Бурлака в PDF / Гносеология

ГНОСЕОЛОГИЯ

«истина конкретна» означает, что она есть богатое по содер жанию и цельное по форме знание, как бы «сросшееся» с по стигающим его разумом.

Содержание представления внешне познающему субъекту, а понятие является его «собственностью», это то знание, ко торым человек владеет, обладает и свободно распоряжается. В понятии мышление познающего и суть познаваемого тож дественны, иначе это не понятие. В этом плане Гегель прав, понятие есть конкретное. В нем мысль срослась внутри себя многими своими сторонами, составляя то, что называется теорией, концепцией. В понятии мысль субъекта срастается и с сущностью предмета как он объективно есть, с его глуби ной и, можно сказать, душой, тогда как чувственное познание соприкасается с поверхностью, телом. В представлении субъ ект знакомится с предметом и расстается с ним столь же лег ко, как расходятся после встречи знакомые, но не друзья или любимые. В понятии субъект вступает в родственные отноше ния с постигаемым материалом, делая его своим содержани ем. Так жена «познает» мужа и муж жену в библейском смыс ле этого слова. Понятие является и условием порождения нового знания — генерированием идеи. В свете всего сказанно го можно оценить тот «апофеоз понятия», которым вдохнов ляется система абсолютного идеализма. Сказав всю правду о конкретности разума, Гегель тем не менее остался ограничен в своем сужении конкретного сферой понятия. Духовное по знание реализует более тесный уровень сращенности, нежели разумное постижение этого же предмета.

Понятие есть основная форма научного мышления и его идеал. В повседневности мы оперируем, как правило, пред ставлениями. На уровне представления все осведомлены, как функционирует государство, какие операции составляют су щество банковской деятельности, не говоря о таких общеиз вестных вещах, как философия. Однако вряд ли кто отдаст свое здоровье в руки хирурга, который имеет лишь общее представление о том, как оперировать сердце или мозг. Пред ставление может быть при этом очень личным и субъектив ным, что никак не влияет на его правильность. Предмет ра

— 104 —

Путь и строение познания

зумного познания — существенное и закономерное. Закон и понятие не противоположны, напротив, понятие и есть со знанный закон. Понятие вещи есть осознанное правило ее су ществования и в этом смысле правильное знание.

Рассматривая познание как процесс, нельзя не признать, что представление и понятие переходят друг в друга. Особенно свидетельствует об этом история науки. Знание, считавшееся сущностным, становится фрагментом в более развитой систе ме, исторически первое — вторым по смыслу. Ньютоновская физика, верно понятая, — фрагмент в картине мира, основан ной на теории относительности. Экстраполяция ньютонов ских идей на всю вселенную, долгое время представлявшихся единственно верным понятием о космосе, с современной точ ки зрения есть абстрактное представление. С новой точки зре ния, до которой добрался разум, прежде казавшееся сущнос тью начинает относиться к сфере явления. Это означает, что представляемое понимается, и в этом процессе меняется доля представленного в составе понятого. Можно сказать, что она сокращается. Однако расширение горизонта познания опять таки способствует возрастанию меры непонятости, началом постижения которой является представленность. Кроме того, в познании есть разрывы, революционные скачки, в результа те которых в небытие уходят целые пласты мысли. Некумуля тивность познания связана не только с революциями в науке, о которых писал Т. Кун. Мысль детерминирована культуроло гически, хотя сама культура созидается мышлением. Самым революционным для человеческой мысли является воздей ствие на нее библейского откровения, которое трансформиру ет архетипические слои мышления и универсалии культуры.

Гегель отказался включить представление в сферу мышле ния, считая формами последнего определения рефлексии, понятия и категории. Это отчасти правильно, так как пред ставление неразрывно связано с чувственностью восприятий и образов. Его нельзя назвать «чистой мыслью». С гегелиан ской точки зрения можно было бы сказать, что научные рево

— 105 —

ГНОСЕОЛОГИЯ

люции, о которых пишет постпозитивистская философия на уки, смывают представления, тогда как понятие сохраняется. Однако оборотной стороной этой чисто идеалистической установки на исключение представления из области мысли

вкачестве ее самостоятельного формообразования (а символ рассматривается Гегелем как религиозное представление) яв ляется утверждение актуальной познанности истины в поня тии. Некоторые суждения самого Гегеля, особенно по поводу духовного познания, осуществляемого в смысловом контек сте религий откровения, вполне могут быть оценены как абст рактные и субъективные представления (без какого либо уничижительного подтекста этих характеристик). Знание, являющееся понятием в значении подлинно существенного,

вотношении одного предмета, например разума, превращает ся в представление, будучи экстраполированным в сходную, но не тождественную ему сферу духа. Дух, как и разум, сверх чувственен. В этом их сходство. Но дух и сверхразумен, он со зидает металогические формообразования, дабы дать себя увидеть чувствующей и мыслящей душе. Таким созданием духа являются символы и смыслы.

