medvir_xxvii_2_2013

80	Медицинскаявирусология.томXXVII(2)

ниже, чем среди сельского населения ((70,3% про-

тив 81,6%; p <0,001.

Основным источником потребления питьевой воды в РТ является централизованное водоснабжение (водопровод) – 52,6% (532/1011), на долю лиц, использующих воду из открытого и других видов источников приходится 43,5% (440/1011) и 3,9% (39/1011) соответственно. Статистически значимых различий в показателях частоты выявления anti-HAV в зависимости от источника водоснабжения (централизованное водоснабжение – 77,4%, открытые источники – 75,9%) не обнаружено.

Полученныеданныеобиммунологическойструктуре населения в отношении ГА позволяют обоснованно подойтик необходимости проведения вакцинопрофилактики ГА в РТ: плановой – среди детей в возрасте 3-9 лет и по эпидемическим показаниям

– среди отдельных групп взрослого населения, что будет способствовать формированию когорты лиц, невосприимчивых к HAV, и тем самым уменьшению рискараспространенияГАнатерриторииРТ.

Общая частота выявления anti-HEV IgG составила 5,3% (54/1011), что незначительно превышает аналогичный показатель выявления данного маркёра на территории РФ, который составил 4,1% (Кюрегян и др., 2013). Анализ выявления anti-HEV IgG в разных возрастных группах условно здорового населения продемонстрировал резкое увеличение данного показателя среди лиц старше 60 лет в РТ – 15,4% (19/123).Частотавыявленияanti-HEVIgGвэтойгруп- пе достоверно превышает аналогичные показатели в возрастных группах до 19 лет и 20-59 лет (1,02% (3/498)и7,5%(11/417)соответственно,р<0,001).

Относительно высокая частота выявления antiHEV IgG среди условно здорового населения РТ свидетельствует о циркуляции HEV на этой территории. Выявлено значительное увеличение доли, позитивных по anti-HEV IgG лиц среди старшей возрастной группы, что предполагает интенсивную циркуляцию HEV именно среди лиц старше 60 лет. На это же указывает и наблюдаемая в других регионах РФ преимущественная регистрация клинически выраженных случаев заболевания ГЕ среди пожилых лиц (Малинникова и др., 2013). Значительная доля населения РТ сталкивается на протяжении жизни с HEV, однако отсутствие регистрируемой заболеваемости ГЕ указывает на то, что такие контакты в большинстве случаев не приводят кразвитиюклиническивыраженного заболевания. Связь выявления anti-HEV с источником водоснаб- жениявыявленанебыла–частотавыявленияэтого маркерасредилиц,употребляющихводуизоткрытых источников и из водопровода была практически идентична (5,0% и 4,9%, соответственно). Среди сельских жителей anti-HEV выявляли достоверно чаще, чем среди городского населения (6,3% и

lence was lower than among people living in rural areas (70,3% and 81,6%, correspondingly; p <0,001).

Centralized water supply is the main source of drinking water in RT (52,6% (532/1011)). Open water sources and other sources are used in 43,5% (440/1011) and 3,9% (39/1011) cases correspondingly. There were no statistically significant differences in anti-HAV prevalence between groups with different water sources used (centralized water supply – 77,4%, open sources– 75,9%).

Data on HA immunity structure of RT population confirm the need of HAV prophylaxis with total coverage in children aged 3-9 and additional vaccination in some groups of adult population according to epidemic indications, which will form a cohort of immune population and decrease the risk of HA spread in RT.

Cumulative prevalence of anti-HEV IgG was 5,3% (54/1011), which is slightly higher than in general population of Russia – 4,1% (Kyuregyan, Mikhailov, 2013). Analysis of anti-HEV IgG prevalence in different age groups of conditionally healthy population of RT showed its sharp increase in tested subjects aged >60 – 15,4% (19/123). Prevalence of anti-HEV IgG in this group is significantly higher than in age groups <19 and 20–59 –1,02% (3/498) and 7,5% (11/417) correspondingly, р<0,001.

Relatively high anti-HEV IgG prevalence in conditionally healthy population of RT suggests circulation of HEV on its territory. Significant increase in proportion of anti-HEV IgG positive cases was detected in older age groups suggesting intensive circulation of HEV among people aged >60. This point is also confirmed by registration of clinically manifested cases of HE predominantly in elderly patients in other regions of Russia (Mikhailov et al., 2013). Significant proportion of RT population gets infected with HEV during lifetime and lack of registered HE morbidity showsthatsuchinfectionsinmajorityofcasesdonot manifest clinically. No link between anti-HEV detection and source of drinking water was found – prevalence of this marker among people consuming water fromopensourcesandfromcentralizedwatersupply was almost identical (5,0% and 4,9%, correspondingly). Among rural population anti-HEV prevalence was

medical virology. vol. XXVII (2)

81

3,9%, p<0,05), особенно выраженные отличия на- блюдаливвозрастнойгруппестарше60лет–20,8% против 7,3% (p<0,05). На неэндемичных по ГЕ территориях одним из основных предполагаемых источников HEV считаются свиньи. Доля свиноводства в животноводстве РТ незначительна, в этом регионепреобладаетовцеводство,поэтомувопрос о вкладе свиней или других сельскохозяйственных животныхвраспространениеHEVнаданнойтерритории остается открытым.

