50. Профессиограмма судьи.

Судья общего суда наделен властными полномочиями, применяет власть от имени государства и его деятельность жестко регламентирована законом (См.: Законы Украины "О статусе судей", "Об органах судейского самоуправления", "О квалификационных комиссиях, квалификационной аттестации, дисциплинарной ответственности судей судов Украины", "О государственной защите работников суда и правоохранительных органов", "Об обеспечении деятельности судов", "О судоустройстве" /проект/ ).

Личная независимость и неприкосновенность судьи защищается Конституцией и законам Украины. Она включает в себя: запрещение воздействия на судей каким бы то ни было способом; невозможность без согласия Верховной Рады задержания или ареста судьи до вынесения обвинительного приговора; бессрочное нахождение судьи на должности, кроме судей Конституционного суда и судей, назначенных впервые; увольнение судьи с должности только органом, который его избрал или назначил; государственное обеспечение личной безопасности судей и их семей (ст.126 Конституции Украины).

Судья решает дела чрезвычайно разнообразные и по объему и по характеру (уголовные, гражданские, административные), что требует от него общего интеллекта и профессиональной эрудиции.

Основные полномочия судьи:

1.решать споры о праве (напр., рассматривать заявления граждан, уволенных с предприятий и организаций о восстановлении их на работу, жалобы на неправомерные действия должностных лиц);

2.реализовывать принцип справедливости в правоприменительной практике;

3.выступать своеобразным арбитром в процессе законотворчества.

Социальный аспект деятельности судьи наиболее важен, поскольку он выражается в:

справедливом вынесении приговора, которое должно стать началом разрешения конфликта личности и общества;

ответственности перед обществом за социальный прогноз развития личности подсудимого.;

использовании судебных процессов для предотвращения и предупреждения правонарушений (публичные процессы).

Реконструктивный аспект деятельности судьи состоит в анализе всей собранной по делу информации, в воспроизведении события правонарушения, целью которого является вынесение справедливого, соответствующего действующему законодательству, решения или приговора. Выбор и назначение судей должно быть внимательным - с учетом уровня их профессионального мышления и личных качеств (конкретность, определенность, объективность, широта взглядов).

Коммуникативный аспект деятельности судьи реализуется в:

1.общении судьи в ходе судебного процесса, где судья является лидером общения (необходимыми являются такие личностные качества судьи, как чуткость, эмоциональная устойчивость, честность с самим собой, искренность и учтивость в общении с коллегами, умение слушать и говорить,);

2. судебных допросах, которые требуют согласованности приёмов допросов с индивидуальными особенностями личности допрашиваемого.

Организационный аспект деятельности судьи заключается в умении руководить ходом судебного разбирательства в рамках процессуального закона, что проявляется в:

1.самоорганизованности судьи (здесь реализуются такие качества как воля, собранность, целеустремленность, настойчивость);

2. руководстве всеми лицами, находящимися в сфере судебного процесса (особенность состоит в том, что участники процесса не находятся у судьи в подчинении, руководство ограничено рамками процесса и, как правило, имеет публичный характер; здесь немалую роль играет психологическая совместимость судьи и иных участников процесса-состава суда, секретариата, адвокатов, государственного обвинителя, экспертов и др.).

Удостоверяющий аспект деятельности судьи выражается в оформлении документации: протокол, определение, приговор и т.д., т.е. вся добытая в ходе процесса информация должна быть облечена в специальные, предусмотренные законом формы.

От судьи требуется:

1. общая и специальная культура письменной речи (грамотность, логика мышления);

2 профессиональная культура в составлении письменных документов (чёткость в формулировках во избежание разночтения судебного решения и предупреждения связанных с ним ошибок при его исполнении).

49. Профессиограмма работника ГИБДД.

Работник ГИБДД должен хорошо управлять различными транспортными средствами и для этого обладать качествами, входящими в профессиограмму водителя: остротой зрения, устойчивостью к ослеплению, способностью различать цвета, определенной величиной поля зрения, динамическим глазомером, координацией и переключаемостью моторных и сенсорных реакций, переключением внимания в зрительном поле, выбором нужной реакции, устойчивостью внимания при длительной работе, способностью правильно действовать в сложных и аварийных ситуациях.

Он должен не только в совершенстве знать действующие правила движения транспорта по улицам и дорогам нашей страны, но и иметь хорошие навыки водителя, должен уметь провести квалифицированный технический осмотр транспортных средств, а значит, хорошо разбираться в транспортной технике, быстро обнаруживать неисправности, их причины и уловки недобросовестных водителей, пытающихся выдать не вполне исправное средство за исправное.

Инспектор ГИБДД должен быть очень внимательным и решительным человеком. Он обязан не только постоянно контролировать движение транспортных средств, но и уметь предвидеть аварийную ситуацию.

Работник ГИБДД на автотрассе

Находясь при исполнении служебных обязанностей, работник ГИБДД--ОРУД в буквальном смысле слова находится в центре внимания сотен, а иногда тысяч людей: водителей, пассажиров, пешеходов. Поэтому он должен быть подтянут, корректен и вежлив. Его жесты должны быть точны и понятны всем окружающим. Он должен быть ловким, пластичным, обладать повышенным чувством ответственности за свои действия.

Регулирование уличного движения и контроль за ним требует от инспектора напряженной работы всех органов чувств. Особенно высокие требования предъявляются к зрению работников ГИБДД на линии. Острота зрения должна сохраняться в неблагоприятных условиях: в сумерках, в дождь, в ночное время, при больших скоростях транспортных средств. Он не должен страдать аллергией.

В настоящее время инспектор ГИБДД располагает значительным арсеналом технических средств: рацией, специальными приборами для определения скорости транспортных средств на расстоянии, мотоциклом, автомобилем, Существуют специальные подразделения ГИБДД--ОРУД, контролирующие трудные участки трасс с вертолета.

46 Социально-психологическое обследование коллективов. Основные типы конфликтов в служебных коллективах.

Социально-психологическое обследование – комплекс организационно-технических, диагностических и консультационных мероприятий, направленный на изучение социально-психологических характеристик личности.

Для изучения социально-психологического уровня применяется социально-психологическое обследование. В ходе социально-психологического обследования выявляются те социально обусловленные психологические свойства личности, в том числе моральные и нравственные качества, которые необходимы для успешной работы человека в коллективе, отражают его готовность и стремление выполнять производственные задачи, свои профессиональные обязанности в любых условиях, а также способствуют появлению чувства удовлетворённости своим трудом.

Социально-психологическая оценка представляется основой личностного подхода к оценке человека, который заключается в том, чтобы рассматривать профессионально важные качества человека как форму деятельности, возникающей из определённых мотивов, нравственных ценностей и потребностей и направленной на решение важных для человека задач. Выражением личностного подхода является прежде всего мотивационный аспект личности. Личностный подход – это понимание личности и отдельных её психических проявлений в единстве с деятельностью. Личностный подход означает, что самоутверждение личности в профессиональной деятельности представляет собой активный созидательный процесс. Профессиональное становление – сознательная, преобразующая, творческая работа личности как в отношении самой себя в целом, так и всех своих функций, обусловленных социальными факторами.

В процессе социально-психологического обследования выявляются и оцениваются социально-обусловленные черты личности: её направленность и мотивация в виде целей, стремлений, интересов; моральные качества и т.д.

Для проведения социально-психологического обследования используются документы, характеризующие человека в период, предшествующий обследованию, а также проводятся наблюдение, беседа, анкетирование. С определённым успехом могут также использоваться некоторые личностные опросники, методы оценки нервно-психической устойчивости. К сожалению, до настоящего времени конкретные методики оценки социально-психологических качеств личности разработаны недостаточно. Прежде всего это относится к методикам прогнозирования возможностей развития и совершенствования отдельных социально-обусловленных характеристик, а также личности в целом.

Психологический уровень определяется закономерностями познавательной, эмоциональной и волевой сфер человека, которые проявляются в его деятельности и поведении. Их диагностика позволяет достоверно определить цели, мотивы, потребности, интересы, склонности, способности, черты характера конкретного человека. Эту функцию выполняет психологическое обследование, которое характеризуется как комплекс организационно-технических, диагностических и консультационных мероприятий, направленный на изучение психологических механизмов, обеспечивающих реализацию психологических процессов, свойств и качеств личности. Речь идёт о необходимости проведения комплексной психодиагностики. Её организация заключается в том, что отдельные испытуемые обследуются с помощью определённого комплекса методик. В результате составляется суммарный, целостный “психологический портрет” конкретного человека на основе упорядочения данных путём их ранжирования. С помощью применения корреляционного и факторного анализа и других способов математико-статистической обработки эмпирического материала устанавливаются ведущие компоненты психологической структуры интеллектуальных и личностных свойств и выявляются их взаимосвязи и взаимообусловленность.

Служебные конфликты

Правоохранительная деятельность изобилует нестандартными ситуациями, требующими своевременного компетентного вмешательства на основе творческого мышления.

Руководитель-профессионал отличается высокоразвитыми качествами педагогического взаимодействия, дающими ему возможность адекватно оценивать конфликтную ситуацию, устанавливать контакт с оппонентами конфликта, правильно понимать мотивы конфликтной деятельности, создавать деловую атмосферу, во время поиска взаимоприемлемого решения устанавливать и поддерживать доверительные отношения, расшифровывать невербальные признаки поведения сотрудников и др.

Социальная напряженность в обществе самым негативным образом проявляется в подразделениях ОВД, обостряя социально-политическую обстановку в служебных коллективах, провоцируя развитие деструктивных конфликтов как по вертикали, так и по горизонтали. В этой связи все большее значение приобретают способности руководителя (сотрудника), позволяющие ему понимать причины разнообразных эмоциональных напряжений, конфликтных ситуаций в отношениях сотрудников ОВД, сопереживать и соучаствовать, спорить и убеждать, доказывать и вникать в суть их поступков и мнений.

Очень важно руководителю при разрешении конфликтов в подразделениях ОВД ориентироваться не на субардинационное подавление устремлений сотрудников, а на предоставление им возможности творческой самостоятельности в решении служебных задач.

Одну из непременных детерминант профессиональной компетентности руководителя составляет конфликтологическая грамотность, выражающаяся в интеграции социальных и воспитательных стратегий управления, создающая позитивный эффект при разрешении конфликтных ситуаций.

Конфликтные ситуации наиболее часто встречаются в деятельности сотрудников ОВД. Причем здесь конфликты сложны и многообразны. Многие антиобщественные поступки выражаются в прямых конфликтах субъекта с окружающими людьми - близкими, знакомыми, незнакомыми, с членами общественных организаций, представителями власти и др. Оскорбления и насилие над личностью, хулиганство, грабеж, убийство, сопротивление представителю власти и т.д. - все это примеры конфликтов, которыми обязаны заниматься сотрудники ОВД.

Осуществляя свою деятельность по борьбе с преступностью, охране общественного порядка, исправлению и перевоспитанию осужденных, работники отделов внутренних дел вступают в определенные отношения (конфликт) с гражданами-правонарушителями.

Наконец, сотрудник органов внутренних дел испытывает определенное эмоциональное отношение к объекту и предмету своей деятельности. Необходимость общения с нарушителями общественного порядка, острые, принципиальные темы разговоров с этой категорией людей, ощущение скрытого, а подчас и открытого противодействия с их стороны и другие подобные ситуации могут явиться причиной повышенной раздражительности сотрудника и на этой почве возникновения конфликта.

В работе по управлению агрессивным поведением правонарушителя важным является метод «активного слушания» - это система поддержания речевого контакта с противником и общения с демонстрированием доброжелательности с помощью жестов и мимики.

Активное слушание - это:

- умение быть открытым и непредвзятым;

- умение слушать, дословно воспринимая информацию;

- умение интерпретировать информацию;

- умение действовать в соответствии с услышанным.

В процессе общения помогут несколько правил, их желательно за помнить:

- не игнорируйте и не относитесь отрицательно к чувствам человека, с которым вы говорите;

- уважайте точку зрения собеседника, с которым разговариваете;

- основное внимание уделяйте решению проблемы, а не собеседнику;

- не говорите о себе: этим вы можете создать дополнительные сложные проблемы;

- не задавайте прямых вопросов, они выглядят агрессивными, когда следуют один за другим;

- пересказ является мощным инструментом в деле общения с правонарушителями и свидетелями.

Кроме того, сотруднику ОВД необходимо учитывать, что люди в трудных ситуациях говорят не то, что думают. Задержанный может находиться под воздействием алкоголя или наркотиков, злобы, возбуждения. Умелое проникновение в смысл того, о чем говорится, поможет избежать излишней озлобленности и напряжения.

Основное правило поведения для сотрудника ОВД в конфликтной ситуации - научиться смотреть и видеть, слушать и слышать. Получая максимум информации, мы имеем больше шансов разрешить ситуацию таким образом, чтобы были удовлетворены все.

С другой стороны, сотрудник ОВД сталкивается с конфликтами, связанными со взаимоотношениями между членами коллектива, руководителями и т.д.

Наиболее распространенными причинами служебных конфликтных ситуаций являются:

- неблагоприятные условия труда, несовершенство форм стимулирования;

- неумение распределить задание, понять психологию подчиненного;

- несовместимость в силу личностных, возрастных и других различий;

- личностные характеристики отдельных людей - черты характера, специфические особенности поведения, отношение к труду, коллективу.

Успешная деятельность сотрудников правоохранительных органов во многом зависит от умения разрешить конфликт в служебном коллективе, выйти из конфликтной ситуации.

По результатам исследований, на первом месте среди источников напряженности в служебном коллективе стоит уровень зарплаты, премий, распределение отпусков. Второе место занимают недостатки в профессиональной подготовке сотрудников. Третье место - причины, связанные с недостатками в организации и планировании работы или с факторами управления.

Конфликты в сфере совместной деятельности при их общем количестве и многообразии составляют в среднем 49%.

Служебные конфликты во многом зависят от того, какие функции возложены на подразделение.

В более невыгодном положении находятся отделы дознания, особенно отделы милиции, где повышен уровень конфликтности и преобладает доминирование командного стиля руководства.

Результаты исследования показали, что из предложенных для выбора методов регуляции конфликтов были указаны два основных - «обсуждение проблемы совместно в группе» - 41% и поиск причин конфликта в себе путем «самоанализа» - 37,7%. Таким образом, обращение за поддержкой и помощью к группе, товарищам по работе при разрешении конфликтов доминирует, особенно там, где подразделения - небольшие по численности, а тип деятельности предполагает тесные межличностные взаимодействия. Там, где сотрудники подразделений размещены по кабинетам - главным методом регуляции конфликтов выступает «самоанализ».

Исследование природы конфликтов в коллективах сотрудников органов внутренних позволило получить достаточно полное представление об их причинах.

К объективным психологическим причинам конфликтов относятся:

а) недостатки в организации работы;

б) проблемы материально-технического обеспечения;

в) несовершенство некоторых нормативных актов;

г) трудные условия несения службы;

д) реализация социально заданных функционально-ролевых позиций (руководство и подчинение, контроль, оценка действий других сотрудников, проявление требовательности и др.).

Субъективные причины конфликтов:

1. Причины, связанные с личностными особенностями руководителей органов внутренних дел:

- болезненные реакции, затрудненность адаптации к меняющимся условиям работы;

- неподготовленность к работе с людьми;

- недостатки в воспитании;

- ориентация на «подавление» подчиненных;

- недостатки характера;

- неумение или нежелание признавать допущенные ошибки;

- завышенная требовательность;

- несоответствие стиля руководства уровню развития коллектива;

- низкий культурный уровень;

- недостатки в организации собственного труда и службы подчиненных.

