istor-i-teor soc

Прогресс опытной науки, опирающийся на экспериментально установленные факты, «взорвал» схоластическо-философские и натурфилософские (качественная физика) спекуляции как бессмысленную работу по получению знания посредством абстрактно-схоластической дедукции.

Опора на индуктивный метод формирует эмпиризм как естественнонаучное добывание, первичную обработку и опытную проверку полученных с помощью эмпирических методов теоретических выводов. Бэкон одним из первых обратился к решению проблемы метода мирского познания, имеющего общезначимый смысл (для всех наук). Этим он стремился открыть разуму новую дорогу и дать ему новые средства помощи (процедуры исследования и доказательств) для эффективного пользования правами на природу. Правильное мышление опирается на простые и точные «правила ума» в деле отыскания истины. Они позволяют восходить по лестнице научного познания от ощущений и частностей (лучше известного), поднимаясь постепенно к меньшим, затем средним и, наконец, к общим (последним) аксиомам (неизвестному) (2, 61).

Методическое наблюдение естественного источника — великой книги природы, планомерно организованный эксперимент позволяют устанавливать (измерять) неизменные свойства вещей и явлений, описывать (объяснять) обусловливающие их естественные закономерности. Тем самым наука (естественная философия), вооруженная индуктивным методом

— правильно построенным исследованием законов природы, одерживает победу над «мудростью греков» и «себялюбивой мудростью схоластов», случайно «набредающих» на истину. То, что не может быть продемонстрировано с помощью метода, является мнением и верой.

Эмпиризм, культивирующий индуктивный метод, антидогматичен тем, что подчеркивает незаконченность познавательного процесса: каждое суждение верно лишь в рамках определенного круга фактов. Это дало основание Бэкону сказать: «Истина — дочь времени». Если возникают новые факты или видоизменяются старые, то следует, разумеется, изменить и само суждение. При этом право выносить последнее на основе личного опыта принадлежит человеку (мыслящему Я), руководствующемуся здравым размышлением. Тем самым человек признается способным к критической переработке опыта. Отсюда вытекает идея подчинения реального человека (его страстей) требованиям разума как основе расцвета всех его сил.

Деятельности беспристрастного разума мешают идолы — призраки, являющиеся помехами на пути истинного познания. Они связаны с миром чувств (субъективное), примешиваются к природе вещей, из-за чего последние предстают в искривленном виде. Поэтому разум, чтобы руководить научными занятиями и практической деятельностью, должен быть очищен от призраков, наводящих «порчу» познанию. Их четыре группы:

1)призраки рода, имеющие основания в самой природе человека;

2)призраки пещеры, обусловленные малым миром (индивидом или груп

пой);

3)призраки рынка, вытекающие из общения людей;

4)призраки театра, поселившиеся в душе людей из-за превратных за конов (разных теолого-философских догматов).

92

Данные призраки обусловливают антропологические (субъективные), неотделимые от природы человека причины заблуждений. Знание их, пользование научным методом помогает избегать западни призраков, а практические успехи науки (изобретения) помогают отличать истину от заблуждений. Пользующийся правильным методом разум создает порядок, который состоит в подчинении абстрактного конкретному.

Опытная наука, освобождая природу от божественного влияния, формирует новый критерий научности. Во-первых, требование исходного начала, опасно начинать с общих принципов (аксиом) и выводить из них следствия, так как принципы могут оказаться ложными, а само рассуждение

— ошибочным. Наука начинается с конкретных фактов (а не с допущений), устанавливаемых при помощи наблюдения и экспериментов. От определенного числа фактов переходят к общему правилу: если оно верно, то факты становятся его частными случаями. Опытно-экспериментальные рассуждения (без помощи откровения) устанавливают факты и объединяют их в законы, обеспечивая проверяемость полученных знаний.

