Naumkin_V_-_Islam_i_musulmane_kultura_i_politika_2008

дает возможностью и волей вмешиваться на Ближнем Востоке, но не имеет намерения свергать Насера»16. Египетский лидер вновь получил возможность использовать фиксацию американцев на борьбе с коммунизмом в своих интересах. Когда в декабре 1958 г. Насер вновь стал арестовывать коммунистов, обвиненных в «предательстве арабского дела», США возобновили продажу ему высокосортной пшеницы.

У Израиля энергичные действия США также вызвали одобрение, одновременно у него еще больше укрепилось недоверие к международным институтам, которые рассматривались, с одной стороны, как неэффективные, с другой – как находящиеся под преобладающим влиянием недругов еврейского государства. Стала широко известной ворчливая приговорка Бен Гуриона «ум-шмум» (УМ – на иврите аббревиатура «Объединенных Наций»).

Интервенция сблизила США с Израилем, который разрешил пролет над своей территорией британских самолетов только после настойчивых просьб американцев. Взамен Эйзенхауэр и Даллес дали Бен-Гуриону гарантии о распространении на него действия доктрины Эйзенхауэра17. В результате англо-американского вмешательства удалось успокоить Ливан и сохранить у власти короля Хусейна. Это была логика холодной войны, когда одна сторона видела за любыми не устраивающими ее действиями происки другой стороны, а та, в свою очередь, всегда опасалась, что первая сторона прячется у нее под кроватью. К сожалению, эта инерционная логика – только с изменением адресатов – просматривалась и в новой постбиполярной эпохе, через полвека. Тем не менее, как полагает Д. Кунц, в результате событий 1958г. Эйзенхауэр и Даллес уже не видели за всеми событиями в регионе «руку Москвы» и пришли к выводу, что именно распространение «международного коммунизма» вряд ли было самой большой угрозой для Ближнего Востока18.

Итак, многие уроки событий 1958 года остались невыученными акторами событий 2008 года. Составляющими кризиса этого года, безусловно, явились напряженность в оккупированном Ираке,

16un , Diane B., “United States as a Middle Eastern Power”, A Revolutionary Year: The Middle East in 1958, p.99.

17Kunz, op.cit., p. 98–99.

18Kunz, op.cit., p. 100. Даллес теперь считал: «невозможно, чтобы какое либо государство приобрело статус советского сателлита, если оно географически не связано с

СССР или не находится под угрозой оккупации со стороны соседних государств»

(Memorandum of Conversation, October 8, 1958, National Archives, 780.00/10–857).

635

нагнетание ситуации вокруг ядерной программы Ирана, тупик в израильско-палестинском процессе, активное наступление исламистов, грозящих опрокинуть привычный для региона государствен- но-политический порядок.

В той мере, в какой полстолетия назад Запад и, особенно, США (в ту пору менее «ближневосточная держава», чем теперь, с их оккупационными войсками и военными базами в регионе) были зациклены на противодействии «международному коммунизму», сейчас они сфокусировались на новом враге – исламизме. Политический ислам на Ближнем Востоке, действительно, вошел в ту н и- шу, которую ранее занимали местные компартии и светские арабские националисты. Исключение составляли шиитские религиозные партии Ирака, на которые парадоксальным образом опирались оккупационные власти, но союз с которыми был весьма непрочен. Это показали события 2008г., когда США потерпели неудачу в попытках протолкнуть проекты двух долгосрочных соглашений – о статусе войск и о «стратегических рамках». Бл ок сил, выступающих против этих соглашений, включил в себя садристов (сторонников оппозиционного оккупационным силам имама Муктады Садра), шиитов из партии «Фадыля», части членов па р- тии «Даава», суннитского Фронта национального диалога и све т- ского списка во главе с бывшим премьер-министром Айядом Алляви. Это поставило правительство Нури Малики в условия, к о- гда принять американский проект означало бы обречь себя на поражение на осенних выборах 2008г. Впрочем, в стране все упорнее распространялись слухи о том, американские политические инженеры так или иначе готовили замену Малики. Время покажет, были ли эти слухи справедливы.

