1 В. И. Ленин. Поли. Собр. Соч., т. 42, стр. 67.

отдельных групп буржуазии. Все же историки экономического направления подняли вопрос об экономических мотивах испано-американской войны 1898 г. и экспансии США в странах Латинской Америки и Дальнего Востока, и в их работах были приведены яркие факты о связи экспансии с интересами некоторых американских монополий.

Историки «психологического» направления, занявшего с 30-х годов XX в. господствующее положение в американской историографии империализма, выступили с отрицанием экономических мотивов внешнеполитической экспансии США. Так, в работах Д. Висана «Кубинский кризис и его отражение в нью-йоркской прессе», Д. Прат-та «Экспансионисты 1898 года» (1. \У 1 з а п. ТЬе СиЬап Спз18 аз Ке!1ее*еа т *Ье №\? Уогк Ргезз. N. У., 1934; 3. Рта**. Ехрапзю-1113*3 о! 1898. ВаШтоге, 1936), содержавших обширный материал о формировании экспансионистской идеологии в США на рубеже XX в. и воздействии «желтой прессы» на общественное мнение, вместе с тем настойчиво проводилась мысль о непричастности «большого бизнеса» к войне с Испанией. Еще более апологетическое истолкование дала империализму США развивавшаяся после второй мировой войны в рамках психологической интерпретации школа «политического идеализма» Д. Перкинс, Ф. Р. Даллес и др. (Б. Р е г-к 1 п з. ТЬе Атепсап АрргоасЬ *о Рогец*п РоПсу. СатЪпа^е (Мазз) 1954; Р. В. Б а 1 1 е з. Атепса'з Шзе Ю \УогЫ Ро\уег. N. У., 1955). Ссылаясь на отсутствие у США колониальных владений обычного типа, эти авторы развивают фальшивые концепции об особом, якобы «альтруистическом» характере внешней политики США. Школа «реальной политики», объявляющая определяющими факторами международных отношений «борьбу за выживание», «политику силы и баланса сил», критикует ряд внешнеполитических действий США в настоящем и прошлом как «преждевременные» и «нереалистические» (Г. Моргентау, Д. Кеннан) (Н. М о г §; е п * Ь а и. 1п Бетепсе о! Ше Ш*юпа1 1п*егез*. ^\у Уогк, 1951; С К с п п а п. Атепсап Б1р1отасу, 1900—1950. СЫса^о, 1952).

Одновременно против антимонополистических традиций американского народа выступила влиятельная «школа бизнеса». В работах А. Невинса, Р. и М. Хиди (А. N е V 1 п з. 1оЬп КоскехеПег. ТЬе Негою Аде о! Атепсап Еп1егрпзе, у. I—II, N. У. 1940; В. апа М. Н 1 а у. Шз*огу о! 81апаага ОН Сотрапу. ^\у Уогк, 1955) прославляется деятельность трестов и их создателей (Р. Хофстедтер и Э. Ролдмен). Историки «неолиберального» направления, не отрицая фактов хищнической деятельности монополий, стремятся доказать, будто буржуазные реформы, предпринятые Т. Рузвельтом и В. Вильсоном, положили начало регулированию деятельности монополий и открыли «эру совершенствования» американского капитализма» (К. Н о Г з 1 а а *ег. ТЬе Аде 01 Ке1огт. N. У., 1955; Е. СоЫт а п. Вепаехуоиз \\'1*Ь 1Эез1лпу. N. У., 1956). ИСТОКИ прогрессивной американской историографии эпохи империализма лежат в боевой антиимпериалистической публицистике времен испано-американской войны 1898 г. и острой антитрестовской критике выступивших на ру-

302

303

беже XX в. «разгребателей грязи». Работы Г. Ллойда, Г. Майер-са, Р. Петтигру (Н. Б. Ь 1 о у й. \УеаНп а^атзЪ Соттоп-\уеа11п. N. У., 1894; О. М е у е г з. Шз1огу о! Ше СгеаЪ Атепсап РоНипез, V. 1—3. N. У., 1909—1910. Русский перевод: Г. М а й е р с. История американских миллиардеров, т. 1—2, М., 1924—1927; Р. Ф. Петтигру. Торжествующая плутократия. М., 1922) на тысячах фактах раскрывали произвол и гнет монополий, показывали механику финансовой системы Уолл-Стрита, подчинявшей своему контролю экономическую и политическую жизнь страны. Однако эта критика, будучи мелкобуржуазной, не направлялась против принципов частной собственности. Традиции такой антимонополистической социальной критики с новой силой возродились в связи с обострением классовых противоречий в США в конце 20-х— начале 30-х годов. Работы Л. Кори, Ф. Аллена и в особенности книги М. Джозефсона «Бароны-разбойники» и «Политиканы» (М. I о з е р п-з о п. Тпе КоЬЬег-Вагопз. N6^ Уогк, 1934; М., I о з е р Ь з о п. Тпе РоНЦсоз. N. У., 1938) вновь ярко показали паразитическую роль корпораций в социальном развитии США. Своеобразным продолжением традиций «антиимпериалистов» 1898 г. явились работы в серии «Исследования по вопросу об американском империализме (1928— 1935). Их авторы Л. Дженкс, Д. Риппи и другие осуждали интервенцию США в латиноамериканских странах (Ь. Н. I е п к з. Оиг СиЬап Со1опу. N. У., 1928; Т. Р. К 1 р р у. СарНаНзЪз апй СогишЫа. N. У., 1931).

«Новые левые» — сложное и пестрое течение, появившееся в американской историографии в начале 60-х годов,— выступили против попыток «школы бизнеса» приукрасить роль монополий. Их работы направлены также против легенды о непричастности «большого бизнеса» к колониальной экспансии. В то же время в решении ряда важных исторических проблем «новые левые» занимают мнимо радикальные позиции. Показательно, что они игнорируют значение борьбы народных масс за либеральные реформы начала XX в. и преуменьшают роль «антиимпериалистической» оппозиции того времени (О. К о 1 к о. Тпе Тгштрп о! СопзегуаНзт; А Кет1егрге1аШоп о* Атепсап Шзт,огу, 1900—1914. N. У., 1963; ^. Ьа Р е Ь е г. Тпе ^\у Етри-е. ИЬака (К. У.), 1963).

