grachev_m_a_lingvokriminalistika

Иванович); д) упрёки, укоры (если кто-либо будет укорять жен­ щину за её развратную жизнь); е) аморальные и противозаконные предложения (например, если кому-либо предложили взятку или

предложили женщине переночевать у мужчины)-, ж) насмешки,

презрительные выражения, выраженные в унизительной («пло­ щадной») форме (например, расступись земля - навоз ползёт - о

человеке). Уголовное законодательство не считало за оскорби­ тельные неуместные и невежливые отзывы или суждения (напри­ мер, ты самолюбив, гордец, тщеславен, скуповат) (Уголовное право. - СПб, 1892).

3.2.Оскорбительные слова

Всовременной лингвокриминалистике выделяются следую­ щие разряды слов, использование которых в отношении опре­ делённого лица является оскорбительными (а сами лексические единицы именуются инвективными);

1.Слова и выражения, обозначающие социально осуждаемую деятельность (бандит, жулик, мошенник и т.д.).

2.Названия ряда профессий, употребляемые в переносном значении {мясник, палач и т.д.).

3.Фито-зоосемантические метафоры - метафоры, отсылаю­ щие к названиям животных и подчёркивающие какие-либо отри­ цательные свойства человека: неуклюжесть (корова), глупость

(осёл) и т.п.

4.Слова, содержащие экспрессивную негативную оценку по­ ведения человека, без отношения к указанию на конкретную дея­ тельность или позицию (негодяй, хам и пр.).

5.Глаголы с осуждающим значением или прямой негативной оценкой (воровать, хапнуть и т.д.).

6.Прилагательные с осуждающим значением или прямой не­ гативной оценкой (продажный, подлый и т.п.).

7.Эвфемизмы для слов первого разряда, сохраняющие тем не менее их негативно-оценочный характер (женщина лёгкого пове­ дения, интердевочка и пр.).

8.Нецензурные слова, использованные в качестве характери­

стики определённого лица.

40

9. Специальные негативно-оценочные каламбурные образо­ вания {коммуняки, дерьмократы и т.п.).

10. Ненормативные лексико-фразеологические единицы из жаргонов, территориальных диалектов, просторечия, например:

растащшовка, козёл, вертухай и пр.

11.Пейоративные личные имена (например, имена Колька, Люська в определённом контексте).

12.Диминутивы с суффиксами, придающими слову пренеб­ режительно-уменьшительный оттенок (например, депутатишка - «плохой депутат», лекаришка - «плохой лекарь», токаришка - «плохой токарь» и пр.).

Исследователь О.Н. Матвеева использует и другие названия оскорбительных слов, но суть остаётся та же: «Среди тематиче­ ских классов слов можно назвать интеллект-инвективы {глупец,

болван, дурак), социоморальные инвективы {подлец, мерзавец, хам), полит-инвективы (расист, обструкционист), национал-

инвективы {чурки, хачики, жиды, чёрные), профессионал-

инвективы {мясник, коновал, свинопас), зоо-инвективы {баран,

осёл свинья), секс-инвективы {голубой), жаргон-инвективы {вер­ тухай, петух), эвфемизм-инвективы {девушка лёгкого поведения),

каламбур-инвективы {дерьмократы), мат-инвективы, инвективысравнения с историческими одиозными личностями и литератур­ ными персонажами [Матвеева 2002, 55]*.

Однако не всегда эти оскорбительные слова могут быть ос­ корблениями. Так, они не могут быть оскорблениями, если не на­ правлены против кого-л., т.е. отсутствует вербальное и невер­ бальное (мимико-жестовое) указание на потерпевшего.

Подробнее об оскорбительных словах см. в книгах: Цена слова: Из практики лингвистических текстов СМИ в судебных процессах по за­ щите чести достоинства и деловой репутации/Под ред. М.В. Горбанев-

ского - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Галерия, 2002. - С.329-331; 333-340;

Грачёв М.А. Актуальные проблемы отечественной лингвокргшиналистики//Социальные варианты языка - V. - Нижний Новгород: ИГЛУ им. НА. Добролюбова, 2007. —С.4-8), а также об оскорбительном и уни­ жающем человеческое достоинство имени собственном в кн. Подоль­ ская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М.: Наука, 1978. - С. 76-77.