Концепции понимания, представленные в постклассиче ской европейской метафизике (философия жизни, герменевти ка), действительно расширяют горизонты познания, и в этом плане заявленное ими дистанцирование от диалектического рационализма небеспочвенно. В этой метафизике мышление познает ограниченность рациональной сферы как таковой — и в познании, и в бытии, но не выходит в металогическое в пол ном смысле этого слова. Символизм постклассической рацио нальности, например у Кассирера или Гадамера, носит пре имущественно внутрикультурный характер, как и смысл в его

феноменологической интерпретации. Лишь в обращении к трансцендентному, — а таковой в полном значении высту пает религиозная жизнь духа, — символическое осмысление искомой реальности достигает своего «естественного места» в космосе человеческой мысли.

— 106 —

Путь и строение познания

ß 4 . –‡ÒÒÛ‰ÓÍ Ë ‡ÁÛÏ

Рассудком же ты называешь, по мо ему, способность, которая встречается у занимающихся геометрией и им по добных. Однако это еще не ум, так как рассудок занимает промежуточное по ложение между мнением и умом.

Платон

Всякое наше познание начинает с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме, выше кото рого нет в нас ничего для обработки материала созерцаний и для подведе ния под высшее единство мышления.

И. Кант

Переход представлений в понятия характеризует рацио нальное познание в его динамике, структурный аспект этого движения мысли может быть выражен через различение рас судка и разума. Часто эти слова употребляют в качестве сино нимов, в основном в повседневности. Уже на этом уровне чело век рассудочный — это «сухарь», сведущий в какой то сфере, но неспособный мыслить глубоко и подниматься над поверх ностью жизни, что доступно разумному. «В высшей степени разумное решение» является лестным эпитетом, в то время как «рациональный поступок» — всего лишь сдержанным одоб рением. Латинское ratio соответствует и «рассудку», и «разу му», поэтому понятие рационального познания покрывает обе ступени. Греческий язык богаче, Платон учил об уровнях познания, но не разработал этого вопроса детально. Доста точно четкое структурное различение рассудка и разума со держится в концепциях Николая Кузанского и Джордано Бру но, а детально эта тема разработана в системах Канта и Гегеля.

В обыденном словоупотреблении рассудок — это рацио нальная составляющая познавательной деятельности, сино ним разума, интеллекта, мышления, ума. Иногда рассудок по нимается как «здравый смысл» — способность мыслить всякого «нормального» (т. е. обычного) человека в отличие

— 107 —

ГНОСЕОЛОГИЯ

от научных, философских или художественных форм мышле ния, в которых нормы обыденного сознания и повседневной жизни преобразуются.

В философии рассудок — наиболее простая форма ра ционального познания, посредством которой осуществляется переход от познания чувственного к логическому. Предмет, чувственно воспринимаемый как синкретически конкретное целое, рассудок подвергает логической обработке, разлагая на последовательный ряд абстракций. В этом плане рассудочное мышление справедливо называется абстрактным — «выпрям ляющим» и огрубляющим действительность. Характер рассу дочной активности главным образом аналитический, разли чающий, а ее результат — совокупность простых определений предмета. В этом плане рассудок является дискурсивным мышлением по преимуществу. Отсюда та значимость, которая придается дистинкциям, дефинициям, точным формулиров кам людьми, пребывающими исключительно в стихии рассу дочного мышления. Отмечают формализм рассудка, т. е. от сутствие в его рамках критериев отличия строгости изложения от строгости понимания. Последовательность рассудочных операций вполне может представлять собой вехи исследова тельского пути ученого, следствие дисциплины познающего ума в том виде, как он сам себя организовал и, таким образом, рационализированную и объективированную психологию познающего человека, а не объективную логику дела.

Деятельность разума начинается с признания последова тельности рассудочных определений субъективной организо ванностью, отличной от объективной органичности самого исследуемого предмета. Предметом анализа становится сам строй рассуждения, в результате чего совокупность абстракт ных представлений, сформулированных рассудком, преобра зуется в целостное, системное, т. е. конкретное, знание — в понятия. В таком понимании рассудок — всегда присутству ющая в человеческом мышлении форма познания, «пере прыгнуть» через которую невозможно, но остановиться на которой — значит познать не слишком много.

