№6 Характеры и композиция комедии «Тартюф».

Это одна из комедийных пьес Мольера, написанных в 1664 году. Рассматривая её, как произведение классицизма, мы видим соблюдение всех трёх единств: 1)действие в Париже, в доме Оргона 2) Время укладывается в 24 часа 3) единство действия, всё вокруг Валер и Марианы. Итак, в центре любовная пара, которой мешает пожениться маниакальная идея отца. Воля отца - это препятствие для счастья Марианы и Валера. Слуги - воплощение здравого смысла,e.g. Дорина. Клеант и Эльмира - тоже здравомыслящие люди. Присутствует фарсовый элемент - сцена Оргоном под столом. Герой-резонёр: Клеант, говорит словами самого Мольера, если бы он оказался в такой ситуации. Классическая комедия, основанная на отклонении характеров от нормы. Нужно сказать, что Тартюф появляется только в третьем действии. Комичность: Оргон постоянно спрашивает: "А тартюф?" Даже когда узнает о болезни Эльмиры. Ещё присутствует низкая лексика - в переводе соблюдено.

© Мэри Мелконян

№7 Трагедии Сумарокова I. История русского театра XVIII века в первую очередь связана с именем Александра Петровича Сумарокова. С него начинается русская драматургия, именно он заложил основы этого жанра в России. В Европе в то время уже были образцы подобного жанра, ими стали трагедии Корнеля и Расина. Сумароков же считал, что и русская литература нуждается в подобных примерах, и он собирался ей их дать. II. Пьесы Сумарокова полностью выдержаны в традициях той эпохи. В своей «Эпистоле о стихотворстве»(1747) писатель излагает принципы ведущих жанров классицизма, некую систему правил. Сумароков призывает начинающего писателя ни в коем случае ничего не смешивать, видеть во всем четкие границы: «Знай в стихотворстве ты различия родов И, что начнешь, ищи к тому причинных слов, Не раздражая муз худым своим успехом: Слезами Талию, а Мельпомену смехом». Главным жанром Сумарокова была трагедия. Если взглянуть на сумароковсике трагедии, то мы видим, что в них учтены все три единства, чётко соблюдена иерархия, всё разграничено. Нет внесюжетных элементов, всё задействовано. В трагедиях Сумарокова обязательно пятиактное строение и александрийский стих, который в свою очередь был признан и размером трагедии французского классицизма. Однако Сумароков хоть и следовал традициям французских драматургов, но во многих вопросах имел с ними расхождения. Для Сумарокова была важна естественность и простота поэтического языка, в его трагедиях было небольшое количество персонажей, среди которых зачастую были только выдающиеся личности. Сумароковское понимание происходящего конфликта попросту делало простолюдинов ненужными. Ведь у него масштаб конфликта – масштаб вселенский, герой подчас оказывается перед лицом всего мира и должен сам с честью все разрешить. Все выше перечисленное можно увидеть на примерах из трагедии 1750 года «Семира». В основе драматического конфликта лежит борьба за трон между правителем Олегом и детьми прежнего правителя, Оскольдом и его сестрой Семирой. Рассматривая эту трагедию подробнее, можно убедиться в том, что она выделяется в ряду других сумароковских трагедий более динамичными действиями, также нетрудно заметить и провести параллели между персонажами «Семиры» и персонажами трагедий Жана Расина и Пьера Корнеля. В «Семире», как и в «Сиде» Корнеля, ярко выражен конфликт между любовью и честью. Царевна любит Ростислава, но тот - сын Олега, лишившего власти её брата. Сходство между трагедией Сумарокова и Корнеля просматривается также и во втором действии. Своим положением Ростислав напоминает Родриго. Олег говорит сыну, что тот рожден не для любви, но для битв. В «Семире» также есть верховный, мудрый правитель, который воплощает образ идеального государя, такого каким он должен быть. Здесь можно провести параллель Олега с героем «Сида» Фердинандом. Итоговым произведением Сумарокова в жанре трагедии стала пьеса "Димитрий Самозванец". Сюжет этой трагедии основан на подлинных исторических событиях. Выбор подобной темы предоставил Сумарокову возможность воплотить в трагедии злободневные проблемы его времени, такие как, например, выбор между личным счастьем и общим благом (герой, конечно же, выбирает общее благо), проблема престолонаследия. Ведь не стоит забывать, что это именно то время, когда Екатерина II взошла на престол, не являясь при этом прямой наследницей. Но центральной идеей по-прежнему остается идея о долге государя. Его право на престол Сумароков ставит в зависимость от его моральных качеств. В связи с этим Г. А. Гуковский писал, что трагедии Сумарокова "должны были явиться демонстрацией его политических взглядов, училищем для царей и правителей Российского государства, прежде всего училищем для российского дворянства, которому Сумароков брался объяснить и показать, чего оно должно требовать от своего монарха и чего оно обязано не допускать в его действиях, наконец, каковы должны быть основные незыблемые правила поведения - и дворянина вообще, и главы дворянства - монарха".Таким образом, Сумароков превращает свою трагедию в некоторый образец добродетели для монарха и подданных, он показал, как и тому и другим нужно выполнять свой долг. Сумароков словно обращается к Екатерине Алексеевне, что, мол, мы не забыли, как ты взошла на престол, правь добродетельно и народу будет все равно, самозванка ты или нет. «Не род, но царские потребны нам дела, Когда б ни царствовал в России ты злонравно, Димитрий ты иль нет, сие народы равно». (Слова Пармена, обращенные к Димитрию). И, наконец, еще одна особенность сумароковских трагедий состоит в следующем, их художественное своеобразие связано с тем, что сюжеты их строятся на древней истории России. Для Сумарокова это имело принципиальное значение. Смысл его постоянного обращения к сюжетам древнерусской истории объясняется подъемом национального самосознания, стремлением деятелей русской культуры утвердить значение своих собственных исторических традиций.