41

в доказательство этому приведём пример лингвистического исследования, проведённого автором книги;

Ответчицей, М.Н. Думиной, описана следующая лингвисти­ ческая ситуация: «Я произнесла в присутствии Валуева Н.А., Ва­ луевой В.В. и Пырова А.Ю. одно слово козёл, вырвавшееся как междометное, без контекста, без сопроводительных жестов и ми­ мики в адрес кого-либо (в тот момент я думала о своём муже)».

На разрешение лингвиста-эксперта были поставлены сле­

дующие вопросы:

1 .Является ли слово козёл оскорблением кого-л. в описанной лингвистической ситуации?

2.Каково отношение к употреблению слова козёл в описан­ ной лингвистической ситуации со стороны участников судебных процессов: Н.А. Валуева, В.В. Валуевой, А.Ю. Пырова, М.Н. Ду­ миной?

3.Содержится ли в речи Н.А. Валуева скрытая угроза в адрес М.Н. Думиной в связи с употреблением слова козёл!

Для лингвистического исследования представлен следую­

щий материал:

Заявление на проведение лингвистического заключения от

13.12.2007 г.- 1 с.

Ксерокопия заявления Н.А. Валуева от 12. 08. 2007 г. - 2 с. Ксерокопия протокола заседания суда от 8.10. 2007 - 8 с. Ксерокопия приговора суда от 1415 декабря 2007 г. - 14с и

12 с.

Ксерокопия кассационной жалобы в Коллегию по уголовным делам Нижегородского областного суда от 18 декабря 2007 г. - 6 с.

Примечание эксперта: в постановлении суда сохранены сти­ листика, орфография и пунктуация судебных документов.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЧАСТЬ ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Для решения поставленных вопросов было проведено лин­ гвистическое исследование представленного материала в соот­ ветствии с методиками производства лингвостилистического, текстологического, лексико-семантического и семантико­ синтаксического анализа русскоязычного текста, рекомендован­ ными к использованию при проведении лингвистических экс­

42

пертиз решением Научно-методического совета при председа­ теле правления ГЛЭДИС в 2002 г. (подробнее см. книгу «Цена слова: Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации»/Под ред. проф. М.В.Горбаневского. - 3-е изд., испр. и

д о п .-М .: 2002).

По результатам исследования каждого высказывания, отно­ сящегося к предмету настоящего исследования, осуществлялась

оценка установленных языковых фактов и формировался вы­

вод по каждому из поставленных вопросов.

Информация в тексте может быть выражена в форме утвер­ ждения, мнения, оценки или предположения.

I. Исследование по первому вопросу

Вопрос: Является ли слово козёл оскорблением кого-л. в описанной лингвистической ситуации?

Главная цель вопроса - установление признаков, необходи­ мых для констатации фактов оскорбления.

Оскорбление как речевой акт обязательно направлено на конкретное лиг{о — адресата оскорбления. То есть речевой акт оскорбления требует использования соответствующих неприличных выражений, направ.ченных (адресованных) конкретно.му лиг^у [Осадчий 2007].

При вербальном оскорблении должно быть чётко очерчено коммуникативное намерение автора. Его нет, так как отсутствует контекст. При оскорблении должно прочитываться в самом вы­ сказывании авторское желание навредить адресату речи. Но в на­ шем случае оно не прочитывается, так как адресат речи отсутст­ вует.

С семантической точки зрения оскорбление содержит два важнейших компонента. Во-первых, адресату оскорбления припи­ сывается какая-то отрицательная характеристика (вне зависимо­ сти от того, соответствует это реальности или нет). Во-вторых, эта отрицательная характеристика вербализуется (выражается) в не­ приличной форме. Но в данной лингвистической ситуации отсут­ ствуют и утверждение, и мнение, и оценка

43

Поскольку речевой акт М.Н. Думиной состоит из одного сло­ ва, то по контексту невозможно установить, что конкретно имеет­ ся в виду. Ситуация осложняется ещё и тем, что данное слово не сопровождается жестами и мимикой.