Столкнувшись с массовым неприятием идеи долгосрочных договоренностей с американцами в сфере безопасности, слабое правительство Малики прекратило говорить об этом и тоже начало рассуждать о графике вывода войск и всего лишь краткосрочном пакте. У части американского истэблишмента это вызвало заметную обеспокоенность. Но были и другие точки зрения. Американские аналитики Д.Леви и М.В.Ханна, к примеру, в связи с этим высказали не совсем тривиальную мысль о том, что создание широкой политической коалиции в Ираке на националистической основе «может защищать долгосрочные американские интересы в Ираке, которые ориентированы на формирование устойчивой политической культуры, сохранение территориальной целостности страны и

636

сдерживание излишнего иранского вмешательства Ирана во внутренние дела Ирака, – все это как раз обеспечит уход США»19.

В Палестине после раскола между Фатх и ХАМАС стратегия Запада и Израиля состояла фактически в удушении Газы, которое, как рассчитывали ее авторы, привела бы к дискредитации ХАМАС на фоне роста популярности умеренного руководства Махмуда Аббаса, которому начала оказываться мощная подпитка. Но не было ничего удивительного в том, что ХАМАС не только не растерял, но и увеличил число своих сторонников, в том числе и на Западном берегу. Почему? Да потому что энергично действовавшее правительство Абба- са-Файяда, на самом деле обуздав пост-интифадный хаос, сумев установить порядок в автономии и выполнив все взятые на себя обязательства, ничего не получило взамен от Израиля. Но нет ничего страшнее неоправдавшихся ожиданий! Практически не функционировавшая израильская политическая система способствовала развороту палестинского общественного мнения к ХАМАС. Даже такие простые обещания, как возобновление закрытых Шароном палестинских общественных и благотворительных учреждений в Иерусалиме (в том числе и весьма далеких от политики), остались невыполненными. Это приводило к тому, что движение ХАМАС, как оно умеет это делать, эффективно используя мечети, в последние два года заполняло вакуум в Иерусалиме, помогая в решении социальных вопросов, предоставляя образовательные и медицинские услуги населению, и фактически превращалось в центр реальной власти20.

Некоторые аналитики более оптимистично, чем другие, оценивают ситуацию на Западном берегу. В частности, доклад Междун а- родной группы по кризисам подчеркивал достижения правительства Файяда в обеспечении безопасности в Дженине и Наблусе, однако «дженинская модель» не была распространена на весь Западный берег. А с израильской стороны «оставался большим скептицизм в отношении потенциала Палестинской автономии по обеспечению безопасности, и убежденность в том, что только Армия обороны Израиля способна сохранять стабильность, оставался твердой, особенно среди военных»21.

19Levy, Daniel and Hanna, Michael Wahid, “Finding a silver lining in the Iraq cloud”, Boston Globe, July 13, 2008.

20Ibid.

21Ruling Palestine II: The West Bank Model, International Crisis Group, MiddleEast Report №79, 17 July 2008, p.31.

637

Осуществленная в начале июля 2008г. при посредничестве Египта договоренность о прекращении огня между Израилем и ХАМАС продолжала действовать, но было поставлена под угрозу возобновившимися в Газе столкновениями между сторонниками Фатх и ХАМАС (примирение между этими двумя организациями, достигнутое в 2007г. в Мекке при посредничестве Саудовской Аравии, провалилось). В результате столкновений некоторые из деят е- лей Фатха в Газе бежали в Израиль (!), чтобы потом перебраться на Западный берег. Эти события комментировались в Израиле со злорадством, лишь отдельные, наиболее прозорливые аналитики понимали, что единственной альтернативой Фатху и ХАМАСу будет какая-либо террористическая организация типа «аль-Каиды». Как справедливо писали авторы выше упоминавшегося доклада, без примирения Фатха и ХАМАС, без реинтеграции Западного берега и Газы любые успехи палестинцев в мирном процессе останутся пирровой победой22.

