Рихард Рудзитис Николаю Рериху1

Ропажи, «Межгайтас»

31.VII.1937

Дорогой Н.К.!

1. О картинах. Помогут устроить (экспозицию) Пранде и Струнке.

2. Приехала Монтвидене.

3. Конгресс будет в Риге 26.IX или 3.Х. Почему, мотивы.

4. Язык конгресса.

5. Какие доклады от кого.

6. Программа – подробно.

7. Выписки из письма Монтвидене (21.VII).

8. Обложку тома Тайной Доктрины уже нельзя менять.

9. 15 июля было полное собрание членов.

10. Монография. Хотим начать репродуцировать картины. Сдадим типографии государственных бумаг под руководством Либерта.

11. Материалы конгресса – в отдельной книге.

12. Привет от Гаральда, который гостил со мной в Ропажи.

13. Картина Кришна – попросим посмотреть Пранде, не попорчена ли.

_______

Николай Рерих Рихарду Рудзитису

NAGGAR,

Kulu, Punjab, Br. India

6-АВГ-37

Родной наш Рихард Яковлевич,

Вчера мы получили Ваше сердечное письмо с описанием получения картин и с прочими характеристиками. Как понимаем мы все Ваши соображения. Поистине, одно из первых качеств руководителя будет терпение. Приближайте к себе всех, о ком Вы так хорошо отзываетесь. Также высматривайте среди молодых тех, которые могли бы подойти к деятельной работе.

Посылаю Вам проект приглашения с несколько укороченной одной фразой – в этом виде текст будет лучше по многим соображениям. Между прочим, так будет лучше и потому, что я всегда мечтал, чтобы в нашем Музее был бы и отдел латвийского искусства, а может быть, и всех трёх Балтийских государств. Эту мою идею Вы можете сообщить на предстоящем Конгрессе. Конечно, для основы этого отдела придётся прибегнуть к доброхотным пожертвованиям от художников, ибо для начала не будет средств для приобретения. Если даже будут вещи, данные не как окончательное пожертвование, а на долгосрочную выставку, то и такое начало уже будет добрым. Также хорошо привлечь и молодых художников (конечно, хорошего качества, ибо качество во всём первое основание). Пусть будут все чувствовать, что наши врата доброжелательно открыты всем творцам и труженикам. Вообще, наша давнишняя мысль о том, что искусство является лучшим добрым посланником, сейчас уже много где применяется.

Всё думаю, каким способом усилить распространение изданий Угунса. Было бы несправедливо, если будут требоваться постоянные пожертвования и не будет достаточного возврата сумм. Конечно, сейчас вопрос о распространении книг повсюду стоит весьма ненормально, но во имя Культуры следует всё же стучаться по всем полезным направлениям, чтобы улучшить несносное положение.

Глубоко понимаем Ваши соображения о неосмотрительности Асеева и о странной формуле Зенкевича. Вы правы, что привязанность Асеева к злоумышленному Батурину вызывает беспокойство. Ведь Батурин с предумышленно злою целью сделал Асеева агентом по распространению мерзейшей книги Враги Вселенной. А затем тот же Батурин распространяет по Дальнему Востоку отвратительную листовку, копию которой посылаю Вам. Вот до какой мерзости может доходить тёмное мышление. Остаётся совершенно непонятным, почему Асеев, получив предупреждение и от Вас, и от Зенкевича, и от нас против Батурина, продолжает рекламировать тёмное предприятие Оккультного центра Батурина. Этим упоминанием грязнится чистый журнал Асеева. Также мы совершенно понимаем и соображение Ваше о самом названии журнала.

Недоумеваю, каким образом Асеев может без Вашего согласия исправлять глубоко обдуманные выражения Вашей статьи. Не может редактор вмешиваться в выражения таких основных сотрудников и с такой литературной эрудицией, как Вы. Также беспокоит, зачем Асеев упоминает самочинное шанхайское издание Агни-Йоги и тем подрывает новое рижское издание, дополненное и исправленное. Кроме того, получается смута, ибо рижское издание не третье, но второе. Если бы мы знали о таком объявлении, то, конечно, мы предложили бы бобынинское издание вообще не поминать. Мы послали Асееву копию с прилагаемого Вам объявления Батурина. На Дальнем Востоке справедливо возмущаются противоестественному сочетанию Асеева и Батурина.

Формулы Зенкевича, сказанные им лётчику, более чем странны. Вообще сейчас события на Дальнем Востоке произведут там большие пертурбации. Кто знает, может быть, для безопасности наших друзей сама переписка может видоизмениться, а то и временно прекратиться. Из батуринской листовки Вы видите причастие некоторых стран. Можно быть уверенным, что это причастие не только платоническое, но где-то бренчат и тридцать серебреников. Конечно, посылаю Вам эту мерзкую листовку вполне доверительно, ибо хотя бы косвенно не следует распространять такую предумышленную гадость. Гаральд Феликсович писал о том, что дневник Кардашевского мог бы быть издан и Угунсом. Но, поминая Гудкова для этого издания, мы, именно, имели в виду, чтобы такой дневник был издан вполне посторонним издательством. Впрочем, вообще этот вопрос вполне побочный и не спешный. И то лишь в случае, если постороннее издательство этим заинтересовалось бы, тогда такая книга полезна. Из Вашего письма понимаем, что Пранде соглашается быть художественным редактором монографии. Конечно, всякие Ваши о монографии соображения будут приняты нами сердечно, ведь всё, что Вы излагаете, оно и обосновано, и доброжелательно. Спасибо Юльяне Доминиковне за её сердечные строки на Вашем письме. Мы чуем и радуемся этому сотрудничеству. Приветствуем супругу Вашу и Огонька, и новую Ильзочку – пусть и она будет носительницей Света. Сколько у Вас движений и событий. Шлём и Вам, и сотрудникам все наши добрые мысли и пожелания. Сердцем и духом с Вами, Е.И. ответит Вам на Ваши запросы и шлёт все лучшие мысли.

Н.Рерих

Заявление, поданное А.И.Клизовским, когда именно было оно сделано – оно нас беспокоит. Были ли последствия?

_______