Во-вторых, общее правило не считается окончательным, а принимается

вкачестве рабочей гипотезы, которая после подтверждения превращается с истину. Кроме того, если гипотеза удачная, то она позволяет в ряде случаев предсказать будущее: некоторые не наблюдавшиеся ранее явления будут при определенных условиях наблюдаться. В этом случае она также подтверждается и становится теорией (заключительным выводом). Не подтверждающиеся гипотезы опровергаются (фальсифицируются) и отбрасываются. После этого следует выдвинуть новую. Поэтому наука имеет дело с предположительной, а не абсолютной истиной — она антидогматична. Теория, основанная на фактах, может стать основой для новой, более общей гипотезы и т. д. Данный процесс обобщения безграничен.

Основанная на науке техника (механика) увеличивает производство, создает удобства и удовольствия. Эта практическая сторона («техническая истина») придает науке значимость и убедительность. Следовательно, знание перестает быть только разумным отражением действительности и становится практическим орудием управления сю. Бэкон выразил данный факт

втезисе: «Знание — сила».

Ориентация на практическую пользу опытно-экспериментальных знаний вела к своеобразному «приземлению» философии (пауки), то есть снятию границы между почетной творческой деятельностью (философия, политика, религия, военное дело) и нетворческой (ремесленной), свя - занной с материальным производством и повседневной жизнью (техника, торговля, медицина, искусство и т. п.). Тем самым преодолевается традиционное различие науки и искусства (тсхнэ). В последующем они употребляются как синонимы. На основе идеи равенства познавательных процессов формируется концепция познания как процесса, руководимого методом, обеспечивающим достижение истины. Отсюда вытекало, что познание — это техника (процедуры), которой надо овладеть: всякое знание является техническим (процедурным). Сама наука начинает превращаться в новый социальный институт, способствующий созданию промышленного производства (второй природы), обеспечивающего общественное развитие.

93

Особую роль в формировании новоевропейского мышления сыграла концепция психофизического дуализма Р. Декарта (1596—1650), который предпочитал средний компромисс конфронтациейным одпосторонностям механистической теории (физического) и платоновской метафизики (духовного)1. Его дуализм выступал как проявление энциклопедической широты ума, в равной мере глубоко овладевшего естественнонаучным стилем мышления и философским чутьем целого. Это не позволяло ему занимать монистическую позицию в способах объяснения реальности. Осознание радикальности отличия физического (протяженного) и духовного (субъективного) миров выражается в разграничении «физики» и «метафизики».

Физика — это экспериментально-математическое исследование природы, в котором математическая (геометрическая) интерпретация физичес кой реальности предстает как «вещь протяженная». Она познается посредством «идей» (врожденных идей), понимаемых как внеопытные, свойственные от природы состояния человеческого сознания. Они имеют характер аксиоматической непререкаемости, не требующей дополнительного и длительного обоснования. Идеи являются предметами понимания (мышле - ния), то есть элементами психического мира, когда «ум» обращ ается к исследованию (рефлексии) собственной деятельности. Поэтому познание имеет дело не с реальностью, а с идеями, с помощью которых она выра - жается и познается. В этом исходном пункте заключается принципиальное отличие декартовской концепции от аристотелсвско-томистской «метафизики*, в защите от которой нуждалась физика. Для последней «идея» — это подлинная реальность, «животворящая» основа сущего, раздробляющая ся на множество эмпирических воплощений.

Природу Декарт понимает как механический материал — механически взаимосвязанные вещи, существующие помимо субъекта и лишенные ка - чества. Поэтому ее исследование основывается на методах количественного измерения, результаты которого фиксируются в числах и подвергаются строгой математической обработке. В этом пункте он принципиально отклоняется от Бэкона: для Декарта математика является идеалом методического мышления, а ее формулы и уравнения выступают единственной правомерной формой теоретического знания. Математические (аксиома - тические) истины не приходят в столкновения с интересами людей. и поэтому они ясны. Кроме того, соединение опытного естествознания с математической логикой окончательно разделяло области религии (веры) и науки. Теперь знание, которое нельзя выразить в математическом урав - нении, больше не заслуживало внимания. Математизированная сфера знания, продолжающая называться философией, превращается в систему, подобную дереву: ствол ее составляет физика, а ветви — все другие науки. Таким образом, закладывается основа выделения физики и математики из философии и превращения их в самостоятельные разделы науки.