С целью подтверждения гипотезы о скрытом протекании ГЕ среди условно здорового населения РТ, в 54 образцах сывороток крови, положи-

тельных по anti-HEV IgG, определяли anti-HEV IgM,

маркер текущей инфекции. Всего было выявлено 7 образцов, положительных по anti-HEV IgM/IgG. Все эти образцы оказались отрицательными по РНК HEV. Так как в литературе описаны случаи ложно- положительногоопределенияanti-HEVIgMвобраз- цах сывороток крови, содержащих антитела класса IgM к вирусу Эпштейна-Барр или цитомегаловирусу (Fogeda et al., 2009), все образцы, позитивные по anti-HEV IgM, были протестированы на эти маркеры и дали отрицательный результат, т.е. вероятность неспецифической реакции при определении anti-HEV IgM была исключена. Таким образом, при обследовании лиц, не имеющих клинических проявлений заболевания печени, в 7 случаях была выявлена текущая или недавно HEV-инфекция. Анализ распределения случаев выявления анти-ВГЕ IgM в возрастных группах показал отсутствие закономерности, наблюдавшейся для анти-ВГЕ IgG.

Таким образом, результаты скрининга условно здоровогонаселенияРТнамаркерыинфицирования HEVподтверждаютпредположениеоскрытойциркуляцииHEVвнеэндемичномпоГЕрегионеРФиуказываютнабессимптомноетечениеданнойинфекции.

Серологические маркеры инфицирования вирусами парентеральных гепатитов (HBV, HDV и HCV). Заболеваемость острым ГВ (ОГВ) в РТ, как и в РФ,имееттенденциюкснижению,чтообусловлено проведениеммассовойвакцинациипротивГВ.Так, в 2006 г. заболеваемость ОГВ составила 17,69 случаев на 100 тыс. населения, в 2011 г. наблюдалось егоснижениедо1,7случаевна100тыс.населения. Противоположная тенденция наблюдается в отношении заболеваемости хроническим ГВ (ХГВ). ПоказателизаболеваемостиХГВвРТиРФпредставленынарис.3(ДанныеФГУЗ«Центргигиеныиэпидемиологии Роспотребнадзор»). С 2008г. увеличивается количество зарегистрированных хронических форм ГВ в РТ (в 2008 г. заболеваемость ХГВ составляла 20,61 случаев на 100 тыс. населения, в 2011 г.

– 54,9 случаев на 100 тыс. населения), при этом заболеваемость ХГВ в РТ стабильно превышает в 2-4 раза средние показатели по РФ.

significantly higher (6,3% vs 3,9%, p<0,05), with most notable differences in people aged >60 – 20,8% vs 7,3% (p<0,05). On HE non-endemic territories swine are considered one of the main presumptive sources of HEV. Proportion of swine breeding in livestock farming in RT is insignificant. The dominating farming activity in RT is sheep breeding and the role of swine and other livestock in epidemiology of HEV on this territory remains unspecified.

In order to prove the hypothesis of clinically silent course of HE in conditionally healthy RT population anti-HEV IgM, a marker of current infection, was tested in 54 anti-HEV IgG positive serum samples. 7 samples tested positive for anti-HEV IgM/IgG. All of the samples were HEV RNA negative. Since in literature there are described cases of false anti-HEV IgM positive reactions in serum samples positive for EBV IgM and CMV IgM (Fogeda et al., 2009), all anti-HEV IgM positive samples were also tested for these markers with negative results, i.e. probability of unspecific positive anti-HEV IgM test was excluded. Thus serologic testing in subjects without clinical manifestations of liver disease revealed 7 cases of current or recent HEV infection. Analysis of cases distribution in age groups showed no clear pattern as opposed to seen for anti-HEV IgG.

Thereby the results of screening for HEV markers in conditionally healthy population of RT proved the hypothesis of clinically silent circulation of HEV in a HEnon-endemicregionofRussiaandshowedasymp- tomatic course of infection.

Serologic markers of infection with parenteral hepatitis (HBV, HDV и HCV). Similar to general population of Russia, acute HB (AHB) morbidity in RT is on decline, which is caused by mass vaccination against HBV. In 2006 AHB morbidity was 17,69 cases per 100 000 population and by 2011 there was a decrease to 1,7 cases per 100 000 population. Opposite trend is seen in chronic HB (CHB). Morbidity rates of CHB in RT and in general population of Russia are shown in pic. 3 (data from FSUI «Center of hygeine and epidemiology of Rospotrebnadzor»). Since 2008 there is an increase in registered clinical forms of HB in RT (in 2008 and 2011 CHB morbidity rates were 20,61 and 54,9 cases per 100 000 popu-

82	Медицинскаявирусология.томXXVII(2)

На первом этапе исследования был проведен анализ анкетных данных, полученных в процессе сбора образцов сывороток крови от населения РТ. ОГВ в анамнезе зарегистрирован у 5,3% (58/1086) лиц. Наибольшее число случаев ОГВ наблюда-

лось у лиц 30–39 лет (10,7%; 11/103), 40-49 лет (13,4%; 15/112) и 50–59 лет (11,3%; 13/115) в срав-

нении с обследованными остальными возрастны-

мигруппами(10–14,15–19,20–29истарше60лет);

р<0,001.ВакцинацияпротивГВбылапроведена,по анкетным данным, у 50,2% (545/1086) лиц.

