Глава 2 Годы учебы

Любая учеба запоминается на всю жизнь, а военная особенно. Ни дня не проходило без курьеза, врезавшегося в память Алексея Юрьевича на всю жизнь.

Особенно запомнился первый день стрельбы из ав­томата. После завтрака курсанты взяли оружие и строем направились в тир, живописно расположенный почти на гребне скалы, ниспадающей в море. В тире их ждал жёст­кий и грозный полковник «Т.», который сразу отругал старшину класса за нечёткий строй. А затем, разбив кур­сантов на несколько групп по четыре человека, полковник звенящим от ярости властным голосом приказал первой группе заходить в помещение тира и приготовиться к стрельбе.

Что там произошло, неизвестно, но уже через ми­нуту под его зычную ругань все четыре курсанта были буквально вышвырнуты из тира, последовала команда следующей четвёрке. Но курсанты были так перепуганы, что забывали слова докладов в процессе изготовки к

стрельбе, путались в словах и действиях необходимых для обеспечения безопасности при применении оружия. При грозном виде полковника у них возникало одно желание -бежать подальше от этого страшного. Да и что можно бы­ло взять от вчерашних школьников, едва надевших мат­росскую робу.

Из второй группы изгнали только одного курсанта, который весь в слезах что-то яростно бубнил и непре­станно нервно, то разбирал, то собирал свой автомат. Не­заметно подошла очередь Алексея, которого принимая во внимание его пока кратковременное пребывание в учи­лище, старшина класса выпустил «в объятия» Т. в по­следнюю очередь. Все замерли, предчувствуя нечто ужас­ное...

Сначала всё к этому и шло. Алексей без доклада плюхнулся на землю и, выставив ствол автомата перед собой, вопросительно посмотрел на полковника и спро­сил: «А где патроны»?

От такой невольной наглости у полковника пере­хватило дух, он секунду молчал, судорожно вбирая в себя воздух. И вдруг одним прыжком, как тигр подскочил к Алексею, выбил ногой автомат, и заорал, чтобы он уби­рался к такой-то матери. Савин же был, даже рад был та­кой развязке, так как его нервы находились буквально в запредельном состоянии.

Но тут за него вступился старшина, сказав, что он прибыл в училище всего два дня назад и многих премуд­ростей ещё попросту не знает. В этот момент произошло «чудо», ко всеобщему удивлению «Т.» не стал ругаться, а,

терпеливо объяснил Алексею, что нужно делать и гово­рить перед стрельбой.

Затем он несколько раз заставил его повторить свои слова и, наконец, удовлетворившись ответом, допу­стил Алексея Савина в тир. Алексей неожиданно чётко произнес необходимый в тире доклад, и довольный пол­ковник торжественно выдал ему те три заветных патрона, о которых мечтали все курсанты по пути на стрельбище.

Дальше все происходило, как в тумане - по непо­нятной для Алексея причине, он вдруг почувствовал что-то очень привычное и знакомое, держа в руках автомат. В него вдруг вошла какая-то спокойная уверенность: воз­можно, сработала генетическая память, поскольку многие из его предков были военными.

Он предельно сосредоточился и произвёл три вы­стрела. Стрелял быстро, без напряжения, профессиональ­но слившись с автоматом, который держал в руках. впервые в жизни.

Полковнику поначалу показалось, что он, наоборот просто палит в белый свет как в копеечку, не отдавая себе отчёт, где мишень и что завтра вместо мишени вполне может оказаться уже реальный враг в лице американского или западноевропейского солдата.

После стрельбы Алексей отрапортовал об ее окон­чании и полковник, хмуро приказал ему бежать к мишени и доложить о результатах стрельбы. Приказ был выпол­нен, Алексей, подбежал к мишени и почти не удивился, увидев, что все три его пули очень кучно пронзили десят­ку. Довольный, он вернулся и доложил полковнику, что выбил тридцать очков из тридцати.

