Бурлака в PDF / Гносеология

ГНОСЕОЛОГИЯ

нологии функции, подобные «Я» Фихте и Шеллинга. Эта ре альность опознается в качестве «абсолютной жизни» сначала поздним Фихте, а спустя столетие — Гуссерлем, который сам, однако, воздерживается от религиозных суждений. Транс цендентальное Я германских идеалистов, позволяющее по тенциально всем людям мыслить универсум всеобщим и не обходимым способом, есть не что иное, как рациональная транскрипция библейской идеи образа Божия в человеке, тот универсальный и спонтанно активный ум, который Бог вло жил в него в заключительном акте творения.

В абсолютном идеализме Гегеля категории интерпретиро вались как всеобщие формы существования универсума (при роды, истории, человека и даже Бога). В качестве основных категорий гегелевской философии можно назвать следующие: бытие, небытие, становление, качество, количество, мера; тождество, различие, противоречие, основание; отношение, сущность и явление, форма и содержание, причина и следствие, субстанция и взаимодействие; возможность, действительность, случайность, необходимость. Гегель также учил о категориях группы «Понятия», исследуя их в заключительной части «На уки логики». Эту проблематику мы рассмотрим в другом мес те, поскольку она несущественна для хода нашего изложения.

К Гегелю восходит культурно историческая трактовка ка тегорий, развитая в ряде систем, примыкающих к философии культуры. Дистанцируясь от теологических интерпретаций великого философа, нельзя не признать, что гегелевский ана лиз категорий содержательно самый интересный. Гуссерль и его школа очень подробно описывают околокатегориальную среду, но (можно согласиться в данном случае с оценкой Н. Гартмана) собственно категориальный анализ, предлага емый «Наукой логики», непревзойден по сей день. Дело не только в расширении номенклатуры категорий, хотя это не маловажно, и более тонкой диалектической их обработке. Утонченную аналитику категорий можно найти у неоплатони ков (особенно у Плотина) и у средневековых схоластов. Гегель ушел от логического формализма Канта (с психологизмом в качестве оборотной его стороны), выйдя в сферу «духовно конкретного».

— 114 —

Путь и строение познания

Под «духовно конкретным» Гегель понимал культурно ис торическое творчество. В его системе развитие есть не что иное, как работа Бога (Абсолютного Духа) в истории. На наш взгляд, такая оценка культурно исторического процесса, вклю чая роль в его составе категорий, понятых в качестве «приво дящих ремней» и универсальных механизмов, которыми дух движет историю, при всей ее эвристичности, мягко скажем — неточна. Культурно историческое творчество в широком его понимании (государство, право, мораль, наука, искусство, фи лософия) — это результат душевно духовной деятельности человека и человечества. Отсюда кавычки в термине «духов но конкретное». Животные, т. е. существа сугубо душевные, психическая жизнь которых не имеет духовной вертикали, ко нечно, не создают ни государства, ни искусства, ни философии, но эти формообразования исторической жизни не являются результатом работы чистых духов — ангелов и Бога. В раю не было ни науки, ни права. Они — феномены здешнего мира, возникшие в результате смешения духа с душевной стихией. Чисто духовная деятельность (насколько она вообще возмож на после все смешавшего в составе человека грехопадения) реализуется в отношении к Богу, т. е. в религии (потенциаль но) и актуально в Церкви. Во всех остальных своих истори ческих формообразованиях (не исключая и философии) дух в разных пропорциях смешан с душевной стихией и зависим от нее.

Тем не менее до Гегеля такого не делал никто. Категории предстали в системе абсолютного идеализма не только всеоб щими формами рационального познания, но творящими ду хами истории, теми парадигмами, созерцая которые Демиург (Абсолютный Дух, по Гегелю) создает не только космос, но

исодержательную ткань культурно исторической жизни. Между прогрессирующим развитием мировой культуры (в пер вую очередь философии как ее интеллектуального экстракта)

илогической структурой разума возникает не прямая и сим метричная, но конгениальная связь. Противоположности «ло гического и исторического» проникают и отталкиваются друг от друга, борются (как бы ни был опошлен этот смыслообраз советским марксизмом, он по сути верен). Философия выра

—115 —

ГНОСЕОЛОГИЯ

жает в понятиях дух эпохи, т. е. главное в поведении и мыш лении ее фактических создателей. Категории философии, например «мера» у Платона и «форма» у Аристотеля, «суб станция» у Спинозы и Лейбница, суть не абстракции, а наире альнейшее в истории — схемы Дела, создавшего ту или иную культурно историческую формацию.