При анализе анкетных данных было установлено наличие значительной доли лиц (23,2%; 252/1086) с отягощенным парентеральным анамнезом. Среди факторов риска инфицирования HBV преобладали различные виды оперативных вмешательств и связанные с ними медицинские манипуляции (18,3%; 199/1086), переливание крови и ее компонентов (7,8%; 85/1086) и нанесение татуировок (2,9%; 32/1086). При этом прослеживается тенденция к увеличению риска инфицирования HBV среди лиц старше 30 лет; достоверно высокая частота зарегистрирована в группе обследованных

50–59 лет.

При обследовании лиц условно здорового насе-

ления HBsAg был определен в 7,7% (84/1086), antiHBc – в 47,8% (519/1086) и HBeAg – в 0,3% (3/1086)

случаях. Показатели инфицирования HBV в РТ достоверно превышают аналогичные данные, полученные в других регионах РФ. Так, частота выявления HBsAg в общей популяции в Свердловской области составляет 1,2%, в Республике Саха (Якутия)

– 2,5%, а частота выявления анти-НВс в этих регионах не превышает 22% (Клушкина и др., 2012).

Показатели выявления HBsAg в образцах сывороток крови у мужчин (7,5%; 29/386) и у женщин

lation, correspondingly), while CHB morbidity rates in RT are 2–4 times higher then in general population of Russia.

In the first phase of the study questionnaire data obtained during sera collection from the population of RT were analyzed. 5,3% (58/1086) tested subjects hadAHBinclinicalrecord.MostcasesofAHBoccurred in age groups 30–39 (10,7%; 11/103), 40–49 (13,4%; 15/112)and50-59(11,3%;13/115)comparedtoother age groups (10–14, 15–19, 20–29 and >60); р<0,001. According to the questionnaires 50,2% (545/1086) tested subjects were vaccinated against HB.

Questionnairedataanalysisshowedpresenceofsignificant group of subjects with compromised anamnesticrecord(23,2%;252/1086).Mostcommonriskfactors were surgeries and associated medical manipulations (18,3%; 199/1086), transfusions of blood and its components (7,8%; 85/1086) and tattoos (2,9%; 32/1086). Risk of HBV infection tend to increase in patients aged >30. Significantly higher infection rates are registered in age group 50–59. Serologic screening of conditionally healthy population of RT showed HBsAg positivity in 7,7% (84/1086), anti-HBc in 47,8% (519/1086) and HBeAgin0,3%(3/1086)cases.HBVinfectionratesinRT are significantly higher then in other regions of Russia: HBsAgprevalenceis1,2%inSverdlovskregionand2,5% in Republic Sakha (Yakutia) while anti-HBc prevalence in these regions does not exceed 22% (Klushkina et al., 2012).

Рис. 3. Показатели заболеваемости ХГВ на 100 тыс. населения в РФ и РТ в период

2006-2011 гг.

Picture 3. CHB morbidity rates per 100 000 population in RT and in overall Russian population in 20062011

medical virology. vol. XXVII (2)

83

(7,4%;52/700)статистическинеразличались.Однако частота обнаруженияanti-НВс у женщин (51,6%; 361/700) была выше по сравнению с мужчинами

(34,5%; 133/386), р<0,001. Данное наблюдение по-

зволяетпредполагать,чтоженщинывРТимеютболее высокий риск встречи с HBV. Самым очевидным объяснением этого представляется инфицирование в медицинском стационаре, в том числе в роддомах.

Результаты распределения показателей частоты выявления серологических маркеров инфицирования HBV средиусловно здорового населения РТв зависимости от возраста представлены на рисунке 4. Наиболее высокие показатели выявления HBsAg по-

лучены у лиц 15–19 лет (18,1%; 19/105), 20–29 лет (12,6%; 13/103), 30–39 лет (10,7%; 11/103) и старше

60лет(11,4%;14/123),приэтомвозрастнаягруппа1519 лет является самой пораженной HBV-инфекцией. В РТ программа вакцинации новорожденных против ГВ действует с 1997 г.; в 2000 г. показатель охватавакцинациейдетейввозрастедо12мес.составил

10,2 %, в 2003 г. – 93,6%, в 2004 г. – 96,1%, в 2007 г.

–98,0%.В2001г.вкалендарьпрофилактическихпри- вивоквключенавакцинацияподростков13лет,атакже лиц, составляющих группы риска (Данные ФГУЗ «Центр гигиены и эпидемиологии Роспотребнадзора»). Среди детей до 9 лет, охваченных вакцинацией новорожденных,лишьв1,3%(4/319)случаяхбылвыявленHBsAg.Можнопредположить,чтоэтидетимогли быть рождены от инфицированных HBV матерей, при этом инфицирование произошло в дородовой период, поскольку введение первой дозы вакцины в первыесуткипослерождениявбольшинствеслучаев защищает от постнатального инфицирования (Шахгильдянидр.,2003).

Частота выявления anti-НВс, маркера встречи организмасHBV,средилицввозрасте15-19летсо-

ставила 32,4% (34/105), 20-29 лет – 62,1% (64/103), 30–39 лет – 78,6% (81/103), 40–49 лет – 92,9%

HBsAg prevalence in serum samples from men (7,5%; 29/386) and women (7,4%; 52/700) had no statistical difference. At the same time anti-HBc prevalence in women (51,6%; 361/700) was higher than in men (34,5%; 133/386), р<0,001. This finding suggests that women in RT are at higher risk of HBV infection and the most obvious reason for that would be infection in medical facilities including maternity hospitals.