1 В условиях католической инквизиции Декарт проповедовал правило, что рошо прожил тот, кто хорошо укрылся». Узнав об осуждении Галилея, он бежя из Франции в веротерпимую протестантскую Голландию, где с большой осторожностыо продолжал развивать свои идеи.

94

Декарт в «Рассуждениях о методе» исходят из того, что способность здравомыслия — правильного суждения и отличия истинного отложного

— от природы у всех людей одинакова (25). Однако недостаточно иметь хороший разум, надо еще уметь хорошо его применять. В этом смысле ученого отличает знание правильного метода, чему можно научиться. В качестве генерального он рассматривает дедуктивный метод, опирающийся на математику, что обусловливает строгость логических операций и совершенствование методики доказательств, а также уберегает от мифотворчества. Такой подход к получению «истин разума» закладывает идею рационализма и открывает дискуссию с «жалким эмпиризмом», опирающимся на чувственный опыт.

В дихотомии «чувственности и разума» Декарт исходит из ограниченности знания, получаемого с помощью органов чувств, связанных с эмоциональной заинтересованностью и страстью. Поэтому чувственно фиксируемый мир есть ложное бытие, и такое знание необходимо исключить из науки. Критерий истинного познания связан не с миром вещей и чувственных данных, а с мышлением (самосознанием). В нем разум как интеллектуальное познание есть высший этап познавательной деятельности. Отсюда следует, что решение проблемы совершенствования разума является «самым полезным» в жизни. Необходимо помочь человеку развивать присущую ему разумность, дать ему правильный метод познания закономерностей природы и принципов нового общества.

Решение задачи «очищения» разума человека от искажений чувственно фиксируемого мира связано с проблемой заблуждения. Последнее Декарт рассматривает как результат «свободной воли» человека, независимой от разума и предпочитающей желаемое истинному. Поэтому «свобода воли» нуждается в обуздании авторитетом (гносеологическим, правовым и т. п.). Это означает, что способность заблуждаться неотделима от самой способности познания, то есть она неустранима. Но в то же время конкретное заблуждение преодолимо (при неустранимости его гносеологической основы).

Рациональное познание с помощью разума способствует искоренению системных заблуждений. Разум не признает никаких авторитетов и опирается на принцип очевидности для «ясного и внимательного ума». Этот принцип реализуется с помощью интеллектуальной интуиции, открывающей аксиоматические истины, — «внутреннего опыта» — и математики (геометрической аксиоматики). Интеллектуальная интуиция как «естественный свет» усматривает фактическое положение вещей в их данности мышлению, исключающему всякое сомнение. На последнем Декарт акцентирует особое внимание, рассматривая сомнение как подтверждение достоверности акта мышления: «мыслю, значит существую». Принцип сомнения — это не скептицизм, а научное устремление методологического характера. Благодаря ему происходит очистительная работа по высвобождению разума от предрассудков и других оков, которыми он обременен. Тем самьм предопределяется вывод как основное, не вызывающее сомнения, положение. Рассматриваемый принцип допускает ведущую роль научной гипотезы в процессе получения нового знания, Любое явление должно быть

95

поставлено под сомнение до тех пор, пока существование его не будет доказано логически, исходя из интуитивно-гипотетической посылки. Данная самоочевидность обретает аксиоматический характер и не нуждается в последующих ни логических, ни опытных доказательствах.