Продолжающаяся нерешенность палестино-израильского ядра арабо-израильского конфликта стала особенно нетерпимой сейчас, когда создание собственной государственности для палестинских арабов являлось императивом для всего мирового сообщества, не исключая сам Израиль.

Если по кризисному 1958г. бумерангом ударила «тройственная агрессия» двухлетней давности против Египта, то 2008г. так же пожинал плоды двухлетней давности войны в Ливане. Заметим, что отношение к войне 2006 г. с обеих сторон довольно неоднозначное. Сам лидер Хизбаллы Хасан Насралла заявил, что если бы его организация предвидела столь жесткую реакцию Израиля, она не совершила бы рейд на израильскую территорию. А репутация правящей коалиции в Израиле столь низко пала, что пришлось уйти в отставку министру обороны и начальнику генерального штаба. Цена за несостоявшееся возвращение двух выкраденных солдат была слишком высокой. В кризисном 2008г. возвращение состоялось. Но вернулись – в результате обмена с Хизбаллой на осужденных в Израиле как террористы боевиков этой организации – лишь трупы Э.Гольдвассера и Э.Регева. Не удивительно, что израильское общественное мнение неоднозначно восприняло освобождение повинного в убийстве трех израильтян (в том числе ребенка) Самира Кантара вместе еще с четырьмя осужденными. По версии Хизбал-

22 Ruling Palestine II, p.32.

638

лы, рейд, в ходе которого были захвачены два израильских солдата и который собственно явился поводом для начала Израилем военных действий, как раз имел целью использовать их как заложников для возвращения Кантара (Израиль должен был отпустить его еще по сделке, заключенной в 2003г., но приостановил освобождение, пока ему не будут предоставлены данные о судьбе пилота упавшего на территории Ливана самолета – Р.Арада). Почему-то в 2006 г. правительство Кадимы не продолжило традицию обменов пленными, которые в 2003г. санкционировало гораздо более жесткое правительство Ликуда во главе с Ариелем Шароном, в составе которого был и Бенджамин Нетаньяху.

Эта сделка породила не меньше этических и политических вопросов, чем сама война 2006 г. Однако после того, как израильский кабинет проголосовал за сделку 22 голосами против 3, был открыт путь и обмену с ХАМАС с целью получения живого и невредимого капрала Гилада Шалита. Здесь была запрошена еще большая цена. Cогласно сообщениям прессы, лидеры ХАМАС представили израильтянам список из 450 заключенных и потребовали, чтобы те по своему выбору добавили к ним еще 550 (всего в израильских тюрьмах находится 9 тысяч палестинцев, включая 700 задержанных в ожидании суда). Израильские политики особо озабочены тем, что в список, как ни странно, включен наиболее популярный лидер Фатха Марван Баргути. С одной стороны, Баргути является безусловным сторонником мирного процесса и его возвращение никак не должно способствовать усилению позиций ХАМАС на Западном берегу. С другой – именно ХАМАС оказывается той силой, которой будет принадлежать заслуга в освобождении этого харизматического лидера национального масштаба. Конечно, были правы, те израильские политики и военные, которые давно считали необходимым, чтобы сами израильские власти освободили Баргути (вроде бывшего министра обороны Беньямина Бен-Элиэзера). Теперь этот шанс был упущен.

Анализируя реакцию ливанцев на состоявшийся обмен с Хизбаллой, Д. Леви заметил, что, несмотря на видимое торжество Хизбаллы, организующей торжества по случаю возвращения Кантара, «многие ливанцы смотрят на изображения Кантара и задаются вопросом, стоит ли этот парень всего того, что им пришлось пережить в 2006 г.»23. В то же время в результате сделки между проти-

23 Levy, Daniel, “Bringing closure to Israel and Lebanon”, Guardian-online, July 16, 2008, www.guardian.co.uk/commentisfree/2008/jul/16/lebanon.israelandthepalestinians1.