©Настя Мишина

№8 Тема «Поэт и Царь» у Державина

Державина считают фигурой переломной, стоящей на границе между изживающим себя классицизмом и вот-вот начинающей зарождаться поэзией романтизма. И действительно, в творчестве Державина есть множество черт, отличающих его от поэтов-классицистов, таких, как Ломоносов или Сумароков. И одной из важнейших тем в его творчестве, позволяющей нам явственно увидеть своеобразие автора, его непохожесть на классицистов, является тема Царя и Поэта.

Ода, как произведение высокого жанра, было одной из наиболее популярных форм поэзии восемнадцатого века. Традиционно в одах поэты восхваляли правителей по случаю какого-либо государственного события (событие, ставшее причиной написания оды, зачастую не было особенно важным). Державин также писал хвалебные оды императрице Екатерине, где восхвалял ее многочисленные добродетели. Примером такого творчества являются оды «Фелица», «Изображение Фелицы». Следует заметить, что в своих произведениях поэт постоянно изображал императрицу в образ Фелицы, мудрой восточной царевны из «Сказки о царевиче Хлоре», сочиненной самой же Екатериной. Екатерина предстает в образе Фелицы также в произведениях «Видение Мурзы», «Благодарность Фелице» и др. «Богоподобная царевна» представляется читателям всегда мудрой, величественной, прекрасной, любимой народом.

Так тиху, важну, благородну Ты поступь напиши ее. Средь дивного сего чертога И велелепной высоты В величестве, в сияньи бога Ее изобрази мне ты; Чтоб, сшед с престола, подавала Скрыжаль заповедей святых; Чтобы вселенна принимала Глас божий, глас природы в них. Богоподобная царевна Киргиз-Кайсацкия орды! Которой мудрость несравненна Похвалы поэта удостоилась не только Екатерина. В «Оде на рождение в севере порфирородного отрока» Державин адресует свои восторги новорожденному Александру, будущему императору и любимому внуку нынешней правительницы. В этой оде отрок восславляется через традиционно одическое сравнение времени до его рождения (До его рождения Борей «Сыпал инеи пушисты и метели воздымал», «Вся природа содрогалась от лихого старика», а опечаленные лесные духи «собирались вкруг огней», чтобы согреться.) Родился — и в ту минуту Перестал реветь Борей; Он дохнул — и зиму люту Удалил Зефир с полей;

