istor-i-teor soc

УДК-316

ББК605

К20

Капитонов Э. А.

К20 История и теория социологии. Учебное пособие для вузов —

М: «Издательство ПРИОР», 2000. — 368 с. ISBN 5-7990-0179-6

Вкниге с единой позиции и достаточно полно освещается история и теория социологии XIX века (вне дихотомии «марксистское-немарксистское»), применительно к временным периодам и национальным школам рассматриваются наиболее крупные парадигмы и персонифицированные концепции, идеи, теории и тенденции в методике, процедурах социологического исследования. Глубоко анализируются генезис социологии, се взаимоотношения с философией, религией и социализмом; марксистская парадигма социологии в том виде, как ее создали К. Маркс и Ф Энгельс; национальные школы западно-европейского направления «социологического психологизма» («социологической социальной психологии»), утверждающего человеческую субъективность в историческом и жизненном процессах и в организации социальной среды Социологическая концепция В. Зомбар-та полно освещается в отечественной работе впервые.

Содержание книги соответствует требованиям государственного стандарта по курсу «История социологии», но взгляды и подходы автора не обязательно совпадают с позицией программы. Объединение в книге учебного пособия и монографии позволяет адресовать ее не только исследователям в этой области, общество- ведам-преподавателям и студентам, но и широкому кругу читателей, интересующихся проблемами социологии.

УДК-316

ББК 605

©Капитонов Э. А., 2000

©Издательство «Экспертное бюро», 2000

©«Издательство ПРИОР», 2000

Воспитателям и воспитанникам Новочеркасского суворовского военного училища посвящается

Наставникам, хранившим юность нашу, Всем честит, и мертвым ц живым, Кустам подъяв признательную чашу, Не помня зла, за благо воздадим.

Александр Сергеевич Пушкин «19 октября»

К читателю

История — это духовная форма, в которой культура отдает себе отчет о своем прошлом.

И. Хейзинга

Завершается время экстенсивного становления отечественной социологии как самостоятельной науки. Наступает процесс интенсивного ее развития: происходит фундаментальный пересмотр всего социологического наследия; ломка и очищение от старых марксистско-ленинских концепций и идей, понятий и представлений. Отрыв данного процесса от истории социологии обрекает его на необъяснимость самого ее предмета: без истории предмета нет теории предмета. Отсюда вытекает потребность обозрения, объяснения и осмысления огромного и разностороннего социологического материала во времени и пространстве.

Ценность любой книги определяется тем, что в ней надеются найти читатели. Настоящая книга — вторая в реализации проекта истории социологии, заложенного автором в 1993 г. (История социологии. Учебно-мето- дическое пособие. — Ростов-на-Дону: НМЦ Логос). В ней проведен анализ временных (XIX в.) и национальных особенностей социологии, форм их проявления в условиях становления индустриализма и капитализма, которые были в исследовательской тени и подвергались «истребительной» критике со стороны марксизма-ленинизма. То, что является прошлым для западного общества, стало в реформируемом российском обществе нова-ционным. Автор надеется помочь тем, кто будет читать книгу, сэкономить на ошибках во время глубочайших сломов и перемен. Но и от читателя требуется большой труд углубления в нее и, как советовал святой Силу-аи, при встрече с трудностями содержательного характера «держать ум свой во аде и не отчаиваться». Все это необходимо для нашего духовного освобождения, ибо «только образованные люди могут быть свободными» (Эпиктет).

ВВЕДЕНИЕ

Бог не может изменить прошлое, но историки могут.

Сэмюэлъ Батлер История— это вздор.

Генри Форд

«Современная социология вышла из той стадии, когда ей было нужно доказывать право на существование. Нравится это или не нравится, но факт таков, что социология оказала и оказывает сильнейшее влияние на общественные и гуманитарные дисциплины, она заняла свое место в ряду других наук и заняла настолько прочно, что будущее ее не зависит пи от капризов власти, ни от предрассудков тех или иных ученых. Констатируем этот факт»1. Эти слова принадлежат П. А. Сорокину, одному из пионеров российской социологии, который через два года (1992 г.) после их опубликования отправился в вынужденную эмиграцию. Собственно, с этого времени начинается отторжение отечественной (советской) социологии от мирового процесса ее развития. В 30-е годы произошел официальный запрет на занятия ею (а затем социальной психологией, генетикой и кибернетикой) как «буржуазной лженаукой»2. Только после крушения системы социализма и ее тсоретико-методологической основы — марксизма-ленинизма — российская социология обретает статус самостоятельной науки и переживает «ренессанс»: происходит сложный процесс очищения «авгиевых конюшен» марксизма в отечественной социологии и вхождения ее в мировую социологию.