639

воборствующими ливанскими лагерями, заключенной при посредничестве Катара и остановившейся сползание страны к новой гражданской войне, Хизбалла не только получила места в правительстве, но и фактическое право вето, что интерпретировалось ею как победа. Понятно, что это не положило конец острым разногласиям между различными политическими силами страны. Показательно, что в новом, «точечном посредничестве» играли свою роль не только арабские правительства и ведомства (как, к примеру, египетская разведка во главе с Омаром Сулейманом), но и другие ближневосточные силы. Так, Турция к концу «жаркого лета» уже провела пять раундов непрямых переговоров между израильской и сирийской делегациями. А Дамаск и Бейрут в Париже, наконец, решили обменяться послами.

К концу лета 2008г. израильско-сирийские переговоры так и остались непрямыми (как и переговоры между Израилем и ХАМАС об освобождении Шалита), хотя, по слухам, на них был якобы достигнут немалый успех. Проблема Башара Асада, как представляется, состояла в том, что ему было трудно отступить от пяти принципов, заложенных в план по урегулированию отношений с Израилем его покойным отцом, президентом Хафезом Асадом. Тот план был выдвинут в ответ на план покойного премьер-министра Израиля Ицхака Рабина, представленный в 1992г. и также содержащий пять пунктов (он был передан госсекретарем США У.Кристофером). По данным сирийских аналитиков, Асаду также нельзя было получить меньше, чем получили египтяне по Кэмп - Дэвидскому договору. Одной из ключевых проблем переговоров являлась проблема водных ресурсов Тивериадского озера, на монопольное использование которых претендовал Израиль.

По поводу внешнеполитической ориентации Сирии среди ее политиков и аналитиков высказывались различные мнения, в которых нередко встречались реминисценции по поводу рассмотренных нами выше событий полувековой давности. Марах аль-Буга‘и, в частности, писал: «Сирийцы дорого заплатили за вовлеченность в арабский националистический проект Гамаля Абделя Насера, а сегодня они вновь вынуждены дорого платить за «государственное» вовлечение в иранский проект»24. И далее: «Разорвать звенья стратегического сирийско-иранского союза необходимо не только для

24 Al-Buqa‘i, Marah, “Suriya al-wataniyya: min waja‘ an-nasiriyya ila mawaji‘ al-faqih aliraniyy”, All4Syria, 17.08.2008.

640

сирийской внешней политики и для того, чтобы урегулировать проблему Голанских высот, это – настоятельная национальная задача, решить которую нужно для того, чтобы прекратить наступление иранского проекта на регион и укрепление позиций его ставленников, вроде дерущейся в Ливане Хизбаллы и раскольнического движения ХАМАС в Газе»25.

Тем не менее, укрепление позиций ХАМАС продолжалось. Показательной неожиданностью был состоявшийся в конце лета разворот в сторону движения Хамас Иордании, которая ранее отказывалась от контактов с этой организацией. Иорданский аналитик Урайб ар-Рантави предложил этому развороту два объяснения – оптимистическое и пессимистическое. Согласно оптимистическому, палестино-израильская сделка вот-вот состоится, поэтому согласованное с другими умеренными арабскими режимами превращение Иорданией движения ХАМАС в союзника нужно, чтобы удержать исламистов от острой реакции на сделку. Пессимистическое объяснение исходит из того, что мирные переговоры опять ничем не кончатся, поэтому ориентация на умеренного палестинского союзника бесперспективна (тем более с учетом усилившихся позиций в стране «Братьев-мусульман»)26. Последний сценарий вполне сочетается с мрачными предчувствиями некоторых представителей Палестинской автономии, считающих, что «превращение Западного берега в Газу» лишь вопрос времени, причем ближайшего. Ощущение того, будто нечто глубоко трагичное вот -вот опять должно произойти, уже не покидало многих палестинцев, а именно это чувство часто является признаком обострения кризиса. Основанием являлись критическое отсутствие прогресса в мирном процессе, продолжавшееся строительство израильских поселений (вместо демонтажа незаконных блок-постов и замораживания поселенческой активности, обещанных Ольмертом президенту Бушу). По мнению Г.Баскина: «Существует пропасть между инфраструктурой 250 тысяч поселенцев на Западном берегу (не считая Восточного Иерусалима) и живущих там 2,5 млн. палестинцев. Расширяющиеся еврейские поселения занимают вершины холмов Западного берега с ведущими к поселениям современными дорогами “только для евреев”, в том время как палестинцы контролируют