От Гегеля расходятся три линии в интерпретации природы категорий — психологическая, логическая и историческая. Психологизм (Гербарт, Файхингер, Пиаже) в философском отношении наименее интересен. Он коренится в английском эмпиризме и скептицизме Юма, согласно которому всеобщие понятия — сформировавшаяся привычка, действующая верой. Было бы неточным оценить концепцию Пиаже в качестве чи стого психологизма. В плане метафизических корней он бли же всего, пожалуй, к Лейбницу, который рассматривал врож денные идеи как бы «дремлющими» в душе человека. Пиаже и его школа своими исследованиями генезиса элементарных логических структур и, в частности, процессов формирования понятия числа у ребенка иллюстрируют «категориальное пробуждение». Назовем так процесс просвещения эмпириче ского субъекта субъектом трансцендентальным. Психологизм сообщает интересные детали, но не может убедительно отве тить на вопрос о причине универсальности структуры челове ческого мышления.

Логическая линия представлена неокантианцами. По Коге ну, категории суть законы мысли, конституирующие опыт (познано то, что категориально оформлено). Наторп трактует категории и как структуры рассудочного мышления, и как формы творческой деятельности и формирования маршрутов самой жизни, обозначая грань узкологического их понима ния. По Риккерту, категории выступают принципами транс цендентального конструирования предметов познания. По Виндельбанду, они суть формы соотнесения чувственно полу ченной информации с самой собой либо с разумом. У канти анцев анализ категорий конкретизируется, но не дает принци пиально нового. Логико интроспективную линию в анализе категорий, по сути, продолжает и самое популярное, пожалуй, философское течение истекшего века — феноменология, в рам

— 116 —

Путь и строение познания

ках которой сделано много интересных наблюдений о деталях и механизмах познавательного процесса.

Историческая линия связана с марксизмом и с философией культуры. По Марксу, формы собственности суть не что иное, как категории исторического творчества, подобные категори ям гегелевской логики. Экономика — вот подлинная логика истории, согласно Марксу. Категории собственности истори чески творятся, по крайней мере, их система является откры той, появляются новые формы категориальных синтезов, в этом смысле марксизм являет своеобразное «социальное неокантианство» в том смысле, что в нем все, как и в неокан тианстве, базируется на «ценностях», но не на моральных, а материальных. Философия культуры приходит к понятию культурных универсалий. Использование средневекового тер мина помогает отличить парадигмы, матрицы, коды культур но исторической жизни и творчества от категорий в точном и исторически первичном логическом значении слова. Сам марксизм (по крайней мере, в интерпретации франкфуртской школы) эволюционировал от экономического к системно культурологическому детерминизму. Категории собственности оказываются частным случаем «феноменов культуры», если пользоваться терминологией Шпенглера, или аспектом «сим волических форм», если пользоваться понятийным инстру ментарием Кассирера.

Надо признать, что в советской философии проблематика категорий оказалась одной из самых разработанных тем. Это му были вполне объективные причины. Самому Марксу при надлежит горделивое выражение о том, что гегелевская диа лектика якобы «стоит на голове», по коей причине ее де надо «поставить на ноги». Диалектика стоит на голове скорее

вмарксизме, что стало одной из косвенных причин того пере ворачивания социальных порядков с ног на голову, которое случилось в России. В Советской стране перед работниками умственного труда, задействованными на ниве философство вания, ставилась задача «догнать и перегнать» Гегеля не только

вчасти метода, что сделали уже сами классики, но и системы. На построение системы у основоположников самого передо вого учения не хватило времени, «…потому что наши дни на

—117 —

ГНОСЕОЛОГИЯ

земле тень» (Иов 8: 9). Хотя сам проект построения системы категорий материалистической диалектики был утопией в силу мифологичности его базового понятия — материи, по ходу его реализации была создана соответствующая интел лектуальная среда. В работах В. С. Библера, Э. В. Ильенкова, В. А. Лекторского, А. Я. Гуревича, П. В. Копнина, М. К. Мамар дашвили, А. И. Маилова, В. Н. Сагатовского и других авторов тема категорий была проанализирована на уровне предельно возможном, но не свободном от марксистской идеологии. В постсоветской философии проблемное поле исследования категорий расширилось. В науковедческом и культурологи ческом контекстах (как универсалии культуры) тема катего рий была освещена, в частности, в работах В. С. Степина, С. С. Неретиной и А. П. Огурцова, а также другими авторами, специализирующимися в науковедческой области. Обозначи лась сфера метакатегориального, но в культурологическом, а не собственно духовном смысле.