Prevalence of serologic markers of HBV in conditionally healthy population of RT of both genders is shown in pic. 4. The highest HBsAg prevalence was detected in age groups 15-19 (18,1%; 19/105), 2029 (12,6%; 13/103), 30-39 (10,7%; 11/103) and >60 (11,4%; 14/123), with peak in age group 15–19. The program of vaccination of newborns was launched in RT in 1997 and vaccination coverage of children under 12 m.o. was 10,2% by 2000, 93,6% in 2003, 96,1% in 2004 and 98% by 2007. In 2001 HBV vaccination of 13 y.o. adolescents and people from risk groups was included into national vaccination calendar (data from FSUI «Center of hygeine and epidemiology of Rospotrebnadzor»). In a group of children under 9 covered by vaccination HBsAg was detected only in 1,3% (4/319) of cases. It has been proposed that those children could be born from HBV infected mothers and infected prenatally, as vaccination during the first day after birth protect from postnatal infection in most cases (Shakhgildian et al., 2003).

Prevalence of anti-НВс, a marker of past HBV infection, was 32,4% (34/105) in age group 15–19,

Рис. 4. Частота выявления маркеров инфицирования HBV среди «условно» здорового населения РТ

Picture 4. Prevalence of HBV markers in conditionally healthy population of RT

84	Медицинскаявирусология.томXXVII(2)

(104/112), 50–59 лет – 75,7% (87/115) и старше 60

лет – 81,3% (100/123). Таким образом, частота выявления anti-НВс увеличивалась с возрастом и достигала максимальных значений у лиц 40–49 лет. Кроме того установлена высокая частота обнаружения anti-НВс (27,8%) среди детей до 1 года, что, по-видимому,обусловленоналичиемматеринских антител. Полученные данные свидетельствуют о том, что к 30 годам более половины населения РТ встречается с HBV.

Частотаслучаевко-исуперинфекцииHBVиHDV колеблется в различных странах от спорадической регистрации до 25–30% (Heidrich et al., 2009), при этом двойная инфекция HBV и HDV приводит наиболее тяжелому поражению печени, с частым исходом в цирроз и гепатоцеллюлярную карциному. Показателем широты распространения дельтаинфекциислужитчастотавыявленияантителкHDV (anti-HDV) среди лиц, положительных по HBsAg. Уровень эндемичности дельта-инфекции связан с распространенностью ГВ на данной территории, однако, эта связь не является абсолютной, ареалы распространения HDV не полностью соответствуют распространенности HBV (Heidrich et al., 2009).

Распространенность anti-HDV среди HBsAgположительных лиц из группы условно здорового населения РТ составила 32,1% (27/84). В группе обследованных лиц в возрасте 10-14 лет частота вы-

явления anti-HDV составила 28,5% (2/7), 15–19 лет

–21,1% (4/19), 20–29 лет – 30,8% (4/13), 30–39 лет

–45,5% (5/11), 50–59 лет – 22,2% (2/9) и среди лиц старше 60 лет – 28,6% (4/14). Наибольшая частота выявления anti-HDV была установлена среди об-

следованных 40–49 лет (85,7%; 6/7) (рис. 5). Высо-

кая частота выявления anti-HDV позволяет отнести РТ к регионам, гиперэндемичным по HDV, наряду с

62,1% (64/103) in 20–29, 78,6% (81/103) in 30–39,

92,9% (104/112) in 40–49, 75,7% (87/115) in 50–59 and 81,3% (100/123) in >60. Thereby anti-НВс preva- lenceincreasedwithagepeakinginagegroup40–49. In addition anti-НВс prevalence was high in children under 1 (27,8%), which can probably be explained by presence of maternal antibodies. These data suggest that by age of 30 more than a half of RT population gets infected with HBV.

Prevalence of HBV/HDV coand superinfection vary in different countries from sporadic cases to 2530% (Heidrich et al., 2009), while combined infection with these two viruses lead to severe liver damage frequently transformed into cirrhosis and hepatocellular carcinoma. Anti-HDV is a marker of HDV infection in HBsAg positive subjects. Level of HDV endemicity generally depend on prevalence of HB on a given territory but this relation is not absolute – aerials of HBV and HDV endemicity are not completely identical (Heidrich et al., 2009).

Prevalence of anti-HDV among HBsAg positive subjects from conditionally healthy population of RT was 32,1% (27/84). Anti-HDV prevalence was 28,5% (2/7) in age group 10–14, 21,1% (4/19) in 15–19, 30,8% (4/13) in 20–29, 45,5% (5/11) in 30–39, 22,2% (2/9) in 50–59 and 28,6% (4/14) in >60. Anti-HDV was most prevalent in age group 40–49 (85,7%; 6/7) (pic. 5). High prevalence of anti-HDV suggest that RT is an HDV hyperendemic region along with Chukotka

Рис. 5. Частота выявления маркеров инфицирования HDVсреди HBsAg-положительных лиц, выявленных среди условно здорового населения РТ

Picture 5. Prevalence of HDV infection markers in HBsAg positive population of RT

medical virology. vol. XXVII (2)

85

Чукоткой, где отмечается такая же высокая степень распространения коинфекции среди аборигенно-

го населения (46,2%) (Tulisov et al., 2007). Для срав-

нения, частота выявления anti-HDV среди HBsAgпозитивныхлицвЕвропейскойчастиРФсоставляет около 5% (Шахгильдян и др., 2003). Следует отметить, что такие высокие показатели частоты коинфекцииHBV/HDVвРТвыявленысредиусловноздоровогонаселения,тоестьсредилиц,незнающихо своем статусе в отношении этой быстро прогрессирующей тяжелой коинфекции. Очевидно, что столь широкая распространенность HBV и HDV в РТ требует разработки и внедрения специальных скрининговых программ для возможно ранней диагностики этих инфекций.