25Ibid.

26Ar-Rantawi, ‘Arib, “Al-Qutba al-mahfiyya fi-l-‘ilaqa bayn al-Urdunn wa-Hamas”,

Markaz al-Quds li-d-Dirasat al-Istratijiyya, 18 августа 2008 г.

641

только 40% территории, даже не имея возможности развивать ее без предварительного одобрения израильскими властями, которое те почти никогда не дают»27(!).

13 июля 2008 г. газета «Хаарец» дала явно запланированную правительством утечку информации о предложении премьер - министра Ольмерта, сделанного им на переговорах с палестинцами. Как и когда-то в 1950-е годы, Израиль ведет речь о двух вопросах: территориях и беженцах. Согласно газете, Израиль предложил передачу палестинцам 93% территории Западного берега. В дополнение к этому размен еще 5,5% территории увеличит эту цифру до 98,5% из тех 22% всех лежащих между морем и берегом Иордана земель, на которые признается право палестинцев. Между Западным берегом должен быть создан коридор, который будет находиться под контролем Израиля, но по которому палестинцы будут иметь право свободного прохода (без израильских постов). Основная часть земли для размена лежит в Негеве, и размен несколько увеличит площадь Газы. По вопросу о беженцах предусматривался отказ от «права на возвращение». Беженцы могут вернуться только в палестинское государство, за исключением особых случаев, когда отдельные беженцы получат право вернуться в Израиль для воссоединения семей. Имеющаяся в плане сложная и детализованная формула решения проблемы беженцев напоминает, как считает израильский аналитик Гершон Баскин, положения, предлагавшиеся ранее президентом США Клинтоном и почерпнутые из дискуссий по беженцам из Табы, состоявшимся в начале 2001 г.28

Однако упомянутый план Ольмерта (если он, действительно, существовал в такой форме) вызывал немалое разочарование. В нем даже не была упомянута проблема Иерусалима. Непонятно, каким образом смогли бы израильские власти ликвидировать сто поселений с 80 000 поселенцев. Ничего не говорилось в плане и о том, как и по какому временному графику он мог бы выполняться. Оставались неясными и судьба Газы, статус ее прибрежных вод и порта. Этим далеко не исчерпывалось число неясных мест в плане, который, будь он поддержан всеми сторонами, все же мог послужить отправной точкой для начала серьезного переговорного процесса.

27Baskin, Gershon, “Is it all lost?”, IPCRI-News-Views, Israel/Palesitine Center for Research and Information, 8 августа 2008г.

28Baskin, Gershon, “What is missing or hidden in the Olmert plan?”, Arabic Media Internet Network, 13 августа 2008 г.