Он воззрел — и солнце красно Обратилося к весне; Он вскричал — и лир согласно Звук разнесся в сей стране. Поэт подчеркивает, как удивительно изменился мир в лучшую сторону. Подобных примеров в творчестве поэта можно найти очень много. Он наравне с другими классицистами называет императрицу «богоподобной», сравнивает ее с божеством (типичное сравнение для од Ломоносова), наделяет младенца всеми качествами, необходимыми идеальному правителю, при этом, что наиболее отчетливо видно в «Оде на рождение…», среди всех заслуг правителя появляется одна, наиболее важная и крайне необычная для того времени. Но последний, добродетель Зарождаючи в нем, рек: Будь страстей твоих владетель, Будь на троне человек! Именно тема человечности царя была и поэтическим новаторством, и важнейшим «посланием» Державина. Отныне правитель отнюдь не посланный небом властитель, не подвластный мирскому суду или, по крайней мере, мирским оценкам. Он такой же человек, как и другие, только умеющий лучше управлять своими страстями. Вспомним, как поэт говорит об императрице в «Фелице» , что он вменяет ей в достоинство:

Мурзам твоим не подражая, Почасту ходишь ты пешком, И пища самая простая Бывает за твоим столом. И далее поэт очень осторожно, очень ненавязчиво (учтем время) предлагает императрице то, сегодня мы бы назвали демократическими преобразованиями. И разуметь себя ценить, Не в рабстве, а в подданстве числить, И в ноги мне челом не бить. Даю вам право без препоны Мне ваши нужды представлять, Читать и знать мои законы И в них ошибки замечать.

Такое представление о царях должно было в корне изменить отношение Державина к месту правителей в мире. И эти изменения явно прослеживаются в стихотворениях «Властителям и судиям» и «Вельможа». За переложение 81 псалма Державина при дворе обвинили в якобинстве и ему с трудом удалось избежать ссылки. Такое восприятие произведения неудивительно, ибо в нем есть строки, ставящие под вопрос сам авторитет правителя. Ведь в этом стихотворении Державин дерзнул упомянуть о долге царей. Ваш долг есть: сохранять законы, На лица сильных не взирать, Без помощи, без обороны Сирот и вдов не оставлять. Говорить о том, что у правителей есть какие-то обязанности было крайне опасно и неожиданно. Это было все равно, что диктовать императорам их действия, однако Державин на этом не останавливается и пишет дальше такие строки: Цари! Я мнил, вы боги властны, Никто над вами не судья, Но вы, как я подобно, страстны, И так же смертны, как и я. Здесь мы видим, хоть и сильно видоизмененную, но уже знакомую нам по «Фелице» и «Порфирородному отроку» тему близости царей к обычным людям. А если цари подобны людям, значит когда-нибудь они будут низвергнуты и ответят за свои поступки так же, как и простые смертные. И вы подобно так падете, Как с древ увядший лист падет! И вы подобно так умрете, Как ваш последний раб умрет! Надо заметить, что сравнение правителя с рабом должно было буквально потрясти двор своей прямотой и смелостью. Еще одним немаловажным тезисом в поэтике Державина стало его определение Бога, как единственного истинного «царя земли», воле которого должны непременно подчиняться как обычные люди так и монархи. Лирическая героиня в «Изображении Фелицы» обращается к Богу с такими словами: Наставь меня, миров содетель! Да, воле следуя твоей, Тебя люблю и добродетель И зижду счастие людей; Тобою царствы возрастают, Твое орудие цари… Мотивы смертности властителей, их долга очень важны для понимания отношений поэта и власти. Они присутствуют во многих произведениях поэта, например в стихотворении «Вельможа», где на примере Петра автор показывает нам идеального правителя. Оставя скипетр, трон, чертог, Быв странником, в пыли и в поте, Великий Петр, как некий бог, Блистал величеством в работе: Почтен и в рубище герой! Также в этом стихотворении Державин говорит о долге вельможи, чиновника: Вельможу должны составлять Ум здравый, сердце просвещенно; Собой пример он должен дать, Что звание его священно, Что он орудье власти есть, Подпора царственного зданья; Вся мысль его, слова, деянья Должны быть — польза, слава, честь. У всех, от правителя до раба, есть свои обязанности, и, основываясь на этих обязанностях, Державин строит идеальную систему правления, которую описывает так: Блажен народ! — где царь главой, Вельможи — здравы члены тела, Прилежно долг все правят свой, Чужого не касаясь дела; Глава не ждет от ног ума И сил у рук не отнимает, Ей взор и ухо предлагает, Повелевает же сама. Похожую систему мы видим и в «Изображении Фелицы»: Чтоб свыше ею вдохновенны Мурзы, паши и визири, Сединой мудрости почтенны, В диване зрелись как цари; Закон бы свято сохраняли И по стезям бы правды шли, Носить ей скипетр пособляли И пользу общую блюли.

