Открытие и введение наркоза

Обезболивание при помощи природных одурманивающих средств расти­тельного происхождения (мандрагоры, белладонны, опия, индийской коноп­ли, некоторых разновидностей кактусов и др.) издавна применялось в странах Древнего мира: Египте, Индии, Китае, Греции, Риме, у аборигенов Америки и Океании.

С развитием ятрохимии в Западной Европе (XIV—XVI вв.) стали накапли­ваться сведения об обезболивающем эффекте некоторых химических веществ, получаемых в результате экспериментов. Однако долгое время случайные на­блюдения ученых за их усыпляющим или обезболивающим действием не свя­зывались с возможностью применения этих веществ в хирургии. Остались без должного внимания открытие опьяняющего действия N₂O — гемиоксида {заки­си) азота — «веселящего газа», которое сделал английский химик и физик Хамфри Дэви (Humphrey Davy) в 1800 г., а также первая работа об усыпляю­щем действии серного эфира, опубликованная его учеником Майклом Фараде-ем (Michael Faraday) в 1818 г.

Первым врачом, который обратил внимание на обезболивающее действие N₂O, был американский дантист Гораций Уэллз (Horace Wells, 1815—1848 гг.). В 1844 г. он попросил своего коллегу Джона Риггса удалить ему зуб под дей­ствием этого газа. Операция прошла успешно, но ее повторная официальная демонстрация в клинике известного бостонского хирурга Джона Уоррена (John Collins Warren, 1778—1856 гг.) не удалась, и о «веселящем газе» на время забыли.

Эра наркоза началась с эфира. Первые опыты по его применению во время операций провел американский врач К.Лонг (Crawford W.Long., 1815—1878 гг.) в 1842—1846 гг., но они остались незамеченными, поскольку Лонг не сооб­щил в печати о своем открытии, и оно повторилось снова.

В 1846 г. американский дантист Уильям Мортон (William Thomas Green Morton, 1819—1868 гг., рис. 218), испытавший на собаках и, волею случая, на себе усыпляющее и обезболивающее действие паров эфира, предложил Дж. Уорре­ну проверить на этот раз действие эфира во время операции. Дж. Уоррен со­гласился и 16 октября 1846 г. в Генеральном госпитале штата Массачусеттс впервые успешно удалил опухоль в области шеи под эфирным наркозом, который давал У. Мортон (рис. 219). Сведения о действии эфира на организм

436

У. Мортон получил от своего учителя — химика и врача Чарлза Джексона

{Charles Thomas Jackson, 1805 — 1880 гг.), который по праву должен разделить приоритет этого открытия.

Россия была одной из первых стран, где эфирный наркоз нашел самое ши­рокое применение. Первые в России операции под эфирным наркозом были произведены: в Риге (Б. Ф. Беренс, ян­варь 1847 г.), Москве (Ф.И.Инозем­цев, 7 февраля 1847 г.), Петербурге (Н. И. Пирогов, 14 февраля 1847 г.). Эк­спериментальной проверкой действия эфира на животных руководил физио­лог А. М. Филомафитский.

Рис. 218. Уильям Мортон (1819-1868 гг.)

Научное обоснование применения эфирного наркоза дал Н. И. Пирогов. В опытах на животных он провел ши­рокое экспериментальное исследова­ние свойств эфира при разных спосо­бах его введения (ингаляционном, внутрисосудистом, ректальном и др.) с последующей клинической провер­кой различных экспериментальных ме­тодов (в том числе и на себе). После чего 14 февраля 1847 г. он провел свою первую операцию под эфирным нарко­зом, удалив опухоль молочной железы за 2,5 мин.