В американской буржуазной историографии рабочего движения ведущее место занимает коммонсовско-висконсинская школа, основанная в начале 900-х годов группой историков из Висконсинского университета под руководством Дж. Коммонса. В десятитомной «Документальной истории американского промышленного общества», в «Истории рабочего движения в США; («А Боситеп1агу ШзЪогу о! Атепсап 1пйиз1;па1 8ос1е1у» ей. Ьу I. Соттопз а. а., V. 1—10. С1е-\-е1апй, 1910—1911; I. Соттопз а. а. Шв1огу о! ЬаЬог щ Ше Шкей 51а1ез, V. 1-4. N. У., 1918—1935), в работах коллег и многочисленных учеников Коммонса — 3. Перлмана, Д. Сапоса, Е. П. Мит-тльмана и др. — содержался большой новый материал о положении рабочего класса и отчасти о его массовых выступлениях. Однако в основу своих исследований эти историки положили апологетиче-

скую теорию «исключительности» развития американского капитализма. «Свободные» земли, огромные ресурсы внутреннего рынка, постоянный приток эмигрантов, своеобразие системы государственного управления и политического механизма — все эти особенности исторического развития США возводились в степень абсолютного отличия от других стран и привлекались для доказательства якобы «исключительности» условий развития американского рабочего движения.

Висконсинцы затушевывали классовый характер рабочей борьбы и сводили ее цели к непосредственным экономическим интересам отдельных групп рабочих. Исключительное внимание они уделяли Американской федерации труда, уже тогда представлявшей большей частью лишь квалифицированных рабочих, а самостоятельные политические действия рабочего класса и его союзников, проявившиеся в отдельных выступлениях «Рыцарей труда», в участии в антимонополистическом движении, остались вне поля зрения этой исторической школы, которая игнорировала также влияние социалистических идей и революционные тенденции в рабочем движении. К буржуазно-реформистской школе Коммонса по методологии близки историки правого социал-реформистского крыла американского рабочего движения (М. X и л к в и т. История социализма в Соединенных Штатах. СПб., 1907).

В связи с образованием мировой социалистической системы и ростом влияния коммунистического движения за последние два десятилетия заметно возросло число работ по истории социализма в США. Лейтмотивом большинства их является стремление доказать неприменимость социалистических идей к условиям этой страны. Типична в этом отношении работа «Социализм и американская действительность» («8ос1аНзт апй Атепсап Ыг'е» ей. Ьу Б. Е^ЬеН апй Регзопз, V. 1—2. Рппсе(хт, 1952), в написании которой приняли участие видные американские буржуазные историки, философы и социологи Д. Эгберт, С. Персоне, Д. Белл, С. Хук и др.

Особняком в американской исторической литературе стоит небольшое число научных исследований, авторы которых непредвзято подходят к изучению классовой борьбы в США в конце XIX в. В работах Н. У э й р а, А. Кипниса, Р. Джинжира (IV. \У а г е. Тпе ЬаЬог МоуетепЪ т 1пе ИпНей ЗШез, 1860-1895. N. У., 1929; I. К I р п 1 з. Тпе Атепсап ЗсхмаИз* Моуетеп* 1897—1912. N. У., 1952; К. О 1 п § е г. Тпе Вепй1п§ Сгозз. А. Вш§;гарпу ог Еи§епе БеЬз. N6^ Вгипзшск, 1949) содержится ценный материал но истории рабочего и социалистического движения.

Первые исследования по истории фермерского движения конца XIX в. создавались в период наибольшего влияния в американской историографии концепции известного историка Ф. Тернера об определяющем значении в истории США продвижения «границы» белых поселенцев внутрь континента и колонизации «свободных» земель. Историки этой школы рассматривали борьбу фермеров в конце XIX в. как проявление извечного в американской истории конфликта между «аграрной демократией» и «промышленной цивилизацией», когда

304

305

исчезновение «границы» и исчерпание земельного фонда для гомсте-дов привело к победе «промышленного капитализма» и вызвало движение протеста фермеров. Рассматривая движение фермеров в несколько романтических тонах, эти исследователи показывали и положительную роль его в историческом развитии США (8. Вис к. ТЬе Сгап^ег МоуетепЬ. СатЪпс1^е (хМазз), 1913; I. Н 1 с к з. ТЬе РориПзг. КеуоИ. МтпеароПз, 1931).

Однако после второй мировой войны одна из ведущих в современной буржуазной историографии — апологетическая школа «неолиберальных» историков (Е, С о 1 (1 т а п. Вепиег-уоиз тЬЪ ВезИпу. N. У., 1956; В. Н о 1' з I а с! I е г. ТЬе А§е о! Вегогт. N. У., 1955) — пытается доказать, что в условиях США закономерно-де обречены на неудачу любые социально-политические движения, если они выходят за рамки буржуазно-реформистских преобразований сверху. Буржуазные историки этой школы с враждебностью относятся к популистскому движению, выступавшему за радикальные реформы против гнета монополий. Они видят в нем стремление возродить старомодные идеалы, не отвечающие требованиям «индустриального общества», и презрительно трактуют популистское движение как «иррациональный» бунт малообразованной «неинтеллектуальной» черни.

Нападки «неолибералов» вызвали отпор ряда видных исследователей. Появившиеся в 60-х годах работы Т. Салютоса, Р. Скотта, Н. Поллака (ТЬ. 8 а 1 о и I а з. Рагшег Моуетепг. т {.Ье 8ои1Ь, 1865-1933. Вегке1еу, 1960; В. 8соИ ТЬе А^гапап МоуетеШ т ПИшлз 1880—1896. ШЬапа. 1962; N. Р о 1 1 а к. ТЬе РориНзЬ Везропзе 1о 1пииз1,па1 Атепса. СатЬпс1§е (Мазз), 1962) и других убедительно опровергали выводы историков неолиберальной школы и показывали популизм как демократическую социальную силу. 15месте с тем в некоторых работах, например в ценном исследовании Н. Поллака (автор его принадлежит к «новым левым»), преувеличивается степень радикальности воззрений популистов, а мелкобуржуазная критика монополий неправомерно сближается с социалистическими принципами.