Данный процесс сопровождается болезненными ощущениями и переживаниями при строении нового образа и стиля мышления, избавляюще го от гиперидсологизации прошлого и, одновременно, плодотворными поисками в научно-преподавательской деятельности и изучении социологии. Прежнее наследие исторического материализма и «научного коммунизма», претендовавших на «единственно научную социологию», скомпрометировано и не годится к употреблению в новой исторической обстановке. Многие бывшие их адепты, судьбой которых была ангажированность,

! Сорокин П. А . Система социологии. Т. 1. — М.1 J993. С. 48. 2 См. об этом: Капитонов Э. А. Социология XX пека: история и технология. — Ростов-на-Дону: 1996; Социология России. — М.: 1996 и др.

влились в академическую социологию, ибо других специалистов не было. Сегодня в ней образовалось «куцее перемирие», в рамках которого многие из «старой гвардии» сохраняют верность старой (марксистской) традиции, рассматривая се как идеальный образец. В результате, имеет место достаточно энергичное сопротивление созданию и функционированию научной социологической системы, способное ее задушить.

В частности, в историческом материализме сформировалась тенденция уравнивания социальной философии и социологии, которая в принципе направлена против эмпирического уровня социологического знания и прикладной социологии. Социальная философия (социология) марксизма как «единственная истинная наука» претендовала на роль «общей» теории и методологии познания социальных явлений для более конкретных социальных наук. И сегодня социальная философия, оставаясь по сути историческим материализмом, выступает как равная всей социологии1. Ее представители (В. С. Барулин, С. Э. Крапивинский, В. Н. Лавриненко, В. П. Ратников и др.) рассматривают процесс формирования социологии как самостоятельной науки искусственным разделением ее с социальной филосо- фией-. Здесь вполне уместно обратиться к высказыванию К. Маркса о том, что традиции прошлых поколений как кошмар тяготеют над умами живых.

Модификацией рассмотренного подхода, направленного против признания социологии как самостоятельной науки, является выделение трех уровней социальной философии: 1) методологического, рассматривающего общетеоретические и методологические проблемы всех социальных наук; 2) отраслей специальных социологических теорий; 3) конкретных социологических исследований-'. Тем самым социологии отводится положение некоего придатка социальной философии. Однако стремление объединить философское (спекулятивное) знание о мире и нефилософское эмпирическое знание о конкретных состояниях социальной действительности порождает лишь своеобразный гибрид — полуфилософского инвалида. Последний и претендует на методологическую роль для социальных наук.

Данная мимикрия есть попытка реанимировать до боли знакомые «мумифицированные» реликты официальных моделей марксистской (советской) социологии, разрабатываемых ортодоксальными представителями исторического материализма и «научного коммунизма» (В. С. Барулиным, Г. Е. Глезерманом, И. М. Слепниковым, В. Ж. Кслле, М. Н. Руткевичем, А. К. Уледовым, Д. И. Чесноковым и др.). Однако то, что выступало для марксизма трагедией, после его краха выглядит как фарс в интерпретации взаимодействия самостоятельных ветвей знания и познания — науки социологии и социальной философии, носящей мировоззренческий характер и потому не являющейся наукой в полном смысле этого слова. Сама попытка пред-

1 См. об этом. Социальная философия — М.. 1996.

3 Данная ситуация проявляется и в системе зашиты диссертаций на соискание ученых степенен кандидата и доктора социологических наук, когда эта защита производится в единых диссертационных советах по философским и социологическим наукам (специальность 09.00 И — социальная философия).

3 См. об этом подробнее: Крапивинский С. Э. Социальная философия. — М : 1998.