Летом 1847 г. Н. И. Пирогов впервые в мире применил эфирный наркоз в массовом порядке на театре военных действий в Дагестане (при осаде аула Салты), используя изобретенный им аппарат для подачи наркоза (рис. 220). Результаты этого грандиозного эксперимента поразили Пирогова: впервые операции проходили без стонов и криков раненых. «Возможность эфирования на поле сражения неоспоримо доказана, — писал он в «Отчете о путешествии по Кавказу», — ...Самый утешительный результат эфирования был тот, что операции, производимые нами в присутствии других раненых, нисколько не устрашали, а, напротив того, успокаивали их в собственной участи»¹.

Применение эфирного наркоза в осажденном Севастополе в 1854—1855 гг. позволило Н.И.Пирогову оперировать одновременно на трех столах по 80 — 100 больных в сутки. «Можно окончить 10 больших ампутаций, даже с помо­щью не очень опытных рук, в 1 час и 45 минут, - писал он с севастопольско­го театра военных действий своему коллеге по Медико-хирургической акаде­мии известному хирургу К. К. Зейдлицу. - Если же одновременно оперировать на трех столах и с 15 врачами, то в 6 час и 15 минут можно сделать 90 ампута­ций, и поэтому — 100 ампутаций с небольшим в 7 часов времени»².

¹ Пирогов НИ. Отчет о путешествии по Кавказу. — М.: Медгиз, 1952. — С 90

² Севастопольские письма Н. И. Пирогова. 1854-1855. - СПб.: Тип. М. Меркушева, 1907. - С. 184.

437

Рис. 219. Первая успешная демонстрация общего обезболивания в хирургии 16 сентября 1846 г. в Генеральном госпитале Массачусеттс. Картина Роберта Хинкли. 1882 г.

Рис. 220. Аппарат Н.И.Пирогова, изобре­тенный им для подачи эфирного наркоза. Из работы Н.И.Пирогова «Практические и физиологические наблюдения над действи­ем паров эфира на животный организм», 1847 г.

Так возникла анестезиология (лат. anaesthesiologia; греч. anaisthesia — нечув­ствительность), бурное развитие которой было связано с внедрением новых обезболивающих средств и методов их введения. Так, в 1847 г. шотландский акушер и хирург Джеймс Симпсон (Sir James Young Simpson, 1811 — 1870 гг.) впервые применил хлороформ в качестве обезболивающего средства в аку­шерской практике и хирургии. В 1904 г. С. П. Федоров и Н. П. Кравков положи­ли начало разработке методов неингаляционного (внутривенного) наркоза.

С открытием наркоза и развитием его методов началась новая эпоха в хи­рургии: 1846 г. разделяет ее историю на две эры — «до» и «после» открытия наркоза.

438

Н. И. Пирогов — основоположник военно-полевой хирургии

Россия не является родиной военно-полевой хирургии, — достаточно вспом­нить ambulance volante Доминика Ларрея (см. с. 430), основоположника фран­цузской военно-полевой хирургии, и его труд «Научные записки о военно-полевой хирургии и военных кампаниях» (1812—1817 гг.). Однако никто не сделал так много для становления этой науки, как Николай Иванович Пиро­гов — основоположник военно-полевой хирургии в России. В научно-практи­ческой деятельности Н. И. Пирогова многое было совершено впервые: от со­здания целых наук (топографической анатомии и военно-полевой хирургии) до первой операции под ректальным наркозом (1847 г.), первой гипсовой по­вязки в полевых условиях (1854 г.) и первой идеи о костной пластике (1854 г.).

В Севастополе во время Крымской кампании 1854— 1856 гг., когда раненые поступали на перевязочный пункт сотнями, он впервые обосновал и осуще­ствил на практике сортировку раненых на четыре группы.

Первую группу составляли безнадежно больные и смертельно раненые. Они поручались заботам сестер милосердия и священникам.

Ко второй относились тяжелораненые, требующие срочной операции, ко­торая проводилась на перевязочном пункте в Доме Дворянского собрания. В тре­тью группу определялись раненые средней тяжести, которых можно было опе­рировать на следующий день.