Средидетейдо9летнебыловыявленониодного образца сыворотки крови с наличием anti-HDV, что, по-видимому, является позитивным результатом проведения вакцинопрофилактики против ГВ. Такимобразом,впервыевмиренапопуляционном уровне показано, что HDV является инфекцией, управляемой с помощью вакцинации против ГВ.

Основные эпидемиологические особенности ГС в РФ могут быть представлены следующим образом: ГС присущи существенно более низкая интенсивность эпидемического процесса среди населения в целом в сравнении с ГВ, отличие структуры путей передачи возбудителя от таковой при ГВ (значительно большая доля искусственных путей передачи), редкое вовлечение в эпидемический процесс детей 1-14 лет и взрослых старше 30 лет, интенсивное вовлечение в эпидемический процесс лиц, получавших кровь и ее препараты, а такжеимевшихванамнеземассивныемедицинскиеи немедицинские (инъекции психотропных препаратов) манипуляции, более частое, чем при ГВ, формирование хронических вариантов инфекции (Покровский и др., 2011).

В мире, по данным ВОЗ, более 210 млн. людей инфицированы HCV (около 3% населения земли), из них ежегодно от осложнений цирроза печени

игепатоцеллюлярной карциномы умирают более

350 тыс. человек (Thomas et al., 2005).

Отмечено, что за последние 10 лет в РФ наблюдался рост заболеваемости хроническим ГС

иснижение – острым ГС. Снижение заболеваемости острым ГС связано с осуществлением активной профилактики инфицирования HCV (внедрение обязательного скрининга донорской крови на маркеры инфицирования вирусом). Пик заболеваемости острым ГС, который наблюдался 10 лет назад, был связан с ростом инъекционной наркомании в РФ. Рост заболеваемости хроническим ГС является следствием инфицирования значительной доли лиц, которое произошло 10 лет назад и привело к развитию хронической инфекции, выявляемой в

where co-infection rate in aborigine population is also very high (46,2%) (Tulisov et al., 2007). For com- parison,theprevalenceofanti-HDVinHBsAgpositive population in European part of Russia is ≈5% (Shakhgildian et al., 2003). It should be mentioned that such a high prevalence of HBV/HDV co-infection in RT was detected in a conditionally healthy population i.e. people ignorant of having this rapidly progressing severe condition. Such a spread of HBV and HDV infectionsinRTobviouslydemandsdevelopmentand introduction of special screening programs of rapid early diagnostics of these infections.Among children under 9 y.o. there were no anti-HDV seropositive cases which is probably a result of vaccination against HB. Thereby this is the first in the world evidence of control over HDV infection with HBV vaccination.

Main epidemiologic characteristics of HC in Russia are as follows: intensity of epidemiologic process of HC in general population is lower than for HB; structure of routes of transmission is different from HB with significantly higher proportion of artificial routes; children aged 1–14 and adults aged >30 are rarely involved into epidemic process; subjects receiving transfusions of blood and its products and those receiving massive medical and non-medical (injection of illicit drugs) manipulations are highly involved into epidemic process; more common development of chronic infection than for HB (Pokrovskiy et al., 2011).

According to WHO data more than 210 million people (about 3% of the world’s population) are chronicallyinfectedwithHCVwithover350thousand dying yearly from complications of liver cirrhosis and hepatocellular carcinoma (Thomas et al., 2005).

In the recent decade in Russia there is an increase in chronic HC morbidity and decrease in acute HC. Decrease in acute HC morbidity is caused by active prophylaxis of HCV infection (introduction of obligatory screening of donor blood for infection markers). The peak of acute HC morbidity seen 10 years ago was caused by an increase of injection drug use in Russia. Increase in chronic HC morbidity is a consequence of infection of large proportion of population that took place 10 years ago leading to chronic infection detected recently (Pokrovskiy et al., 2011).

86	Медицинскаявирусология.томXXVII(2)

настоящеевремя(Покровскийидр.,2011).Заболеваемость острым ГС в РТ, как и в РФ, имеет тенденцию к снижению (2006 г. – 4,09 случаев на 100 тыс. населения, 2011 г. 1,8 случаев на 100 тыс. населения).ЗаболеваемостьхроническимГСвРТостается высокой и составляет 22,41 на 100 тыс. населения (2011г.),что,однако,нижесреднегопоказателязаболеваемости хроническим ГС в РФ (2011 г. – 39,3 на 100 тыс. населения), (Данные ФГУЗ «Центр гигиены и эпидемиологии Роспотребнадзора»).

Определение распространенности маркеров инфицирования HCV среди условно здорового населения позволяет выделять наиболее пораженные возрастные группы населения. На основании регистрируемых показателей заболеваемости, в РФ наиболее пораженными HCV-инфекцией являются возрастные группы 15-19 и 20-29 лет, при этом за последние 10 лет пик заболеваемости сместился в группу населения в возрасте 20-29 лет, в то время как среди подростков отмечено снижение инфицированности HCV (В.И.Покровский и др., 2011). Необходимо принимать во внимание социальное значение высокой пораженности HCV людей основного репродуктивного возраста. Показатели заболеваемости острым и хроническим ГС не отражают в полной мере нагрузку HCV на популяцию, поскольку данная инфекция протекает зачастую бессимптомно и зачастую выявляется только при проведении скрининговых программ. Основным и единственным скрининговым серологическим маркером, который используется для оценки эпидемическогопроцессаHCV-инфекции,являются антитела к HCV (anti-HCV).