ставить социальную философию как всю социологию является одной из причин того, что формирование полноценного и годного на замену марк- сизма-ленинизма социологического знания тормозится и находится в процессуально незавершенном виде. Данный кризис переходного времени в российской социологии проявляется и в качестве становления, преподавания и изучения этой пауки. В частности, это продолжающееся игнорирование в учебном процессе мировой истории социологии, дающей научно-объяснительную, обобщенную систему социологического знания. Но без истории предмета нет и самого предмета. Собственно, люди, не овладевшие сю, не могут профессионально заниматься социологией.

Кроме того, становление отечественной социологии как самостоятельной пауки, сопровождается поиском своего «поля», и этот процесс встречает «недружелюбие» со стороны других социальных наук. Если учесть и определенную долю необоснованного социологизма, то есть претензии некоторых социологов на создание «общей» теории методами своей науки, как бы «возвышающейся» над остальными социальными науками, то подобное отношение имеет под собой определенную почву. С подачи «академической администрации» (чиновников от науки) это отношение выливается, в том числе, и в сокращении учебных курсов по социологии до уровня, за которым следует потеря качества содержательной и педагогической сторонами научной дисциплины. Процесс изучения социологии вынуждено выстраивается по принципу «поросячьего банка», то есть тех часов, которые данный вуз предоставляет по остаточному принципу. Отсюда, в учебных планах фрагментарность, миниатюрность и несвязанность тем, описательно констатирующих отдельные, разрозненные стороны социальной жизни. Отсутствие систематических социологических исследований вынуждает в периодической печати, в учебном процессе довольствоваться сырым материалом и обобщениями приблизительного эмпирического опыта. Изучающие социологию вынуждены мириться с таким положением, которое не может не вызывать у них определенного к ней отчуждения. В результате лоскутная и отрывочная социологическая теория общества ставит под сомнение подлинную научность социологии, сам способ, при помощи которого она выдвигает и решает свои проблемы и вырабатывает соответствующую методику для их разрешения.

Однако подобного рода препятствия для становления российской социологии надо рассматривать без паники, как «трудности роста»: их констатация заставляет задуматься, честно анализировать ситуацию и напрягать силы >в поиске путей для завоевания достойного и равного положения ее в системе социальных паук. В этом заключается ответственность социологов Впереди век XXI, а вовсе не XIX!

Сегодня происходит принципиальная переориентация в оценке науки. Она касается не ее научности, а того, что наука, в том числе и социология, вообще значила и может значить для отечественной действительности. Позитивному ответу па этот вопрос способствует невиданное для России институциально-организационпое развитие социологической деятельности, которое выражается в следующем: 1) в наличии социологических кафедр, отделений, факультетов, академических институтов и исследова-

тельских центров, в том числе и коммерческих; 2) в оформлении прикладной социологии, ориентированной на потребности менеджмента; 3) в активной издательской деятельности, открывшей после длительного перерыва свободный доступ широким кругам читателей к социологической литературе, в том числе и к первоисточникам мировой социологии. Развивающееся научное знание в отечественной социологии все глубже включается в процесс обретения россиянами духовной свободы мировоззренческой независимости и снятию страха пред тем новым, и объективным, что песет в себе XXI век для модернизации и развития России. Однако процесс его проникновения в сознание личности и общества сложен и тернист. Наука ищет голую истину: она чиста, потому что отвлеченна. На обязанности науки — доказывать, а не убеждать и совращать. Eii чужды задачи пропаганды, которые присуши идеологии, мировоззрению, верованию. Наука подтверждает истину разумными доводами и подвергает строгой критике все способы доказательства. Поэтому она не пользуется прямым влиянием на народ. Но призванная на службу менеджменту социология научно обеспечивает его эффективность.1

Динамизм, неизбежные кординальныс изменения ментальности трансформируемого российского общества инициируют проблемы конвергирования концептуально-теоретических построений различных направлений и течений социологии; амбивалентности — одновременности двух противоположных чувств (симпатии — антипатии, удовлетворенности — неудовлетворенности) при работе с определенным персонифицированным социологическим знанием; плюральности мышления, освобождающей от безусловной преданности и веры в справедливость какой-то одной формулы, схемы и т. п, социального развития; эклектичности как: а) многоресур-стности социологии, черпать из которой нужна лишь инициатива и б) средства, сглаживающего крайности «последовательного» плюрализма.

