Глава II. Предмет договора уступки § 1. Общие положения

I. В соответствии с абз. 1 п. 1 ст. 382 ГК РФ предметом договора уступки служит «право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства». Из упомянутой статьи, а также п. 1 ст. 388 ГК РФ, согласно которому «уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит закону, иным правовым актам и договору», следует, что по общему правилу уступлено может быть всякое требование, если не вмешиваются указанные исключения²⁶⁷.

II. Субъективное обязательственное право (право требования) характеризуется тем, что оно 1) есть относительное право; 2) носит имущественный характер, т.е. опосредствует процесс перемещения имущества и иных результатов труда, носящих имущественный характер, от одного лица к другому²⁶⁸; 3) обязывает должника к совершению активных действий²⁶⁹. Вычленение этих признаков права требования позволяет отграничить субъективные обязательственные права, способные выступать предметом цессии, от прав, не подлежащих уступке в смысле § 1 гл. 24 ГК РФ. Такое разграничение становится особенно значимым с учетом того обстоятельства, что наше законодательство не содержит предписания, подобных содержащимся в § 1393 АBGB, по которому предметом уступки выступают все отчуждаемые права, и в § 413 BGB, который допускает соответствующее применение предписаний о передаче требования к передаче иных прав, если закон не предписывает иного.

Поэтому положения § 1 гл. 24 ГК РФ не могут применяться непосредственно к передаче, в частности, вещных субъективных прав, которые, в отличие от прав требования, носят абсолютный характер и обязывают противостоящих управомоченному лиц к воздержанию от действий. Так, не может передаваться в порядке цессии, например, право собственности. Для него существует особый порядок передачи, допускающий его добросовестное приобретение от неуправомоченного лица, что немыслимо при уступке требования (см. выше, гл. I, § 2, А, 2).

Вопрос о применении цессионного права к передаче право залога, которое является вещным правом ²⁷⁰, требует пояснения в связи с абз. 1 ст. 355 ГК РФ, согласно которому залоговое право может быть передано залогодержателем «с соблюдением правил о передаче прав кредитора путем уступки требования (статьи 382 – 390)». По мнению В.В. Витрянского, из абз. 1 ст. 355 ГК РФ вытекает, что право залога носит обязательственный характер ²⁷¹. В подтверждение этого вывода автор приводит следующие основные аргументы:

а) нормы о залоге структурно расположены среди общих положений об обязательствах (§ 3 гл. 23 подразд. 1 разд. III ГК РФ), а не в положениях о праве собственности и иных вещных правах (разд. II ГК РФ);

б) предметом залога могут служить имущественные права (требования), которые не способны выступать предметом вещного права;

в) возможно установление залогового права на будущую вещь (п. 6 ст. 340 ГК РФ), в отношении которой никакое вещное право устанавливаться не может;

г) залогодатель вправе заменить погибший предмет залога равноценным имуществом (п. 2 ст. 345 ГК РФ); аналогичное правило невозможно представить в отношении имущества, принадлежащего кому-либо на вещном праве;

д) только обязательственно-правовой природой залога объясняется включение заложенного имущества в конкурсную массу и удовлетворение требований кредитора-залогодержателя за счет любого имущества должника, в том числе и не передававшегося в залог;

е) закон исключает возможность приобретения залогодержателем права собственности на предмет залога²⁷²; его требования могут быть удовлетворены лишь путем продажи заложенного имущества на открытых торгах (ст. 350 ГК РФ)²⁷³.

Рассмотрим приведенные аргументы в том порядке, в каком их излагает В.В. Витрянский.

а) Структура нормативного акта и название его раздела еще не определяют природы субъективных прав, которые основываются на нормах статей, заключенных в этом разделе. Руководствуясь логикой автора, мы должны были бы объявить обязательственными правами (требованиями), например, право на зачет или право удержания вещи, поскольку они, так же как и право залога, предусмотрены статьями, расположенными в разделе «Общая часть обязательственного права».

б) Этот аргумент не обладает доказательственной силой, так как из утверждения В.В. Витрянского, что имущественные права (требования) не способны выступать предметом вещного права, отнюдь не следует, что залоговое право на телесные вещи не является вещным правом.