Четвертую группу составляли легкораненые. После оказания необходимой помощи они отправлялись в полк.

Послеоперационные больные впервые были разделены Н. И. Пироговым на две группы: чистые и гнойные. Больные второй группы помещались в специаль­ных гангренозных отделениях — «memento mori» («помни о смерти», лат.), как называл их Пирогов.

Оценивая войну как «травматическую эпидемию», Н. И. Пирогов был убеж­ден, что «не медицина, а администрация играет главную роль в деле помощи раненым и больным на театре войны». И он со всей страстью боролся с «тупо­умием официального медицинского персонала», «ненасытным хищничеством госпитальной администрации»¹ и всеми силами пытался наладить четкую орга­низацию медицинской помощи раненым, что в тех условиях можно было сде­лать только за счет энтузиазма одержимых. Такими были сестры милосердия.

С именем Н. И. Пирогова связана первая в мире государственная организация женского ухода за ранеными на театре военных действий.

В 1854 г., как только началась Крымская война, Н. И. Пирогов — «первый хирург во всей стране и европейская знаменитость» тотчас же заявил о готов­ности «употребить все свои силы и познания для пользы армии на боевом поле». По прошествии некоторого времени совершенно неожиданно он полу­чил приглашение явиться к Великой княгине Елене Павловне (жене Великого князя Михаила Павловича Романова — брата Николая I), которая «взяла на себя решить его просьбу» и предложила знаменитому хирургу «свой гигантс­кий план организовать женский уход за ранеными и больными на поле битвы»².

' Пирогов Н. И. Письмо к К. К. Зейдлицу / Севастопольские письма Н. И. Пирогова. — М., 1907. — С. 192.

² Севастопольские письма Н. И. Пирогова. 1854—1855. — СПб.: Тип. М.Меркушева, 1907. — С. 4.

439

В то время женский уход в больни­цах уже существовал и в Европе (диа-кониссы), и в нашей стране {сердоболь­ные вдовы в Мариинской больнице, Свято-Троицкая община и др.). Одна­ко никто не помышлял о женском ухо­де в полевых лазаретах и перевязочных пунктах на самом театре военных дей­ствий. «Честь введения этого учрежде­ния в наших военных госпиталях, — писал Н. И. Пирогов, — принадлежа­ла Великой княгине Елене Павловне»¹.

Великая княгиня Елена Павловна (1806— 1873 гг., рис. 221), урожденная Фреде­ рика Шарлотта Мария принцесса Вюртем- бергская (Wurttemberg), была дочерью принца Павла Вюртембергского (1797— 1860 гг.), — брата короля Вильгельма Вюр­ тембергского (1781 —1864 гг.). Получив бле­ стящее воспитание и образование во Фран­ ции в одном из лучших пансионатов Па- Рис. 221. Великая княгиня Елена Павловна рижа, она в возрасте 16 лет была помолв- (1806-1873 гг.) — основательница «Крес- лена с великим князем Михаилом Павло- товоздвиженской общины сестер попечения вичем (1798-1848 гг.), четвертым сыном о раненых и больных воинах» (1854 г.) российского императора Павла I (1796— Портрет кисти К.П.Брюллова ¹⁸0! ^гг-), ^{и в 1823 г}- приехала в Россию,

(1799-1852 гг.). Архангельск. произведя сильное впечатление в высшем

Архангельский областной музей изобрази- российском обществе широтой ума, раз- тельных искусств носторонностью образования, необыкно­ венным тактом и обаянием. Она постоян­ но расширяла свои знания, поддерживала знакомства с широким кругом людей мно­ гих специальностей (от естествоиспытателя Кювье до композитора А. Г. Рубинштейна) и искренне служила на благо России — своего нового Отечества. Много сил, времени и средств отдавала она благотворительной деятельности, основав целую группу благо­ творительных учреждений, которые в 1873 г. были объединены в благотворительное «Ведомство учреждений Великой княгини Елены Павловны». В него вошли основанные ею: училище св. Елены для девиц всех сословий, Елизаветинская клиническая больница для малолетних детей бедных родителей на 100 кроватей, Максимилиановская лечеб­ ница для приходящих, Крестовоздвиженская община сестер милосердия с лечебницей и бесплатной школой, а также Мариинский и Повивальный институты, завещанные ей в управление императрицей Марией Федоровной (1759—1828 гг.), в прошлом так­ же принцессой Вюртембергской.