2. Причины конфликтов, связанных с особенностями коллектива:

- отрицательные групповые эмоциональные состояния;

- недисциплинированность;

- атмосфера взаимного прощения при низком уровне выполняемых работ;

- наличие микрогрупп, объединенных по принципу круговой поруки;

- косность и пассивность в службе;

- нездоровые мнения и настроения.

3. Причины конфликтов, зависящие от особенностей личности подчиненных и взаимоотношений между членами коллектива:

- социальная пассивность личности;

- психологическая несовместимость;

- наличие в коллективе людей с «тяжелым характером»;

- наличие «демонстративных» типов личности в коллективе;

- ригидность (отсутствие гибкости в поведении) отдельных членов коллектива.

Таким образом, недооценка познаний о конфликтах и отсутствие навыков организации своего поведения в них, а также предконфликтных ситуациях могут вызвать серьезные затруднения в деле предупреждения и ликвидации таких конфликтов, а в отдельных случаях - явиться их причиной.

Одним из эффективных средств разрешения конфликтов в коллективах являются переговоры. Переговоры предназначены в основном для того, чтобы с помощью взаимного обмена мнениями достичь отвечающего интересам обеих сторон соглашения и получить результаты, которые устроили бы всех участников переговоров. В ходе переговоров выявляются разные интересы, и участники переговоров соотносят их со своими собственными потребностями. Основными недостатками при ведении переговоров можно назвать следующие.

«Холодный запуск». Участник вступает в переговоры, предварительно не уяснив для себя их необходимость и цель или не учитывая сложности ведения и возможные их последствия. В данном случае за ним будет только «ответный ход», т.е. не от него будет исходить инициатива.

«Отсутствие программы». У участника нет ясного плана действий в пределах максимальных и минимальных предъявляемых требований. Переговоры легче вести, если имеешь различные варианты действий.

«Главное, чтобы это меня устраивало». Партнер настолько узурпирует ведение переговоров только в своих интересах, что другие участники не видят для себя никаких преимуществ. Это блокирует собеседника, отбивает у него охоту вести переговоры вообще.

«Пускать все на самотек». У участника нет четко сформулированных собственных конкретных предложений и аргументов, детальных требований и критериев оценки предмета переговоров, позиций и ожидаемой реакции оппонентов. Эффективность переговоров снижается из-за недостаточной их подготовки.

«Коммуникативные заморыши». Неправильное поведение одного из участников переговоров отрицательно сказывается на атмосфере переговоров, мешает достижению цели. Партнер разучился слушать или никогда не умел этого делать. В этом случае участник переговоров в ответ на высказывания партнера ведет себя не по-деловому, излишне эмоционально, несдержанно: не аргументирует, а своенравно отстаивает свою позицию; не приводит новые факты и доказательства, а излагает известные, мешающие решению проблемы мнения; не руководствуется общими интересами, не подчеркивает общую ответственность за дело.

Главное - сконцентрировать внимание на предмете переговоров. Необходимо обратить внимание на относящиеся к проблеме аргументы, выдвинутые оппонентом; оценить, способствует ли позиция партнера достижению цели переговоров; реагировать на выступление партнера в зависимости от этой оценки.

Таким образом, руководителю не следует бояться конфликтов в коллективе. Важно педагогически грамотно предупреждать и разрешать любую конфликтную ситуацию. Прежде чем начать разбираться в сути конфликта, важно выявить его мотивы, а затем привести конфликтующие стороны к взаимному согласию, используя приведенные ниже психолого-педагогические.

Типология конфликтов в деятельности ОВД

Различных критериев для классификации конфликтов в ОВД можно определить достаточно много.

Все типологии, рассмотренные нами при изучении первой темы, вполне можно использовать и для классификации конфликтов в деятельности ОВД.

Однако в нашем случае целесообразно пользовать основные признаки классификации конфликтов.

К ним мы отнесем:

· объект;· источники;· длительность;· функции;· форму проявления;· тип структуры взаимоотношений оппонентов.

45. Психологические основы профотбора для работы в правоохранительных органах.

В настоящее время в большинстве стран мира существует развитая система профотбора специалистов правоохранительных органов [1,2,6,8].В нашей стране деятельность подразделений, входящих в эту систему, рассматривается в качестве одного из важных звеньев государственной политики, направленной на изучение, учет, рациональное распределение и экономически целесообразное использование человеческих (прежде всего интеллектуальных) ресурсов общества [5, 8].

Необходимость строительства правового государства в Российской Федерации, острая потребность общества в коренном улучшении эффективности деятельности правоохранительных органов выдвигает на одно из первых мест задачу их кадрового обеспечения. Реализуемый системный подход к формированию кадрового состава силовых структур РФ призван осуществлять отбор граждан, пригодных по своим индивидуально-психологическим, нравственным и физическим качествам к несению военизированных видов службы, к деятельности сопряженной с риском для жизни.

Профессиональный психологический отбор на службу в органы внутренних дел России и на учебу в образовательные учреждения МВД РФ является составной частью профессионального отбора. Каждое из направлений профессионального отбора: социально-правовое, медицинское, психологическое, одновременно являются вполне самостоятельными видами отбора в отношении принятия решения о профессиональной непригодности. Вместе с тем решение о профессиональной пригодности как, правило, принимается в рамках уже упомянутого системного подхода.

Задачей психологического отбора является определение предрасположенности к профессиональной деятельности, которая будет способствовать развитию необходимых профессиональных качеств. Установление соответствия качеств и свойств личности кандидата, поступающего на службу в органы внутренних дел РФ или на учебу в образовательные учреждения системы МВД России, нормативно одобренным требованиям документов, перечень которых определяется Главным управлением кадров и Медицинским управлением МВД РФ, является основной целью профессионального психологического отбора.

Таким образом, профессиональный психологический отбор – это система мероприятий, направленных на наилучшее согласование реальных психических и физических возможностей конкретных людей с запросами различных профессий относительно этих возможностей.

В настоящее время далеко не всегда удается обеспечить конкурсную основу при приеме в ОВД. В ряде случаев осуществляется, так называемый, «отсекающий отбор», предполагающий отсев лиц, явно не пригодных к службе в органах внутренних дел, в основном по медицинским показаниям.

Проведенный Департаментом кадрового обеспечения МВД РФ статистический анализ показал, что за 2005 год комплектующими подразделениями на службу было принято около 17 тысяч сотрудников без необходимого психологического обследования, а свыше 10 % от общего числа кандидатов были зачислены на должности вопреки отрицательным рекомендациям специалистов-психологов [5]. Преодоление этой проблемы возможно лишь при условии коренных перемен в материальном обеспечении сотрудников органов внутренних дел, существенном повышении уровня их социальной защиты и возрождения былого престижа профессии в обществе. Но даже при обеспечении конкурсной основы, для повышения качества отбора требуется дальнейшее совершенствование теоретических, методических и инструментальных подходов в осуществлении профессионального психологического обследования.

Недостатки применяемых методов профессионального психологического отбора снижают их эффективность и не в полной мере обеспечивают создание должного барьера на пути проникновения в правоохранительные органы людей с негативными личностными качествами и асоциальными установками.

Проведенный анализ научных публикаций демонстрирует существующее многообразие методических подходов к психологическому отбору. Вместе с тем, вышеуказанные проблемы, стоящие перед кадровыми службами МВД России, требуют дальнейшего совершенствования системы профессионального психологического отбора и, в первую очередь, предполагают внедрение более эффективных инструментальных техник и методик [6,8].

Наиболее распространены анкетные и опросные методы и методики. Однако, применение анкет и опросных методик сопряжено с феноменом искажения результатов испытуемым, что является следствием стремления испытуемого выглядеть в лучшем свете, достичь социального одобрения. В значительной степени этот недостаток нивелируется параллельным применением проективных тестов, однако проективные тесты весьма сложны в интерпретации и зависимы от пристрастий экспериментатора.

Сравнительный анализ ситуации в Министерстве обороны и Министерстве внутренних дел, позволяет предположить, что весьма перспективным направлением определения профессиональной пригодности кандидатов на службу в органы внутренних дел являются методы экспериментальной психосемантики, которые в случае их более широкого внедрения в практику отбора, позволят эффективнее выявлять ценностно-смысловые составляющие, формирующие профессиональную мотивацию. Данное предположение основано на том, что аналогичные исследования мотивации проводились при изучении других видов профессиональной деятельности, в частности, при отборе кандидатов в вузы Министерства обороны [3]. Преимущества данного подхода заключаются в значительном снижении вероятности искажения испытуемым результатов тестирования за счет использования техник латентного анализа.

Внедрение в практику кадрового отбора современных психологических технологий, призвано обеспечить выявление не мотивировок, а реальных мотивов. Учет установок, мотивов ценностей и смыслов, формирующих профессиональную мотивацию, повысит достоверность мероприятий профессионального психологического отбора и снизит риск поступления на службу в органы внутренних дел лиц с пара профессиональной мотивацией, склонных к нарушению законности и служебной дисциплины, имеющих предрасположенность к употреблению психоактивных веществ в «немедицинских» целях. Первые подтверждения данных предположений уже получены при проведении пилотажных испытаний, в ходе которых с этой целью при кадровом отборе применяется уже описанная в литературе модифицированная версия методики «Репертуарные решетки» [3,4].

Таким образом, расширение методической базы профессионально-психологического отбора путем внедрения методов экспериментальной психосемантики предполагает дальнейшее совершенствование диагностики профессиональной направленности кандидатов на службу в органы внутренних дел.

Психологический отбор в правоохранительные органы

 

Психологический отбор и его проблемы. Не каждый желающий работать в, системе укрепления законности и правопорядка способен на это, так как эта работа предъявляет особые, высокие требования к личным качествам человека. Это не является исключением. Зависимость успешности работы от способностей человека к ней установлена давно. Чем сложнее работа, чем выше ее требования, тем меньшее число людей способно выполнять ее, тем важнее тщательно отбирать людей при приеме на работу.

В 1912 г. Г. Мюнстербергом (1863—1916) был предложен экспериментальный психологический метод определения способностей. С тех пор психологический отбор, решающий задачу определения способностей у кандидатов на работу, получил в мире широкое, практически повсеместное распространение. В системе правоохранительных органов нашей страны он стал применяться с конца 70-х годов. За 20 лет накоплен значительный опыт, подтвердивший его жизненную необходимость. Вместе с тем есть серьезные основания критически оценить сделанное с практических позиций.

От психологического отбора можно ожидать многого, что подтверждают зарубежная практика и опыт различных ведомств нашей страны. Оправдываемость психодиагностических оценок в них достигает 92—95%, что позволяет существенно снизить текучесть кадров и экономит огромные средства. Кроме того, найти человеку работу по способностям — значит повысить ее эффективность, дать самому человеку возможность самоутвердиться, почувствовать себя нашедшим свое место в жизни, добиться успеха, и напротив. К сожалению, нельзя этого сказать об отборе в правоохранительных органах. Так, в структурах Министерства внутренних дел, где центры психодиагностики функционируют не менее пяти лет, число милиционеров, уволенных на первом году службы, только на 4% меньше, чем в тех, где таких центров нет, преступлений и нарушений законности сотрудниками — соответственно на 1,5%, а количество суицидов - на 3% меньше¹.

При довольно больших численности работников, занимающихся психологическим отбором, затратах времени, усилий, финансовых средств, длительном опыте можно было бы ожидать и более впечатляющих результатов. Правоохранительные органы продолжают тревожить факты:

• прогулов,

• отказов от работы, самостоятельных оставлений службы,

• злоупотреблений спиртными напитками,

• дорожно-транспортных нарушений на служебном транспорте, • халатного отношения к служебным обязанностям,

• аморального поведения,

• поборов, взяточничества,

• рукоприкладства,

• сокрытия преступлений, фальсификации,

• неправомерного использования оружия,

• неделовых связей с преступной средой,

• укрытия от учета изъятого оружия,

• покушений на самоубийство и др.

По признанию специалистов, психологический отбор «в лучшем случае находится на стадии становления, не имея достаточной самостоятельности, целевой установки, критериев и правового обеспечения»².

По результатам проведенных анализов, причины недостаточной эффективности действующей системы психологического отбора весьма существенны:

• психологический отбор строился и строится преимущественно на подражательной, эклектической основе. В нем есть что-то от отбора операторов, что-то от отбора военнослужащих, что-то от отбора космонавтов и пр., но нет своей основы — учета специфики правоохранительной деятельности, понимания юридической психологии;

• при создании системы отбора в МВД в конце 70-х годов были допущены серьезные методолого-теоретические и организационные ошибки, которые сохраняются в своей основе до сих пор. Так, отбор был построен как психофизиологический (который и сейчас «в значительной мере ориентирован на выявление психопатологии»³), психологические лаборатории (называвшиеся до недавнего времени психофизиологическими) комплектовались почти исключительно психиатрами, врачами, а не психологами;

• применяемый банк психодиагностических методик не ориентирован на изучение и оценку психологии личности и психологии профессионала-юриста (так, как они понимаются в психологической науке), а построен О медицинских позиций (по образцу понимания личности в медицине, психиатрии) и в интересах определения психического здоровья.

Приведенные выше факты, тревожно характеризующие качество кадрового состава, демонстрируют недостатки существующей практики работы с ним, в том числе и первичного психологического отбора на службу. Невооруженным взглядом видно, что главные причины тревожащих фактов — не в недостатках психического здоровья, а это значит, что в процессе отбора изучается и оценивается сейчас не то, что главным образом определяет способность гражданина заниматься правоохранительной деятельностью.

Концептуальные основы психологического отбора в правоохранительных органах. Психологический отбор потому и называется психологическим, что он должен быть психологически ориентированным, представлять собой соединение психологическдй науки и практики, строиться на строгих методолого-теоретических основах этой науки. В этом утверждении есть, конечно, тавтология, но об этом приходится говорить, ибо, как отмечено выше, до сих пор ориентация отбора в некоторых юридических органах была иной; строился он на эклектичных основах и методах; задавали тон в нем не психологи-профессионалы; а медики, врачи, лаборатории и отделения, занимавшиеся им, подчинялись медицинским управлениям, а не управлениям кадров. Психологический отбор может быть эффективным, если он строится на основе диагностики способности личности к правоохранительной деятельности. Отбор по способностям — наиболее распространенный и собственно психологический отбор. Нет способностей вообще, есть качества человека, оцениваемые по их соответствию требованиям предстоящей деятельности. Способности выступают предпосылкой профессионального успеха, именно они определяют скорость, легкость и степень овладения деятельностью, продуктивность ее осуществления и последующий непрерывный ее рост. Способности к правоохранительной деятельности должны определяться и при психологическом отборе в юридические органы, а сам он должен быть по существу профессионально-психологическим. Отбор по пригодности, оцениваемой с позиций психического здоровья, бесспорно нужен, но столь же бесспорно, что он относится к медицинскому (психиатрическому), а не психологическому отбору.

Способность к правоохранительной деятельности — системная характеристика личности. Даже сотня разрозненно определенных индивидуальных особенностей человека не может заменить строго системной оценки его. Полезно определять интеллектуальные качества, склонность к симуляции и диссимуляции, степень и характер тревожности, экстравертированность и интровертированность, психотический или невротический тип реагирования, направленность сексуального интереса, непосредственность и др., но если не дать целостную и определенную оценку направленности личности и ее морально-психологического облика, то никакого заключения о способности данного человека к правоохранительной деятельности сделать нельзя.