Это как раз тот случай, когда только говорящ ий (произ­ носящий слово козёл) может пояснить то, что он имел в виду. М.Н. Думина как раз и поясняет, имея в виду при произнесении слова козёл своего отсутствующего при данной речевой ситуации мужа (с ним она была в разводе). Возможно, данные ассоциации у неё вызвали неправомерные, по её мнению, действия Н.А. Валуе­ ва. Хотя в этом случае мы уже вступаем в область догадок, тем более что она могла и не пояснять, кого имела в виду при произ­ несении лексемы козёл, чтобы не создать ещё один возможный юридический казус, направленный против неё.

В данной речевой ситуации нет предикативных отношений - отношений между подлежащим как носителем признака и сказуе­ мым как выражением признака. То есть в анализируемой лингвис­ тической ситуации отсутствуют фразы, где бы конкретно просле­ живались указания на Н.А. Валуева (например: «Ты, папа, —ко­ зёл'.», «А не кажется ли, что ты, Валуев, - козёл1\», «Вы, Валуев, - козёл!» и т.п.).

Произнесённое без соответствующего контекста, сопрово­ дительных жестов и мимики слово козёл следует рассматривать как производное междометие. То есть образованное от полно­ значного слова, потерявшего свою номинативную функцию и произносимого с сильной эмоционально-экспрессивной окра­ ской, например.- Беда!, Крышка!, Матушки! Караул! Дрянь! и

т.п. От знаменательных частей речи междометия отличаются тем, что они не обладают функцией называния, так как яв л я ­ ются словами-сигналам и, употребляемыми для кратчайщ е- го вы раж ения реакции человека на различны е события ре­ альной действительности или человека [Розенталь, Теленкова 1985] Итак, на основании отсутствия контекста, а следова­ тельно, и предикативности, а также отсутствия специальных сопроводительных жестов, можно сделать однозначны й вы ­ вод: оскорбления конкретного лица, в данном случае Н.А. В алуева, не было.

44

II. Исследование по второму вопросу

Вопрос; Каково отношение к употреблению слова козёл в описанной лингвистической ситуации со стороны участников судебных процессов: Н.А. Валуева, В.В. Валуевой, А.Ю. Пырова, М.Н. Думиной?

Рассмотрим вербальные и невербальные действия четырёх участников речевой ситуации на основе представленных судеб­ ных материалов: Н.А. Валуева, В.В. Валуевой, А.Ю. Пырова,

М.Н. Думиной.

Вприговоре суда от 15 декабря 2008 г. имеется следующее заявление подсудимой М.Н. Думиной: «С Батуевым она-Д ум ина

М.Н. - вообще не разговаривала, ни жестом, ни взглядом, не дав понять, что высказанное относится к потерпевшему» (С. 7).

Потерпевший Н.А. Валуев в мировом суде также не конкрети­ зирует суть оскорблений (т.е. в каком контексте и с какими сопро­ водительными жестами было произнесено слово(а) , см. С. 7: «Ко­ гда сотрудник на кухне в квартире собирая материал по заявлению Валуевой В.В., допрашивал меня, то Думина М.Н., вызванная Ва­ луевой В.В. стала оскорблять меня называя «псом» и «козлом».

Судебное заседание от 18.11.2008 г.:

Оправданный Валуев Н.А., С.4: «Ей (М.Н. Думиной - М.Г.) было проще сказать «эй, ты козёл», но она это не так сказала». А как сказала М.Н. Думина, на это Валуев Н.А. не даёт ответа. Не говорит ни о вербальных, ни о невербальных средствах, сопрово­ ждаемых так называемое оскорбление.

Кроме того, несмотря на то, что в помещении находилось двое мужчин (Н.А. Валуев и А.Ю. Пыров), именно Н.А. Валуев воспринял слово козёл на свой счёт, игнорируя при этом А.Ю. Пырова.

На следующем заседании (вероятно, поняв по заявлению М.Н.Думиной суть её защиты) Н.А. Валуев начинает утверждать, что она при произнесении слова козёл сделала жест - кивок в его сторону.

См. выдержку из судебного заседания от 14.12.2008 г. С. 3:

На вопрос суда; почему слова Думиной Вы восприняли на свой счёт?

45

Частный обвинитель (потерпевший) Валуев Н.А.: Я одно­ значно воспринял слова подсудимой, поскольку, более в помеще­ нии лиц, которым бы Думина М.Н. могла бы адресовать свои сло­ ва, не имелось.

На вопрос суда: Вы разговаривали с Думиной М.Н.?