В октябре 1854 г. Великая княгиня Елена Павловна обратилась к патриоти­ческим чувствам русских женщин и для желающих «принять на себя высокие и трудные обязанности сестер милосердия» основала на свои средства «Кресто-воздвиженскую общину сестер попечения о раненых и больных воинах» (рис. 222). Община объединила российских женщин из самых разных слоев общества, от весьма образованных (среди них были жены, вдовы и дочери титулярных и

¹ Севастопольские письма Н. И. Пирогова. 1854—1855. — СПб.: Тип. М. Меркушева, 1907. — С. 191. 440

Рис. 222. Группа сестер милосердия Крестоводвиженской общины Севастополь. Фото 1855 г.

коллежских советников, помещиков, купцов, офицеров армии и флота) до простых малограмотных женщин. Перед отправлением в Крым они проходили краткосрочную (несколько недель) подготовку в Петербургской Медико-хи­рургической академии. Руководство их деятельностью в Крыму было поручено академику Н. И. Пирогову.

Принимая это предложение, Пирогов «принужден был признаться, что он только раз в жизни, и то лишь поверхностно, в свое пребывание в Париже, посещая госпита­ли, увидел там женскую службу»¹. Но он был убежден, что женский такт, чувствитель­ность и нравственный контроль сестер милосердия будут более действенны против злоупотреблений госпитальной администрации, чем разного рода официальные ко­миссии.

12 ноября 1854 г. Н. И. Пирогов (вместе с докторами Л.Обермиллером, В.С.Сохра-ничевым и фельдшером И. Калашниковым) прибыл в Севастополь и сразу же начал работу в госпитале: «...с 8 часов утра до 6 часов вечера (пока не стемнеет) остаюсь в госпитале, где кровь течет реками, с лишком 4000 раненых», — писал он своей жене. В госпитале Пирогов встретил местных севастопольских женщин: «При перевязке мож­но видеть ежедневно трех или четырех женщин; из них одна знаменитая Дарья; одна дочь какого-то чиновника, лет 17 девочка, и одна жена солдата. Кроме того, я встре­чаю еще одну даму средних лет... Это — жена какого-то моряка, кажется, приходит раздавать свой или другими пожертвованный чай. Дарья является теперь с медалью на груди, полученною ею от Государя, который велел ее поцеловать Великим Князьям, подарил ей 500 рублей и еще 1000, когда выйдет замуж... Под Альмою она приносила белье, отданное ей для стирки, и здесь в первый раз обнаружилась ее благородная наклонность помогать раненым. Она ассистирует и при операциях»².

¹ Севастопольские письма Н. И. Пирогова. 1854—1855. — СПб.: Тип. М.Меркушева, 1907. — С. 6.

² Там же. - С. 59, 77.

441

Так писал Н. И. Пирогов о Дарье (Александровне) — дочери матроса черноморско­го флота, которая известна в истории под именем Даша Севастопольская; она была одной из первых русских женщин, помогавших ухаживать за ранеными на поле боя. К началу войны ей исполнилось 15 лет; она осталась круглой сиротой, и когда союзные войска высадились в Евпатории, Дарья отправилась вслед за русскими войсками. Во время сражения при р. Альме (т.е. уже 8 сентября 1854 г.) под неприятельским огнем она, как могла, перевязывала раненых — ее повозка стала «первым перевязочным пунктом». С тех пор до конца марта 1855 г. она ухаживала за ранеными и больными воинами на перевязочных пунктах, в госпиталях и лазаретах осажденного Севастопо­ля, за что и получила от императора медаль и золотой крест с надписью «Севасто­поль».