Распространенная практика как раз и страдает тем, что определением множества третьестепенно значимых психологических качеств она прикрывает свои слабости в определении главных свойств личности.

В соответствии с основополагающими положениями психологической науки и юридической психологии (см. гл. 4) способность к правоохранительной деятельности определяется по совокупности оценок важнейших свойств личности, а именно:

1) социально-мотивационных качеств (жизненных ориентации, уровня социальной ответственности личности);

2) профессионально-мотивационных качеств (мотивов выбора профессии сотрудника правоохранительных органов и деятельностных ценностных ориентации);

3) правосознания;

4) морально-психологической подготовленности;

5) деловых качеств (волевых, организаторских);

6) познавательных психологических качеств (мышления, внимания, памяти и др.);

7) психофизиологических качеств.

Набор стандартизованных методик, используемых при профессионально-психологическом отборе в правоохранительные органы, должен обеспечивать полноценное интегральное изучение и оценку всех этих свойств.

Специфика правоохранительной деятельности определяет специфику приоритетов при профессионально-психологическом отборе. Трудности космонавта связаны с нагрузками на организм, а поэтому первостепенное внимание к определению психофизиологических качеств при оценке способности быть космонавтом оправданно. Трудности вождения автотранспортных средств определяются приоритетной необходимостью в оценке дорожной обстановки, действий других участников дорожного движения и мгновенного уверенного реагирования на их изменения. Отсюда и специфика приоритетов в оценке способности человека быть водителем спецмашины. Правоохранительная же деятельность — это социальная деятельность, осуществляемая в режиме права. Специфика ее требований в принципиально ином: в требованиях социальности, строгой законности, высокой моральности. Если еще раз возвратиться к приведенному в начале параграфа списку тревожащих кадры фактов, то станет очевидным, что в основе их лежат именно дефекты правовой психологии и морально-психологической подготовленности сотрудников. Поэтому-то и психологический отбор в правоохранительные органы должен строиться на принципиально ином подходе. Приоритетными для оценки способностей конкретного гражданина к правоохранительной деятельности выступает изучение и оценка его мотивационных качеств, правосознания и морально-психологических особенностей. В этом и находит выражение специфика профессионально-психологического отбора в правоохранительные органы. Негативная оценка их — безусловное противопоказание для такой деятельности.

Предстоит еще математически решить задачу системной оценки всех семи основных свойств, входящих в структуру способности к правоохранительной деятельности. Их нельзя просто суммировать, игнорируя ранговую значимость свойств, резко возрастающую от седьмого к первому свойству. Образно говоря, даже десять «пятерок» по седьмому свойству не могут перевесить одной «двойки» по первому.

Изложенные концептуальные положения относятся к изучению и оценке всех отбираемых в правоохранительные органы, но нужны изучение и оценка специальных способностей при отборе специалистов в конкретные юридические органы, службы, подразделения. При этом отборе должно уделяться внимание оценке степени развития отдельных качеств или их групп, отвечающих особенностям деятельности специалиста, например, управленческих, профессионально-педагогических, оперативно-розыскных, следственных и других способностей. Хотя это и очевидно, но реализуется далеко не всегда. В этом отношении интересен получивший в последние годы опыт разработки методики психологического отбора прокурорских работников (В.В. Романов, М.В. Кроз), излагаемый ниже.

Вопросы методики психологического отбора. Одной из актуальнейших задач в совершенствовании арсенала стандартизованных методик выступает обогащение их такими, которые позволяют диагностировать приоритетные группы качеств. Для этого могут быть использованы имеющиеся в психологической науке методики:⁴ 1) диагностики мотивационных качеств:

• методика «Смысл жизни»,

• тест «Мотивационный профиль личности» (МПЛ), основанный на иерархической модели личности А. Маслоу,

• мотивационный тест Хекхаузена,

• методика Кучера—Смекала,

• методика ориентации личности Б. Басса,

• «Список личностных предпочтений» А. Эдвардса,

• опросник для измерения мотивации достижений (РАМ),

• биографический метод,

• Тематический Апперцептивный Тест (ТАГ) Г. Мюррея,

• Рисованный Апперцептивный Тест (PAT) Л.Н. Собчик,

• методика «Мотивация к успеху» Т. Элерса,

• методика «Ценностные ориентации» М. Рокича,

• методика «Социально-психологические установки личности» О.Ф. Потемкиной,

• методика «Карта интересов»,

• методика «Неоконченное предложение», разработанная М.О. Калашниковым;

2) диагностики морально-психологических (характерологических качеств):

• тест интерперсональной диагностики Т. Лири,

• методика акцентуаций характера К. Леонгарда

44. Психологические характеристики лиц, склонных к суицидальному поведению.

Самоуби́йство, суици́д, (от лат. sui caedere — убивать себя) — целенаправленное лишение себя жизни, как правило, добровольное (хотя бывают и случаи вынужденного самоубийства) и самостоятельное (в некоторых случаях осуществляется с помощью других людей).

Суицид как вид отклоняющегося поведения несовершеннолетних представляет собой классический пример направленного на себя, социально неагрессивного девиантного действия детей и подростков.

Причин самоубийств, не так много, но поводов великое множество: бедность, отношения в семье и со сверстниками, алкоголь и наркотики, неразделённая любовь, пережитое в детстве насилие, социальная изоляция, расстройства психики, включая депрессию с шизофренией, и так далее.

суицидные мысли обусловлены депрессивным мироощущением несовершеннолетнего. Его составными компонентами, как указывалось выше, являются:

– чувства тоски и тревоги,

– ощущение беспомощности, бесперспективности, безрадостности, бессилия.

Выделяются следующие причины суицидального поведения несовершеннолетних:

• неблагополучная семья (конфликтная, культивирующая насилие, враждебность, отстранение детей, с экономическими проблемами, неполная и т.п.);

• социальная изоляция ребёнка (нарушение взаимопонимания с родителями, эмоциональный дефицит, некоммуникабельность, отсутствие друзей и т.п.);

• депрессия (снижение интереса к жизни, отсутствие или потеря любви, подавленность, расстройство сна, потеря аппетита и т.п.);

• чувство вины;

• чувство страха, тревоги;

• потребление наркотиков, алкоголя (формируется импульсивность реакции);

• внушаемость, тенденция к подражанию, (подражательное самоубийство (после аналогичных смертей известных личностей или литературных персонажей)

• конфликты, связанные с учебой или работой;

• состояние здоровья (психические и соматические заболевания, инвалидность);

• материально-бытовые трудности.

• Употребление психотропных веществ

По оценкам специалистов, лишь 10% суицидальных попыток связаны с осознанным желанием подростков лишить себя жизни. Остальные 90% случаев посягательств на собственную жизнь — это крик о помощи, желание привлечь внимание к своей беде, вызвать сочувствие или попытка воздействовать на других людей с определённой целью. Около половины подростков, совершавших попытки самоубийства, выросли в семьях, где один из родителей либо умер, либо покинул семью. В таких семьях причиной суицида становится длительная конфликтная ситуация, напряжённость внутрисемейных отношений. Есть также наблюдения, из которых следует возможная генетическая предрасположенность к суицидальному поведению: несовершеннолетние самоубийцы часто имеют покончивших с собой родственников или предков.

В качестве мотивов самоубийства могут выступать: переживание обиды, чувство одиночества, стыда, недовольства собой, боязнь наказания. Мотивы часто не соответствуют причинам, для каждого суицидента самоубийство имеет личностный смысл. Подростковые попытки бывают продиктованы мотивами манипулирования, контроля над другими при нежелании умереть. В качестве примеров таких мотивов можно назвать:

• протест - непримиримость, желание наказать обидчиков, причинить им вред хотя бы фактом собственной смерти;

• призыв - желание привлечь к себе внимание, вызвать сочувствие («Посмотрите, как мне плохо и больно!»);

• избегание - устранение себя от наказаний, непереносимой угрозы или физических страданий, например, в случае тяжелого заболевания.

Суицидальное поведение может быть истинным, аффективным и демонстративно-шантажным. Истинный суицид – осознанные действия, целью которых является совершение акта самоубийства, желание лишить себя жизни. Серьезность и устойчивость намерения подтверждаются выбором места, времени и способа суицидального действия, активной предварительной подготовкой, а в ряде случаев – наличием предсмертных записок. При истинных суицидальных действиях период, предшествующий самоубийству, отличается большей длительностью (от нескольких суток до месяца и более). Аффективный суицид – суицидальные действия, обусловленные необычайно сильным аффектом, возникшим в результате внезапного острого психотравмирующего события или под влиянием аккумуляции хронических психотравм. В отличие от истинного суицида, при котором психотравма, осознанная и переработанная человеком, вызывает определенный тип целенаправленного, хотя и неадаптивного поведения, при аффективных суицидальных действиях психотравмирующая ситуация не успевает подвергнуться сознательной личностной переработке. Такие суициды характеризуются “свернутостью” и интенсивностью динамики, стремительным ростом эмоциональной напряженности, крайне эмоционально насыщенными отрицательными переживаниями гнева, обиды, оскорбленного достоинства, чести и т.п. Восприятие конфликтной ситуации становится избирательно фрагментарным, отрывочным. Суициденты не реагируют на обращения окружающих, никакие аргументы в расчет не принимаются. Охваченность суицидальным побуждением обусловливает отсутствие страха смерти и боли. Демонстративно-шантажное суицидальное поведение – сознательная манипуляция индивидом жизнеопасными действиями при сохранении для него высокой ценности собственной жизни с целью изменения конфликтной ситуации в благоприятную сторону. Личностный смысл демонстративно-шантажных попыток состоит в оказании психологического давления на окружающих значимых лиц с целью изменения конфликтной ситуации в благоприятную для себя сторону (вызвать к себе жалость, сочувствие, избавиться от грозящих неприятностей и т.п.). При демонстративно-шантажных попытках человек понимает, что его действия не должны повлечь за собой смерть и для этого предпринимает все меры предосторожности.

43. Правоприменительная деятельность и средства массовой информации

Чрезвычайно актуальной, но малоисследованной является проблема отражения в средствах массовой информации личности работника правоохранительной системы, представленной во всей полноте и сложности правоприменительной деятельности.

Сложность этой проблемы заключается в первую очередь в ее многосторонности.

Криминальная тема пользуется устойчивым интересом со стороны средств массовой информации, однако большинству журналистских публикаций не хватает глубины и всесторонности при исследовании чрезвычайно актуальной проблемы преступности и борьбы с нею.

С одной стороны, характерные для средств массовой информации «законы жанра» нередко выдвигают на передний план при отборе материала его сенсационность. Это приводит к определенному смещению ракурса рассматриваемого журналистом события на «кровавые разборки», описание патологии преступника (сексуальный маньяк и прочее), утрирование изощренности или жестокости совершенного преступления.

Правоохранительная система и СМИ функционируют в одной социальной среде. Выполняя различные функции и имея разную природу они тем не менее должны одинаково служить общественным интересам, что в значительной степени определяется уровнем их правовой и психологической культуры.

Становление и эффективное функционирование свободной прессы и независимого правосудия в значительной степени зависят от согласованного взаимодействия этих двух институтов государства и общества: суда как самостоятельного органа власти и прессы как влиятельного общественного механизма.

Пресса, способствуя реализации одного из кардинальных прав граждан — права на информацию, обеспечивающего иные права и свободы, служит выразителем общественных интересов, способом формирования общественного мнения и инструментом гражданского контроля за государством и властью (не исключая и власти судебной). Такая пресса — одна из составляющих непосредственной демократии и народовластия.

Информация о деятельности судебных органов должна способствовать повышению роли суда в общественном сознании. Однако для этого отечественному правосудию надо стать таким же «прозрачным», как в других, цивилизованных странах, где каждый гражданин может ознакомиться с материалами любого судебного дела.

Если же работники российских СМИ жалуются на судей, когда те либо не желают допускать представителей прессы в зал заседания, либо ограничивают их право вести видео- и аудиозапись, либо отказываются комментировать решение суда, то такое поведение чаще всего объясняется непрофессиональными действиями самих журналистов, которые допускают грубые ошибки в своей работе и даже мешают нормальному отправлению правосудия. И это нередко вызывает серьезные конфликты третьей и четвертой властей (см. Известия от 27 января 1999 г.).

Журналисты, не обладая необходимым объемом правовых знаний, в своих выступлениях подчас искаженно представляют деятельность судов, ход и результаты судебных процессов, высказывают юридически некомпетентные суждения и оценки, неверно ориентирующие читателей, деформирующие правосознание, допускают злоупотребления свободой слова, некорректные выпады в адрес судей, умаляя престиж судебной власти.

Между представителями журналистского корпуса и судейского сообщества зачастую складываются настороженные, иногда неприязненные отношения. Это предубеждение препятствует нормальному взаимодействию прессы и судебной системы.

На первый взгляд создается впечатление, что средства массовой информации очень часто обращаются к судебной тематике. Однако обстоятельных, серьезных публикаций, значительных как по объему, так и по глубине постановки проблем, весьма мало.

Пристальное, углубленное внимание публикаторы уделяют лишь отдельным темам, некоторым судебным делам, которые по своей общественной значимости далеко не всегда соответствуют количеству изведенных на них чернил и использованной газетной площади. С другой стороны, важные общественные события, например, в экономической сфере (отношения собственности, ее передел и др.), отражающиеся в деятельности арбитражных судов, освещаются явно недостаточно.

К числу факторов, вызывающих стойкий, повышенный интерес публикаторов (что выражается в относительно большом объеме публикаций, повторных обращениях СМИ к одним и тем же событиям, стремлении зафиксировать их динамику и т. д.), относятся общественная значимость описываемого события, степень его сенсационности и скандальности, наличие в нем политического и «околополитического» аспектов, а также участие в судебном процессе известных «знаковых «фигур — политиков, бизнесменов, высокопоставленных государственных чиновников, представителей богемы, шоу-бизнеса и др. При этом общественная значимость и сенсационность как ключевые характеристики события часто столь тесно переплетены между собой, что их просто невозможно развести. В целом же журналистов, как правило, в первую очередь интересует «читабельность» их материалов, способствующая в конечном итоге повышению популярности и тиража издания, росту известности и авторитета автора. Это вполне понятно и объяснимо, если встать на позицию самих журналистов и редакций СМИ, но далеко не всегда оправданно с точки зрения общества, в котором функционируют СМИ.

В большинстве случаев авторы апеллируют не к рассудку, а к эмоциям читателей. Крайне редко они цитируют соответствующие правовые нормы и положения — основания судебных решений, почти не приводят выдержки из материалов дел и особенно приговоров, ограничиваясь обычно лишь указанием на назначенное наказание.

Говоря о недостатках и положительных качествах деятельности суда, около половины опрошенных журналистов указали на беспринципность, конъюнктурность, зависимость и около трети — на коррумпированность, продажность судов. Напротив, о независимости, принципиальности, честности и неподкупности заявило всего от шести до девяти процентов опрошенных. Объясняя причины уклонения граждан от обращения за судебной защитой нарушенных прав, журналисты на одно из первых мест (41%) поставили убеждение граждан в том, что суд не захочет пойти против властей и влиятельных людей.

Среди причин воздержания граждан от обращения в суд при нарушении их прав журналисты сочли самым весомым отсутствие у граждан веры в возможность добиться справедливости (61% респондентов).