Однако разум — это лишь потенциальная сила, и привести ее в действие может только метод, который вооружает умозрительность (логический процесс) необходимыми правилами, применяемыми субъективно, то есть вне связи с законами исследуемых объектов. Декарт исходит из того, что чувственность как источник знания не чиста. Поэтому ее нельзя возводить в принцип истинности, как это делают эмпирики. Для него основным методом является рационалистическая дедукция: в процессе сомнения отвергать мнения, принимающиеся па веру как ложные, чтобы принять некоторое одно (общее) в качестве истинного утверждения, поскольку оно не допускает уже сомнения, и с уверенностью строить на нем систему достоверного знания (двигаться к частным следствиям), проверяемого опытом. Пользующийся правильным методом разум создает порядок, который состоит в подчинении конкретного абстрактному.

Разработкой универсального метода — учением о методе для всех наук

— должна заниматься философия. Из нее заимствуются принципы для других наук. Открывая законы разума, методы мышления, философия является самостоятельной абстрактно-теоретической наукой — наукой наук (царицей паук). Все другие научные дисциплины заимствуют из нее принципы познания. Поэтому философия, хоть и разводится с естествознанием, но признается полезной и практичной для познания и жизни. При этом теория познания выступает в роли посредника между философским знанием, выполняющим методологическую роль, и естественнонаучным опытом.

Социальная физика

Человек, пока он составляет часть природы, должен следовать ее законам.

Б. Спиноза

Решительным поворотом в Новое время в рассмотрении реального процесса человеческой жизнедеятельности стала универсалистская механистическая концепция мира (гигантский механизм), которая включала и человеческое общество. Р. Декарт первым осуществил переориентацию к естественнонаучному подходу к человеку как естественному телу природы и подчинению его природным законам Поэтому учение о человеке составляет у Декарта часть физики, являющейся разделом естественной философии. То, что человек не только естественное, но и общественное (мыслящая всшь) существо, составляет его «вторую природу». Разум — это то, что делает нас людьми. Психическая модель субъекта и его деятельности состоит из наблюдаемых элементарных психических процессов (страстей), которые поддаются естественнонаучному (механистическому) объяснению. В сочинении «Страсти души» Декарт осуществляет попытку рассмотреть страсти (деятельность души), бывшие раньше предметом теологии, как физик, то есть с позиций механики. Данные исходные посылки привели

96

к созданию объясняющей науки об обществе, построенной по принципу так называемой «социальной физики» и демонстрирующей приложимость методов естествознания (точных наук) к истолкованию социальных проблем. Таким образом, начинает формироваться социальное познание как новый способ считывания мира, выходящий за каноны традиционной метафизики.

Декарт исходит из того, что человек — «телесная машина», которая обслуживает пас. Она должна быть хорошо отлажена, чтобы эффективно (с пользой) функционировать. Благодаря страстям и разум но-воле вой способности, человек, в целях оптимизации своего существования, либо приспосабливается к внешнему миру, либо вступаете ним в конфликт. Отсюда вытекает необходимость упорядочения участия психики в жизнедеятельности человека. Для этого надо научиться переделывать мозг людей и делать их способными отличать истину от лжи, воспринимать установки и принципы нового общества. Но это столь же сложно, как, к примеру, давать сражения. Особую роль в научении человека управлять своими страстями, которые по Декарту существуют во имя физических процессов (поведения), играет мораль как некая техника самообуздания.

Для оптимального функционирования телесной машины необходимо упорядочение эмоций и экономное их расходование. Этому способствует разум, вооруженный методом и использующий волю как противовес давлению страстей. Тем самым тело и душа оказываются связанными, а последняя обуздывает (дисциплинирует) чувства и через них управляет телом. В результате, разум играет в руководстве нашим поведением ту же роль, что в гражданской жизни полицейский на улице.

Образованный индивид оказывается способным силой своего разума и в духе стоицизма преодолевать противоречия социальной жизни. При этом рациональный стоицизм XVII в. обосновывал идею единства непреложных законов природы, естественных законов политического устройства и при-родосообразной жизни людей в рамках протестантской этики самоконтроля и скромности человеческих притязаний (удобство, расчет, выгода). Декарт оставляет открытыми вопросы создания гармонического общества (общественного тела) и акцентирует внимание на том, что нужно стремиться менять скорее свои желания, чем порядок мира. Нужно стремиться приучать себя к мысли, что нет ничего, что было бы целиком в нашей власти, кроме наших мыслей (сомнения).