Помимо местных женщин, в Крыму была еще одна группа женщин — сердобольные вдовы — обитательницы Петербургского и Московского Вдовьих домов, находившихся под покровительством императрицы Александры Федоровны. В Севастополь они при­были в конце 1854 г. Обученные уходу за больными, они «с материнской почтительно­стью» ухаживали за «защитниками тамошних твердынь». «...Лучшим свидетельством их самоотвержения служит то, что 12 вдов кончили свое существование» в Севастополе среди напряженных госпитальных трудов, «вследствие истощения сил и заразы»¹.

Первый отряд сестер Крестовоздвиженской общины (с главной начальницей А.П.Стахович) прибыл в Крым вслед за Н.И.Пироговым 1 декабря 1854 г., а 6 де­кабря Н. И. Пирогов уже писал жене в Петербург: «Дней 5 тому назад приехала сюда Крестовоздвиженская Община Елены Павловны, числом до 30-и, и принялась ревно­стно за дело; если оне так будут заниматься, как теперь, то принесут, нет сомнения, много пользы. Оне день и ночь попеременно бывают в госпиталях, помогают при пере­вязке, бывают и при операциях, раздают больным чай и вино и наблюдают за служи­телями и за смотрителями и даже врачами. Присутствие женщины, опрятно одетой и с участием помогающей, оживляет плачевную доль страданий и бедствий»².

В Севастополе Н. И. Пирогов сразу же разделил сестер милосердия на не­сколько групп. Первая занималась сортировкой раненых по роду и степени бо­лезни, принимала от них деньги и вещи. Сестры второй группы принимали раненых от первой группы, переносили их в смежную залу перевязочного пун­кта для немедленной операции и не только перевязывали больных, но и помо­гали врачам во время операций и при обработке ран. Третья группа сестер занималась уходом за ранеными, которых должны были оперировать на следу­ющий день. Четвертая группа состояла из сестер и одного священника, зани­мавшихся безнадежно больными и умирающими, доставляя им последний уход и предсмертные утешения. Были сестры-аптекарши, которые готовили, хра­нили, распределяли и раздавали лекарства, и сестры-хозяйки, которые следи­ли за чистотой и сменой белья, содержанием больных и хозяйственными служ­бами, раздавали провизию. Позднее появился особый, транспортный отряд сестер, которые сопровождали раненых при дальних перевозках.

Особенно высоко Н. И. Пирогов ценил Екатерину Михайловну Бакунину — «идеальный тип сестры милосердия», которая наравне с хирургами работала в операционной и последней покидала госпиталь при эвакуации раненых, находясь на посту и днем и ночью, а 27 августа 1855 г. она была последней сестрой, ушедшей из Севастополя через понтонный мост на Северную сторо­ну.

¹ Пирогов Н. И. О работе сердобольных вдов в Крымских военных госпиталях в 1855 г. / Пиро­ гов Н. И. Собр. соч. В 8 т. Т. 5. - М., 1961. - С. 532-533.

² Там же. — С. 81.