При решении данной проблематики надо проявлять новый канон мышления — либерально-демократический, требующий отказа от исключительности оценок и обязательных (партийных) суждении. Обращаясь к решению конкретных вопросов мы не можем связывать себя с одной их историей, ибо неизменной общезначимости не существует. Социолог не может подходить к их решению так же, как Конт, Маркс, Зомбарт и т. д. Душа каждого человека (народа), каждой эпохи выбирает из множества истин. Все люди, народы, эпохи, так или иначе, причастны к истине. Лишь то, что возводит себя в достоинство единственного, — ложно Да и историк не 'является беспристрастным арбитром, на основе имеющихся современных знаний определяющим, что в прошлом хорошо, а что плохо. Поэтому всякая концепция истории социологии достаточно условна и имеет свою долю истины. Соприкосновение с пего — это совместная работа: автор как бы делает заготовку, а читатель, думая вместе с автором и, взвешивая убедительность его выводов, доводит ее до конечного результата. В силу этого данная работа не напрасна.

1 См. об этом подробнее* Кравченко А. И Прикладная социология и менеджмент. -

М.. 1996

Обращение к историко-социологическому знанию не только расширяет его круг, но и развивает теорию, идеи и концепции социологии, логику социального познавательного процесса. Осмысление истории позволяет более профессионально формировать представления о том, что такое социология. При этом позитивная комплиментарность позволяет передавать хорошее впечатление, которое производят изучаемые тексты, но и не умалчивать о негативном. Изучение истории социологии не стоит на месте. В области истории социологии появились работы Г. С. Баразговой, Ю. Г. Волкова, А. Б. Гофмана, И. Громова, А. И. Кравченко, В. П. Култыгина, А. Манкевича, И. В. Мостовой, В. Семенова, В. А. Ядова и др., раскрывающие ее глубинные тенденции. Автор использовал некоторые содержащиеся в них плодотворные идеи; другие позволили заметить новые аспекты социологических проблем; с третьими вступил в дискурс (рассудочное общение)

— демократический диалог, где все участники обладают только частью знаний.

Прежде всего, это касается вопроса периодизации истории социологии, проведения в ней временных и содержательных разграничений. В эволюции социологии как самостоятельной пауки автор выделяет хронологические периоды, заключающие в себе главенствующие тенденции персонифицированной социологической мысли и способов, методов, при помощи которых ставятся и решаются актуальные для своего времени проблемы1.

1. Первая глава книги посвящена проблеме генезиса социологии и является как бы пропедевтической частью, в сжатой форме вводящей в процесс развития социального познания и знания, излагающей узловые моменты и парадигмальпые повороты социально-философского опыта, выявляющей генеральное развитие исследуемой проблематики.

В разделе «Предыстория» социологии внимание акцентировано на философии, выступающей длительное время в роли «науки наук» — единого научно-теоретического знания. Анализ ее истории проведен на основе отказа от традиций марксистской партийности, которая конструирует жесткую диалектико-материалистическую концептуальную схему. Она представляет историю философии как процесс борьбы материализма и идеализма (теологии), где первый — истинный и прогрессивный побеждал второй — ложный и реакционный. Кроме того, философия до Маркса — это не наука, и лишь начиная с него (марксистско-ленинская) философия предстает как единственная философская наука. Такой подход в рамках официальной марксистско-ленинской идеологии не позволял объективно и полно реконструировать все богатство философской и религиозной мысли.

' В заложенном автором проекте истории социологии выделены следующие периоды, а) генезис социологии (предыстория и предсоциология); б) ранняя социология (20 — 70-е годы XIX в.); в) социологический психологизм (последняя треть XIX в.); г) классическая социология (рубеж XIX — XX веков), д) современная социология (начиная с 20 — 30-х годов XX века). Особо выделены: I) американская социология, определившая развитие современной социологии; 2) российская социология как отечественная ветвь миронои социологии.