Если журналисты видят свои задачи прежде всего в выполнении информационной функции, сообщении читателям новых знаний, а также в выражении мнения россиян и содействии их участию в управлении делами государства и общества, то судьи хотят видеть в деятельности СМИ несколько другие приоритеты.

Признавая важность информационной функции, представители судейского корпуса считают, что пресса должна воспитывать людей, формировать законопослушных граждан. Журналисты же не воспринимают эту задачу в качестве «своей», не включают ее в число основных, а скорее рассматривают как «попутную». Лишь 10% опрошенных журналистов назвали ее в числе важных, в то время как среди судей — 36%. Кроме того, судьи, в отличие от журналистов, не признают значимой роли прессы как выразителя общественного мнения. Не считают они также, что пресса должна содействовать участию граждан в управлении делами государства и общества. По мнению судей, пресса призвана воспитывать людей и развлекать их.

Столь значительные различия между судьями и журналистами по ключевому вопросу о предназначении прессы, несоответствие ожиданий и реальности, представлений о «должном» и «существующем», неудовлетворенность притязаний служат источником осложнений во взаимодействии между этими профессиональными группами.

Оценивая крайне негативно роль СМИ в формировании образа суда в массовом сознании, сами судьи не склонны прилагать усилий для формирования адекватного представления о себе и своей деятельности.

Редкими остаются контакты с прессой. Судьи воспринимают журналистов скорее как враждебную силу, нежели как партнеров в осуществлении правовых реформ и становления демократического общества.

Для того чтобы в общественном мнении была сформулирована адекватная оценка, необходимо тесное конструктивное взаимодействие органов правосудия со средствами массовой информации.

42. Наркомания как форма асоциального поведения.

Алкоголизм и наркомания являются составными элементами криминальной субкультуры. Основное их "назначение" - способствование сплочению криминальных (преступных) сообществ. Кроме того, и алкоголизм и наркомания могут выступать как средство самоутверждения (особенно среди лиц молодежного возраста), а также как один из способов снятия постоянной напряженности.

Подверженность злоупотреблению наркотиками, в основном, начинается в молодом возрасте (что само по себе очень тревожно) и наблюдается у морально неустойчивых лиц (особенно несовершеннолетних), неспособных к направленным волевым усилиям, хорошо внушаемым и т.д. Оказавшись среди наркоманов, такая личность не способна им противостоять и быстро вовлекается в употребление наркотиков. В последнее время стали обычны случаи, когда молодежь специально сажают на иглу с целью вовлечения в различные преступные группы. Как правило, в системе криминальных сообществ наркоманы не занимают высоких "постов", а выступают в роли бойцов, торпед и т.д., то есть исполнителей.

Наркомания имеет социальные последствия. Для преступных элементов это легкий путь добывания денег. Злоупотребление наркотиками ведет к росту смертности, особенно среди молодежи и развитию целого “букета” соматических и психических заболеваний.

На почве наркомании совершаются преступления, так как в состоянии “ломки” наркоман способен на любое преступление. Приобретение наркотиков становится фоном для совершения ряда преступлений против личности: воровства, грабежа, разбоя. Наркомания отрицательно влияет на потомство. Дети рождаются с серьезными физическими и психологическими отклонениями, что в свою очередь ведет к распаду семьи. Наркоман деградирует как личность, так как рабская зависимость от наркотиков заставляет его совершать аморальные поступки.

Одной из психологических субъективных причин наркомании является неудовлетворенность жизнью в связи с самыми различными обстоятельствами: личными трудностями, недостатками социально-культурной сферы, неустроенный досуг, социальная несправедливость, неустроенность быта, неудачами в учебе или на работе, разочарование в людях.

Значительное место в этнологии причин наркомании занимает личность наркомана. Имеются в виду демографические, возрастные и социально-медицинские аспекты. Среди наркоманов преобладают мужчины. Другое важное обстоятельство – то, что этим недугом поражена, главным образом, молодежь.

Мотивы наркомании и токсикомании:

1. Удовлетворение любопытства относительно действия наркотического вещества;

2. Испытание чувства принадлежности с целью быть принятым определенной группой;

3. Выражение независимости, а иногда враждебного настроения по отношению к окружающим;

4. Познание приносящего удовольствие нового, волнующего или таящего опасность опыта;

5. Достижение “ясности мышления” или “творческого вдохновения”;

6. Достижение чувства полного расслабления;

7. Уход от чего-то гнетущего.

41. Понятие аффекта в ЮП.

Аффект – это стремительно и бурно протекающий эмоциональный процесс взрывного характера, который может вызвать не подчиненную сознательному волевому контролю разрядку в действии. Понятие аффекта наряду с понятием внезапно возникшего сильного душевного волнения введено законодателем в правовые нормы, предусматривающие уголовную ответственность за убийство и нанесение тяжких и средней тяжести телесных повреждений, чтобы дифференцировать эти деяния от умышленно совершенных (ст. 107, 113 УК РФ).

Аффект – одно из эмоциональных состояний, на которое давно обращено внимание юристов. Именно аффекты по преимуществу связаны с шоками – потрясениями, выражающимися в дезорганизации деятельности. Аффект может являться следствием эмоционального срыва как результата длительного воздействия состояния эмоциональной напряженности, тревоги, стресса, страха, фрустрации. Он развивается в критических условиях, при неспособности субъекта найти адекватный выход из опасных, травмирующих, чаще всего неожиданно сложившихся ситуаций. Отметим, что законодатель делает акцент на провоцирующей стороне деятельности потерпевшего, когда его противоправные действия приводят к совершению убийства или нанесению жертве тяжких телесных повреждений.

Аффект является психическим состоянием, временно дезорганизующим психическую деятельность индивида, в результате чего он оказывается временно невменяемым или ограниченно вменяемым. Дезорганизующая роль аффекта может отражаться на работе сознания, мышления, памяти, речи, моторики движений – на всех основных психических процессах и образованиях.

Одно из функциональных проявлений аффекта заключается в том, что он навязывает субъекту стереотипные действия, представляющие собой определенный закрепившийся в эволюции способ «аварийного» разрешения ситуаций: бегство, оцепенение, агрессию. Известно, что и другие ситуативные эмоции, такие как возмущение, гордость, обида, ревность, тоже способны «навязать» человеку определенные поступки, причем даже когда они для него нежелательны. По сути дела, любая сильная эмоциональная реакция, вышедшая из-под контроля сознания и воли, может приобрести аффективную форму.

Различают две формы аффекта: физиологический, или психологический, аффект и аффект патологический.

Психологический аффект, несмотря на необычную форму выражения, – нормальное психическое явление. Его следует отличать от патологического аффекта, который изучается в психиатрии.

Квалификационные признаки аффекта проявляются через его дезорганизующие психику свойства и заключаются в следующем.

1. Дезорганизация моторного аспекта деятельности. В аффективном состоянии в моторную деятельность вклиниваются непроизвольные, органически детерминированные реакции. Действия становятся интенсивными, но однотипными и неточными. Психика как бы стремится «пробить» стрессовые условия, повторяя одни и те же действия. Возникновение подобного рода действий объясняется эволюционно. Однако одни и те же стереотипные действия не могут быть одинаково пригодными для всех ситуаций, поэтому аффективные реакции, сложившиеся в эволюции для разрешения наиболее часто встречающихся затруднений, оправдывают себя лишь в типичных биологических условиях – при прямой угрозе жизни. Именно этим объясняется часто наблюдаемая бессмысленность или даже вредность действий, управляемых аффектом. Под действием аффекта используются резервные силы организма, происходит полная мобилизация всех физических сил, что приводит к проявлению необычных, почти «сверхъестественных» способностей организма. Так, люди под влиянием сильных эмоций способны выламывать металлические иллюминаторы самолетов при авиакатастрофах, преодолевать серьезные препятствия во время землетрясений, поднимать большие тяжести, т. е. совершать действия, которые в нормальном состоянии невозможны. В некоторых случаях потерпевшие под влиянием аффективного состояния способны оказывать сопротивление преступникам, намного превосходящим их по физической силе.

Чрезмерная интенсивность действий, их стереотипность и неуправляемость способны создать картину совершения преступления (убийства или нанесения телесных повреждений) с особой жестокостью. Хаотичный характер множества повреждений, нанесенных жертве человеком, доведенным до аффективного стояния, должен быть дифференцирован от факта реального сознательного насилия.

2. Кратковременный, взрывной характер эмоциональной разрядки. Аффект есть кратковременный процесс: высокая концентрация сил не позволяет этому состоянию длиться долго. Продолжительность его оценивается как промежуток времени от нескольких секунд до нескольких минут. Потом наступает постаффективное истощение нервной системы, которое сопровождается упадком сил, снижением активности, состоянием оглушенности, заторможенностью, сонливостью.

3. Субъективная внезапность. Аффект возникает неожиданно для переживающего его человека. Невозможно предчувствовать или предвидеть его наступление. Он охватывает человека внезапно, помимо его свободной воли и на небольшой промежуток времени. Субъективная внезапность характеризует также неуправляемость этого стремительно развивающегося эмоционального состояния.

4. Специфические изменения сознания. Аффективное состояние выражается в заторможенности сознательной деятельности. В состоянии аффекта человек фактически «теряет голову», нарушаются сознательный контроль, волевая функция. Аффективное действие не намеренно, оно как бы «вырывается» у человека и не регулируется им. Именно поэтому аффект, или сильное душевное волнение, рассматривается как смягчающее вину обстоятельство. Суженность сознания проявляется в концентрации мышления на аффективно окрашенных переживаниях, вследствие чего субъект отслеживает лишь ближайшие цели и принимает неадекватные решения.

Он оказывается как бы оторванным от событий прошлого и планов на будущее, смысл его действий становится сиюминутным, в ущерб собственным интересам и планам. Это приводит к последующему осознанию содеянного, сожалению о содеянном и искреннему раскаянию. Нередко обвиняемый, совершивший убийство, причинивший телесные повреждения в состоянии аффекта, искренне сожалея о случившемся, стремится сам оказать помощь своей жертве, причем эта помощь также зачастую носит сумбурный, неадекватный ситуации и содеянному характер.

5. Снижение эмоционально-волевой регуляции, самоконтроля. Аффект имеет особое уголовное правовое значение в силу того, что радикальным образом нарушает нормальную психическую деятельность, в том числе и волевую регуляцию. Считается, что у человека в состоянии аффекта нет возможности справиться с накопившимся нервно-психическим напряжением. Аффект называют физиологическим, потому что он имеет конкретную основу в деятельности нервной системы и является нормальным, естественным состоянием. На уровне нервных процессов происходит следующее: очаг возбуждения, созданный сильным эмоциональным переживанием, иррадиирует, волна возбуждения «заливает» кору головного мозга. Снижение (или потеря) волевого контроля над собственными действиями является одним из основных квалифицирующих признаков аффекта.

6. Изменения, затрагивающие когнитивные процессы. Состояние аффекта сопровождается изменением внимания и памяти. Внимание сужается, в его сферу попадают лишь немногие объекты, имеющие отношение к непосредственно переживаемым человеком острым чувствам, вся остальная информация психикой игнорируется. Внимание становится плохо переключаемым: человек как бы «застревает» на происходящем событии и не может отвлечься. Изменяется восприятие пространства и времени: человек либо не способен определить временной промежуток, в течение которого он находился в состоянии аффекта, либо воспринимает его как более длительный. Расстояния до объектов также порой оцениваются неверно. Претерпевает изменения и память: как правило, аффект сопровождается частичной амнезией – невозможностью последовательно и в полном объеме восстановить картину произошедшего. Подобные изменения характерны и для фазы постаффективного истощения.

7. Внешне наблюдаемые признаки. Состояние аффекта возникает и длится на фоне радикальной перестройки деятельности всего организма, поэтому оно имеет внешние признаки, проявляющиеся за счет изменений деятельности вегетативной нервной системы. К ним относятся изменения кровяного давления, частоты сердечных сокращений, глубины и частоты дыхания. Изменение режима кровообращения вызывает изменения цвета кожных покровов лица – покраснение или побледнение, изменение дыхания влияет на характер голоса и речи. Речь при аффекте становится отрывистой, с нарушенной артикуляцией, характеризуется частым повторение отрывистых неразборчивых фраз или слогов. На стадии постаффективного истощения она отличается замедленным темпом, вялостью, человек говорит тихо, невнятно. Меняется и мимика: людям в состоянии аффекта свойственно особое выражение лица, так называемая «аффективная маска».

Вероятность развития аффекта для разных людей оценивается неодинаково, т. е. порог аффективного реагирования различен. Развитию аффекта способствует ряд индивидуально-психологических особенностей личности. К ним относятся преобладание процесса возбуждения над торможением (холерический темперамент), эмоциональная неустойчивость, повышенная чувствительность, ранимость, обидчивость, склонность к застреванию на психотравмирующих факторах, высокая, но неустойчивая самооценка.

На появление аффективной реакции влияют также возрастные особенности, общее психофизическое состояние организма человека. Нарушают устойчивость психики к воздействию аффектогенной ситуации усталость, бессонница, посттравматический стресс, болезнь, расстройства психики.

В процессе расследования дел, содержащих убийство или нанесение телесных повреждений в состоянии аффекта, следует, помимо вышеописанного, анализировать следующие составляющие:

• характер аффектогенной ситуации – объективную и субъективную значимость психологической травмы, нанесенной обвиняемому;

• характер действий обвиняемого в момент совершения преступления и после совершения преступления;

• отношение обвиняемого к своим противоправным действиям и наступившим последствиям;

• психофизиологические и индивидуально-психологические особенности личности обвиняемого;

• психофизическое состояние обвиняемого накануне возникновения аффективной реакции.

Трудности для диагностики составляют аффекты, развившиеся на фоне алкогольного опьянения. Психофизиологический аффект на фоне легкого алкогольного опьянения следует отличать от психопатических выпадов в состоянии сильной алкогольной интоксикации и патологического аффекта, развивающегося на фоне алкогольной интоксикации.

В структуре аффекта выделяют три основные стадии, или фазы:

1) подготовительная – характеризуется нарастанием эмоциональной напряженности. Развитие данной стадии определяется временем существования конфликтных отношений, их продолжительностью, актуальностью для момента в настоящем. Несмотря на возрастание эмоциональной напряженности, первые признаки эмоциональной расторможенности, неврастенической симптоматики иногда проявляются не сразу. В связи с особенностями протекания данной фазы выделяют две формы аффекта: внезапный и накопительный;

2) кульминационная – самая кратковременная стадия. Это собственно аффективный взрыв в виде резких, неупорядоченных, повторяющихся, стереотипизированных действий агрессивного характера. Сопутствующими признаками являются суженность сознания, фрагментарность восприятия, непоследовательность, разорванность мышления – принимаемые решения носят неадекватный ситуации характер. Резко снижаются волевая регуляция действий и самоконтроль, процессы целеобразования, мотивации непоследовательны, сумбурны;

3) фаза постаффективного истощения – на данной, заключительной, стадии наступает угасание аффективного возбуждения, происходит резкий спад, торможение физической активности. Из-за значительной затраты внутренних энергетических ресурсов организма активные формы поведения резко сменяются пассивными. На этой стадии человек ощущает усталость, испытывает апатию, растерянность, его поведение заторможено, он замедленно реагирует на обращения к нему окружающих, может впасть в сонное состояние.