В трудных условиях развивалась в США марксистская историография. Попытки выяснения сущности империализма, предпринятые в американской социалистической литературе начала XX в., не достигли цели. Первый обстоятельный анализ американских трестов проделал выдающийся французский социалист, пропагандист марксизма П. Лафарг (П. Л а ф а р г. Американские тресты. СПб., 1906). В работах современных а.мериканских историков-марксистов Ф. Фонера, У. Фостера, В. Перло (У. Ф о с т е р. Очерк политической истории Америки. М., 1951; В. Перло. Американский империализм. М., 1951; Ф. Ф о н е р. История Кубы и ее отношений с США 1845—1895 гг. М., 1964), посвященных исследованию широкого круга исторических явлений эпохи империализма, были поставлены важные проблемы становления монополистического капитализма в США, показано пагубное влияние господства монополий на социальную и политическую жизнь страны. Особое внимание уделяется изучению антимонополистических традиций и в первую оче-

редь борьбы рабочего класса. В работах этих историков убедительной критике подвергается захватническая внешняя политика США на рубеже XIX и XX в. и разоблачается миф о ее «особом характере». Пионерами американской марксистской историографии рабочего движения были ученики и соратники К. Маркса и Ф. Энгельса — (1). Зорге, Э. Маркс-Эвелинг и Э. Эвелинг, Г. Шлютер (Ф. Зорге. Рабочее движение в Соединенных Штатах. СПб., 1907; Ей. апа Е1. М а г х-А у е И п д. ТЬе \Уогк1п§ С1азз МоуетепЪ т Атепса. Ь., 1887; Н. 8 с Ь 1 и 1ет. В1е 1п1егпа1шпа1е ш Атепса. СЫсадо, 1918). В их работах систематизирован обширный материал и сделаны первые успешные попытки марксистского анализа вопросов рабочего и социалистического движения в США. В 30-х годах XX в. вышли ценные исследования А. Бимбы и С. Иелна (А. Б и м б а. История американского рабочего класса. М., 1930; его же. Молли Маг-вайрс. Из истории рабочего движения в США. М., 1950; С. И е л н. Из истории забастовочного движения в США. М., 1950), посвященные крупнейшим стачечным боям пролетариата в конце XIX в.: борьбе горняков штата Пенсильвании в 70-х годах, чикагской трагедии 1886 г., гомстедской и пульмановской забастовкам. В современной марксистской историографии, в обобщающих работах У. Фостера, в документальной истории Г. Аптекера и яркой книге Р. Бойера и Г. Морейса (\У. Р о з I е г. Шз1огу о! 1Ье Соттишз*. РагЬу ог ЪЬе ИпНеа 8т,аЬез. N. У., 1952; «А Боситеп1;агу ШзЬогу ог Ше №§го Реор1е 1п Ше ШНеа 8Шез» ес1. Ьу Н. Ар1Ьекег; Р. О. Б о й е р и Г. М. М о р е й с. Нерассказанная история рабочего движения в США. М., 1957) рисуется рабочее и социалистическое движение в период перехода американского капитализма в империалистическую стадию. Особенно значителен вклад Ф. Фонера. Его фундаментальное научное исследование «История рабочего движения в США» (т. I—IV. М., 1949—1969), основанное на архивных документах, рабочих газетах, отчетах рабочих и правительственных организаций и т. д., опровергает многие догмы коммонсовско-висконсинской школы. Фонер показывает активную борьбу американских рабочих за социальный прогресс, роль в ней политических организаций рабочих и прежде всего социалистов.

Американские историки-марксисты внесли ценный вклад в изучение фермерского движения. А. Рочестер в работе «Популистское движение в Соединенных Штатах» (А. В о с Ь е з I е г. ТЬе РориИз! Моуетепт, ш 1Ье ШНео! 81а1ез. N. У., 1943) обратила внимание на сотрудничество белых фермеров и негров на юге США в период подъема популизма и подчеркнула важный вклад популистов в развитие прогрессивных традиций американского народа. В труде Ф. Фонера «История рабочего движения в США» (т. I—III, М., 1949—1966) поставлена проблема рабоче-фермерского союза в конце XIX в. На материалах из архивов Американской федерации труда и социалистической рабочей партии Фонер показал связь рабочих и социалистов с фермерским движением.

Для советских историков характерно пристальное изучение материалов и фактических данных истории империализма в США в свете

306

307

научной ленинской теории империализма. В общих работах В. И. Лана и Л. И. Зубока (В. И. Л а н. Классы и партии США. М., 1937; Л. И. Зубок. Очерки истории США (1877—1918), М., 1956) были освещены наиболее важные вопросы экономической и политической истории США конца XIX—начала XX в., связанные с переходом страны в стадию монополистического капитализма. В глубоком, хорошо, документированном марксистском исследовании И. А. Белявской «Буржуазный реформизм в США (1900—1914)» (М., 1968) впервые в советской историографии анализируется характер и значение буржуазного реформизма в США в начале XX в., который расценивается как реакция на широкое антимонополистическое движение. Советские ученые немало сделали для изучения истории грабительской экспансионистской политики американского империализма. В монографии А. А. Губера всесторонне рассмотрена история порабощения и закабаления Филиппин, а в работе Л. И. Зубока прослежена экспансия США в начале 900-х годов (А. А. Г у б е р. Филиппинская республика 1898 г. и американский империализм. М., 1948; Л. И. Зубок. Экспансионистская политика США в начале XX века. М., 1969). Разоблачению колониальных методов американского империализма на Дальнем Востоке и в странах Латинской Америки посвящены ценные исследования А. А. Фурсенко, Г. П. Куро-пятника, П. П. Севостьянова, Л. С. Владимирова, С. А. Гонионского, М. С. Альперовича, Б. Т. Руденко и многих других.

Среди работ советских историков по истории американского рабочего движения наиболее значительной является книга Л. И. Зубока «Очерки истории рабочего движения в США (1865—1918)» (М., 1962). Опираясь на анализ, данный классиками марксизма-ленинизма, автор показал, что рабочее движение 80—90-х годов XIX в. было новым этапом в истории США, обусловленным глубокими социально-экономическими причинами. В этой работе впервые в советской исторической литературе была подвергнута детальному анализу деятельность рабочих и социалистических организаций. Начальной стадии борьбы пролетариата США за 8-часовой рабочий день посвящено исследование С. М. Аскольдовой «Начало массового рабочего движения в США (80-е годы XIX в.)» (М., 1966); роль иммиграции в формировании американского пролетариата в конце XIX в. исследована в первых главах труда А. Н. Шлепакова «Иммиграция и американский рабочий класс в эпоху империализма» (М., 1966). Разнообразный круг вопросов: классовые бои пролетариата конца 70-х годов, мировоззрение и деятельность Д. Де Леона и Ю. Дебса, участие рабочих -в антиимпериалистическом движении — рассматривается в работах А. А. Полетаева, 3. К. Эггерт, Б. Д. Козенко, И. П. Дементьева.

В изучении аграрного вопроса в США советские исследователи отправляются от ленинской научной концепции двух основных путей развития капитализма в сельском хозяйстве и данного В. И. Лениным конкретного анализа «американского», фермерского пути. Особенно важен в этом отношении классический труд В. И. Ленина «Новые данные о законах развития капитализма в земледелии. Капитализм

и земледелие в Соединенных Штатах Америки». На основе глубокого изучения материалов американских сельскохозяйственных переписей В. И. Ленин дал подлинно научную характеристику капиталистической эволюции в различных районах США, в частности на юге, показал масштабы и специфические формы классовой дифференциации американского фермерства и вытеснения мелкого производства крупным, выяснил пути и результаты^ все большего усиления господства монополий над сельским хозяйством США.