Комментируя свое стихотворение «На Новый год», к строкам «От должностей в часы свободны/ Пою моих я радость дней», Державин пишет: «Сим выражением автор оправдывает себя перед начальником своим, князем Вяземским, давая знать, что стихотворством занимается в свободные часы от должности». Эти слова явно демонстрируют нам, что на первое место в своей жизни автор ставил гражданские обязанности. Он не считал поэзию своим основным предназначением. Возможно, именно такое самоощущение способствовало созданию столь необычного лирического «я» у поэта. Чтобы поближе познакомиться с лирическим героем Державина, вернемся к оде «Фелица». Обычно поэты в одах вообще не упоминали о себе, а если и упоминали, то только как о певце великой славы правителя. Причиной было убеждение сторонников классицизма в том, что задача певца передать публике ощущение прекрасного. При этом важна лишь сама красота, а не автор. Державин же, разрушая каноны, создает в «Фелице», пусть несколько обобщенное, но довольно колоритное лирическое «Я». Этот не образ певца, а скорее изображение обычного человека с совокупностью его слабостей, которые противопоставляются добродетелям царевны. Герой признает свои «слабости». Меня твой голос возбуждает, Меня твой сын препровождает; Но им последовать я слаб. Мятясь житейской суетою, Сегодня властвую собою, А завтра прихотям я раб. Описывая свои собственные «пороки», Державин использует еще одно свое изобретение – забавный слог, включающий в себя на ряду со словами высокого штиля просторечия, что позволяет автору завершить образ довольно простого, подверженного многим порокам героя. Державин отказывается признавать незначительность певца, в конце «Видения Мурзы» строками: «Превознесу тебя, прославлю;/Тобой бессмертен буду сам». Он, наоборот, подчеркивает важность певца, делящего славу с царицей, ведь это поэт сохранил ее образ в веках. Однако славой поэт и ограничивается. Державин подчеркивает, что он не хочет за свое искусство какой-либо награды. Послушай, где ты ни живешь, — Хвалы мои тебе приметя, Не мни, чтоб шапки иль бешметя За них я от тебя желал. Почувствовать добра приятство Такое есть души богатство, Какого Крез не собирал. В «Видении Мурзы» отказ от лести и доказательство собственной прямоты является основной темой. Иной вменял мне в преступленье, Что я посланницей с небес Тебя быть мыслил в восхищенье И лил в восторге токи слез.

И словом: тот хотел арбуза, А тот соленых огурцов. Но пусть им здесь докажет муза, Что я не из числа льстецов; Что сердца моего товаров За деньги я не продаю, И что не из чужих анбаров Тебе наряды я крою. Поэт утверждает, что восхваляет правительницу не из-за ее положения, а за ее личные качества. Поэтические эксперименты Державина, его строгое отношение к власти, необычный для российской поэтической традиции лирический герой стали причиной разрушения жанра оды (после Державина писались лишь пародийные оды) и попытка, пусть еще робкая, смешивать «штили» в рамках одного произведения - все это в совокупности стало первым шагом на пути к воцарению романтизма в русской литературе.

© Таня Шалганова