Немаловажным является всесторонний анализ так называемой аффектогенной ситуации, т. е. ситуации, вызвавшей аффективную реакцию. Она обычно носит неожиданный, остроконфликтный, кратковременный характер: сопровождается реальными или словесными угрозами, насилием, оскорблениями в отношении субъекта или его близких. При этом сила воздействия негативных раздражителей определяется в первую очередь субъективным смыслом событий и ситуаций, в которых действует человек.

Неожиданно оказавшись в угрожающей, психотравмирующей обстановке, субъект испытывает острую потребность действовать, однако не может найти адекватные формы поведения. Это противоречие между сильной потребностью действовать и неспособностью быстро выбрать наиболее подходящий способ реагирования служит одной из причин возникновения аффекта. В противном случае аффект просто может не наступить.

В ходе расследования преступлений могут встретиться и несколько иные ситуации, когда аффект возникает не сразу после первого отрицательного воздействия, а при многократных повторениях таких воздействий. В этом случае происходит накопление, аккумуляция переживаний, которые могут в дальнейшем вызвать аффективный взрыв. Именно повторение ситуаций ведет к нарастанию нервного возбуждения. Весьма показательно, что последнее по времени действие потерпевшего может быть и не столь резким и оскорбительным, как показалось бы, но именно оно и вызывает аффект. Проявляется эффект «последней капли», т. е. пусковым сигналом, который приводит к аффективной вспышке, может явиться и относительно слабое воздействие. Подобного рода физиологические аффекты получили названиекумулятивных, или накопительных.

Этот вид аффекта вызывает наибольшие трудности при квалификации и нередко становится источником заблуждений при рассмотрении уголовных дел о преступлениях против жизни и здоровья граждан. При этом эффект «последней капли» в значительной степени недооценивается работниками правоохранительных органов, ошибочно полагающими, что человек, систематически подвергавшийся оскорблениям, в какой-то мере должен был к ним привыкнуть, тем более что последнее унижение его достоинства по своему характеру выглядело, возможно, даже менее тяжким по сравнению со всем тем, что он уже перенес. В подобных случаях игнорируется тот факт, что любой психически нормальный человек с развитой личностью не способен привыкнуть к оскорблениям и побоям, он может лишь до поры до времени терпеть их.

Не замечая этой особой динамики развития аффективного напряжения накопительного характера, органы правосудия иной раз приводят признаки развития у подсудимого кумулятивного аффекта в качестве подтверждения отсутствия признака внезапности возникновения аффективной реакции.

С принятием УК РФ проблема квалификации убийства, причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершенного в состоянии кумулятивного аффекта, получает более определенное разрешение. В новый уголовный закон введен дополнительный квалифицирующий признак, которого не было в ст. 104 и 110 УК РСФСР, а именно: «длительная психотравмирующая ситуация, возникшая в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего» (ст. 107, 113 УК РФ).

Аффективное поведение человека предстает как целостное психическое явление, своеобразный симптомокомплекс поведенческих и вегетосоматических признаков, дополняемых субъективными переживаниями, частичными изменениями сознания, восприятия и памяти. Совокупность всех этих объективных, внешне наблюдаемых признаков и субъективно переживаемых ощущений позволяет с достаточной надежностью распознавать действительный физиологический аффект и отличать его от симулятивного поведения. Знание диагностических признаков аффекта помогает следователю и суду путем допроса свидетелей, потерпевших, обвиняемого, подсудимого собрать необходимую информацию для установления с помощью судебно-психологической экспертизы состояния аффекта.

Аффект – это стремительно и бурно протекающий эмоциональный процесс взрывного характера, который может вызвать не подчиненную сознательному волевому контролю разрядку в действии. Понятие аффекта наряду с понятием внезапно возникшего сильного душевного волнения введено законодателем в правовые нормы, предусматривающие уголовную ответственность за убийство и нанесение тяжких и средней тяжести телесных повреждений, чтобы дифференцировать эти деяния от умышленно совершенных (ст. 107, 113 УК РФ).

Аффект – одно из эмоциональных состояний, на которое давно обращено внимание юристов. Именно аффекты по преимуществу связаны с шоками – потрясениями, выражающимися в дезорганизации деятельности. Аффект может являться следствием эмоционального срыва как результата длительного воздействия состояния эмоциональной напряженности, тревоги, стресса, страха, фрустрации. Он развивается в критических условиях, при неспособности субъекта найти адекватный выход из опасных, травмирующих, чаще всего неожиданно сложившихся ситуаций. Отметим, что законодатель делает акцент на провоцирующей стороне деятельности потерпевшего, когда его противоправные действия приводят к совершению убийства или нанесению жертве тяжких телесных повреждений.

Аффект является психическим состоянием, временно дезорганизующим психическую деятельность индивида, в результате чего он оказывается временно невменяемым или ограниченно вменяемым. Дезорганизующая роль аффекта может отражаться на работе сознания, мышления, памяти, речи, моторики движений – на всех основных психических процессах и образованиях.

Одно из функциональных проявлений аффекта заключается в том, что он навязывает субъекту стереотипные действия, представляющие собой определенный закрепившийся в эволюции способ «аварийного» разрешения ситуаций: бегство, оцепенение, агрессию. Известно, что и другие ситуативные эмоции, такие как возмущение, гордость, обида, ревность, тоже способны «навязать» человеку определенные поступки, причем даже когда они для него нежелательны. По сути дела, любая сильная эмоциональная реакция, вышедшая из-под контроля сознания и воли, может приобрести аффективную форму.

Различают две формы аффекта: физиологический, или психологический, аффект и аффект патологический.

Психологический аффект, несмотря на необычную форму выражения, – нормальное психическое явление. Его следует отличать от патологического аффекта, который изучается в психиатрии.

Квалификационные признаки аффекта проявляются через его дезорганизующие психику свойства и заключаются в следующем.

1. Дезорганизация моторного аспекта деятельности. В аффективном состоянии в моторную деятельность вклиниваются непроизвольные, органически детерминированные реакции. Действия становятся интенсивными, но однотипными и неточными. Психика как бы стремится «пробить» стрессовые условия, повторяя одни и те же действия. Возникновение подобного рода действий объясняется эволюционно. Однако одни и те же стереотипные действия не могут быть одинаково пригодными для всех ситуаций, поэтому аффективные реакции, сложившиеся в эволюции для разрешения наиболее часто встречающихся затруднений, оправдывают себя лишь в типичных биологических условиях – при прямой угрозе жизни. Именно этим объясняется часто наблюдаемая бессмысленность или даже вредность действий, управляемых аффектом. Под действием аффекта используются резервные силы организма, происходит полная мобилизация всех физических сил, что приводит к проявлению необычных, почти «сверхъестественных» способностей организма. Так, люди под влиянием сильных эмоций способны выламывать металлические иллюминаторы самолетов при авиакатастрофах, преодолевать серьезные препятствия во время землетрясений, поднимать большие тяжести, т. е. совершать действия, которые в нормальном состоянии невозможны. В некоторых случаях потерпевшие под влиянием аффективного состояния способны оказывать сопротивление преступникам, намного превосходящим их по физической силе.

Чрезмерная интенсивность действий, их стереотипность и неуправляемость способны создать картину совершения преступления (убийства или нанесения телесных повреждений) с особой жестокостью. Хаотичный характер множества повреждений, нанесенных жертве человеком, доведенным до аффективного стояния, должен быть дифференцирован от факта реального сознательного насилия.

2. Кратковременный, взрывной характер эмоциональной разрядки. Аффект есть кратковременный процесс: высокая концентрация сил не позволяет этому состоянию длиться долго. Продолжительность его оценивается как промежуток времени от нескольких секунд до нескольких минут. Потом наступает постаффективное истощение нервной системы, которое сопровождается упадком сил, снижением активности, состоянием оглушенности, заторможенностью, сонливостью.

3. Субъективная внезапность. Аффект возникает неожиданно для переживающего его человека. Невозможно предчувствовать или предвидеть его наступление. Он охватывает человека внезапно, помимо его свободной воли и на небольшой промежуток времени. Субъективная внезапность характеризует также неуправляемость этого стремительно развивающегося эмоционального состояния.

4. Специфические изменения сознания. Аффективное состояние выражается в заторможенности сознательной деятельности. В состоянии аффекта человек фактически «теряет голову», нарушаются сознательный контроль, волевая функция. Аффективное действие не намеренно, оно как бы «вырывается» у человека и не регулируется им. Именно поэтому аффект, или сильное душевное волнение, рассматривается как смягчающее вину обстоятельство. Суженность сознания проявляется в концентрации мышления на аффективно окрашенных переживаниях, вследствие чего субъект отслеживает лишь ближайшие цели и принимает неадекватные решения.

Он оказывается как бы оторванным от событий прошлого и планов на будущее, смысл его действий становится сиюминутным, в ущерб собственным интересам и планам. Это приводит к последующему осознанию содеянного, сожалению о содеянном и искреннему раскаянию. Нередко обвиняемый, совершивший убийство, причинивший телесные повреждения в состоянии аффекта, искренне сожалея о случившемся, стремится сам оказать помощь своей жертве, причем эта помощь также зачастую носит сумбурный, неадекватный ситуации и содеянному характер.

5. Снижение эмоционально-волевой регуляции, самоконтроля. Аффект имеет особое уголовное правовое значение в силу того, что радикальным образом нарушает нормальную психическую деятельность, в том числе и волевую регуляцию. Считается, что у человека в состоянии аффекта нет возможности справиться с накопившимся нервно-психическим напряжением. Аффект называют физиологическим, потому что он имеет конкретную основу в деятельности нервной системы и является нормальным, естественным состоянием. На уровне нервных процессов происходит следующее: очаг возбуждения, созданный сильным эмоциональным переживанием, иррадиирует, волна возбуждения «заливает» кору головного мозга. Снижение (или потеря) волевого контроля над собственными действиями является одним из основных квалифицирующих признаков аффекта.

6. Изменения, затрагивающие когнитивные процессы. Состояние аффекта сопровождается изменением внимания и памяти. Внимание сужается, в его сферу попадают лишь немногие объекты, имеющие отношение к непосредственно переживаемым человеком острым чувствам, вся остальная информация психикой игнорируется. Внимание становится плохо переключаемым: человек как бы «застревает» на происходящем событии и не может отвлечься. Изменяется восприятие пространства и времени: человек либо не способен определить временной промежуток, в течение которого он находился в состоянии аффекта, либо воспринимает его как более длительный. Расстояния до объектов также порой оцениваются неверно. Претерпевает изменения и память: как правило, аффект сопровождается частичной амнезией – невозможностью последовательно и в полном объеме восстановить картину произошедшего. Подобные изменения характерны и для фазы постаффективного истощения.

7. Внешне наблюдаемые признаки. Состояние аффекта возникает и длится на фоне радикальной перестройки деятельности всего организма, поэтому оно имеет внешние признаки, проявляющиеся за счет изменений деятельности вегетативной нервной системы. К ним относятся изменения кровяного давления, частоты сердечных сокращений, глубины и частоты дыхания. Изменение режима кровообращения вызывает изменения цвета кожных покровов лица – покраснение или побледнение, изменение дыхания влияет на характер голоса и речи. Речь при аффекте становится отрывистой, с нарушенной артикуляцией, характеризуется частым повторение отрывистых неразборчивых фраз или слогов. На стадии постаффективного истощения она отличается замедленным темпом, вялостью, человек говорит тихо, невнятно. Меняется и мимика: людям в состоянии аффекта свойственно особое выражение лица, так называемая «аффективная маска».

Вероятность развития аффекта для разных людей оценивается неодинаково, т. е. порог аффективного реагирования различен. Развитию аффекта способствует ряд индивидуально-психологических особенностей личности. К ним относятся преобладание процесса возбуждения над торможением (холерический темперамент), эмоциональная неустойчивость, повышенная чувствительность, ранимость, обидчивость, склонность к застреванию на психотравмирующих факторах, высокая, но неустойчивая самооценка.

На появление аффективной реакции влияют также возрастные особенности, общее психофизическое состояние организма человека. Нарушают устойчивость психики к воздействию аффектогенной ситуации усталость, бессонница, посттравматический стресс, болезнь, расстройства психики.

В процессе расследования дел, содержащих убийство или нанесение телесных повреждений в состоянии аффекта, следует, помимо вышеописанного, анализировать следующие составляющие:

• характер аффектогенной ситуации – объективную и субъективную значимость психологической травмы, нанесенной обвиняемому;

• характер действий обвиняемого в момент совершения преступления и после совершения преступления;

• отношение обвиняемого к своим противоправным действиям и наступившим последствиям;

• психофизиологические и индивидуально-психологические особенности личности обвиняемого;

• психофизическое состояние обвиняемого накануне возникновения аффективной реакции.

Трудности для диагностики составляют аффекты, развившиеся на фоне алкогольного опьянения. Психофизиологический аффект на фоне легкого алкогольного опьянения следует отличать от психопатических выпадов в состоянии сильной алкогольной интоксикации и патологического аффекта, развивающегося на фоне алкогольной интоксикации.

В структуре аффекта выделяют три основные стадии, или фазы:

1) подготовительная – характеризуется нарастанием эмоциональной напряженности. Развитие данной стадии определяется временем существования конфликтных отношений, их продолжительностью, актуальностью для момента в настоящем. Несмотря на возрастание эмоциональной напряженности, первые признаки эмоциональной расторможенности, неврастенической симптоматики иногда проявляются не сразу. В связи с особенностями протекания данной фазы выделяют две формы аффекта: внезапный и накопительный;

2) кульминационная – самая кратковременная стадия. Это собственно аффективный взрыв в виде резких, неупорядоченных, повторяющихся, стереотипизированных действий агрессивного характера. Сопутствующими признаками являются суженность сознания, фрагментарность восприятия, непоследовательность, разорванность мышления – принимаемые решения носят неадекватный ситуации характер. Резко снижаются волевая регуляция действий и самоконтроль, процессы целеобразования, мотивации непоследовательны, сумбурны;

3) фаза постаффективного истощения – на данной, заключительной, стадии наступает угасание аффективного возбуждения, происходит резкий спад, торможение физической активности. Из-за значительной затраты внутренних энергетических ресурсов организма активные формы поведения резко сменяются пассивными. На этой стадии человек ощущает усталость, испытывает апатию, растерянность, его поведение заторможено, он замедленно реагирует на обращения к нему окружающих, может впасть в сонное состояние.

Немаловажным является всесторонний анализ так называемой аффектогенной ситуации, т. е. ситуации, вызвавшей аффективную реакцию. Она обычно носит неожиданный, остроконфликтный, кратковременный характер: сопровождается реальными или словесными угрозами, насилием, оскорблениями в отношении субъекта или его близких. При этом сила воздействия негативных раздражителей определяется в первую очередь субъективным смыслом событий и ситуаций, в которых действует человек.

Неожиданно оказавшись в угрожающей, психотравмирующей обстановке, субъект испытывает острую потребность действовать, однако не может найти адекватные формы поведения. Это противоречие между сильной потребностью действовать и неспособностью быстро выбрать наиболее подходящий способ реагирования служит одной из причин возникновения аффекта. В противном случае аффект просто может не наступить.

В ходе расследования преступлений могут встретиться и несколько иные ситуации, когда аффект возникает не сразу после первого отрицательного воздействия, а при многократных повторениях таких воздействий. В этом случае происходит накопление, аккумуляция переживаний, которые могут в дальнейшем вызвать аффективный взрыв. Именно повторение ситуаций ведет к нарастанию нервного возбуждения. Весьма показательно, что последнее по времени действие потерпевшего может быть и не столь резким и оскорбительным, как показалось бы, но именно оно и вызывает аффект. Проявляется эффект «последней капли», т. е. пусковым сигналом, который приводит к аффективной вспышке, может явиться и относительно слабое воздействие. Подобного рода физиологические аффекты получили названиекумулятивных, или накопительных.