Из рассудка можно, лучше сказать, выпрыгнуть на разум ный уровень, как это очень хорошо демонстрирует смыслооб

— 108 —

Путь и строение познания

раз, предложенный Николаем Кузанским. В нем рассудок символизируется равносторонним многоугольником с числом сторон, стремящихся к бесконечности, а разум — окружнос тью, в которую этот многоугольник вписывается, приближа ясь к ней, но не достигая ее. Переход происходит вдруг, скач ком. Если исторически разум «включается в работу» после рассудка, то в структурном аспекте он представляет собой условие возможности самой активности рассудка, хотя и не осознается таковым в повседневной жизни, поскольку стоит «за спиной» рассудка, на заднем плане его деятельности. Бу дучи деятельностью аналитической, рассудок в то же время с необходимостью является деятельностью синтетической. Формы, в которых проходит его синтезирующая работа, объединяющая многообразное содержание, данное сознанию посредством чувства, — это категории. В этом плане разум, представляющий собой логико категориальную структуру мышления, выступает как метаструктура рассудка — «система узлов», в рамках которых проходит рассуждение. В свете ска занного размышление представляет собой категориальную рубрикацию действительности. Однако у разума есть своя собственная сфера, он не только регулятор рассудка, будь то в значении господина или слуги. Философия и есть разум, об ращенный на самого себя, самосознание разума. В этом акте самосознания субъект и объект совпадают, приоткрывая нам сущность разумного мышления как таковую. Это способность мыслить и жить в противоречиях. Синтетическая способность рассудка представляет собой, таким образом, частный случай синтетической способности разума. Рассудок бежит противо речий, разум живет в них, как это каждый по своему подчер кивали Кузанец и Гегель.

В постклассической европейской и русской религиозной философии постепенно сформировалось убеждение в том, что познает не рассудок или разум сам по себе (так называемый трансцендентальный субъект), а конкретный человек, суще ствующий в многомерном мире культуры. Отсюда, во первых, внимание к роли дорассудочных (бессознательных) факто ров, определяющих характер работы рассудка и недооценива емых классическим рационализмом, а во вторых, обращен

— 109 —

ГНОСЕОЛОГИЯ

ность к аллегорическим символическим формам познания, присущим в свое время средневековому мышлению и забы тым в эпоху Просвещения по причине утраты собственно ду ховного горизонта. Говоря более точно, нужно отметить, что сам процесс элиминации символико метафорического гори зонта в познании получил свое завершение только у Канта. Восемнадцатый век любил аллегории, метафоры, эмблемы, но в нем они были уже пострелигиозными и, так сказать, псев досимволическими формообразованиями — отблесками ба рочной культуры. Кант же вывел рассудочный дух новоевро пейского просвещения в сферу чистой рассудочности, сообщив понятию рассудка, говоря по гегелевски, его реальность. Ме тафизика кенигсбержца — самосознание рассудочности. В этом Кант — философ рассудка по преимуществу.

В свете философских концепций ХХ в. как мистического или иррационального плана, так и позитивистско прагмати ческой направленности анализ разумно рассудочной деятель ности, проведенный в немецкой классической философии по чти что исчерпывающе в чисто рациональном аспекте, не утратил своей актуальности. Открылась лишь его ограничен ность, существо которой — в отрицании значительной роли вне и сверхрациональных факторов в составе познаватель ной деятельности. Не утратил своей ценности и совершенный великими германскими идеалистами анализ категорий, т. е. тех структур, которые делают рациональное познание цель ным, соединяя рассудок и разум, понимание и представление. Вполне естественно завершить рассмотрение логического по знания как такового темой категорий.

ß 5 . à‡ÚÂ„Ó ËË

…во свете Твоем мы видим свет.

Пс 35: 10

В обычном словоупотреблении категории суть достаточно объемные и устоявшиеся группы явлений и предметов и, со ответственно, понятий для их обозначения. Так и в филосо

— 110 —

Путь и строение познания

фии категории интерпретируются в значении общих понятий, имеющих различный характер. Например, категориями назы вают рассудок и разум. С этим не согласились бы ни Гегель, ни Кант, ни Аристотель, внесшие самый существенный вклад в анализ категорий в строгом смысле этого слова.

Основные моменты классического понимания природы ка тегорий таковы. По своему содержанию категории предельно общие (всеобщие) понятия. Поэтому их нельзя определить как остальные понятия — через род и видовое отличие. Они сами — последние «роды бытия» или мышления о бытии. Чи сто логически категории определяются друг через друга, а фе номенологически описываются в горизонте отношения к мыс лимой посредством их же самих реальности. Эту сторону

вкатегориях можно назвать предметно содержательной. Она роднит категории с понятиями и представлениями. Вто рая сторона — операционально формальная, наоборот, раз личает их.