Частный обвинитель (потерпевший) Валуев Н.А.: нет, мы не разговаривали, но когда она говорила слово «козёл», то она кивну­ ла в мою сторону. То есть Н.А. Валуев отрицает наличие разгово­ ра с М.Н. Думиной. Поэтому можно предположить и об отсутст­ вии контекста, в котором было использовано слово козёл.

В суде также указано свидетелем (частным обвинителем) Ва­ луевой В.В. (М.Г.: почему-то показания этого важного участника лингвистической ситуации игнорируются), что М.Н Думина раз­ говаривала исключительно с участковым А.Ю. Пыровым («стояла лицом к УММ Пырову», С.9). Если это так, то кивка при произне­ сении слова козёл в адрес Н.А. Валуева М.Н. Думина сделать не могла.

Сама М.Н. Думина не отрицает, что употребила лексему ко­ зёл, об этом она и заявила на суде, но не в адрес Н.А. Валуева; «Судом было установлено, что я произнесла слово «козёл». Этот факт я не отрицаю, но не в адрес Валуева Н.А. Я не называла Ва­ луева Н.А «козлом», а эмоционально, у меня просто вырвалось как междометное. Не направлено это было на него, у меня и в мыслях не было оскорблять своего папу, а он посчитал, что это в его адрес. Доказательством моих слов является то, что я не указы­ вала на Валуева Н.А. пальцем руки или жестом, я не говорила что: «ты. Валуев Н.А. - «козё.ч»

Теперь рассмотрим показания главного свидетеля в данной речевой ситуации —А.Ю. Пырова

Свидетель, милиционер А.Ю. Пыров, также утверждает, что было употреблено слово козёл, однако в каком контексте и как это было выражено - вербально или невербально (с сопровождением жестов, мимики) - он не конкретизирует. Заметим, что это очень странно со стороны сотрудника правоохранительньгх органов. Еш,ё более странным звучит его заявление: «Каким образом Думина М.Н. ещё оскорбляла Валуева Н.А. он - свидетель - не помнит» (С.9). По­ казания свидетеля неоднозначны:

46

A)либо должны быть ещё какие-то оскорбительные слова, произнесённые М.Н. Думиной в адрес Н.А. Валуева, которые он не помнит;

Б) либо слово козёл адресатом имеет Н.А. Валуева;

B)либо лексема козёл была единичной и употреблена, по свидетельству М.Н. Думиной, как междометное.

Вывод: В судебных показаниях Н.А. Валуева и свидетеля

А.Ю Пырова имеются противоречия и неточности относи­ тельно использования М.Н. Думиной слова козёл в конкрет­ ной лингвистической ситуации, главными из которых явля­ ются: употреблялось ли слово в контексте или без него, ис­ пользовались ли жесты и мимика при произнесении данного слова, наблюдается также «забывчивость» ряда лингвистиче­ ских фактов со стороны А.Ю. Пырова; судом проигнорирова­ ны показания В.В. Валуевой; М.Н. Думина использовала сло­ во козёл как междометие, без контекста, жестов и мимики.

III.Исследование по третьему вопросу

Вопрос: Содержится ли в речи Н.А. Валуева скрытая уг­ роза в адрес М.Н. Думиной в связи с употреблением слова ко-

зёл?

У словесной угрозы есть ряд жанрообразующих признаков. К ним относится прежде всего субъектный состав: угроза произно­ сится одним субъектом в адрес другого субъекта, являющегося объектом угрозы. Бывают случаи, когда рассказывается о наказа­ ниях, часто противоправных действиях, в отношении третьих лиц, подразумевая непосредственного объекта. В нашем случае мы столкнулись и с тем, и с другим.

Вторым важным условием для констатации жанра угрозы яв­ ляется особое качество временной организации.

Условием для констатации речевого акта угрозы является субъектная принадлежность: факт угрозы тогда очевиден, когда субъект говорит о действии, которое будет совершено им самим. Эта субъектная принадлежность действия может быть как прямой, так и косвенной: говорящий может угрожать самостоятельными действиями в отношении слушающего либо сообщать о своём на­

47

мерении организовать третьих лиц, активизировать сторонние процессы, которые обязательно затронут объекта угрозы.

Важным признаком жанра угрозы является тип действия: оно должно наносить вред объекту угрозы, так как говорящий обеща­ ет совершить действие, невыгодное либо опасное для слушающе­ го [Осадчий 2007].