Этот вид аффекта вызывает наибольшие трудности при квалификации и нередко становится источником заблуждений при рассмотрении уголовных дел о преступлениях против жизни и здоровья граждан. При этом эффект «последней капли» в значительной степени недооценивается работниками правоохранительных органов, ошибочно полагающими, что человек, систематически подвергавшийся оскорблениям, в какой-то мере должен был к ним привыкнуть, тем более что последнее унижение его достоинства по своему характеру выглядело, возможно, даже менее тяжким по сравнению со всем тем, что он уже перенес. В подобных случаях игнорируется тот факт, что любой психически нормальный человек с развитой личностью не способен привыкнуть к оскорблениям и побоям, он может лишь до поры до времени терпеть их.

Не замечая этой особой динамики развития аффективного напряжения накопительного характера, органы правосудия иной раз приводят признаки развития у подсудимого кумулятивного аффекта в качестве подтверждения отсутствия признака внезапности возникновения аффективной реакции.

С принятием УК РФ проблема квалификации убийства, причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершенного в состоянии кумулятивного аффекта, получает более определенное разрешение. В новый уголовный закон введен дополнительный квалифицирующий признак, которого не было в ст. 104 и 110 УК РСФСР, а именно: «длительная психотравмирующая ситуация, возникшая в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего» (ст. 107, 113 УК РФ).

Аффективное поведение человека предстает как целостное психическое явление, своеобразный симптомокомплекс поведенческих и вегетосоматических признаков, дополняемых субъективными переживаниями, частичными изменениями сознания, восприятия и памяти. Совокупность всех этих объективных, внешне наблюдаемых признаков и субъективно переживаемых ощущений позволяет с достаточной надежностью распознавать действительный физиологический аффект и отличать его от симулятивного поведения. Знание диагностических признаков аффекта помогает следователю и суду путем допроса свидетелей, потерпевших, обвиняемого, подсудимого собрать необходимую информацию для установления с помощью судебно-психологической экспертизы состояния аффекта.

40. Судебно-психологическая экспертиза по делам об изнасиловании.

Судебно-психологическая экспертиза может быть рекомендована при расследовании и судебном разбирательстве некоторых уголовных дел об изнасиловании.

Согласно ст. 117 УК РСФСР половое сношение, совершенное с использованием беспомощного состояния потерпевшей, признается изнасилованием. Определение следственными и судебными органами беспомощного состояния потерпевшей иногда затрудняется тем, что пассивное поведение женщины, отсутствие в ее действиях явных признаков сопротивления посягательствам на ее половую неприкосновенность в одних. случаях свидетельствует о согласии на вступление в половое сношение, в других является следствием беспомощного состояния.

Для устранения произвольности в толковании понятия беспомощного состояния Пленум Верховного Суда СССР в постановлении №. 2 от 25 марта 1964 г. «О судебной практике по делам об изнасиловании» указал, что «изнасилование следует признавать совершенным с использованием беспомощного состояния потерпевшей в тех случаях, когда она в силу своего физического или психического состояния... не могла понимать характера и значения совершаемых с нею действий или не могла оказать сопротивления виновному».

Многие ученые предлагали различные варианты классификации причин, видов и форм беспомощного состояния потерпевших. Л. А. Андреева полагает, что существует три вида беспомощного состояния: «1) бессознательное состояние (к нему примыкает душевная болезнь, когда лицо не отдает отчета ,в своих действиях и не может руководить ими); 2) состояние физической беспомощности (болезнь); 3) состояние,. при котором беспомощность обусловлена обстановкой (групповое изнасилование в уединенном месте)». На неполноту этой лишенной единого критерия классификации, предложенной Л. А. Андреевой, справедливо указывает А. Н. Игнатов.

Принцип деления беспомощного состояния на физическое и психическое предложен Я. М. Яковлевым. Причинами психически беспомощного состояния он считает душевную болезнь, бессознательное состояние и малолетний возраст потерпевшей. Этот перечень можно продолжить, указав на аффективные состояния, характерологические особенности потерпевшей, объем и содержание ее жизненного опыта и. знаний, которые не всегда пропорциональны возрасту, и некоторые другие причины.

Наиболее полная характеристика форм беспомощного состояния дана в уже упоминавшейся работе А. Н. Игнатова, который считает, что оно .может выражаться: 1) в неспособности женщины осознавать явления окружающей действительности; 2) в неспособности правильно оценивать ситуацию и социальное значение происходящего; 3) в отсутствии у потерпевшей способности выражать свою волю; 4) в неспособности оказывать сопротивление насильнику ввиду физического состояния (наличие физических недостатков, соматических, заболеваний, алкогольного опьянения и т. п.). Первые три пункта разработанной А. Н. Игнатовым классификации раскрывают различные стороны психической беспомощности. Одни ее виды встречаются только у лиц, страдающих психическими заболеваниями или временными болезненными расстройствами психической деятельности, другие (как, например, неспособность правильно оценивать социальное значение происходящего, понимать цели действий окружающих людей) могут при определенных условиях наблюдаться и у психически здоровых людей.

Понимание сущности явлений действительности достигается в результате сложной аналитико-синтетической деятельности мозга, сопоставления получаемой в конкретной ситуации информации с уже имеющимися знаниями и представлениями. Качество и глубина понимания зависят от особенностей всего комплекса процессов и операций, составляющих познавательную деятельность человека, запаса знаний, эмоционального состояния в момент восприятия событий и т. п. Отсутствие понимания человеком внутреннего содержания ситуации, в которую он вольно или невольно включен, практически исключает возможность поведения, последовательно адекватного этой ситуации. Применительно к потерпевшим по делам об изнасиловании следует сказать, что непонимание ими значения совершаемых с ними действий неизбежно приводит к тому, что они не могут сознательно оказывать сопротивление.

Как на один из основных факторов, обусловливающих неспособность психически здоровых потерпевших понимать значение совершаемых с ними действий, в первую очередь обычно указывают на малолетний возраст. Г. Н. Мудьюгин и Ю. А. Шубин отмечают, что неспособность девочек моложе 7—8 лет понимать характер и значение совершаемых с ними действий на практике никогда не вызывает сомнений, но уже в отношении девочек 9—12 лет этот вопрос приходится специально выяснять. Еще сложнее определить уровень понимания важных для дела обстоятельств потерпевшими старше 12 лет. Поэтому следует согласиться с мнением, что для правильного понимания состояния потерпевшей «надо учитывать не только возраст, но и обстановку, в которой воспитывалась потерпевшая, степень ее осведомленности о половых отношениях людей и т.д.». Даже согласие несовершеннолетних потерпевших на вступление в половое сношение не снимает автоматически вопроса о понимании значения того, на что они соглашаются, так как это значение может осознаваться недостаточно полно или в искаженном виде. Однако и самое полное понимание потерпевшей характера и значения совершаемых с нею действий не говорит о столь же полной способности оказывать сопротивление виновному. Каждый из этих вопросов, безусловно связанных между собой, сохраняет тем не менее обособленность и самостоятельность.

Чем старше несовершеннолетняя потерпевшая, тем больший удельный вес при определении беспомощного состояния приобретает исследование ее индивидуально-психологических особенностей и их влияния на поведение потерпевшей, в конкретной ситуации. Именно эти соображения заставляют говорить о практической пользе судебно-психологической экспертизы.

Экспертное психологическое исследование в подобных случаях должно включать в себя такие разделы, как изучение динамики психического развития подэкспертной (на основе анализа, анамнестических сведений), ее характерологических особенностей, состояния умственного развития, круга интересов, устойчивых мотивов поведения. Центральное место занимает ретроспективный психологический анализ поведения потерпевшей в ситуации, составляющей содержание уголовного дела. Важным дополнением может служить исследование глубины эмоциональных реакций потерпевшей на происшедшее, постситуационного осознания событий. Ретроспективный психологический анализ может выполнить свою роль, если он сохраняет связь с научно установленными общими психологическими закономерностями. Совокупность всех полученных в ходе исследования данных открывает перед экспертом возможность сделать вывод о том, как отражались в сознании потерпевшей те или иные события, чем она руководствовалась в своих действиях, —- а это фактически и является ответом на вопрос, понимала ли она характер и значение совершаемых с нею действий и могла ли оказывать сопротивление.

К сказанному необходимо добавить, что судебно-психологическая экспертиза может проводиться в отношении потерпевших, психическое здоровье которых не вызывает сомнения у представителей следственных и судебных органов или признанных судебно-психиатрической экспертизой психически здоровыми.

О возможностях и некоторых характерных особенностях судебно-психологической экспертизы дает представление следующий пример.

К пятнадцатилетним школьницам Ж. и Б., ожидавшим возле кинотеатра начала сеанса, около 17 часов подошли взрослые мужчины А. и Д. Назвав себя именами известных спортсменов, они предложили девушкам покататься на машине. Ж. согласилась, а ее подруга осталась у кинотеатра. Вскоре владелец автомобиля А. и Ж. оказались наедине, и А. предложил поехать на квартиру, где он временно проживал, чтобы взять ключи. Когда Ж. оказалась в квартире, она увидела, что там находятся, кроме А., еще какие-то взрослые люди, в том числе хозяйка квартиры. А. стал уговаривать девушку задержаться в квартире и обещал, что они поедут в кинотеатр на следующий сеанс. Несколько раз А. пытался обнять и поцеловать Ж., но она сопротивлялась этому и просила ее отпустить. Когда Ж. пыталась выйти из комнаты, А. вставал на ее пути и загораживал дверь. Наконец, А. обещал, что отпустит Ж. в половине десятого вечера, и, чтобы удержать Ж., спрятал ее сумку, в которой лежал чужой свитер. Тогда Ж. села на кровать и стала ждать назначенного часа, не пытаясь кричать, звать на помощь или предпринимать какие-нибудь решительные действия. Только однажды она попросила хозяйку квартиры сказать А., чтобы он ее выпустил, но хозяйка отказалась это сделать. В половине десятого Ж. вышла в туалет, находившийся во дворе, а потом направилась в сторону улицы. В этот момент к ней подошел А. и, обняв ее за плечи, увел обратно в дом. К этому времени на улице уже стемнело и Ж. пугала мысль о том, что ей предстоит добираться домой за пределы города. Кроме того, Ж. боялась, что за позднее возвращение ее накажут родители. Она надеялась, что подруга не успеет никому рассказать, при каких обстоятельствах они расстались, а утром Ж. предполагала сказать родителям, что переночевала у знакомой в городе. Поэтому Ж. решила остаться ночевать в квартире, куда ее привез А. Она вернулась, в комнату, где они были вдвоем с А., и легла на диван, но А. сказал, что ночью вернется его товарищ, который всегда спит на диване. Ж. перешла на кровать и легла рядом с А., который совершил с ней половой акт. На предварительном следствии А. не отрицал факта близости с Ж., но показал, что перед совершением полового акта Ж. почти никакого сопротивления не оказывала, поэтому он решил, что Ж. согласна на половое сношение. На следующее утро А. попросил Ж. сказать, где она живет, но Ж., боясь, что А вновь ее разыщет, умышленно неправильно назвала адрес и уехала домой.

Для выяснения вопроса о том, понимала ли Ж. значение совершаемых с нею действий, была проведена судебно-психологическая экспертиза. Эксперт пришел к выводу, что Ж. «понимала сущность полового акта как явления до вступления в половое сношение, могла правильно воспринимать обстановку и осознавать предстоящие последствия». Заключение судебно-психологической экспертизы послужило одним, из оснований для вынесения постановления о прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления. Это постановление было отменено Прокуратурой СССР с указанием на недостаточную обоснованность заключения эксперта-психолога.

Действительно, экспертное исследование имело несколько формальный и отвлеченный характер. Эксперт исходил из самого общего представления о том, что каждая пятнадцатилетняя девочка, если она не отстает в умственном развитии и окончила восемь классов, должна знать о половой жизни. Отказавшись от использования экспериментально-психологических методик, эксперт ограничил тем самым возможности получения данных о некоторых сугубо индивидуальных особенностях Ж. Не в полной мере был проанализирован и анамнестический материал. В связи с этим возникла необходимость в проведении повторной судебно-психологической экспертизы.

На разрешение экспертов были поставлены вопросы:

1. Имеются ли у Ж. признаки умственной отсталости, не связанной с психическими заболеваниями, и, если имеются, в чем конкретно они выражаются?

2. Имеются ли у Ж. характерологические особенности, которые могли повлиять на ее поведение   в   период  общения с А.?

3. Могла ли Ж. полностью сознавать значение сложившейся ситуации, предвидеть возможные последствия своего поведения?

Приведенные вопросы, имеющие тесную внутреннюю связь, достаточно точно определяют задачи экспертов, ориентируя на исследование индивидуально-психологических особенностей Ж. и выяснение возможного их влияния на поведение Ж. в конкретной ситуации. Взятые в совокупности ответы на каждый из трех вопросов могут дать представление о состоянии и содержании сознания Ж. в определенный момент, что необходимо для установления ее способности понимать характер и значение действий А. и оказывать ему сопротивление.

Обработка анамнестических сведений, почерпнутых из уже имеющихся в уголовном деле материалов и дополнительно собранных следователем по просьбе экспертов, имела целью составить общую картину условий психического развития Ж., процесса формирования ее характера, привычек, представлений о различных сторонах жизни, устойчивых форм поведения, интересов, системы отношений со сверстниками и взрослыми и т.п. Не имея представления об индивидуальных особенностях подэкспертного, практически невозможно понять психологическое содержание его поведения   в   исследуемой конкретной ситуации.

О Ж. было известно, что она росла и развивалась в нормальных условиях, ходить и говорить начала в срок. Детских дошкольных учреждений не посещала, воспитывалась дома. Большую часть времени проводила с бабушкой. Родители много внимания уделяли воспитанию детей, старались их не баловать. Ж. никогда не имела карманных денег, дорогих платьев, так как родители считали, что она еще ребенок. Отец Ж. очень вспыльчив, горяч, в минуты гнева кричит на детей, нередко бил их. Родители стремились воспитать в детях полное послушание, привычку беспрекословно подчиняться старшим. С матерью Ж. была откровенна, отца боялась. Дома всегда была послушной, инициативы ни в чем не проявляла, активно ничего не добивалась, бурных эмоциональных реакций, сопровождающихся решительными действиями, в поведении Ж. никогда не отмечалось.

Среди внешних условий воспитания Ж. было одно необычное обстоятельство, безусловно повлиявшее на формирование ее характера. Семья жила недалеко от Вильнюса на бывшем малочисленном хуторе. Поэтому в детстве Ж. почти не имела возможности общаться со сверстниками.

В школу Ж. пошла семи лет, зная к этому времени некоторые буквы, что позволяет считать, что в умственном развитии она не отставала. В начальных классах Ж. с трудом привыкала к новым для нее требованиям, к школьному коллективу. По отзывам учителей, первое время Ж. усваивала школьную программу медленно, была очень застенчива, легко терялась. Постепенно успеваемость выравнялась. Ж. стала много читать, оставаясь очень добросовестной, исполнительной, послушной ученицей, имеющей, по мнению учителей, средние способности. В подростковом возрасте по-прежнему были заметны черты, проявившиеся еще в раннем детстве: замкнутость, застенчивость, неумение быстро ориентироваться в меняющихся условиях и приспосабливаться к ним.