Механистическая концепция «природы человека» была продолжена в общественной теории Т. Гоббса (1588—1679), сводящего социальную физику в «Левиафане» (государстве) к твердо (репрессивно) организованному порядку. Он продолжает отстаивать право естественнонаучного взгляда на область человеческой (психической) деятельности. Осуществляется это с позиций эмпиризма, то есть как завершение изучения физической реальности исследованием психической (духовной) деятельности на опытно-экспериментальной основе.

Философская система Гоббса состоит из двух частей: естественной философии и учения о государстве. Одним из разделов первой является физика, которая включает в себя учение о неодушевленных телах, животных и

97

^о человеке. Занимаясь человеческими страстями, физика выступает и как этика. Необходимо отметить, что учение о нравственности истолковывалось в широком смысле и приравнивалось к общей теории специфической человеческой деятельности. Слово «моральный» употреблялось как противоположное слову «физический» (телесный).

Поскольку человек создает «искусственное тело» —- общество, то воз-

никает потребность в учении о государстве, В нем наука о «человеческой природе» получает социально-политическую определенность через решение вопросов создания новых благоприятных условий общественного устройства и системы социальных отношений, учитывающих жизненные ориентации обычного человека (здравый смысл). Учение Гоббса о государстве носит рецептурный характер и отличается детальной проработкой максимально разумных правил (технологии) управления подданными и организации государственной власти, предлагаемых правителям для реализации. При этом Гоббс выражает особое, функциональное отношение к религии, которую он рассматривает как продукт невежества. Но в силу того, что религия способствует поддержанию гражданского мира, она является полезной для государства как «социальная узда».

Будучи эмпириком в изучении природы, Гоббс специфически понимает опыт в психологической сфере. Он наделяет его смыслом внутренней самоочевидности для данного субъекта на основе самонаблюдения за психическими процессами (сознанием, мышлением). Поэтому главным инструментом познания природы человека является интроспекция как самопознание переживаемых психических состояний. Это выражено у него ъ максиме: «Смотри внутрь себя и соображай по поводу того, что заметишь в себе самом». Логика эмпиризма имела аналитический характер и заключалась в расчленении интроспективной картины сознания на простейшие элементы, из комбинации которых нужно получить абстракции высших степеней — конструкции из четко фиксированных элементов.

Гоббс исходит из посылки, что все идеи (признаки) вытекают из ощущений, а последние есть результат физического взаимодействия внешних тел и органов ощущений человека. Для того, чтобы определить смысл идей, необходимо свести все наличное богатство непосредственно данных самонаблюдению «умственных объектов» к реально порождающим их ощущениям. Поэтому, в отличие от Декарта, он считает, что идеи имеют лишь субъективное «призрачное существование». Они составляют лишь кажущееся бытие, которое представляется человеку как некая духовная реальность, обладающая непосредственной очевидностью (наличным бытием), если только он пожелает заниматься самонаблюдением. Данный субъек- тивно-интроспективный подход является отправным пунктом для дальнейшего понимания естественных законов социального поведения человека и общества.

Механистический стиль мышления, распространяясь на понимание человеческого поведения, в том числе и «искусственного человека» -— Левиафана (политическое тело), — исходит из того, что поведенческие законы столь же строги и необходимы, как те естественные силы, которые заставляют камень падать на землю. Гоббс опирается на добытое механикой по-

нимание реального существования двух форм бытия: элементы и их отношения. Целостность бытия предстает как строй повторяющихся отношений, имеющий ясную структуру неразложимых элементов. Это открывает возможность не только описать данную систему отношений, но и достоверно познать, строго терминологически сформулировать и измерить се1. Общество как система взаимодействия людей также состоит из четко определенных частей: эгоистических индивидов (социальных атомов) и их отношений. Анализируя сложные отношения этих двух форм социального бытия, Гоббс примыкает к линии Макиавелли и не останавливается перед крайними выводами, которые сводят социальную механику к достижению организованного порядка через авторитарное насилие. В этом смысле его учение о государстве — это философия силы, то есть обоснование насилия как блага для всех. Данный «социальный заказ» поддерживается промыш-лснно-торговым сословием — «средним классом» — на пути перехода от феодализма к новому раннекапиталистическому укладу жизни.