Anti-HCV были определены среди 4,5% (41/910)

условноздоровогонаселенияРТ,чтосходноспоказателями, полученными в других регионах Сибирского округа (Shustov et al., 2005), и значительно ниже частоты выявления anti-HCV в соседней Монголии, где этот показатель достигает 9,1%–10,1%

среди доноров крови (Tserenpuntsag B.., 2010). По-

казателивыявленияanti-HCVвобразцахсывороток крови у мужчин (3,7%; 13/349) и у женщин (4,8%; 27/561) статистически не различались. Распределение частоты выявления anti-HСV среди разных возрастных групп условно здорового населения РТ представлено на рисунке 6.

Достоверные различия по частоте выявления anti-HCV в группах от 1-4 до 30-39 лет отсутствовали. Однако среди лиц старше 40 лет наблюдали значительный подъем серопозитивности. Наиболее высокие показатели выявления anti-HCV полу-

ченыулицстарше60лет(14,6%;16/110),40–49лет (10,9%; 6/55) и 50–59 лет (5,6%; 5/90) (p<0.05 при сравнении с возрастными группами до 40 лет). Полученные данные свидетельствуют о том, что в РТ лица активного трудоспособного и репродуктивно-

Acute HC morbidity in RT has decreased along with morbidity in overall population of Russia (4,09 and 1,8 cases per 100 000 population in 2006 and 2011, correspondingly). HC morbidity in RT remain as high as 22,41 cases per 100 000 population in 2011, which is nevertheless lower than average HC morbidity in Russia – 39,3 cases per 100 000 population in 2011 (datafromFSUI«Centerofhygeineandepidemiology of Rospotrebnadzor»).

Assessment of prevalence of HCV infection markers in conditionally healthy population allow us to determine age groups of highest risk. According to registered morbidity in Russia people aged 15–19 and 20–29 are at highest risk of infection while there is a decrease in HCV infection prevalence in adolescents (Pokrovskiy et al., 2011). It is important to consider social significance of high HCV infection prevalence in people of reproductive age groups. Chronic HC morbidity rates are unable to show the true impact of HCV on population because the course of infection is usually asymptomatic and it is commonly detected only in screening programs. The only serologic marker used for assessment of epidemiologic process of HCV infection are anti HCV antibodies (anti-HCV).

Anti-HCV were detected in 4,5% (41/910) of conditionally healthy population of RT which is similar to results in other regions of Siberian district (Shustov et al., 2005), and significantly lower than in neighboring Mongolia where anti-HCV prevalence may reach 9,1%–10,1% in blood donors (Tserenpuntsag B, 2010). Anti-HCV prevalence in sera samples from men (3,7%; 13/349) and women (4,8%; 27/561) had nostatisticaldifference.Prevalenceofanti-HCVindif- ferent age groups of conditionally healthy population of RT is shown in pic. 6.

There were no significant differences in prevalence of anti-HCV between age groups 1-4 and 3039. Nevertheless there was a significant increase of seropositivity in people aged over 40. The highest anti-HCV positivity rates were detected in subjects aged over 60 (14,6%; 16/110), 40–49 (10,9%; 6/55) and 50–59 (5,6%; 5/90) (p<0.05 in comparison with age group <40). These data suggest that in RT people of most productive and reproductively active age are

medical virology. vol. XXVII (2)

87

го возраста в меньшей степени вовлечены в эпидпроцесс ГС. Так, частота anti-HCV среди лиц в воз-

расте 15–19 лет составила 1,0% (1/98), 20–29 лет

– 3,6% (3/84) и 30–39 лет – 3,7% (2/54). Данные ре-

зультаты выделяют РТ из общей картины, наблюдаемой в РФ. На большинстве территорий РФ наибольшие показатели заболеваемости ГС регистри- руютсяввозрастныхгруппах20–29и30–39лет(По- кровский и др., 2011). В РТ эти возрастные группы, судя по полученным сероэпидемиологическим данным, поражены HCV в меньшей степени, большинство случаев инфекции выявляется среди лиц старше40лет.ВМонголии,такжекакиРТ,неблагополучнойпопарентеральнымвируснымгепатитам, частота выявления anti-HCV среди молодых взрослых достигает 8–12%, а среди лиц старше 40 лет – от12,5%до26,9%(Tserenpuntsagetal.,2010).Таким образом, степень нагрузки HCV на общую популяцию в РТ несопоставимо меньше по сравнению с двумя другими гепатотропными вирусами – HBV и HDV. По-видимому, это обусловлено различиями

винтенсивности реализации путей передачи этих вирусов.HCVпреимущественнопередаетсяприпарентеральных манипуляциях, включая инъекции, дляэтоговирусавменьшейстепени,посравнению с HBV и HDV, характерны естественные пути пере- дачи(половой,вертикальный,контактно-бытовой). Различия в распространенности этих трех парентеральных инфекций в РТ свидетельствуют о преимущественноестественныхпутяхпередачиHBVиHDV

вданном регионе. В пользу этого предположения свидетельствует и отсутствие случаев коинфекции HBV и HCV в обследованной когорте населения РТ.