В работах А. В. Ефимова, Л. И. Зубока, В. И. Лана были освещены общие процессы развития американского земледелия в конце XIX в.: победа американского пути развития в сельском хозяйстве после гражданской войны, влияние мирового аграрного кризиса конца XIX в. на развитие капиталистических противоречий в сельском хозяйстве США и т. д. Среди монографических исследовании советских ученых по истории американского фермерства выделяются работы Г. П. Куропятника и прежде всего его фундаментальный труд по истории фермерского движения 70—90-х годов XIX в. «Фермерское движение в США. От грейнджеров к Народной партии 1867— 1896 гг.» (М., 1971). В работе дана научная история массовых антимонополистических движений в США в последней трети XIX в. и особенно история популистского движения.

308

Глава двадцать первая АВСТРО-ВЕНГРИЯ В 1895-1914 гг.

Концентрация капитала В начале XX в. Австро-Венгрия по разви-и рост монополий тию экономики значительно отставала от раз-в Австро-Венгрии витых капиталистических стран. Если добыча угля на душу населения в США в 1905—1907 гг. составляла 4,87 т, а в Германии — 3,36 т, то в Австро-Венгрии — только 0,8 т. Выплавка чугуна в те же годы на душу населения в США доходила до 350 кг, в Германии — 168,5 кг, а в Австро-Венгрии — до 29,6 кг.

Тем не менее в индустриальных районах страны, в первую очередь в Нижней Австрии и в Чехии, шел быстрый процесс концентрации производства и создания монополий. С 1905 по 1912 г. число крупных предприятий возросло более чем наполовину, а количество акционерных обществ с 1885 по 1910 г.— с 380 до 587, с соответствующим ростом их капиталов. Этот процесс особенно проявился в горнорудной промышленности, где к 1912 г. в одной только Цислейтапии создалось около 200 картелей.

Производство железа и стали было сконцентрировано в руках шести крупнейших монополистических объединений. Большой металлургический концерн — акционерное общество «Шкода» в Пльзене (в Чехии) — стал одним из самых крупных в Европе предприятий военной промышленности. В области морского судоходства монопольное положение принадлежало обществу «Австрийский Ллойд».

Процесс концентрации наблюдался также в банковском деле. К началу XX в. ссудный капитал в основном был сосредоточен в нескольких крупных венских банках: Национальный банк, «Кре-дитанштальт», «Боденкредитанштальт» и «Венское объединение банков». Крупные венские байки контролировали не только промышленность, они оказывали большое влияние и на сельское хозяйство. Влияние финансовой олигархии как в хозяйственной, так и в политической жизни страны значительно усиливалось.

Вступив в период империализма, Австро-Венгрия все больше оказывалась в зависимости от иностранного капитала. Французские, бельгийские, германские банки наводняли Австрию своими капиталами в виде займов и вложений в промышленность. Превалирующее значение в Австро-Венгрии имел германский капитал, проникновение которого началось непосредственно после франко-прусской войны. Ведущие отрасли австро-венгерской промышленности, такие, как металлургическая, машиностроительная, электротехническая, финансировались германскими фирмами или принадлежали им. Германские фи-

310

нансовые магнаты эксплуатировали нефтяные месторождения, в их разработку были вложены капиталы Немецкого банка. Во главе электротехнической промышленности Австро-Венгрии стояли германские монополии «Сименс-Гальске» и Всеобщая компания электричества. Значительную роль немецкий капитал играл также в текстильных и стекольных предприятиях. Он контролировал горнорудное производство Венгрии и Далмации, играл большую роль в северочешских рудниках. Германский капитал проникал и в сельское хозяйство страны.

Большое влияние на экономику Австро-Венгрии имел и французский капитал. Часть железных дорог, каменноугольные копи, чугунолитейные заводы и заводы «Шкода» принадлежали французским финансистам. Им же принадлежал «Лендербанк». Меньшую роль играли английские капиталовложения, однако основанный еще в 1864 г. Англо-Австрийский банк за короткий срок утроил свой капитал. Другой банк — «Кредитанштальт» — также представлял интересы английского капитала.

Зависимость от иностранного капитала не мешала финансистам Австро-Венгрии инвестировать собственные капиталы в наиболее отсталые в экономическом отношении области государства: Галицию, Хорватию, Славонию, а также Боснию и Герцеговину. На средства австрийского капитала создавались промышленные предприятия, получавшие на месте сырье, уголь, нефть и руду. Сверхприбыли с этих предприятий обогащали австрийских и венгерских промышленников и банкиров, а отсталые области превращались в поставщиков сырья, в полуколонии.

Для австро-венгерского империализма характерно переплетение высокоразвитых форм монополистического капитала, возникшего на базе концентрации производства, с полуфеодальными пережитками в сельском хозяйстве и общей экономической отсталостью страны. Высокая степень концентрации производства и наличие монополий сочетались в Австро-Венгрии с большим количеством мелких предприятий; слабо использовались ресурсы недр и богатые гидроресурсы; плохо были развиты пути сообщения. Финансовая олигархия Австро-Венгрии теснейшим образом была связана с землевладельческой аристократией; старые, полуфеодальные формы угнетения народа сочетались с новейшими формами эксплуатации.

В конце XIX и начале XX в. в Австро-Вен-Усиление национальной ГрИИ сильнее развертывалась освободительная борьба угнетенных славянских народов. Это было ответом на политику правительства, игнорировавшего интересы национальностей, населявших империю.

В связи с провалом венского компромисса 1880 г. и ростом народного движения в Чехии правительство Бадени (1895—1897) вынуждено было в апреле 1897 г. издать постановление об уравнении чешского и немецкого языков в ведомственной переписке в Чехии и Моравии. Этот правительственный акт вызвал бурные протесты и демонстрации немецкой буржуазии и немецкого студенчества в Чехии и Моравии, которые восприняли незначительные уступки,

311

полученные чехами, как полную потерю собственных привилегий. В австрийском рейхсрате немецкие депутаты устраивали обструкции, требовали отставки Бадени, криками и свистом срывали выступления чешских ораторов, бросали в них чернильницы, вступали в драку. В Чехии и Моравии немецкие шовинисты громили помещения чешских организаций, избивали чешских патриотов. После того как преемник Бадени Гауч отменил закон о языке, обструкции стали устраивать чешские депутаты, что парализовало работу парламента. Кабинет Кербера (1900—1904) пытался добиться чешско-немецкого соглашения путем разделения Чехии на районы чешского и немецкого языка. Однако эта попытка была отвергнута чехами. Младо-чехи требовали равенства языков в Чехии и Моравии. Игнорирование этого требования правительством Кербера привело к новой волне обструкций. Деятельность парламента была окончательно парализована. Правительство Кербера после четырехлетней бесплодной политики лавирования между немецкими шовинистами и чешскими националистами вынуждено было уйти в отставку.