442

Екатерина Михайловна Бакунина (1812—1894 гг.) родилась в семье дворянина — губернатора Петербурга. В 1854 г. ей было 42 года. Ее желание стать сестрой милосердия встретило сильную оппозицию родных и знакомых. На ее первый запрос из Петербурга (жили они в Москве) пришел очень сдержанный ответ, на что она ответила: «когда дочь Бакунина, который был губернатором в Петербурге, и внучка адмирала Ивана Логиновича Голенищева-Кутузова желает ходить за матросами, то странно кажется отказывать ей в этом». И ее приняли. Желая испытать себя, она стала ежедневно посе­щать «самую гнусную» из московских больниц. Приехав в Петербург, она получила приглашение ко двору Великой княгини Елены Павловны и жила во дворце в ее поко­ях. Ей доверили 3-й отряд сестер милосердия. Готовясь к работе в Крыму, они посеща­ли операции в клинике. Некоторые доктора надо мной смеялись, — пишет Бакунина в своих воспоминаниях, — говорили: «Что это за сестра милосердия, которая ездит на перевязку в карете!»¹. 21 января 1855 г. отряд Бакуниной начал работу на театре военных действий в бараках осажденного Севастополя. В феврале 1855 г. ее назначили сестрой-начальницей всей Общины (после Е.А.Хитрово). На этом посту Бакунина оставалась вплоть до 1860 г. Она ездила по всем военным госпиталям Крыма и «сделалась приме­ром терпения и неустанного труда для всех сестер Общины».

Всего на театре военных действий под руководством Н. И. Пирогова было более 160 сестер милосердия, 17 из них умерли при исполнении своих обязан­ностей, верные своему долгу. Они страдали от тифозной горячки, некоторые из них были ранены или контужены. Но все они, «перенося безропотно все труды и опасности и бескорыстно жертвуя собою для достижения предприня­той цели, ...служили на пользу раненых и больных»².

«Горжусь тем, что руководил их благословенной деятельностью», — писал Н. И. Пирогов в марте 1855 г.³

В то же время в глубоком тылу союзных войск противника (на территории Турции) начала свою благородную деятельность британская сестра милосер­дия Флоренс Найтингейл {Florence Nightingale, 1820— 1910 гг., рис. 223). Поки­нув Лондон в конце октября 1854 г., она вместе в 38 сестрами милосердия прибыла в турецкий город Скутари (недалеко от Стамбула) 4 ноября 1854 г. для оказания помощи раненым и больным воинам, которых доставляли из Крыма морем на английских судах. «Леди с лампой» {англ. «The Lady of the Lamp») — так называли ее солдаты, такой помнят ее и сегодня в современной Великобритании.

Прекрасно, что почти в одно и то же время женщины разных противоборствующих стран были едины в своем благородном стремлении помочь раненым и больным вои­нам в тылу и на театре военных действий. Именно в этой войне были заложены идеи будущего красно-крестного движения, вдохновившие впоследствии Анри Дюнана после битвы при Сольферино (1859 г.) (см с. 532). Участник Крымской кампании известный российский хирург Христиан фон Гюббенет писал: «Сюда, на перевязочный пункт, следует пригласить виновников войны, чтобы сердца их наполнились мирным духом согласия»⁴.

От сестер милосердия Крестовоздвиженской общины ведет свою историю Российское общество Красного Креста, которое было создано в Петербурге в

¹ Бакунина Е.М. Воспоминания сестры милосердия Крестовоздвиженской общины 1854— 1860 гг. // Вестник Европы. - 1898. - № 3. - С. 135, 137.

² Севастопольские письма Н. И. Пирогова. — СПб.: Тип. М.Меркушева, 1907. — С. 33.

³ Там же. - С. 192.

⁴ Гюббенет Х.Я. фон. Слово об участии народов в попечении о раненых воинах и несколько воспоминаний из Крымской кампании. — Киев, 1868. — С. 16.

443

1867 г. (первоначальное название «Рос­сийское общество попечения о ране­ных и больных воинах»). В наши дни Российский Союз обществ Красного Креста и Красного Полумесяца игра­ет важную роль в развитии отечествен­ного здравоохранения и деятельности Международного Красного Креста (см. с. 535).

Через год после Крымской войны Н. И. Пирогов был вынужден оставить службу в Академии и отошел от пре­подавания хирургии и анатомии (ему было 46 лет).