Тот не поверил и долго смотрел то на него, то в сторону мишени. Наконец, не выдержав, полковник сам, взяв с собой старшину класса, быстрым шагом направил­ся к мишени, велев курсанту оставаться на месте, очевид­но желая наказать за вранье после проверки мишени.

Но буквально через минуту он вернулся и, поста­вив перед Алексеем ещё три патрона, приказал повторить упражнение вновь.

На этот раз Савин выбил двадцать девять очков из тридцати. Но и этот результат произвел на окружающих сильное впечатление. А полковник построил класс перед входом в тир, объявил результаты стрельбы и, глядя на старшину, приказал на следующий день привести Алексея на тренировку сборной училища по пулевой стрельбе, ку­да входили лучшие офи-

церы и курсанты - мастера спорта и перворазрядники.

Неожиданная раз­вязка заметно прибавила всем настроение, шагая в казарму, курсанты рассла­бились, подтрунивая, то друг над другом, то, над

полковником.

В дальнейшем уче­ба протекала с удоволь­ствием. Жёсткая морская дисциплина говорила о соблюдении традиционно­го морского порядка, что

совпадало с представлениями Алексея о службе и не вы­зывала никакого внутреннего дискомфорта. А стерильная чистота на территории училища и в помещениях только дополняла колорит новых впечатлений. Всё говорило о порядке, размеренности и системности в организации бы­та, учёбы и воспитания молодого поколения моряков. Курсанты так и называли училище - «Система». Алексей же чувствовал, что он не только безболезненно, но и с большой охотой с его стороны поглощался этой системой.

Занятие любимым делом давало ощущение себя счастливым человеком. Ему нравились команды на по­строение, во время которых он ощущал сплочённость коллектива людей в погонах - той касты избранных лю­дей, которые имеют право называть себя военными моря­ками. Любил ходить в караул, когда и днём и ночью не только охраняешь объекты, но и думаешь о будущем, о своей судьбе, о родных, с которыми расстался совсем не­давно.

Алексею доставляло большое удовольствие мар­шировать под ритмичные звуки училищного оркестра. Он гордился надраенными до блеска полами, которые они называли палубой, и радостно жмурился от веселой игры солнечных огоньков на начищенных ими краниках в ком­нате для умывания. Он с аппетитом поглощал курсант­скую пищу знаменитой флотской кухни. Даже забор, от­деляющий огромную территорию училища от внешнего мира, казался настоящим бастионом, стоящим на пути нашествия пёстрой, кричащей, сумбурной и во многом порочной цивилизации.

Однако, не смотря на внутреннюю тягу к учебе, первые два курса дались очень тяжело. Сказывались бо­лезни школьной поры и физическое отставание от това­рищей по учёбе, которые загоняли Алексея в тяжелейшие условия жизни. Чтобы не быть отчисленным из училища по состоянию здоровья, ему приходилось постоянно скрывать свои частые недомогания что, конечно же, ска­зывалось на рабочем тонусе и качестве усвоения препода­ваемых им дисциплин.

Но к счастью большое волевое и физическое напряжение не вылилось в тяжёлый стресс, а лишь оказа­ло мобилизующее влияние на характер и организм моло­дого человека.

В конце концов, болезни удалось перебороть, и Алексей включился в процесс поглощения наук с удеся­терённой энергией. Именно тогда он, пожалуй, впервые понял и реально ощутил силу сформированного роди­тельским воспитанием и внешними условиями своего ха­рактера, которая позволила ему без лишней робости браться за выполнение самых невероятных заданий, пла­нов и успешно их решать.

Последние курсы пролетели как один день. До того они были насыщенными и интересными. Курсантам чита­ли специальные предметы по их будущей специальности, что было чрезвычайно интересно, преподаватели и ко­мандиры-воспитатели уже относились к ним как будущим офицерам, а на практике они выполняли функции млад­шего офицерского состава.

И вот на пятом курсе им всем, наконец-то было присвоено воинское звание «мичман», с получением пра­

ва свободного выхода в город в увольнение, библиотеку или на спортивные соревнования.

С получением звания появилось чувство старшин­ства над остальными курсантами и ответственности за их судьбу и судьбу училища.