Активизировалось движение поляков в Галиции. Создана была новая польская национально-демократическая партия, резко враждебная австрийскому владычеству и требовавшая восстановления польского государства. Внутри Галиции обострилась польско-украинская борьба.

Одновременно с национальной борьбой славянских народов дви-я?ение против австрийского засилья охватило и итальянский Тироль.

В начале XX в. еще более обострились противоречия между Австрией и Венгрией. Венгерский сейм потребовал увеличения контингента и самостоятельности венгерской армии, полной независимости венгерского государственного банка, а также таможенного отделения Венгрии от Австрии. Борьбу за эти требования возглавил созданный в сейме оппозиционный блок, руководящую роль в котором играла «партия независимости». Она представляла интересы среднепоместного дворянства, средней буржуазии и значительной части интеллигенции. В борьбу были втянуты широкие массы мелкой буржуазии, учащейся молодежи и рабочих. Несмотря на всю активность оппозиционного блока, ему не удалось добиться выполнения своих требований.

Обострились также хорвато-венгерские отношения. Бесправное положение хорватского народа вызывало постоянное недовольство и выражалось в антивенгерских выступлениях. В начале XX в. Хорватия непрерывно находилась на чрезвычайном положении.

С переходом к империализму наступление

Рабочее движение монополистов па пролетариат привело к зна-

в Австрии г ^ -

чительному снижению реальной зараоотнои

платы рабочих, к их абсолютному обнищанию. В стране неуклонно росло забастовочное движение, широкие массы пролетариата революционизировались. Но одновременно в австрийском рабочем движении стали усиливаться и оппортунистические тенденции. Их носителем явилась небольшая часть высокооплачиваемых рабочих — рабочая аристократия. Особенно значительной прослойка ее была в

312

Вене. Австрийская буржуазия, получавшая высокие прибыли за счет эксплуатации своих национальных окраин, имела возможность поставить в привилегированное положение эту незначительную часть рабочего класса.

В австрийской социал-демократической партии оппортунизм начал проявляться после смерти Энгельса. Это получило свое выражение в первую очередь в националистическом сепаратизме. На Вим-бергском партийном съезде в 1897 г. сепаратисты взяли верх, и единая социал-демократическая партия Австрии раскололась на шесть национальных социал-демократических партий: австрийскую, чешскую, польскую, украинскую, южнославянскую и итальянскую, связанных лишь федеративным органом — Соединенной исполнительной комиссией. В 1899 г. на съезде в Брно была утверждена программа партии по национальному вопросу, включавшая положение о «культурно-национальной автономии». Это реформистское положение явилось попыткой заменить разрешение национального вопроса в целом решением только культурных задач наций при помощи «национальных советов», объединяющих все слои населения данной нации во всей монархии. Культурно-национальная автономия подменяла классовую борьбу сотрудничеством классов внутри каждой нации. Отвергая право наций на самоопределение, она увековечивала Габсбургскую монархию и угнетение славянских народов австрийской буржуазией. Постановка национального вопроса в партии не связывалась с необходимостью политической борьбы рабочего класса за революционно-демократические преобразования. В. И. Ленин сурово критиковал программу, принятую в Брно. «Только на востоке Европы,— писал он,— в отсталой, феодальной, клерикальной, чиновничьей Австрии, где всякая общественная и политическая жизнь застопорена мизерно-мелкой дракой (даже хуже: сварой, потасовкой) из-за языков, возникла эта идея отчаявшегося мелкого буржуа. Хоть бы разгородить раз навсегда все нации с абсолютной чистотой и последовательностью на «национальные курии» в школьном деле, если нельзя помирить кошку с собакой! — вот психология, породившая глупенькую «культурно-национальную автономию» 1.

На съезде социал-демократических партий в Вене в 1901 г. была пересмотрена общая программа партии (так называемая Гайнфельд-ская), утвержденная в начале 1889 г. В новой программе в качестве конечной цели ставилась задача завоевания всеобщего, прямого и равного избирательного права.

Составители новой программы отвергли имевшийся в Гайнфельд-ской программе тезис о том, что основной задачей социал-демократии является внесение революционного сознания в рабочее движение, соединение социализма с рабочим движением. Новая программа была проникнута идеями оппортунизма, соглашательства с буржуазией. Ленин подверг резкой критике позицию австрийской социал-демократии на Венском съезде.

Оппортунизм и усиление националистических тенденций австрий-

1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 24, стр. 176.

313

ских социал-демократов сказались также в организации профсоюзов. В 1910 г. чешская социал-демократическая партия решила создать свои автономные чешские профессиональные союзы, и с этого момента в чешских индустриальных областях нередко на одном предприятии было по две профессиональные организации — чешская и немецкая. Это создавало благоприятную почву для обособления рабочих по национальному признаку, для разрушения единства рабочего движения и усиливало трения между ними.

Венгерская социал-демократическая партия

Венгерская уделяла все свое внимание борьбе за все-

социал-демократия ""2 _. *

общее изоирательное право. В этом лидеры партии видели конечную цель движения. Их оппортунистическая позиция была связана с неправильным представлением о характере общественно-политического строя Венгрии. Оценивая его как преимущественно феодальный, лидеры социал-демократии главную свою задачу видели в совместной с национальной буржуазией борьбе за утверждение капитализма, а в дальнейшем подменяли борьбу за пролетарскую революцию разговорами о «мирном врастании» капитализма в социализм. Венгерская социал-демократия не заняла руководящей роли в борьбе против габсбургского абсолютизма; она также не руководила борьбой угнетенных национальностей в самой Венгрии. Социал-демократия изолировала себя от того массового национального движения за независимость, которое развертывалось в стране. Отказавшись от создания самостоятельных партийных организаций, социал-демократическая партия превратилась в придаток профсоюзного движения. Когда с лета 1897 г. в стране развернулось широкое стачечное движение сельскохозяйственных рабочих и городских пролетариев, венгерская социал-демократия не приняла активного участия в этом движении и самоустранилась от руководства им. Венгерские реформисты проповедовали отказ не только от социалистической, но и от буржуазно-демократической революции, по сути дела они подчинили политику социал-демократической партии политике либерально-буржуазной оппозиции.