642

Признаком кризиса была перегруппировка сил и серьезные изменения, отмеченные в деятельности международных террористических групп. Назовем главные из них. Во-первых, это то, что можно назвать «меньше нападений, больше жертв», иначе говоря, актов террора стало меньше, но их эффективность выше и наносимый ими урон – больше. Во-вторых, это более активное и умелое использование для вербовки, индоктринации и подготовки экстремистов кибер-пространства. В-третьих, это резко повысившийся процент терактов, за которые никто не берет на с ебя ответственность (unclaimed acts of terrorism). По мнению (хотя и спорному) влиятельного американского эксперта по терроризму, руковод и- теля Департамента действий против терроризма в ОБСЕ Рафаэля Перла, это свидетельствовало о том, что террористы стали в се меньше добиваться публичности и все больше ставить задачу добиваться нанесения максимального ущерба противнику 29. В-четвертых, это превращение «аль-Каиды» из организующей во вдохновляющую, идеационную силу, в результате чего среди з а- падных экспертов по терроризму стало принято чаще говорить о «вдохновляемых аль-Каидой группах» (Al-Qaeda-inspired groups). Собственно говоря, еще начиная с теракта на острове Бали, в мире наметилась новая тенденция – совершение подобных действий хорошо подготовленными и экипированными боевиками, которые, тем не менее, не имели (как показало следствие) никаких, даже опосредованных связей с аль-Каидой или иными международными сетевыми структурами. Несмотря на то, что в Европе процент терактов, совершаемых «исламистскими» группами, продолжал снижаться (в 2007г. он составил в Евросоюзе всего 15%30), пресечение деятельности таких групп, борьба с радикализацией населения, вербовкой сторонников и их подготовкой оставались в фокусе внимания европейских держав.

Хотя «крузадный» компонент в американской глобальной войне против террора (Global War on Terror) был несколько приглушен, он остался и в 2008г., продолжая быть одним из главных инструментов антиамериканской мобилизации в мусульманском мире, наряду с оккупацией Ирака и нерешенностью палестинской проблемы. «Крузадная» антиисламистская стратегия 2008г., имев-

29 В выступлении на конференции в МГУ им. М.В.Ломоносова в Москве 19 августа

2008 г.

30 Там же.

643

шая соответствующее информационное обрамление, может быть вполне сопоставлена с «крузадной» антикоммунистической стратегией (и соответствующей риторикой) 1958г., а кризис вокруг Ирана очень напоминает политические события полувековой давности

вэтом регионе.

Вамериканском внешнеполитическом дискурсе Иран явно занял прежнее место Советского Союза как главная угроза для политики США, причем не только в ближневосточном регионе. Он уверенно лидировал в списках государств-спонсоров терроризма, государств, подозреваемых в нарушении режима нераспространения, государств, враждебных Израилю и т.п. Кризис вокруг ядерной программы Ирана обострился вследствие продолжающегося жесткого давления Вашингтона, решимости Тегерана не отступать от программы обогащения урана, отсутствия согласия между постоянными членами Совета Безопасности ООН и нарастания напряженности в отношениях между Ираном и Израилем.

Директор израильско-ближневосточного офиса Американского еврейского комитета д-р Эран Лерман 13 августа 2008г. писал: «Странная, тонкая нить связывает несколько главных информационных событий в Израиле: ужасное воздействие войны между Россией и Грузией, внутренние дебаты о ситуации в Ливане, непрямые

переговоры с Хамас об освобождении Гилада Шалита и все более острую борьбу за лидерство в Кадиме»31. Интересно, что в этом брифинге автор, касаясь нынешних споров между сторонниками многосторонних и односторонних действий, проводит аналогию с упомянутым нами выше спорам 1950-х годов между Бен Гурионом и М.Шареттом. Хорошо известно, что Израиль, в конечном счете, принял решение о действиях в одиночку. Этот вопрос вновь приобрел актуальность в связи с кризисом вокруг Ирана. Старый вояка Ариэль Шарон и его преемник Ольмерт, как ни странно, выбрали метод международных действий и санкций ООН как инструменты недопущения появления ядерного оружия у Ирана, однако, если эти меры окажутся недейственными, считает Лерман, «последует вердикт по многосторонности с далеко идущими последствиями не

только для поведения и стратегии Израиля в отношении Ирана, но для его политики в целом»32. Но осторожные намеки аналитика

31 Lerman, Eran, Multilateralism and its Limits, Weekly Briefing on Israeli and Middle Eastern Affairs, American Jewish Committee, August 13, 2008, p.1.

32 Lerman, op.cit., p. 2–3.

644