«Очищение» от марксистской парадигмы, господствующей в советской литературе, восстановление целостного развития собственно философс - кой проблематики, в котором борьба между материализмом и идеализмом есть лишь спорадическое явление, процесса проникновения мировоззренческого духа философии в личность и общество — это дело самих философов. Вместе с тем, все это важно для осмысления действительной роли философии в развитии социального познания. Поэтому в книге основное внимание уделено социальной философии, раскрывающей социальную жизнедеятельность общества.1 В ней дана реконструкция прежде всего со- циально-философских идей и учений. Она представляется автору важным моментом, помогающим выявить логику развития социальной проблематики, до появления социологии как автономной социальной науки об обществе.

Выступая элементом духовной культуры, философия выполняет мировоззренческую функцию в двух формах: обыденной, повседневной философии и теоретической философии, которой занимаются профессионально (институционально — организованно). Последняя и порождает искушение представить себя в качестве некой общей теории развития общества и общей методологии для других конкретных наук. Отсюда вытекает стремление уравнять социальную философию и социологию, лишая последнюю самостоятельного статуса и, соответственно, стремление прослеживать экскурс социологии начиная от Платона и Аристотеля.

В целом, автор разделяет позицию, что философия не является наукой в полном смысле этого слова. При этом никоим образом не ставится задача ее умаления — это абсурдно. Во-первых, ценность и действенность философии проявляется в формировании ментальиости и мировоззрения людей, являясь составляющей их духовного бытия (культуры). В этом смысле она больше, чем наука.2 Во-вторых, каждый из нас философ, когда проявляет соответствующее состояние души. Подобное отношение к философии образно выразил Б. Рассел: «Философия, как я буду понимать это слово, является чем-то промежуточным между теологией и наукой. Подобно теологии, она состоит в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор недостижимым; но, подобно науке, она взывает скорее к человеческому разуму, чем к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения. Все определенное знание, по моему мнению, принадлежит науке; все догмы, поскольку они выходят за пределы определенного знания, принадлежат к теологии. Но между тео-

' В данной работе понятие «социальное» используется в смысле совместного «события» людей, отличного от природного, индивидуального и экономического.

2 В силу специфичности философского знания, многие его концепции, идеи и теории могут одолеваться только профессиональными философами. Вникать в их содержание надо с осторожностью. Поэтому читателям, не искушенным философской подготовкой, автор советует при первом чтении пропускать разделы, прямо связанные с анализом философских направлений Данный пропуск не повлияет на понимание материала, связанного с развитием социологии.

логией и наукой имеется Ничейная Земля, открытая для атак с обеих сторон; эта Ничейная Земля, и есть философия».1 Поэтому спекулятивная философия не может играть теоретико-методологическую роль для научной социологии (как и для остальных наук). Другое дело, что они находятся в определенного рода взаимодействии, суть которого заключается в том, что социология без социальной философии как бы безродна, а последняя без социологии — точно бесплодна. Их взаимодействие как самостоятельных дисциплин служит благу обеих сторон.

Вещи еще нет, когда она появляется. Поэтому начинать социологию как пауку с античных времен нет никаких оснований. Предыстория составляет скрытый период, простирающийся от первых зачатков социального познания до того момента, когда складывание оснований социальной науки,

втом числе и социологии, делается фактом, очевидным и закономерным.

Вразделе «Предсоциология» внимание акцентировано на формировании новоевропейского мышления, которое сопровождается дифференциацией процесса познания и знания и формированием науки вне лона философии

— дефилософизацией на основе экспериментально-математического эталона (XVI — XVIII вв.): зарождается ядро нефилософских социальных наук об обществе. При этом последнее выступает в качественно новом состоянии

— индустриальном, пришедшем на смену традиционному (сельскохозяйственному) обществу. Оно также обретает новую форму — капиталистическую и развивается как промышленное капиталистическое общество. В результате инициируется проблема границ, взаимоотношений традиционной философии (метафизики) и науки, социальной философии и социаль - ной науки. Парадигмальным здесь является тот факт, что главные интересы

внаучном познании общества покидают философскую сферу. На этом магистральном пути развития социальной пауки появляется новая ее отрасль, новый способ считывания мира — социология. Она формируется как естественное следствие всего предшествующего: социология имела свои разумные основания, была законной и закономерной, то есть соответ - ствовала научным потребностям кануна и начала XIX века. Для тех, кто рассматривает ее как самостоятельную науку, история социологии начинается с данного времени.