Русская революция 1905 г. нашла живой

Влияние отклик в многонациональной Австро-Вен-

русскои революции 190о г. „ *

на Австрию грии. Л од ее влиянием усилилась классо-

вая борьба и национально-освободительное движение. Русская революция показала австрийским рабочим новые методы борьбы, в частности всеобщую политическую стачку. Рабочие вновь поднялись на борьбу за всеобщее избирательное право. 30 (17) октября 1905 г. вечером в Вене стало известно об опубликовании в России царского манифеста, обещавшего народу ряд свобод и созыв Государственной думы. Заседавший в это время в Вене съезд австрийской социал-демократии немедленно прекратил работу с возгласами: «Наше место на улице!», и делегаты съезда влились в мощную рабочую демонстрацию. Основным лозунгом демонстрации и развернувшегося в стране движения стала борьба за всеобщее избирательное право. Социал-демократическая газета «Арбейтерцейтунг» от 1 ноября призывала рабочих Австрии следо-

314

вать примеру рабочих России. «Взгляните на Россию, помните о борьбе ее рабочего класса, о его мужестве. Австрийские рабочие, теперь очередь за вами! Вы также добьетесь победы!» В начале ноября в Вене начались массовые рабочие демонстрации с требованием реформы избирательного права. Местами они перерастали в вооруженные столкновения с полицией и правительственными войсками. Наиболее бурные события произошли в Вене 28 ноября, когда в демонстрации приняло участие 200 тыс. человек. Вслед за крупнейшими уличными демострациями в Вене последовала баррикадная борьба в Праге. Всеобщая забастовка железнодорожников Чехии парализовала хозяйственную жизнь страны.

Подъем рабочего движения в связи с событиями в России, как отметил В. И. Ленин, сыграл «решающую роль в окончательной победе всеобщего избирательного права в Австрии» *.

4 ноября 1905 г. правительство Гауча (1904—1906) вынуждено было дать согласие на введение всеобщего избирательного права. Однако законодательное утверждение его рейхсратом затянулось до февраля 1907 г. Избирательные права были предоставлены мужчинам с 24 лет. Женщины не получили права голоса. Количество депутатов, посылавшихся в парламент национальными округами, было распределено так, что славянские народы были представлены значительно меньше, чем население немецкого происхождения, таким образом полностью сохранилось существовавшее ранее несоответствие в национальном представительстве в рейхсрате. На выборах 1907 г. социал-демократия получила 87 мандатов, завоевав тем самым второе место в рейхсрате (первое место принадлежало христи-анско-социальной партии, получившей 94 мандата).

Революция 1905 г. оказала огромное влия-

Революция 1905 г. и Венгрию. В 1905 г. в Венгрии про-

и венгерское рабочее п/п

движение изошло о4Ь стачек, в которых приняли учас-

тие свыше 58 тыс рабочих. В 1906 г. количество стачек и участников в них еще больше возросло. Во главе стачечной борьбы шли наиболее организованные отряды рабочего класса — металлисты и строительные рабочие. В ходе стачечной борьбы был выдвинут лозунг введения всеобщего избирательного права, что в случае победы означало бы расширение базы революционной борьбы.

Яркой иллюстрацией борьбы рабочих масс за всеобщее избирательное право являлись события, известные под названием «Красной пятницы», происшедшие в Будапеште 15 сентября 1905 г. По плану социал-демократических лидеров рабочие фабрик и заводов Будапешта должны были в день открытия венгерского сейма выйти на демонстрацию с требованием избирательной реформы. Социал-демократические лидеры имели в виду провести мирную демонстрацию с целью давления на сейм. Призыв социал-демократической партии

1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 30, стр. 32.

315

нашел горячий отклик в среде рабочих и в демонстрации участвовало 150 тыс. человек. Это была революционная армия, шедшая с красными знаменами и возглавлявшаяся 25 тыс. рабочих-металлистов. Революционный энтузиазм рабочих превзошел ожидания социал-демократических лидеров и весьма напугал правящую клику. Венгерское правительство пустило в ход карательные войска, а лидеры социал-демократической партии приняли все меры, чтобы превратить боевую демонстрацию в мирное шествие.

В 1907 г. был опубликован проект избирательного закона, который вводил двойное и тройное голосование для зажиточных граждан и оставил без права голоса 65% населения. Этот проект вызвал волну протестов, которая закончилась новой «Красной пятницей» в ноябре 1907 г., превосходившей по своим масштабам первую.

В последующие годы, несмотря на боевую активность венгерского рабочего класса, он не добился успеха. Неудачи выступлений венгерских трудящихся масс в 1905—1907 гг. объяснялись отсутствием революционной партии, которая руководила бы борьбой рабочего класса против помещичье-буржуазного строя, за союз с крестьянством, за правильное разрешение национального вопроса. Пагубную роль сыграли лидеры австрийской и венгерской социал-демократии, шедшие на соглашение с правительством и стремившиеся свести на нет массовое движение за всеобщее избирательное право.

Внешняя политика Австро-Венгрии в нача-

Внешняя политика Ле XX в. становилась все более и более аг-

Австро-Венгрии. рессивной. Главным направлением австро-

Аннексия Боснии „ л - п тт

и Герцеговины венгерской экспансии были Балканы. Наи-

более активным проводником этой политики была «военная партия», возглавлявшаяся наследником престола Францем-Фердинандом, видевшим в победоносной войне на Балканах единственное средство, способное задушить национально-освободительное движение южнославянских народов и предотвратить распад Австро-Венгерской монархии. Правой рукой Франца-Фердинанда был начальник генерального штаба австро-венгерской армии фельдмаршал Конрад фон Гетцендорф.

Крупным актом австро-венгерской экспансии на Балканах была аннексия Боснии и Герцеговины 5 октября 1908 г., вызвавшая серьезный международный кризис и обострившая отношения между Австро-Венгрией, с одной стороны, Россией и Сербией — с другой.

Борьба между Австро-Венгрией и Сербией разгорелась с новой силой в 1912—1913 гг., в период первой и второй балканских войн. В Австро-Венгрии начались военные приготовления против Сербии, особенно активные к концу 1912 г. «Военная партия» рассчитывала свести счеты с Сербией, укрепить позиции Австро-Венгрии на Балканах и подавить славянские национальные движения в самой монархии. После небольших колебаний австрийские правящие круги вынуждены были отложить намеченное ими нападение на Сербию. Причиной этому был страх перед выступлением России. Однако позиция балканских государств была ослаблена вспыхнувшей в 1913 г. вто-

316

рой балканской войной. В итоге отношения между балканскими государствами, между Австро-Венгрией и Сербией, а в связи с этим и между Австро-Венгрией и Россией стали чрезвычайно напряженными.