Близких подруг Ж. не имела. Считала, что ей не повезло в жизни, завидовала тем, у кого есть близкие и надежные друзья. В подростковом возрасте временами стало появляться остро переживаемое чувство одиночества, настроение часто было пониженным. Общению со сверстниками препятствовало также и то, что Ж. с детства отличалась повышенной потливостью и очень стыдилась этого. Тяжело переживала насмешки одноклассников.

Все свободное от школьных занятий время Ж. проводила дома, охотно и много работала по дому и на огороде.

Мать девочки и учителя отмечали, что в 15 лет она оставалась по-детски доверчивой и несколько наивной, ее представления о жизни далеко не всегда соответствовали реальности.

Об интимной стороне отношений между полами Ж. имела самое смутное представление. В семье она об этом никогда не слышала, потому что ее отец считал недопустимым употреблять при детях даже такое слово, как «беременность». На уроках анатомии и физиологии в школе о зачатии говорилось только в самом общем и отвлеченном смысле, процесс оплодотворения иллюстрировался примерами из ботаники. Другие формы полового воспитания, как это часто бывает в школах, не использовались. Хорошо известно, что из-за полного или почти полного умолчания в школах о половой жизни подростки узнают о ней друг от друга, обмениваясь случайными и, что еще хуже, часто нелепыми и фантастическими сведениями. Некоторое знание о том, что представляет собой половой акт, Ж. получила незадолго до описываемого события от своего четырнадцатилетнего брата.

Анализ полученных в результате сбора анамнеза данных показал, что по характеру Ж. нерешительная, робкая, пассивная девочка, легко теряющаяся в непривычной обстановке. Повышенного интереса к сексуальным вопросам Ж. не имела.

Оснований предполагать, что Ж. отстает в умственном развитии, анамнестические сведения не давали. Тем не менее экспертами было проведено экспериментально-психологическое исследование познавательной деятельности Ж. Подобное исследование, по нашему мнению, всегда обязательно, если речь идет об установлении способности потерпевших понимать характер совершаемых с ними действий. Его значение выходит за рамки узко утилитарной задачи выявления признаков умственной отсталости. Экспериментально-психологическое исследование способно выявить такие индивидуальные особенности познавательной деятельности, которые могли проявиться в интересующей следственные органы ситуации и повлиять на поведение подэкспертной. Познавательную деятельность нельзя рассматривать изолированно от деятельности целостной человеческой личности; поэтому поведение испытуемого в момент исследования, избираемые им способы и приемы решения мыслительных задач, реакция на успех или неуспех и многое другое значительно расширяют общее представление о его психических особенностях.

В нашем случае для экспериментально-психологического исследования Ж. были использованы хорошо известные методики, получившие широкое распространение в различных отраслях психологии (метод пиктограмм, определение понятий, сравнение понятий, простые и сложные аналогии и др.). Была проведена также специальная беседа, направленная на выявление общего развития подэкспертной, ее интересов, запаса знаний.

Полученные в результате экспериментально-психологического исследования данные, которые мы опускаем, свидетельствовали о том, что все виды памяти и основные мыслительные операции развиты у Ж. удовлетворительно, запас знаний соответствует возрасту и полученному образованию. Вместе с тем было обнаружено, что в интеллектуальной деятельности Ж. пассивна, тяготеет к использованию наиболее элементарных шаблонов мышления, в процессе формирования новых приемов решения мыслительных задач испытывает затруднения, так как не сразу может отказаться от уже сложившихся стереотипов. В ситуации экспериментального исследования Ж. вела себя неуверенно, терялась при неожиданных вопросах, найденные самостоятельно решения не отстаивала, если имелись сомнения в их правильности, легко соглашалась с подсказываемыми экспериментатором «ходами», не пытаясь их проверять.

Данные экспериментально-психологического исследования, как мы видим, перекликаются с результатами анализа анамнестических сведений. Те психические свойства Ж., которые так отчетливо вырисовывались при знакомстве с условиями и процессом ее психического развития (неуверенность в себе, пассивность, обостренная застенчивость), достаточно резко обозначились и во время экспериментально-психологического исследования, вскрывшего к тому же такие черты Ж., как неумение быстро принимать решения в меняющихся условиях, настаивать на своей точке зрения, слабая способность к активному противодействию навязываемой линии поведения. Отмеченные свойства Ж. послужили основанием для утверждения экспертов о том, что признаков умственной отсталости у Ж- не обнаружено, но имеются характерологические особенности, которые могли способствовать возникновению у Ж. в интересующей следственные органы ситуации состояния растерянности, дезорганизующей поведение, поскольку она была для Ж. непривычной и выход из нее Ж. вынуждена была искать самостоятельно.

Ответ на третий вопрос может быть получен только путем ретроспективного психологического анализа поведения подэкспертной, так как именно поведение служит объективным выражением субъективного понимания ситуации. Ретроспективный психологический анализ -проводится с учетом известных в психологии общих закономерностей психической деятельности, конкретных условий, в которых действовал человек, его индивидуально-психологических особенностей.

Осознание человеком значения ситуации состоит в правильном отражении ее внутреннего объективного содержания, в понимании планов и намерений людей, с которыми приходится взаимодействовать, в соотнесении требований ситуации с собственными планами и намерениями, что внешне выражается в организованном целенаправленном поведении, соответствующем требованиям ситуации. Правильно предвидеть возможные последствия своего поведения человек в состоянии, если он достаточно глубоко осознает содержание сложившейся ситуации.

Основное содержание рассматриваемой нами ситуации сводилось к тому, что А. пытался склонить Ж. к добровольному совершению полового акта. Действия А. не были абсолютно прямолинейны и однозначны. Вначале он предложил Ж. покататься по городу, затем привез ее под вполне благовидным предлогом в квартиру, где временно проживал, и, только оставшись наедине с Ж., стал относительно ясно обнаруживать свои намерения. Динамизм, изменчивость ситуации затрудняли ее осознание.

Содержание ситуации имело специфическую направленность, для определения которой мало обладать обычным для 15 лет интеллектуальным развитием, но требуется особый социальный опыт, представление о сущности, функциях и формах сексуальных отношений. Знания Ж. об этой стороне жизни были поверхностны и примитивны. Рассказывая о случившемся, Ж. говорила: «О том, что такое половое сношение, я знала. Мы об этом изучали в школе. Знала я и о том, что бывают случаи, что мужчины совершают с девушками половое сношение с применением насилия, но я считала, что это мужчины делают сразу, т. е. сразу говорят о том, что они хотят, или сразу куда-нибудь затаскивают для этого. Здесь совсем было не так. Когда я села в машину, то я не подумала, что меня могут увезти куда-либо и совершить со мной половое сношение». И далее: «В чем конкретно заключалось половое сношение, я себе не представляла до случая с А. и не задумывалась над этим словом. В 8-м классе по анатомии учитель говорил о зачатии и рождении ребенка, но полового сношения не касались, он не говорил, в чем оно заключается».

Как мы видим, Ж. было известно о функции полового акта, состоящей в зачатии плода, но она не знала о том, что половой акт является также средством удовлетворения полового влечения. Последнее тем более понятно, что самой Ж., как и многим девочкам ее возраста, осознанное ощущение полового влечения было неизвестно. Психологическое обследование Ж. не выявило признаков сексуального любопытства, интереса к этой области человеческих отношений.

Действия А. были неожиданными для Ж. еще и потому, что она воспринимала его как пожилого человека, так как он в два с лишним раза старше ее, подростки же вообще склонны к преувеличениям при оценке возраста взрослых людей. При таком взгляде на А. Ж. могла не опасаться «легкомысленных» поступков с его стороны. Даже объятия и поцелуи А. не дают оснований считать, что Ж. могла воспринимать их как сигнал о его намерении вступить с нею в близкие отношения. Подобное суждение было бы естественным для взрослой женщины, у подростков же, как известно, объятия и поцелуи в большинстве случаев являются наивысшей и последней формой выражения чувств и не влекут за собой никакого продолжения.

В поведении Ж. в исследуемых обстоятельствах отчетливо заметны черты дезорганизованности, вызванной непониманием ситуации и связанной с этим растерянностью.

В психологии организующим началом волевого поведения считается сознательно принятая цель, подчиняющая себе отдельные действия, структурирующая их в систему. Выбор цели происходит с учетом требований ситуации и предоставляемых ею возможностей.

Если бы Ж. осознавала содержание и значение сложившейся ситуации, она могла выбрать одну из двух целей: согласиться на вступление в близкие отношения с А. (возможно, вопреки своему желанию) или, уловив грозящую опасность, попытаться избежать близости. Тогда в первом случае наиболее естественным было уступить притязаниям А., не дожидаясь наступления позднего вечера, сохранив возможность вовремя вернуться домой и избежать наказания. Уклониться от близости Ж. могла, оказывая физическое сопротивление или предпринимая другие активные действия. Как известно, ни того, ни другого Ж. не сделала.

Исходя из приведенных соображений, учитывая индивидуально-психологические и возрастные особенности Ж., эксперты пришли к выводу, что жизненный опыт Ж. был недостаточным для понимания истинных намерений А. и сложившейся ситуации в целом. Дезориентация в происходящем, во многом обусловленная характерологическими свойствами Ж., пассивностью и некоторой замедленностью интеллектуальной деятельности, исключала возможность выбора адекватной требованиям ситуации цели действий. Поэтому Ж. не могла предвидеть возможных последствий своего поведения.

Заключение судебно-психологической экспертизы послужило одним из доказательств совершения А. полового сношения с использованием беспомощного состояния Ж.

В связи с экспертизой по делу об изнасиловании Ж. необходимо остановиться на некоторых вопросах, важных для экспертной практики по аналогичным делам. Прежде всего следует уточнить, какие действия обвиняемых имеются в виду, когда говорится о способности потерпевших понимать характер и. значение совершаемых с ними действий. Было бы, очевидно, ошибкой подразумевать под этим только половой акт и ограничиваться установлением того, знала ли потерпевшая, в чем он состоит и как совершается. Мы полагаем, что речь идет о всей совокупности действий обвиняемого, по отношению к которым половое сношение выступает в качестве конечной цели. Экспертное психологическое исследование всегда будет односторонним и неубедительным, если оно не идет дальше определения умственных возможностей потерпевшей и степени осведомленности о половой жизни. Подлинная задача эксперта-психолога в том, что бы проанализировать ситуацию, в которой взаимодействовали обвиняемый и потерпевшая, вскрыть ее динамику и развитие, и, опираясь на возможно более полное знание индивидуально-психологических: особенностей потерпевшей, показать, как различные эпизоды; ситуации отражались в ее сознании. Такая программа экспертного исследования избавляет следователя или судью от необходимости дробить интересующий его основной вопрос: «Могла ли потерпевшая правильно понимать характер и значение совершаемых с нею действий или оказывать сопротивление виновному?»

При проведении судебно-психологической экспертизы несовершеннолетних и малолетних   потерпевших по делам об изнасиловании большое значение имеет выяснение их отношения к случившемуся. Правильное понимание действий людей, включает в себя их морально-этическую, или, говоря точнее, социальную оценку, Известно, что некоторые подростки раньше узнают о биологическом содержании половой жизни и только потом усваивают морально-этические нормы, относящиеся к этой стороне действительности. Встречаются случаи, когда девочки относятся к посягательствам на их половую неприкосновенность как к неприятному, но в общем-то безобидному происшествию. Отсутствие у несовершеннолетней потерпевшей принятых в обществе представлений о половой жизни может служить одним из диагностических признаков неспособности правильно понимать характер и значение совершаемых с нею действий.

Характерен в этом смысле следующий случай.

Зимним вечером четверо подростков завели на территорию механического завода тринадцатилетнюю ученицу шестого класса одной из школ г. Минска Н. Там они раздели ее и поочередно по два раза совершили с ней половые акты.

После этого в течение трех месяцев Н. и один из участников происшествия, несовершеннолетний В., назначали друг другу свидания, вместе проводили время, но физической близости между ними не было.

В конце апреля В. обещал своим приятелям, что приведет Н. к песчаному карьеру и там они все совершат с нею половые акты. В тот же вечер В. пригласил Н. на прогулку и под этим предлогом действительно привел ее к карьеру, где заранее спрятались его друзья. В их присутствии В. повалил девочку на землю, раздел ее, совершил полевой акт, после чего предложил остальным вступить с Н. в половое сношение. Между подростками произошел спор, и в конце концов они разыграли на пальцах очередность совершения половых актов. Во время спора и препирательств Н. продолжала лежать на земле и не делала попытки убежать или каким-то образом воспрепятствовать совершению половых актов.

На предварительном следствии все несовершеннолетние показали, что в обоих случаях никто из них не угрожал Н. и она не оказывала им сопротивления. Девочка подтвердила эти показания, но заявила, что не сопротивлялась только потому, что считала это бесполезным. Кроме того, она добавила, что не собиралась сообщать о случившемся в соответствующие органы, родители же подали заявление в прокуратуру вопреки ее желанию.

Квалификация действий несовершеннолетних вызвала у следователя затруднения. Можно ли считать изнасилованием вступление в половые сношения при отсутствии всякого сопротивления со стороны Н.  — вот вопрос, который необходимо было разрешить.

Никакими доказательствами, говорящими в пользу версии об изнасиловании, кроме показаний Н. о том, что она считала сопротивление бесполезным, следствие не располагало.

Между тем некоторые факты, в частности спокойное отношение Н. к случившемуся, содержание показаний, компрометирующих ее в морально-этическом отношении, наводили на мысль о том, что во время совершения половых актов девочка не могла полностью понимать смысла происходящего, и поэтому ее состояние можно оценить как психически беспомощное.

Судебно-психиатрическая экспертиза установила, что Н. психическими заболеваниями не страдает и могла правильно воспринимать события и отдавать себе отчет в них. В заключении экспертизы говорилось также, что во время первого эпизода Н. находилась в физически беспомощном состоянии; что же касается состояния Н. во втором случае, то эксперты воздержались от его оценки, сославшись на то, что девочка продолжала поддерживать отношения с В., несмотря на полученный от него, как выразились эксперты, «урок вероломства».

Не согласившись с заключением судебно-психиатрической экспертизы, следователь назначил судебно-психологическую экспертизу, перед которой поставил вопрос: «Не находилась ли Н. в беспомощном состоянии в психологическом отношении в момент совершения над ней насилия?»

Следователь поступил совершенно   правильно,   назначив судебно-психологическую экспертизу, тем более что эксперты-психиатры, сделав попытку дать оценку и толкование поступков психически здоровой девочки, вышли за пределы своей научной компетенции.

Смысл поставленного на разрешение экспертов вопроса, сводится к тому, понимала ли Н. характер и значение совершаемых с нею действий, но в данном случае на первый план выступает задача исследования способности потерпевшей правильно оценивать морально-этическую сторону событий.

Можно только сожалеть, что не имевшие достаточного опыта эксперты ограничились общими, житейскими рассуждениями о поведении Н., оставив без внимания факты, которые достаточно ясно могли указать психологу на особенности восприятия Н. внутреннего содержания событий. Хотя эксперты и отметили в заключении, что Н. находилась в беспомощном состоянии, они почти ничем не обосновали своего вывода.