less involved in HCV epidemic process. Prevalence of anti-HCV was 1,0% (1/98) in age group 15–19, 3,6% (3/84)in20–29and3,7%(2/54)in30-39.Suchresults outline RT in the list of Russian territories. On most territories the highest HCV morbidity rates are registered in age groups 20–29 and 30–39 (Pokrovskiy et al., 2011). According to our seroepidemiologic data in RT these age groups are less involved with majority of cases occurring in age groups older than 40. In Mongolia where, much like in RT, the prevalence of viral hepatitis is high, anti-HCV prevalence in young adult population is 8–12%, reaching 12.5%–26.9% in age groups older than 40 (Tserenpuntsag et al., 2010). Thereby HCV burden in general population of RT is significantly less than burden of the two other hepatotropic viruses – HBV and HDV. This is probably caused by differences in intensity of realization of transmission routes of these viruses. HCV is mainly transmitted by parenteral manipulations including injections. Natural transmission routes (sex, vertical transmissionandclosecontacts)arelesscommonfor HCV than for HBV and HDV. Differences in prevalence of these three parenteral infections in RT suggest the leading role of natural routes of HBV and HDV infections in this region. This hypothesis is confirmed by lackofHBV/HCVco-infectioncasesinscreenedpopu- lation of RT. Understanding of epidemiology of these

Рис. 6. Частота выявления antiHCV среди условно здорового населения РТ

Picture 6. Prevalence of anti-HCV in conditionally healthy population of RT

88	Медицинскаявирусология.томXXVII(2)

В свою очередь, понимание эпидемиологии этих инфекций позволит построить правильную тактику надзора и профилактики на этой неблагополучной по ГВ и ГD территории.

Заключение

Республика Тыва – регион РФ, где в настоящее время сохраняется крайне неблагополучная эпидемиологическая ситуация по вирусным гепатитам. Полученные нами данные свидетельствуют о высоком уровне инфицирования HAV, HBV, HDV

иHCV среди условно здорового населения РТ, что представляет серьезную угрозу здоровью населения. Необходимо создание научно-обоснованной программы по профилактике, диагностике и терапии вирусных гепатитов, базирующейся на эпидемиологических особенностях данных инфекций в РТ. В силу эндемичности РТ в отношении HAV, HBV

иHDV, в этом регионе можно в относительно короткие сроки оценить эффективность профилактических или терапевтических программ. Примером этому служит прекращение циркуляции HDV среди детей моложе 10 лет в ответ на вакцинацию против ГВ в изученном регионе. В 2012 году в РТ начатапрограммавакцинопрофилактикиГАсиспользованиемоднойдозыинактивированнойвакцины. Ближайшее время покажет, работает ли эта стратегия в эндемичном по ГА регионе.

infection will help in development of effective tactics of surveillance and prophylaxis on this territory.

Conclusion

Republic Tyva is a region of Russia with currently highly unfavorable epidemiologic situation considering viral hepatitis. Our data show high prevalence of HAV, HBV, HDV and HCV in conditionally healthy population of RT, which is a serious threat for health of the population. There is a need for development of science-basedprogramofprophylaxis,diagnosticsand treatment of viral hepatitis accounting for epidemiologic characteristics of these infections in RT. As RT is endemic for HAV, HBV and HDV, there is a possibility offastassessmentofeffectivenessofprophylacticand therapeutic programs. An example of this approach is ceased circulation of HDV in children under 10 as a result of HBV vaccination. In 2012 the program of HAV vaccine prophylaxis with single dose of inactivated vaccine was launched in RT. Near future will show whether this strategy is going to be effective in a region endemic for HA.

rEFERENCES / Литература

1.Вирусные гепатиты в Российской Федерации. Аналитический обзор. 8 выпуск./ Под ред. В.И.Покровского, А.Б.Жебруна. – СПб.: ФБУН НИИЭМ имени Пастера, 2011. – 116 с.

2.К.К. Кюрегян, М.И. Михайлов. Молекулярнобиологические основы контроля вирусных гепатитов. – Москва: Издательство Икар, 2013. – 336 с.

3.Клушкина В.В., Кожанова Т.В., Бажажина П.Г. и соавтр. Оценка влияния массовой вакцинации

против гепатита В в Российской Федерации // Журнал Микробиологии эпидемиологии и иммунобиологии. – 2012. – №5. – С. 42–48.

4.Михайлов М.И., Малиникова Е.Ю., Потемкин И.А., Кожанова Т.В., Исаева О.В., Ильченко Л.Ю., Кюрегян К.К. Эпидемилогия вирусных гепатитов.

ЖМЭИ №1, 2013

5.Шахгильдян И.В., Михайлов М.И., Онищенко Г.Г. Парентеральные вирусные гепатиты (эпидемиология, диагностика, профилактика). – М.: ФГОУ ВУНМЦ Роздрава, 2003. – 384 с.

6.Fogeda M., de Ory F., Avellón A. et al. Differential diagnosis of hepatitis E virus, cytomegalovirus and Epstein-Barr virus infection in patients with suspect-

ed hepatitis E // J. Clin. Virol. – 2009. – Vol. 45. – P. 259–261.

7.Heidrich B., Deterding K., Tillmann H. L. et al. Virologicalandclinicalcharacteristicsofdeltahepatitisin CentralEurope//J.Viral.Hepat.–2009.–Vol.16.–P. 883–894.