Накануне первой мировой войны в много-

Австро-Венгрия национальной Австро-Венгрии не прекра-

накануне воины ^ #г «-•

щалась национально-освободительная борьба славянских народов. Особенно возросла эта борьба после присоединения Боснии и Герцеговины и усиления в этих областях австрийского гнета. Центром мобилизации и сплочения всех славянских сил стала Сербия. Народы Хорватии, Боснии, Герцеговины смотрели на Сербию как инициатора создания единого южнославянского государства. Широкий размах приняло освободительное движение в Семиградии и Трансильвании, направленное против политики мадья-ризации — запрещения существования национальных школ, газет и т. д. Усилилась национально-освободительная борьба украинского народа. В Восточной Галиции она была направлена и против гнета польской шляхты, и против владычества Габсбургов; в Закарпатской Украине — против венгерских магнатов и национального гнета, царившего в Венгрии.

В страхе перед угрозой отпадения славянских областей правительства Австрии и Венгрии стали на путь новых репрессий против рабочего и крестьянского движения, а также против национально-освободительной борьбы славянских народов. В 1911 г. австрийские власти обрушились на украинских рабочих и крестьян, организовав кровавую бойню в промышленном центре Западной Украины Дрогобыче. В результате обстрела рабочей демонстрации было убито и ранено более 100 человек. В ноябре 1913 г. австрийское правительство организовало судебный процесс против украинских крестьян, в результате которого большая часть обвиняемых была присуждена к длительному тюремному заключению. В Черновицах в декабре 1913 г. был инсценирован другой процесс против 180 украинцев, обвиненных в государственной измене. На новый подъем национально-освободительного движения в Хорватии венгерское правительство ответило в начале 1912 г. роспуском хорватского сейма и приостановкой действия конституции.

Наряду с национально-освободительной борьбой народов, входивших в состав Австро-Венгерской монархии, усилилась классовая борьба и революционное движение в самой Австрии. В 1911 г. в Вене повысились цены на продовольствие. Это явилось поводом к массовой демонстрации трудящихся 17 сентября 1911 г., требовавших принятия мер против дороговизны. На улицах Вены звучали призывы ко всеобщей стачке, а когда правительство направило против рабочих воинские части и отряды полиции, улицы города покрылись баррикадами. В результате карательных действий полиции около 100 человек было ранено и несколько человек убито. Демонстрации протеста против дороговизны произошли также в Праге, Кракове

и во Львове.

В 1912 г. в Австро-Венгрии разразился тяжелый экономический кризис. Крупные промышленные и торговые предприятия терпели

317

банкротство. На биржах царила паника. Сокращалось производство в ряде отраслей промышленности. Экономический кризис усугубили последствия балканских войн, выразившиеся в резком сокращении экспорта из Австро-Венгрии на Балканы. Кризис сопровождался понижением жизненного уровня рабочих и крестьянских масс, обострением национального гнета. Об углублении классовых противоречий в стране свидетельствовал подъем стачечного движения. В 1913 г. в Австрии было проведено 438 стачек, в которых участвовало около 40 тыс. человек.

В то время как в рабочем классе под влиянием обострения классовых противоречий происходил процесс революционизирования, руководство австрийской социал-демократии все больше и больше вставало на путь неприкрытого оппортунизма. Это проявлялось в усилении сепаратизма в деле организации профсоюзов, в отказе от принципа интернационализма, в отказе от решительной борьбы с монархией.

Накануне войны усилилось массовое движение и в Венгрии. Ее правящие круги принимали активное участие в агрессивной политике Австрии. С этой целью перестраивалась армия и велась подготовка к будущей войне. Эта политика вызвала рост оппозиции в среде мелкой буржуазии и рабочих. Левая группировка партии независимости, возглавлявшаяся Дьюла Юста, объединилась с социал-демократической партией. В июле 1911 г. в Будапеште был организован объединенный митинг протеста против назначения на пост председателя нижней палаты ярого реакционера Иштвана Тиссы, злейшего врага рабочего движения. 23 мая 1912 г. в Будапеште состоялась грандиозная демонстрация, переросшая во всеобщую стачку протеста против реакции, национального угнетения, против военных приготовлений. Будапешт покрылся баррикадами. Только к концу дня рабочие вынуждены были отступить перед значительно превосходящими силами полиции. Лидеры социал-демократии отказались возглавить движение и обрекли его на провал. >

С обострением классовой и национальной борьбы наступил глубокий кризис австро-венгерского дуализма. Ряд славянских буржуазных деятелей в стране выдвинули требование «триализма», которое означало бы создание федерации, объединившей на равных правах Австрию, Венгрию и славянские земли. Однако австрийская и венгерская правящие клики, за исключением «военной партии» Франца-Фердинанда, которая поддерживала проекты «триализма» как средство укрепления Габсбургской империи, боялись усиления позиций славянской буржуазии и отвергали идею «триализма». Единственный выход из создавшегося положения правительство видело в усилении репрессий внутри страны и в подготовке к войне. Правительство Штюргка 26 июля 1913 г. отменило чешскую конституцию, чешский сейм был распущен, и вся полнота власти в Чехии была сосредоточена в руках австрийского наместника. В Венгрии правило реакционное правительство Иштвана Тиссы.

Внешняя политика Австро-Венгрии, находившаяся в большой зависимости от Германии, становилась все более агрессивной. Ру-

ководители австрийского генерального штаба во главе с Конрадом фон Гетцспдорфом требовали все больших поенных ассигнований. Готовясь развязать войну, австрийские империалисты усиливали морские вооружения и значительно увеличивали ассигнования на военно-морской флот. Осенью 1913 г. Австрия, по согласованию с Берлином, провела частичную мобилизацию, угрожая войной Сербии. В марте 1914 г. правительство Штюргка в ответ на подъем рабочего движения в стране и рост оппозиции в рейхсрате издало указ о роспуске последнего. В этой накаленной обстановке убийство 28 июня 1914 г. наследника австрийского престола Франца-Фердинанда в Сараеве было использовано правящими верхами Австро-Венгрии как повод для развязывания войны.

Важным вкладом в научную разработку воп-

Историография роса ИСТОрии Австро-Венгрии в 1867—1918 гг.

А(Ж-19Г8)Ш являются высказывания Ф. Энгельса и

В. И. Ленина, относящиеся к истории

Австрии за указанный период.

В письмах Ф. Энгельса к Виктору Адлеру дается довольно подробная характеристика Австро-Венгрии в 90-х годах XIX в. с анализом специфических особенностей ее экономического развития и политического строя (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 39, стр. 114-118, 226-231 и др.).