Неокантианство и психологизм в понимании категорий, не новаторские сами по себе, дали хороший толчок развитию психологических и антропологических исследований. Глу бинная и гештальт психология, а также психоанализ погру жаются в поток априорных структур, но вне и дологических сфер душевной жизни человека. Архетипы коллективного подсознательного, ставшие почти что общенаучным поняти ем, суть не что иное, как аналоги кантовских, точнее, неокан тианских категорий, исполняющих свои функции в мутной воде до , вне и предсознательного. Сам Юнг вполне понимал генетический исток своей концепции, утверждая, что транс цендентальная философия — мать всей современной психо логии. Структурализм со своей стороны (на материале перво бытных народов), а психология со своей (на материале истории умственного развития ребенка) показали возможно сти и особенности докатегориального мышления.

Анализ категорий завершает характеристику рациональ ного познания. Именно категории придают ему внутреннюю цельность и способность сопряжения с иными, внелогически ми слоями действительности. Категории суть синтезы и содер жательные результаты этих синтезов во всех сферах, в кото

— 118 —

Путь и строение познания

рых человек проявляет себя в качестве существа мыслящего. Отсюда многозначность в интерпретации понятия категорий. В отличие от некритического смешения категорий с понятия ми, о котором уже говорилось в начале этого параграфа, такая многозначность объективна и неизбежна. Следует выделить три аспекта в понятии категорий, которые не противоречат друг другу, но скорее дополняют, будучи явлениями единой по сути деятельности категоризации в разных духовно интел лектуальных контекстах и средах.

1.В самом абстрактном и максимально широком значе нии так проявляют себя категории мышления как такового или логики.

2.В частном и потому также абстрактном своем обособле нии эту функцию выполняют категории отдельных наук.

3.Единство мышления в его культуросозидающей проек ции обеспечивают категории или универсалии культуры, ко торые можно (с известными оговорками) оценить в качестве категорий духа. Сугубо этической проекцией последних мож но считать ценности в том значении, которое придает этому понятию неокантианство и философская аксиология.

Представляется, что термин «основопонятия науки», кото рый использует Хайдеггер, более уместен, нежели «катего рии», если вести речь о категориях во втором из вышеозна ченных качеств. Категории в тесном значении этого слова суть «операторы» сознания. Они не поддаются пересмотру, но лишь перетолкованию и конкретизации. Иное дело — осново понятия. Хайдеггер отметил, что о зрелости науки свидетель ствует ее способность к критическому пересмотру своих осно вопонятий. По отношению к «чистым понятиям рассудка», например к причине или количеству, никакой кризис невоз можен. Их содержание можно лишь уточнить. Тем не менее термин «категории науки» является общепринятым в научно философском употреблении, несмотря на указанную много значность и расплывчатость.

Четкое осознание мышления в его категориальной струк турированности обозначает грань, за которой лежит внекате гориальное, а значит, внелогическое и внерациональное. Двадцатый век открыл эту сферу с новой стороны. Для антич

—119 —

ГНОСЕОЛОГИЯ

ного мышления область внеразумного — это царство чувствен ности и мнения, к коему древние философы относили и веру. С христианской точки зрения этот ход мысли вполне оправ дан для своего времени: вера язычников была суетной, и разум великих философов, пусть и принадлежавших к этой эпохе, возвысился над ней, обозначив ее смысловой конец. Лежащая в основе библейского откровения вера в Бога, Которого не ви дел никто никогда и встреча с Которым лицом к лицу означает смерть для смертного, не только сверхчувственна, но и сверх разумна, хотя проявляется и в чувстве, и в разуме. Эпоха Средних веков показывает нам разум в принципиально новой для него ситуации. Собственно философский исход этой ситу ации в том, что разум присваивает себе атрибуты духа, в то время как на самом деле сам разум есть атрибут духовного. Дух — субъект, а разум — его предикат. Дух свободен — разу мен и «безумен», а разум не свободен от собственной разум ности. Самым ярким примером рационализации духовного выступила система Гегеля, смешавшая человеческое с ангель ским, а ангельское с Божественным.