Вконструировании социального мира Гоббс исходит из реального факта

—забота о материальных запросах, удовлетворении природных склонностей и о собственном физическом здоровье является безоговорочно неотъемлемым правом каждого человека. «Первое основание естественного права состоит в том, чтобы каждый защищал свою жизнь и оберегал члены своего тела, как он только может» (! 9, 1, 304). Данное природное равенство людей обусловливает естественное право как изначальное зло, которое инициирует «войну всех против всех» за удовлетворение собственных эгоистических интересов, поэтому «естественный человек» — это антисоциальное существо, находящееся в несвязанных (необщественных) формах существования. Данный характер отношений обусловливает необходимость целесообразного соглашения — договора между людьми как обязательного условия нормального (мирного) функционирования социального механизма.

Гоббс конструирует социальный мир исходя из закона самосохранения, который с механической неизбежностью вытекает из стремления индивида

кпользе (удовлетворение собственного интереса) и честолюбия (реализация психических притязаний). Оба стремления в естественном состоянии вызывают всеобщую вражду («человек человеку — волк»), то есть постоянную войну, ставящую под угрозу само бытие индивидов. Отсюда вытекает страх друг перед другом, как основа безусловного стремления к власти и господству. Под властью он понимает свободное и разумное соглашение, необходимое для создания твердого порядка подавления как гарантии заключенных соглашений. Условием такого отчуждения от индивидов определенных прав является очевидная для всех его необходимость. «Итак, каждое объединение образуется ради пользы или славы, то есть

1Гоббс стоит на номиналистической позиции и специально занимается семантическим анализом (знаковой природой языка), разрабатывает классификацию имен, необходимых для обозначения и познания различных классов объектов. Это необходимо для такого соглашения людей относительно знаков и слов (меток), кото-Рое упорядочивает и ограничивает произвол речевой деятельности: "Истина не есть свойство вещей... она присуща только языку» (19, I 80).

99

ради любви к себе, а не к другим» (19, 1, 301). Таким образом, «гражданское общество» — это навязанная человеку форма существования, обеспечивающая правила благоприятного общения между людьми.

Силы разъединения и соединения людей аналогичны силам отталкива-ния и притяжения между природными телами Договор стягивает воедино эгоистических индивидов и приводит к некоторому равновесию — договор-ному, урегулированному обществу на основе подчинения. «Повиноваться кому-либо — значит оказывать уважение...» (19, 2, 118). Государственный договор гарантирует порядок, где юридически закрепленное насилие обеспечивает путь к социальному миру, то есть переходит в разумное согласие.

Гоббс закладывает новационную основу для интерпретации разума как генезиса двигателя цивилизации. Естественное состояние человеческой жизни предстает как отсутствие разума: «... злость есть то же, что недостаток рассудка ...» (19, 1, 292). Изначальное зло эгоистичного человека и его естественной воли, порождающее всеобщую войну, становится в конце концов невыносимым. Последующая эмансипация человека от природы осуществляется дополнением естественного состояния управляющим разумом. Последний имеет репрессивно-санкционирующий характер по отношению к эгоизму (естественной воле), делает его разумным и создает модель стоимостных (ценностно-оценочных) социальных отношений.