Лексема козёл является пейоративной (содержащей негатив­ ную эмоционально-экспрессивную окраску) в криминальной сре­ де, так как в блатном жаргоне имеет следующие значения: «пред­ ставитель группы осуждённых, активно сотрудничающих с адми­ нистрацией исправительного учреждения»; «сотрудник правоох­ ранительных органов»; «пассивный гомосексуалист»; «оскорбле­ ние в адрес мужчины». То, что Н.А. Валуев воспринял слово козёл в блатном значении , свидетельствует его фраза:

За «козла» и на «перо» можно «поставить». Н.А. Валуев за­ говорил на блатном жаргоне: за слово козёл можно зарезать но­ жом. Он воспринимает данную лексему как представитель кри­ минальных кругов, для них она действительно является страшным оскорблением. В этих фразах содержится скрытая угроза - физи­ чески расправиться с М.Н. Думиной.

Думается, что фраза судьи вы ранее судимы? появилась не случайно, а под воздействием произнесённых на блатном языке слов. Мы можем говорить здесь о факте скрытой угрозы.

На вопрос суда «что оскорбительного в слове «козёл?» част­ ный обвинитель (потерпевший) Валуев Н.А. ответил: «Я не жи­ вотное, а человек». Заметим, что животные и птицы могут симво­ лизировать различные качества людей, как положительные, так и отрицательные: лиса - хитрость, медведь неуклюжесть, но лев - силу и храбрость, леопард - ловкость, сокол - красоту и проч.). Иными словами, Н.А. Валуев конкретно не ответил на вопрос су­ дьи, почему его так оскорбило данное слово.

В то же время Н.А. Валуев предупреждает: Если бы она была мужчиной, то я наверное ударил бы её по nmfy.

Когда я работал в ПАП, то ударил одного человека за подоб­ ное оскорбление в свой адрес. То есть на судебном заседании, в присутствии судьи и ряда свидетелей Н.А. Валуев признаётся в совершённом им противоправном действии из-за слова козёл.

48

Тем самым Н.А. Валуев прозрачно намекает М.Н. Думиной, что он воспринимает лексему козёл как оскорбление и может уда­ рить своего обидчика.

Вывод: В речи Н.А. Валуева звучит скрытая угроза в ад­ рес М.Н. Думиной в следующих фразах: За «козла» и на «перо» можно «поставить»', «Если бы она была мужчиной, то я на­ верное ударил бы её по лицу»', «Когда я работал в ПАП, то уда­ рил одного человека за подобное оскорбление в свой адрес».

В практике экспертов-лингвистов анализировалась следую­ щая похожая речевая ситуация.

Школьный секретарь находилась в неприязненных отноше­ ниях с учителем физики. В одно дождливое утро она, войдя в кан­ целярию, раскрыла зонтик и положила его сушиться на пол. Вне­ запно выбежавший из кабинета директора учитель физики неча­ янно задел его ногой. Секретарь в сердцах произнесла слово ско­ тина. Вызванная милиция в протоколе отразила данный факт и направила в суд, где «нарушительница» была осуждена по 130 статье УК РФ (оскорбление) и приговорена к штрафу. Однако внимательный разбор лингвистами-экспертами данного факта вы­ явил двусмысленную ситуацию. Конечно, можно трактовать лек­ сему скотина как оскорбление в адрес учителя физики. Однако в милицейском протоколе не были отражены факты неприязненных отношений между секретарём и учителем физики, а также не за­ фиксированы сопутствующие жестовые указания или использова­ ние лексемы скотина в контексте, который бы состоял как мини­ мум из подлежащего и сказуемого. Вполне допустимо трактовать данное слово как восклицание междометного характера.

Что-то похожее наблюдается и в деле Ф. Киркорова - И. Аро­ ян (во всяком случае, в нём, с точки зрения лингвистов-экспертов, имеется двусмысленная речевая ситуация). Несомненно, что Ф. Киркоров должен быть наказан за употребление нецензурной брани в общественном месте, но было ли однозначное вербальное оскорбление И. Ароян?

Факт оскорбления можно выявить благодаря недвусмыслен­ ной речевой ситуации, где может и не быть прямого указания на адресата. Допустим, в магазине между клиентом и продавщицей

49