Возлагая большие надежды на улуч­шение народного образования, он при­нял пост попечителя Одесского, а с 1858 г. — Киевского учебного округа, однако многочисленные столкновения неугомонного академика с местными властями и бюрократией заставили его в 1861 г. уйти в отставку.

Рис. 223. Флоренс Найтингейл (1820-1910 гг.). Фото 1856 г.

А. А. Герцен, находившийся в то время в Лондоне, писал на страницах журнала

«Колокол» в статье «Киевский университет и Н. И. Пирогов»: «Отставка Н.И. Пиро-гова — одно из мерзейших дел России дураков против Руси развивающейся. Видеть... падение человека, которым Россия гордится, и не покраснеть до ушей от стыда невоз­можно... Проводы Н. И. Пирогова были великолепны... это было совершение великого долга — долга опасного, и потому хвала тому доблестному мужу, который вызвал такие чувства, и хвала тем благородным товарищам его, которые их не утаили!»¹.

«Я имею некоторое право на благодарность России, если не теперь, то, быть может, когда-нибудь позже, когда мои кости будут гнить в земле, найдут­ся беспристрастные люди, которые, разглядев мои труды, поймут, что я тру­дился не без цели и не без внутреннего достоинства», — писал тогда Николай Иванович.

В марте 1862 г. Н. И. Пирогов был назначен руководителем русских профес­сорских стипендиатов за границей (с резиденцией в Гейдельберге). Это был последний официальный пост Пирогова, на котором он снискал глубокое ува­жение своих подопечных; многие из них (И. И. Мечников, А. Н. Веселовский и др.) впоследствии составили славу российской и мировой науки.

В Гейдельберге Н.И.Пирогов подготовил к печати свой классический труд «Начала общей военно-полевой хирургии, взятые из наблюдений военно-гос­питальной практики и воспоминаний о Крымской войне и Кавказской экспе­диции», который вышел в свет сначала на немецком (1864 г.), а затем и на русском языке (1865—1866 гг.). Пребывание Пирогова в Германии было весь­ма плодотворным. «Мы никогда не забудем, — писал основатель асептики,

¹ Герцен А. И. Поли. собр. соч. и писем. В 22 т. Т. 11. — Пг., 1919. — С. 105.

444

видный немецкий хирург Э.Берг-манн (Е. von Bergmann), — что наша немецкая хирургия построена на фун­даменте, заложенном великими хирур­гами Французской Академии, что она покоится на работах русского Николая Ивановича Пирогова и на антисептичес­ком способе англичанина Дж. Листера»¹.

В 1866 г. после отстранения от дол­жности Н. И. Пирогов окончательно поселился в селе Вишня неподалеку от Винницы (ныне Музей-усадьба Н. И. Пирогова).

Николай Иванович постоянно ока­зывал медицинскую помощь местно­му населению и многочисленным боль­ным, которые шли к нему из разных городов и деревень России. Для при­ема посетителей он устроил в селе не­большую больницу, где почти ежеднев­но оперировал и делал перевязки.

Рис. 224. Николай Иванович Пирогов (1810-1881 гг.). Фото 1881 г.

Для приготовления лекарств на тер­ритории усадьбы был выстроен неболь­шой одноэтажный домик — аптека. Он сам занимался выращиванием расте­ний, необходимых для приготовления лекарств. Многие лекарства отпускались бесплатно: pro pauper (для бедного, лат.) — значилось в рецепте.

Как и всегда, Н. И. Пирогов придавал большое значение гигиеническим мероприятиям и распространению гигиенических знаний среди населения. «...Я верю в гигиену, — писал он. — Вот где заключается истинный прогресс нашей науки. Будущее принадлежит медицине предохранительной. Эта наука, идя рука об руку с государственною, принесет несомненную пользу человечеству»². Он видел тесную связь между ликвидацией болезней и борьбой с голодом, нище­той и невежеством.