«Стоимость, или ценность, человека подобно всем другим вещам, есть его цена, то есть она составляет столько, сколько можно дать за пользование его силой, и поэтому является вещью не абсолютной, а зависящей от нужды в нем и оценки другого» (19, 2, 118). Отсюда и моральные ценности, как особого рода связи между эгоистическими индивидами, являются системой установлений общества (государства), выражающей реальные отношения полезности. Таким образом, социальная жизнь, принимающая механистически упорядоченную форму посредством разума, становится доступной познанию и управлению с помощью авторитарного государства. Наилучшая форма правления — это монархия, где королевская власть не божественна, а естественна.

Знающий не может действовать иначе как разумно, безжалостно подчиняя живого человека, его страсти, требованиям разума. Это залог собственного самосохранения и собственной выгоды. В целом, постулаты протестантизма и потребности раннебуржуазного общества получают теоретическое обоснование в учении об общественном договоре и практическое — в английском парламентском королевстве.

2.2. Позднее Новое время

Физика берегись метафизики.

И, Ньютон

XVII в, в Европе носил сложный и контрастный характер: протекает процесс формирования абсолютных национальных государств, одерживают победу ранне капиталистические преобразования (Англия, Голландия и др.), но и сохраняются государственные структуры феодального общества (Германия, Испания, Италия и др.). В сфере духовной культуры выражена тенденция ее расчленения на отдельные разделы, каждый из которых подвер-

100

гается дифференциальной разработке. В частности, паука четко отделяется от художественно-образного постижения действительности, объединяющего в одном лице художника и ученого. Локализация и дифференциация наук о природе ведет к увеличению объема и усложнению комплекса естественных наук и знания. В результате, преодолевается цеховая замкнутость научной деятельности, абстрактное стремление к чистому знанию, и подчеркивается связь с практическими потребностями своего времени,

Единая и доступная универсальному уму научная (энциклопедическая) деятельность, объединяющая способность к философствованию с есте- ственно-технической эрудицией, также подвергается «разделению труда» между естествознанием и философскими исследованиями. Возрастание роли точных наук, обретающих новые методы познания, основанные на примате опытно-экспериментального начала, актуализирует проблему их взаимоотношения с философией. На основе достижений естественных наук, связанных с неуклонным стремлением к строгому количественному определению, формируется механистическая картина мира. Желание получить достоверные знания о сложностях социального развития также ориентируется па каноны постижения физического мира.

В результате, на рубеже XVII—XVIII веков начинает формироваться новая парадигма признаков науки: а) приоритет реально существующего (настоящего) над должным; б) опытно-экспериментальные методы решения научных задач; в) логические правила и принципы построения теоретического знания; г) проверяемость получаемых знаний. Данным признакам соответствует понимание науки как совокупности организованного духовно-практического знания, основанного на фактах и получаемого с помощью опытно-экспериментальных правил и процедур. Этому канону соответствует в полной мере лишь естествознание; оно становится синонимом науки с физико-математическим эталоном. Таким образом, вызревает тенденция дефшософизации науки, дистанцирования ее от философии (метафизики), которая в полную меру разворачивается на рубеже

XVIII—XIX веков.

Очищение науки от метафизики означало освобождение (отречение) научно-теоретического познания от принципов традиционной (спекулятивной) философии. Но сама философия продолжает рассматриваться как способ теоретического мышления и понимается расширительно, как способность мыслить (настрой души). В этом смысле она применяется для обозначения различных видов духовно-практической деятельности. Это свидетельствует о том, что представления о предмете философии не имели четкого очертания. Естествоиспытатели, поскольку они занимаются теоретическими обобщениями, а не просто описывают наблюдаемые факты, продолжают называть себя философами (Д. Вико — философия истории, К. Линей — философия ботаники, Ж.-Б. Ламарк — философия зоологии и т. п.). Отсюда следовал принцип: «каждый ученый — сам себе философ, и каждая наука — сама себе философия»1.

1 Данная установка была выражена в афористическом утверждении Ф. Лассаля: «Философия — это то сознание, к которому эмпирические науки приходят относительно самих себя».

101