в) В.В. Витрянский ошибочно понимает механизм возникновения права залога на такую вещь. Обременение вещи залогом предполагает, что залогодатель имеет на нее соответствующее право, например, является собственником вещи (п. 2 ст. 335 ГК РФ). При залоге будущей вещи это условие выполняется с ее приобретением залогодателем²⁷⁴. Из природы права залога как вещного права вытекает, что до этого момента залогодержатель не имеет никакого права на вещь.

г) Гибель заложенной вещи влечет за собой характерное для вещного права последствие – прекращение права залога на нее. Но на существовавших для этого права условиях может быть обременен залогом другой равноценный предмет. И это понятно, поскольку «в договоре залога стороны заинтересованы не столько в тождестве заложенной вещи, сколько в обеспечении долга объектом, имеющим ценность»²⁷⁵.

д) Аргумент заимствован из неудачного законодательного регулирования (установленного при участии В.В. Витрянского), которое не получает поддержки в новейшем законодательстве. Так, например, абз. 3 п. 4 ст. 134 и ст. 138 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», а теперь и абз. 2 п. 2 ст. 64 ГК РФ в полном соответствии с вещно-правовой природой залога в качестве общего правила предписывают преимущественное удовлетворение кредиторов-залогодержателей из стоимости заложенной вещи.

е) Приведенный автором аргумент не имеет никакого отношения к определению признаков, по которым вещное право отграничивается от обязательственного. Так, например, закон ничего не говорит о возможности обладателя сервитута приобрести в собственность обремененный сервитутом земельный участок. Однако характеристика сервитута в качестве вещного права ни у кого не вызывает сомнений. Что же касается права залогодержателя реализовать заложенную вещь путем ее продажи, то оно и является важнейшим правом, принадлежащим ему в силу залога²⁷⁶.

Таким образом, попытка автора обосновать обязательственный характер права залога не увенчалась успехом. Это право имеет вещную природу и обладает соответствующими признаками вещных прав: правом следования (ст. 353 ГК РФ) и вещно-правовой защитой (ст. 347 ГК РФ). Правда, В.В. Витрянский утверждает, что включение в ГК РФ «норм о защите залогодержателем своих прав на предмет залога, наряду с нормами о защите права собственности и иных вещных прав …, как раз и свидетельствует о том, что залог не относится законодателем к категории вещных прав, иначе к залоговым правоотношениям применялись бы напрямую правила о защите права собственности и других вещных прав»²⁷⁷. Но ст. 347 ГК РФ выступает предписанием пояснительного характера, которые часто встречаются в ГК РФ (так, например, п. 4 ст. 216 является пояснительным по отношению к ст. 305 ГК РФ, абз. 5 п. 2 ст. 344 – к ст. 410 ГК РФ, п. 1 ст. 832 – к ст. 412 ГК РФ и т. д.).

Из вышесказанного следует, что допускаемая ст. 355 ГК РФ уступка права залога не есть уступка требования в смысле абз. 1 п. 1 ст. 382 ГК РФ, а ст. 355 ГК РФ содержит прямое указание на применение положений § 1 гл. 24 ГК РФ к передаче права, не являющегося обязательственным субъективным правом²⁷⁸.

Может возникнуть вопрос о допустимости применения этих положений к передаче иных прав в порядке п. 1 ст. 6 ГК РФ. Это касается, например, определения порядка передачи права аренды, т.е. права пользоваться арендованной вещью. Хотя в судебной практике применимость предписаний § 1 гл. 24 ГК РФ к передаче этого права не ставится под сомнение (ср.: п. 16 Обзора практики разрешения споров, связанных с арендой, утвержденного Информационным письмом Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 января 2002 г. № 66²⁷⁹, п. 5 Обзора практики применения арбитражными судами гл. 24 ГК РФ), следует иметь в виду, что право аренды понимается в законе как право на чужую вещь (абз. 2 п. 3 ст. 335 ГК РФ) и не является по своей структуре правом требования²⁸⁰. Поэтому цессионное право могло бы в случае его передачи применяться лишь по аналогии, поскольку оно применимо к передаче основанных на договоре аренды требований о предоставлении вещи во временное владение и пользование или во временное пользование (абз. 1 ст. 606 ГК РФ).