II. Вторая глава книги посвящена анализу ранней социологии, положившей в 20 — 40-е годы XIX века начало новой формы научно-объясняющего,

позитивного социального познания и знания — социологии («социальной физики») как самостоятельной науки.2 Позитивная наука об обществе стро-

1Рассел Б. История западной философии. В 2 т. Т. 1. — Новосибирск: 1994. С. 11.

2С этого момента социология и социальная философия развиваются раздельны ми, самостоятельными путями. Вместе с тем, на теоретическом уровне их границы подчас достаточно условны. В силу этого, несмотря на принципиальную «дефилософизаиню» социологи, многие се представители, стремясь создать «общую» тео рию развития общества, неизбежно вторгались в сферу философского з нания. В результате их конструкции обретали спекулятивно-абстрактную, мировоззренчес кую форму и в последующем элиминировались социологической наукой.

10

ится на основе физико(биолого)-математического эталона. Благодаря этому открывается возможность подвергать неукоснительной проверке (верификации) теоретические заключения, получаемые с помощью наблюдений и экспериментов. В результате, научное знание ликвидирует спекулятивность, присущую философии. Формирующаяся социология плодотворно взаимодействует с новой философией — позитивистски-аналитической, которая порывает путы традиционной (метафизической) классической фи-л о с о ф и и.

Для социологии приоритетным стало позитивистское направление, ориентированное на естественнонаучные каноны и представляющее собой:

1)первую попытку дать научно-систематическое изложение социальной жизни, свободное от философских спекулятивно-метефизических теорий;

2)способ познания социальных явлений, опирающийся на факты в исто рии и в повседневной жизни человеческих существ, а также научные мето ды прямого наблюдения, сравнения и опыта. Позитивистская социология создается усилиями ее пионеров — О Конта и Г. Спенсера с целью позна ния реальных законов индустриально-капиталистического общества во имя «порядка и прогресса». В таком обществе социальная жизнь усложняется и встают вопросы как се организовать в новых условиях? Социология анга жировалась для того, чтобы «предвидеть, управлять и контролировать» социальные процессы: отвечать на вопросы как это делать, каким путем перестраивать общество и реформировать его нравы. Тем самым, развитие социологии способствует прогрессу общества без радикальных (революци онных) вмешательств, общему прогрессу социальных наук.

Наряду с позитивистской социологией в ранний период, (во второй по-

ловине XIX века) имела место марксистская — К. Маркса и Ф. Энгельса — попытка создания «единственно научной социологии» — исторического (экономического) материализма Его кредо — ход вещей определяет ход идей: материя (природа, производство) есть первоначало и непосредственное, а идея (духовное) — опосредована материей. Для исторического материализма характерны «рефилософизация» и «экономизация» науки об обществе,

сопровождающиеся стремлением реанимировать отринутую в начале XIX века традиционную классическую философию как основу марксизма. Его классики осуществили материалистическое «перевертывание» идеалистической (спиритуалистической) диалектики (Гегель), обратив ее в «душу» марксизма. Последний привлекала устремленность гегелевской диалектики на примат «всеобщего» (тотального) над частным, борьбы противополож-

ностей (антагонизмы), отрицания отрицания, революционных скачков и т. п. в

развитии общества. Эти и другие положения гегелизма обосновывали «разумность» государства, обладающего полным (тотальным) контролем над всеми сферами жизни общества. Они стали имманентными атрибутами «диктатуры пролетариата» в учении марксистов. В конечном счете, диалектика, освобождаемая от «шелухи» идеалистических мистификаций, была наполнена материалистической «шелухой». Она предстала в форме материалистической диалектики — диалектического и исторического материализма, «вылитых из одного куска стали» (Ленин), ставших вульгаризированной (мифологизированной) версией мироустройства.

II