«…Дух все проницает, и глубины Божии» (1 Кор 2: 10). Ра зум, примеривший на себя одеяние духа и построивший к ХХ в. мощную культуру разума, просвещенного своим соб ственным светом, испытал в ХХ столетии потрясения в пер вую очередь практического толка. Мировые войны велись и концентрационные лагеря строились народами, которые в свое время стали христианскими, а потом вошли в поток Просвещения. Философский иррационализм лишь эксплици ровал в понятиях новую экзистенциальную ситуацию. Нельзя сказать, что средневековое мышление не знало той специфи ческой сферы внелогического, которую открыли иррациона листы либо близкие к ним мыслители в ХХ в., психоанализ и экзистенциализм — в особенности. Говоря на религиозном языке, это сфера греха, т. е. иррационального в точном смыс ле этого слова, не сводимого к дологической чувственности. Это область внелогического, с особенной отчетливостью об наружившегося в ХХ в. для просвещенного своим собствен ным светом рассудка. Именно это столетие поставило мысля

— 120 —

Путь и строение познания

щий разум в отношения к нерациональному в максимально широком горизонте.

Стороны этого горизонта суть разум и чувственность, ра зум и неведомое в нем самом, разум и абсурд, разум и Откро вение. Решая эти вопросы, мы выходим из чистой гносеоло гии в область онтологии и этики, как это в свое время сделали С. Франк и М. Шелер. Такое движение мысли является одно временно переходом к рассмотрению познания как деятель ности духа.

Глава третья

РАЗУМ МЕЖДУ ОПРАВДАНИЕМ, КРИТИКОЙ, ОСУЖДЕНИЕМ И ПРЕОБРАЖЕНИЕМ

Ибо Господь дает мудрость; из уст Его — знание и разум…

Притч 2: 6

…знание надмевает…

1 Кор 8: 1

Безумствует всякий человек в своем

знании…

Иер 10: 14

…Сын Божий пришел и дал нам свет

и разум…

1 Ин 5: 20

Ртаковая, предел и определенность в вещах и в их позна нии. Отношение к этому слою в составе бытия и человеазум есть структурно оформляющая деятельность как

ческого отношения к бытию не было однозначным в истории религиозно философской мысли. Признавая разум вершиной логического мышления, она демонстрирует нам, по крайней мере, четыре оценки разума в экзистенциальном или нрав ственно религиозном аспектах. Эту тематику можно предста вить так: разум в параллелограмме сил апологии, критики, осуждения и преображения.

— 122 —

Разум между оправданием, критикой…

Апологетическая линия — основная в философии как в гно сеологическом, так и в онтологическом и аксиологическом ас пектах. Разум — вершина познания, и другого для философии в строгом смысле этого слова не дано. Разум можно (и даже нужно) критиковать, но его же собственными силами, при том, что выйти за его пределы, превзойти разум или изба виться от него невозможно. Это было бы безумием. Такова позиция великих идеалистов — Платона, Аристотеля, Гегеля. У Аристотеля Бог — это форма форм, т. е. источник структур ности мироздания, претворяющий сущее в мир и космос. Та ково же понимание Абсолютного Гегелем, согласно которому Бог есть Абсолютный Разум и Абсолютный Дух. Философия для классического идеализма, который принято также имено вать «объективным», — место встречи Божественного Ума с человеческим. В этой встрече человек осознает свою свя занность с Богом. И даже, как утверждают некоторые, Сам Бог узнает себя в своем создании. Будучи проведенной последова тельно, линия на безусловное оправдание разума, отливаясь в цельное мировоззрение, порождает идеализм. Эта господ ствующая тенденция в философии, и Гегель во многом прав, утверждая, что философия и есть идеализм.

Критика разума, проведенная средствами самого же разу ма, остается также внутрифилософской позицией. Философ ское мышление, так сказать, балансирует между апологией и критикой разума, проводимой за счет его внутренних ресур сов. Иные мировоззрения не являются философскими в точ ном значении этого слова, поскольку бессознательно, либо осознанно заменяют разум верой, суевериями, убеждением или мнением. Критическая линия в отношении к разуму, буду чи реализованной до конца, в качестве цельного мировоззре ния (насколько таковое вообще возможно для скептической установки) дает агностицизм и позитивизм. Критика разума, отрицающая разум радикально, порождает иррационализм, а позиция, утверждающая возможность преображения разума верой, развивается в различные формы теистического миро воззрения. Материализм, который вообще сложно назвать фи лософией, представляет собой эклектический синтез элемен тов иррационализма, скептицизма, идеализма, даже теизма.

— 123 —