8.Shustov AV, Kochneva GV, Sivolobova GF, Grazhdantseva AA, Gavrilova IV, Akinfeeva LA, Rakova IG, Aleshina MV, Bukin VN, Orlovsky VG, Bespalov VS, Robertson BH, Netesov SV. Molecular epidemiology of the hepatitis C virus in Western Siberia. J Med Virol. 2005 Nov;77(3):382–9.

9.ThomasH.C.,LemonS.M.,ZuckermanA.J.Viralhepatitis. Third edition. , 2005. Wiley-Blackwell. 896 С.

10.TserenpuntsagB,NelsonK,LamjavO,TrinerW,Smith P, Kacica M, McNutt LA. Prevalence of and risk factors for hepatitis B and C infection among Mongolian blood donors. Transfusion. 2010 Jan;50(1):92–9.

11.Tulisov A, McMahon BJ, Koch A, Minuk G, Chulanov V, Bruce MG, Uhanova J, Børresen M, Williams J, Osiowy C, Gelvan A, Alexeeva M, Larke B, Watt K. Viral hepatitis in the Arctic. A review from a Circumpolar Workshop on Viral hepatitis, ICCH13. Alaska Med. 2007;49(2 Suppl):193–203.

medical virology. vol. XXVII (2)

89

Правила представления рукописей авторами в журнал «Медицинская вирусология»

Общие сведения:

Журнал «Медицинская вирусология» публикует статьи, освещающие различные аспекты изучения инфекций, представляющих интерес для здравоохранения.Статьимогутбытьпосвященыклинике,диагностике, лечению, эпидемиологии, иммунологии ипатогенезавирусныхинфекций,разработкеиприменению профилактических и лекарственных препаратов, фундаментальным исследованиям в области структурной и молекулярной биологии, эволюцииипроисхождениявирусовивзаимодействиявирусовсклеткой,атакжеметодическиестатьи.

Статья должна быть написана на высоком научном и методическом уровне с учетом требований международных номенклатур, содержать новую научную информацию, отражать наиболее актуальные проблемы и рекомендации практического характера.

В журнале могут быть опубликованы статьи на спорныетемы,вэтомслучаередакцияоставляетза собойправоопубликоватьпротивоположнуюточку зрения в виде «письма к редактору».

Не подлежат представлению в редакцию уже опубликованные статьи или направленные для опубликованиявдругиежурналы.Возможнопредставление рукописей статей, содержащих данные, ранее опубликованные на любом языке, кроме русского и английского; а также статей, в которых опубликованные ранее данные составляют не более 50%, при этом эти материалы приводятся со ссылкой на оригинальную статью.

Возобновлённый журнал «Медицинская вирусология»публикуетстатьинадвухязыках(русскомианглийском)вэлектронномвиде(насайтеФГБУ«ИПВЭ им.М.П.Чумакова»РАМН)ивпечатномварианте.

Этика: При изложении методик исследований необходимо сообщать о соблюдении правил этики при проведении обследования пациентов и работ с использованием экспериментальных животных.

Авторство: Все авторы должны утвердить окончательный вариант рукописи статьи.

Свободный доступ: Полнотекстовая электронная версия журнала свободно доступна на сайте Института бесплатно для всех желающих.

Подписка: Печатная версия журнала доступна для всех подписчиков журнала.

Порядок подачи статьи в редакцию:

Подача статьи: Рукопись статьи, с рисунками, таблицамииписьмомпредставляющегоавторанаправляютсянаадресэлектроннойпочты:med_vir@ poliomyelit.ru.

Рецензирование: Авторы могут предложить как минимум двух потенциальных рецензентов с именем и электронным адресом для ведения переписки, а также указать нежелательных рецензентов. Выбранные кандидаты не могут быть вовлечены

всовместные работы с авторами по теме статьи. Редакторы журнала оставляют за собой право как воспользоваться, так и пренебречь предложением авторов.

Статьи, возвращённые авторам после рецензирования для доработки, должны быть предоставлены обратно в редакцию в установленный срок. Статьи, возвращённые позднее чем через 1 месяц (4 месяца, если доработка требовала выполнения дополнительных экспериментов), будут считаться впервые поданными и пройдут весь процесс рецензирования заново.

После представления в журнал статья передается редактору из состава редакционной коллегии. Редактор передает статью двум (или, при необходимости, трём) рецензентам, которые в течение 4 недель предоставляют редактору отзыв и заключениеовозможностипубликациистатьи,атакже возможные рекомендации по улучшению качества статьи. Отзывы рецензентов предоставляются автору без указания имени рецензента. Как правило, публикация статьи возможна при положительномзаключениидвухрецензентов. Ориентировочный срок экспертной оценки статьи составляет 6 недель.

После рецензии статья и рецензии отправляют-

ся автору для внесения исправлений и ответов ре-

цензентам, если это требуется.

Редакция оставляет за собой право технической правки статьи при подготовке её к публикации. Непосредственно перед публикацией авторам представляется окончательный вариант статьи для согласования. В случае если автор не предоставляет исправлений в течение 48 часов, редакция считает окончательный текст статьи одобренным.

После принятия статьи к печати, электронная версия публикуется на сайте в свободном доступе

вкратчайшие сроки, и статья печатается в ближайшем выпуске журнала.

Для оперативной связи редакции с авторами статьи будет использован адрес электронной почты, указанный представляющим автором. Кроме того, рекомендуется указать номер мобильного телефона представляющего автора.