в течение столь долгого времени столько добросовестных и разум­ ных людей считают эти несуществующие пробле­ мы такими важными? Ведь как мы уже сказали, по­ добные расщепления никогда не являются простыми ошибками, которые можно исправить, приведя но­ вые свидетельства. Нет, они сами даны как свиде­ тельство опыта.

2. Фрейд и эти «проблемы»

Психоаналитическая теория Фрейда располага­ ется посередине между ранними представлениями об этих проблемах (которые считались исключи­ тельно трудными) и современными психологичес­ кими течениями, с легкостью их решающими.

Фрейд основывался на давней традиции (кото­ рую он принимал, что выглядело как ее неловкое игнорирование) разделения «разума» и «тела», а также «самости» и «реальности». Эта традиция со­ здала различные способы соединения расщеплен­ ного, например, психофизический параллелизм, пре­ дустановленную гармонию, редукцию сознания до уровня эпифеномена или иллюзии, или создание и того и другого из нейтрального материала, или (сре­ ди лабораторных психологов) отказ рассматривать интроспекцию как научный Метод или объект на­ учных исследований.

Ко всему этому Фрейд прибавил свою знамени­ тую идею о том, что сознательное и разум, подобно верхушке айсберга, есть только малая часть, высту­ пающая над поверхностью, а девять десятых состав­ ляет скрытое под водой бессознательное. Понача­ лу эта идея только усложняет положение, потому что теперь перед нами не две вещи, а три: созна­ тельное мышление, бессознательное мышление и тело. Если определять «разум» в терминах инт­ роспекции, то термин «бессознательное мышление» приводит в недоумение; но если как Фрейд был уверен, бессознательное логически не зависит от сознания или предшествует ему, мы имеем третий элемент, по своей природе не доступный прямому наблюдению. Однако (как это обычно бывает) ус­ ложнение теории, вызванное практической необ­ ходимостью (в данном случае медицинской), в кон­ це концов упростило проблему, выявив сущностные функциональные связи.

Почему же Фрейд так настойчиво называл бес­ сознательное ментальным, почему он просто не от­ нес все не-сознательное к физической сфере, как это делали все психиатры до него? (И в самом деле,