В своем имении в селе Вишня Н. И. Пирогов прожил почти 16 лет (рис. 224). Он много работал и редко выезжал (в 1870 г. — на театр франко-прусской войны и в 1877—1878 гг. — на Балканский фронт). Результатом этих поездок явились его работы «Отчет о посещении военно-санитарных учреждений в Гер­мании, Лотарингии и Эльзасе в 1870 году» (1871 г.) и труд по военно-полевой хирургии «Военно-врачебное дело и частная помощь на театре военных дей­ствий в Болгарии и в тылу действующей армии в 1877 — 1878 гг.». В этих рабо­тах, а также труде «Начала общей военно-полевой хирургии...» Н. И. Пирогов заложил основы организационных, тактических и методических принципов военной медицины.

¹ BuchholtzA. von. E. von Bergmann. — Berlin, 1913. — S. 147.

² Пирогов Н. И. Собр. соч. В 8 т. Т. 5. - М.: Медгиз, 1961. - С. 20.

445

Последней работой Н.И.Пирогова был незаконченный «Дневник старого врача».

В 1892 г. было основано Общество русских врачей в память Н. И. Пирогова, которое регулярно (вплоть до 1919 г.) проводило Пироговские съезды. Тради­ция Пироговских съездов врачей возоб­новлена в 1995 г.

Рис. 225. Памятник Николаю Ивановичу Пирогову на территории Клинического го­родка Московского Университета, открытый в 1897 г.

В 1897 г. в Клиническом городке Московского университета на Девичь­ем поле был торжественно открыт па­мятник Николаю Ивановичу Пирого-ву (рис. 225). Председатель Комитета по сооружению памятника профессор хи­рургии Петр Иванович Дьяконов (1855— 1908 гг.) свою речь на открытии па­мятника закончил следующими слова­ми: «Комитет, выполнив посильно воз­ложенную на него Обществом Русских Врачей в память Н. И. Пирогова зада­чу, передает новый памятник Импе­раторскому Московскому Университе­ту. Пусть старейший рассадник просве­щения в России, наш дорогой Универ­ситет, присоединит к прочим своим со­кровищам это изображение одного из знаменитейших сынов своих; пусть пи­томцы Университета смотрят на вдохновенное лицо Н. И. Пирогова и поучают­ся подобно ему бескорыстно и самоотверженно служить правде и науке!»¹.

Это был первый памятник русскому врачу. Деньги на его сооружение были собраны по подписке, объявленной в 1891 г., и состояли из пожертвований русского врачебно­го сословия (13 462 р.), правления Московского университета (500 р.) и Московской Городской Думы (1600 р.). Исполненный по проекту академика архитектуры В.И.Шер­вуда памятник высотой в одну сажень (2,13 м) был отлит из бронзы и установлен на пьедестале из финляндского гранита.

Н. И. Пирогов представлен сидящим в кресле; в правой руке он держит зонд, а в левой — череп; взор его направлен вдаль. На четырех гранях постамента высечены четыре надписи.

Первая посвящена его избранию почетным гражданином города Москвы: «...я го­товился посвятить всю мою деятельность исключительно Москве, месту моего рожде­ния и воспитания». Три других свидетельствуют о незыблемых правилах его врачебной и научной деятельности:

«Я положил себе за правило при первом моем вступлении на кафедру ничего не скрывать от моих учеников, и если не сейчас же, то потом и немедля открывать перед ними сделанную мною ошибку, будет ли она в диагнозе или в лечении болезни!»

' Подробнее см.: Клинический городок на Девичьем поле. 1897 год. / Под ред. А. М. Сточика. М.: Медицина, 1997. - С. 161-165.

446

«Отделить учебное от научного в университете нельзя; но научное и без учебного все-таки светит и греет; а учебное без научного, как бы ни была приманчива его внешность, — только блестит».

«Даже желая ото всей души сделаться специалистами, мы не должны забывать, что для этого необходимо общечеловеческое образование».