По месту в структуре познания категории принципиально отличаются от понятий и представлений. Категории — не только универсальные по своему содержанию понятия, но и всеобщие формы (операции) разума, структурно формиру ющие сам характер сознательной деятельности как субъект объектного отношения. В субъект предикатной (S есть P) структуре рационального мышления (которую можно рас сматривать как выраженную в терминах логики субъект объектную структуру сознания) представления занимают ме сто либо субъекта, либо предиката (того, что осмысливается, или того, посредством чего мыслится нечто), понятия высту пают систематической связью представлений, категории же суть формы связывания субъекта и предиката в суждении — универсальные значения (всеобщие функции) связки «есть»

всуждении. Категории не являются содержанием сознания, они — операции формирования его, характер функциониро вания которых в принципе надсознателен. Составляя содер жание самосознания (не эмпирического, а трансценденталь ного), категории осознаются в акте философской рефлексии,

вповседневной жизни, работая подобно режиссеру «за сце

—111 —

ГНОСЕОЛОГИЯ

ной». Они — «обойма» взглядов на предмет, поскольку тако вой мыслится субъектом в качестве объекта. Если сравнить познание с потоком света, направленного на предмет, то кате гории — его структура, длина волны, от изменения которой зависит содержание видимого (психические расстройства в ря де случаев характеризуются распадом категориальной струк туры сознания).

Влогико грамматическом аспекте категории были осмыс лены уже Аристотелем. В качестве категорий Стагирит рас сматривал следующие: количество, качество, отношение, мес то, время, положение, действие, претерпевание. В трактате «Категории» они интерпретируются логико семантически, но

в«Метафизике» получают онтологическое значение «родов сущего». Тем самым Аристотель по новому воспроизвел пла тоновское понимание категорий как характеристик сущего са мого по себе. Дихотомия логико грамматического и онтоло гического в понимании сущности категорий, пройдя через позднюю античность и Средние века, воспроизводится по сей день. Категориальная функция понятия «сущность» в системе Аристотеля не поддается однозначной интерпретации. В одном контексте Стагирит рассматривает сущность в качестве кате гории, в другом — нет. Думается, сущность обретает полно ценный категориальный статус только у Гегеля. У Аристотеля она выполняет и метакатегориальную функцию, аналогичную «трансцендентальному самосознанию» Канта. Кенигсбержец мыслил центр категориальных синтезов в субъекте, тогда как Аристотель располагал его в мире объектов.

Всубъективном аспекте (в плане их места в структуре че ловеческого сознания) категории были проанализированы

вкритическом идеализме Канта и Фихте. Двенадцать кантов ских категорий полностью соответствуют типам суждений, как они представлены в формальной логике. Кант выделил четыре группы категорий — количества, качества, отношения и модальности, к каждой из которых относятся три кате гории, причем третья синтезирует первую и вторую. Кантов скую таблицу категорий можно изобразить следующим обра зом:

—112 —

Путь и строение познания

ТАБЛИЦА КАТЕГОРИЙ

1. Количества:	2. Качества:
Единство	Реальность
Множество	Отрицание
Цельность	Ограничение

3. Отношения:	4. Модальности:
Субстанция акциденция	Возможность
Причина следствие	Действительность
Взаимодействие	Необходимость

Кант, как видно, исключает пространство и время из сферы чистых рассудочных понятий, относя к области чувственного познания, в структуре которого они исполняют функции апри орных форм ее организации. Априорные формы предшествуют всякому единичному познавательному акту в качестве всеоб щих и необходимых условий. Категории выполняют в рацио нальной сфере такие же функции априорных форм. Важная идея Канта — размещение центра категориальных синтезов в мыслящем Я, в субъекте познания. Отличая способность синтезирования понятий от психологических возможностей эмпирического субъекта, Кант называл ее способностью транс цендентальной апперцепции, или трансцендентальным само сознанием. По Канту, ее существо нам неведомо, известно лишь то, что она есть (является нам) и как она есть — в виде функций связки «есть» в суждении, т. е. категорий.

Фихте, а вслед за ним Шеллинг учат о трансцендентальном Я, которое открывается я индивидуальному в акте интеллек туальной интуиции. Гегель идет еще дальше, рассматривая трансцендентальное Я в качестве абсолютного Я, фактически Божественной Личности. Эта тенденция, впрочем, намети лась уже у позднего Фихте и Шеллинга. Бергсон и Гуссерль смещают трансцендентальный интерес в сторону времени, тогда как классика движется в парадигме «Я — мир», в кото рой под последним понимается преимущественно протяжен ность. Изначальное время, которое из глубин подсознатель ного конституирует все виды темпоральной деятельности сознания, выполняет в составе трансцендентальной феноме

— 113 —