Между тем для более убедительного ответа на поставленный вопрос экспертам-психологам следовало обратиться к тщательному анализу следующих важных в психологическом отношении фактов. В первую очередь, конечно, внимание психолога должно привлечь то, что после совершения половых актов 29 января девочка не чувствовала себя оскорбленной или обесчещенной. Судя по дальнейшему поведению Н., эти события не вызвали у нее глубоких переживаний и не произвели большого впечатления. Более того, один из подростков, вступавших в половые сношения с Н., продолжал ей нравиться, она охотно с ним встречалась и проводила время. Девочка не была ни напугана, ни смущена. Такое некритичное отношение к ситуации достаточно убедительно свидетельствует о том, что Н. не сознавала истинного смысла происшедших событий. Что же касается «урока вероломства», то, по всей вероятности, тринадцатилетняя Н. воспринимала поведение В. иначе, чем эксперты-психиатры. Сам факт, что Н. не сделала выводов из событий 29 января, не извлекла из них никакого урока, еще раз доказывает, что она была не в состоянии правильно воспринимать смысл этих событий. Скорее всего, это может быть объяснено возрастом девочки и отсутствием у нее жизненного опыта.

Неспособность человека в силу тех или иных причин правильно воспринимать внутреннее содержание событий, их социальное и морально-этическое значение практически означает, что он находится в психически беспомощном состоянии. Если не иметь в виду чисто инстинктивных действий, следует сказать, что сопротивление или бегство возможно только при условии осознания опасности. Человек, субъективно не воспринимающий опасности, угрожающей его жизни, здоровью или достоинству, когда она реально существует, находится в беспомощном состоянии.

Значительные трудности при расследовании и судебном разбирательстве уголовных дел об изнасиловании могут возникать в связи с определением способности потерпевших оказывать сопротивление посягательствам на их половую неприкосновенность. Сложность установления этого обстоятельства объясняется тем, что способность к сопротивлению в большой степени зависит от индивидуальных и возрастных особенностей потерпевшей. Попытки решить вопрос о способности оказывать сопротивление, исходя только из оценка внешних условий, всегда будут иметь механистический характер. При таком рассмотрении проблемы из поля зрения выпадает важнейший объект — человек, его сознание, психологическая устойчивость к внешним воздействиям, в том числе к психическом} насилию.

Вопрос о психическом насилии не получил еще, как нам кажется, достаточного освещения в правовых науках и в психологии. Не претендуя на исчерпывающее определение понятия, мы называем психическим насилием применение средств психологического воздействия, направленных на принуждение человека к совершению нежелательных для него поступков. Необходимо оговориться, что это определение касается только тех случаев, когда человек ясно понимает, чего от него добиваются, так как психическое насилие может осуществляться и в других формах, минуя сознание, как, например, принуждение в состоянии гипнотического сна.

Результат психического воздействия нельзя прямо соотносить с его интенсивностью. Существует, безусловно, некоторый индивидуально-изменчивый «порог» устойчивости к психическому воздействию. Многочисленные психологические исследования говорят о том, что одинаковые раздражители вызывают неодинаковую реакцию у различных людей. То, что приводит к повышению активности, мобилизации психических и психофизиологических ресурсов у одних людей, у других порождает противоположное состояние, внутренне сковывает, служит непреодолимым барьером для достижения желаемой цели.

Глубина и содержание реакции на психическое насилие не могут быть объяснены одним или двумя личностными свойствами человека. «Порог» устойчивости является сложной личностной характеристикой и базируется на целом комплексе свойств человека, начиная от типологических особенностей высшей нервной деятельности и кончая высшими формами проявления сознания.

Имеющийся в нашем распоряжении материал, почерпнутый из экспертной практики, не позволяет делать широких  обобщений относительно роли конкретных индивидуально-психологических особенностей в структуре того психического образования, которое мы условно обозначили как «порог» устойчивости к психическому насилию. Этот важный в теоретическом и практическом отношении вопрос заслуживает специального изучения. Тем не менее уже сейчас ряд известных в психологии положений может быть использован при проведении экспертизы способности потерпевших оказывать сопротивление.

Случай, о котором речь пойдет ниже, интересен   именно тем, что экспертам пришлось решать вопросы о способности потерпевшей оказывать сопротивление в эпизодах, когда она? понимала характер и значение совершаемых с нею действий. В январе 1972 г. к 15-летней Л. во дворе дома, в котором она жила, подошла группа знакомых ей подростков. Двое из них как бы шутя взяли Л. под руки и повели в подвал, где располагались сараи жильцов. В подвале один из подростков неожиданно втолкнул Л. в сарай и вместе с приятелем повалил ее на пол. Вдвоем они раздели Л., но она вырывалась, плакала, и подростки отпустили ее.

Спустя две недели те же подростки встретили Л. в подъезде и, не обращая внимания на ее крики и сопротивление, вновь повели Л. в подвал. Там подростки раздели Л. и поочередно пытались совершить с ней половые акты, но сделать это никому из них не удалось.

В марте уже трое подростков, один из которых участвовал в двух предыдущих эпизодах, увидела идущую по улице вместе с подругой Л. Спутницу Л. они прогнали, после чего двое подростков спустились в подвал и спрятались в одном из сараев, а третий остался на улице вместе с Л. Он стал уговаривать девочку войти в подъезд. Л. долго не соглашалась, но подросток настаивал, уверяя, что ему необходимо поговорить о чем-то важном. Наконец, Л. согласилась. Когда они вместе оказались в подъезде, подросток неожиданно втолкнул Л. в подвал, где прятались его приятели. Вместе они раздели Л., и один из подростков совершил с ней половой акт.

После этого случая подростки еще трижды водили Л. в подвал, раздевали и поочередно ложились на нее, но совершить половой акт удалось однажды только одному из них.. Последние три эпизода очень .похожи один на другой: каждый раз подростки, встретив Л. во дворе, брали ее под руки и, не обращая внимания на ее слабое сопротивление, вели в подвал.

На предварительном следствии Л. утверждала, что она пыталась сопротивляться подросткам, но всегда безрезультатно. Некоторые материалы уголовного дела прямо указывали на то, что сопротивление Л. было минимальным. О случившемся с ней Л. никому, кроме своей ближайшей подруги, не рассказывала.

Не вызывает сомнений, что, за исключением первого и третьего случаев, Л., нормально развитая пятнадцатилетняя девочка, понимала характер и значение совершаемых с нею действий. Уже после первых эпизодов в подвале Л. записала в дневнике, что подростки из нее «хотят сделать проститутку». Вместе с тем многое в поведении Л. оставалось неясным, в первую очередь причины ее пассивности, слабого сопротивления. Поэтому была назначена судебно-психологическая экспертиза, которой предстояло решить, могла ли Л., учитывая ее индивидуально-психологические особенности, оказывать сопротивление и не находилась ли она в эмоциональном состоянии, существенно влиявшем на ее поведение. Экспертиза проводилась не «по горячим следам», а спустя более полутора лет после описываемых событий. Это создавало дополнительные трудности для экспертов. Многое могло измениться в характере, взглядах Л., в ее отношении к пережитым событиям. Экспертам приходилось все время помнить, что в процессе взросления подростки, как правило, делаются более самостоятельными, повышается их устойчивость к внешним воздействиям. Поэтому анализ результатов психологического исследования проводился с поправками на возможные изменения важных личностных особенностей подэкспертной.

Как уже говорилось, главным для экспертов было установление способности Л. оказывать сопротивление в тех эпизодах, когда она понимала характер и значение совершаемых с нею действий. Исходя из представления об индивидуальном для каждого человека «пороге» устойчивости к психическому насилию, эксперты основные усилия направили на изучение эмоционально-волевой сферы Л.

Исследование показало, что в дошкольном возрасте Л. была слабым, болезненным ребенком, психическое развитие протекало нормально.

В школу пошла семи лет. С первого класса отличалась дисциплинированностью, исполнительностью и прилежанием. Способности, по мнению учителей, имела средние.

По характеристике классного руководителя, Л. в школе ничем не выделялась, была очень скромной и тихой девочкой. Все порученные задания выполняла аккуратно, но инициативы не проявляла, в ее действиях всегда было мало самостоятельности. Привыкла всем подчиняться, боится кому-нибудь не угодить. На уроках самостоятельных мыслей не высказывала, всегда повторяла то, что содержится в учебнике или объяснениях учителя. В конфликты с подругами и учителями не вступала, производила впечатление несколько боязливой и замкнутой девочки.

Мать характеризует Л. как добрую, послушную и уступчивую девочку. Всегда охотно помогала по дому, все требования родителей выполняла беспрекословно. С матерью отношения были всегда хорошие, отца боялась, так как он злоупотреблял спиртными напитками, в нетрезвом состоянии был агрессивен, бил жену, устраивал скандалы.

В школе дружила преимущественно с девочками, часто ходила к ним в гости, они вместе гуляли, ходили на каток. Основные сведения о сущности половой жизни имеет от подруг.

Повышенного интереса к сексуальным вопросам никогда не отмечалось, с матерью на эти темы не разговаривала.

Со слов подэкспертной,   в   предшествовавший событиям уголовного дела период среди девочек, с которыми она дружила, было много разговоров о том, что девушек иногда насилуют; эти разговоры производили на нее гнетущее впечатление. После изнасилования была сильно огорчена и напугана, часто мысленно возвращалась к событиям,   ухудшился сон.

В январе 1972 г. Л. было 15 лет. По существующей в психологии периодизации, этот возраст считается переходным от .детства к ранней юности. Он характеризуется сочетанием у подростков типичных детских особенностей личности (относительно невысокая критичность к своим и чужим действиям, недостаточное умение делать выводы из происходящего, использовать житейский опыт при выборе линии поведения, поспешность в принятии решений, доверчивость) с первыми признаками «взрослости», проявляющимися в углублении эмоциональных реакций, стремлении оградить свой внутренний мир, некотором отдалении от взрослых и др.

В 15 лет Л., как показало исследование, были свойственны многие черты личности, присущие переходному возрасту. Большое значение имело также исследование устойчивого эмоционального состояния Л. в начале 1972 года и тех временных эмоциональных состояний, которые возникали у нее в эпизодах, составляющих содержание уголовного дела. Эмоции и чувства человека участвуют в регуляции поведения и потому в большей или меньшей степени находят в нем внешнее выражение. Ценным материалом об эмоциональном состоянии человека служат данные наблюдения за его поведением. Надо сказать, что в описываемом уголовном деле такого рода сведений было достаточно.

Когда эксперту, спустя длительное время после события, приходится   мысленно   «реконструировать»   эмоциональное состояние исследуемого лица, он, разумеется, не может ограничиться только информацией, относящейся непосредственно к самому событию. Эксперт должен, используя свои специальные профессиональные познания, составить представление об индивидуальных, присущих именно исследуемому им человеку особенностях и содержании   его   эмоциональной жизни. Многое в этом отношении может дать анализ приведенных в систему анамнестических сведений, раскрывающий процесс постепенного развития устойчивых форм эмоционального реагирования, характерных для данного человека, и экспериментально-психологическое обследование, в том   числе   его разделы, прямо не направленные на изучение эмоционально-волевой сферы испытуемого.

В психологии существует деление эмоций и чувств на стенические и астенические. Первые повышают активность человека, вторые — затормаживают и уменьшают ее. Применительно к каждому человеку можно говорить об относительном преобладании у него стенических или астенических чувств если не на протяжении всей жизни, то в периоды, длящиеся иногда годами. Сказанное не означает, конечно, что человек, склонный к грусти, никогда не радуется. Правильнее понимать это так, что у одних людей легче и чаще возникают стенические чувства, а у других — астенические. Небезразлично для понимания поведения людей и то известное в психологии положение, что однотипные переживания (например, страх или радость) в зависимости от психического склада человека определяют совершенно различные и даже противоположные по содержанию и интенсивности действия.

Ранее пережитые человеком   эмоциональные   состояния, имеют свойство возобновляться в сходных ситуациях, у инертных людей они быстро превращаются в устойчивые реакции на определенные события.

По данным психологического исследования, Л. может быть охарактеризована как личность преимущественно астенического склада, с заметно выраженной инертностью и тенденцией к «застойным» эмоциональным состояниям.

В материалах уголовного дела имелись многочисленные указания, что в январе—марте 1972 года Л. вообще была в подавленном состоянии, хотя те, кто ее наблюдал (мать, учителя, подруги), не могли тогда объяснить причины этого. Подавленность является комплексным психическим состоянием, включающим в себя целый ряд астенических переживаний. Возникновению и развитию у Л. чувства подавленности могли одновременно способствовать и события, происходившие в ее жизни, и специфические черты личности. Оно было обусловлено и страхом перед подростками, угрожавшими Л. расправой, и страхом перед родителями, и боязнью огласки случившегося среди учителей и подруг. Можно с уверенностью утверждать, что в этих условиях состояние подавленности было естественно и адекватно сложившимся обстоятельствам.

Действия подростков были стереотипны и повторялись без существенных изменений. На фоне общей подавленности стереотипные действия подростков могли вызывать у Л. стереотипное астеническое эмоциональное состояние, снижавшее ее и без того невысокую активность.

Психологическое исследование, проведенное экспертами с учетом всего, о чем говорилось выше, позволило им прийти к выводу, что в эпизодах, когда подростки водили Л. в подвал, она, понимая характер и значение совершаемых с нею действий, не могла оказывать интенсивного сопротивления.

Сравнение случаев потерпевших Л. и Ж. показывает, что определение способности потерпевших понимать характер и значение совершаемых с ними действий и способности оказывать сопротивление, при всей глубокой внутренней связи этих явлений, могут составлять содержание раздельных вопросов, выносимых на разрешение экспертов. Не исключено, однако, что перед экспертами, как в деле об изнасиловании Л., целесообразно ставить один вопрос: «Учитывая индивидуально-психологические особенности потерпевшей, ее эмоциональное состояние во время совершаемых с нею действий и содержание сложившейся ситуации, могла ли потерпевшая оказывать сопротивление обвиняемому?»

В связи с проводившимися судебно-психологическими экспертизами не только по упоминавшимся в данной главе, но и по другим, подобным им делам, хотелось бы сделать одно замечание психолого-педагогического характера. По нашим наблюдениям, далеким пока от того, чтобы считаться статистически достоверными, психологическое изучение потерпевших обнаруживает некоторые общие черты в условиях их воспитания и сходство личностных особенностей. Многие из этих девочек воспитывались в семьях, в которых считалось правильным и даже необходимым добиваться от детей беспрекословного повиновения, основанного не на понимании требований, а на слепом их выполнении, где дети боялись родителей (как правило, отцов). С психологической точки зрения, нет ничего удивительного в том, что воспитанные в таких условиях дети, не привыкшие к самостоятельной и быстрой ориентировке в новых для них обстоятельствах, не имеющие навыков в принятии решений, лишенные .инициативы, оказывались беспомощными и несостоятельными в критические моменты жизни.

Рассмотренные нами примеры, как нам кажется, показывают, что при всей сложности экспертного психологического, исследования способности потерпевших по делам об изнасиловании понимать характер и значение совершаемых с ними действий и оказывать сопротивление использование специальных психологических знаний повышает степень точности в определении этих важных обстоятельств. Нельзя забывать также и о том, что пока мы можем говорить только о первых опытах проведения психологической экспертизы в этом направлении, которые, как ,и многие первые опыты, далеки от совершенства. Однако уже и теперь, как показывает следственная и судебная практика, проведение психологической экспертизы дает положительные результаты: заключения экспертов-психологов по делам об изнасиловании Л. и Ж. были использованы следователями при составлении обвинительных заключений и сыграли свою роль в качестве аргументов при рассмотрении дел в судебной инстанции.