В. И. Ленин глубоко исследовал проблемы австрийского империализма и развития национальных противоречий в Австро-Венгрии. Он относил Австро-Венгрию к числу государств с незаконченным буржуазно-демократическим преобразованием, которое везде в мире вело «в большей или меньшей степени к созданию самостоятельных национальных государств или государств с наиболее близким и взаимно родственным составом» (В. И. Л е н и ы. Поли. собр. соч., т. 23, стр. 314). Анализируя национальный вопрос и исторический опыт австро-венгерского дуализма, В. И. Ленин приходил к выводу, что Австро-Венгрия обречена на распад. Исходя из этого он призывал объединить усилия рабочих и трудящихся всех национальностей, населявших Австро-Венгрию, в борьбе против Габсбургской монархии.

В. И. Ленин разоблачал оппортунистическую теорию «культурно-национальной» автономии, проповедовавшую разделение рабочих организаций и рабочего движения по национальному признаку (В. И. Ленин. О праве наций на самоопределение. Поли. собр. соч., т. 24, стр. 255—320; «Критические заметки по национальному вопросу», т. 24, стр. 113—150; «К истории национальной программы в Австрии и России», т. 24, стр. 313—315; «О национальной программе РСДРП», т. 24, стр. 223-229, и др.).

В. И. Ленин вскрывал весьма важное значение, которое приобретали в исторических судьбах народов Австро-Венгрии классовая солидарность и единение рабочих как угнетенных наций, так и угнетающих, а также объединение демократических и национально-освободительных движений с борьбой пролетариата против по-мещичье-буржуазной империи Габсбургов.

318

319

Буржуазная историография Австрии в пос-

Буржуазная ледней трети XIX в. в значительней мере

историография " г г

определялась основными тенденциями в развитии многонационального государства.

Официальной точкой зрения на развитие Австро-Венгрии в то время была идея австрийского централизма. В соответствии с этой идеей господствующим направлением в историографии были научные и публицистические работы, доказывающие необходимость сохранить Габсбургскую империю в прежних границах, а также обеспечить за австрийскими немцами доминирующее положение по отношению ко всем другим нациям. Типичным представителем этого направления был Харматц Рихард (К.Н агтаи. Озт.егге1спзтпегеОезсЫсЫе УОП 1848 Ыз1907 — В-ае I—II. Ьехргг^, 1909; «ОезсЫсЫе а. аиз^аг^еп Ро1Шк 0з1егге1сп8 1Ш 19 1апгпипаег1», Ва. I—П. Ье1р21^, 1912. Русский перевод: Р. Харматц. «Внутренняя история Австрии с 1848 по 1907 г., т. I—П. Лейпциг, 1909; «История внешней политики Австрии в XIX столетии», т. I—II. Лейпциг, 1912). Харматц оценивал исторические факты единственно под углом зрения доказательства правомерности господствующего положения австрийских немцев в империи и необходимости сохранения целостности монархии. Оккупацию Боснии и Герцеговины Харматц рассматривал, например, только с точки зрения той «опасности», которую влечет за собой увеличение славянского населения и ослабление австрийских немцев.

Некоторые буржуазные историки, разочаровавшиеся в политике Габсбургов и считавшие, что австрийское правительство не сможет обеспечить сохранение монархии, ориентировались на Германию и проповедовали идеи пангерманизма. К ним в первую очередь относится Поль Молиш. Его работа (Р. М о Н з с п. ОезсЫсЫе Лег аеЫзсппаИопант Ве\уе#ип^ т 0з1егге1сЬ. 1епа, 1926) посвящена специально пангерманскому движению в Австрии. Всячески приукрашивая его, автор превозносит немецкий шовинизм и расизм и скатывается на профашистские позиции.

Крупнейший буржуазный историк Гуго Ханч посвятил рассматриваемому периоду большую часть своей двухтомной работы по истории Австрии 1848—1919 гг.. (Н. НапЪзсЬ. Б1е ОезсЫсЫе СЫеггешпз 1848—1919, Ва. I—II. Огах — \У1еп, 1953). Ханч старается окружить ореолом великодержавную политику австрийских правящих кругов в эпоху империализма. Многочисленные рассуждения автора направлены на то, чтобы внушить читателю мысль об отсталости всех угнетенных народов, населявших Австро-Венгрию, и тем самым оправдать их национальный гнет. Все исследование Ханча пронизывает идея возвеличивания католической церкви, которую он считает центром объединения различных народов. Автор обходит молчанием революционные выступления рабочего класса; примером может служить замалчивание величайшей роли русской революции 1905 г. и ее влияния на австрийское революционное движение. Рассматривая империалистические противоречия предвоенного периода, Ханч тщет-

но пытается доказать, будто бы правительство Австро-Венгрии оказывало противодействие развязыванию войны 1914 г.

Важный вклад внесли работы австрийских

Историки-марксисты х ,-> х -

историков-коммунистов. Выделяется соор-

ник выступлений австрийских коммунистов «Б1е паИопа1е Рга^е а. Оз1егге1сЬзкатрГ ит 11паЬпап^кеШ> (Рапз, 1939). Книга переведена на русский язык и выпущена под названием «Коммунисты в борьбе за независимость Австрии» (1956). Значение упомянутого сборника документов заключается в том, что в канун оккупации Австрии фашистской Германией австрийские коммунисты теоретически четко обосновывали вопрос о существовании самостоятельной австрийской нации и возглавили борьбу австрийского народа за свою национальную независимость.

Немалое значение также имеет книга австрийского историка-коммуниста Е. Пристера. (Е. Р г 1 е з 1: е г. ОезсЫсЫе ОзЬеггекпз. \У1еп, 1949. Русский перевод: Е. Пристер Краткая история Австрии. М., 1953), в популярной форме изложившего основные события истории Австрии. Эта работа может служить пособием для общего первоначального ознакомления с историей страны.

На основе марксистско-ленинской методологии советские историки подвергли научному анализу проблемы австрийской истории в эпоху империализма. В монографии В. М. Турока «Очерки истории Австрии 1918—1929 гг.» (М. 1955) введение и глава первая работы содержат большой фактический материал, характеризующий экономический и политический кризис в Австро-Венгрии накануне и в годы первой мировой войны. Автор с достаточной полнотой рисует картину сложной и многогранной жизни Австрии в период, предшествующий ее распаду.

Большой интерес также представляет журнальная статья В. М. Турока «В. И. Ленин и брюннская программа (1899 г.) по национальному вопросу» («Народы Азии и Африки», 1970, №6, стр. 42— 56). Автор отмечает исключительное значение национального вопроса для Австрии. В связи с этим В. М. Турок говорит о заслугах австрийской социал-демократии, которая была первой с.-д. партией, принявшей специальную программу по национальному вопросу (24— 29 сентября 1899 г. в Бргонне).

Уточняя перевод резолюции Брюннского съезда социал-демократии Австрии автор показывает, что в брюннской программе отсутствует требование национально-культурной автономии. Свой вывод В. М. Турок подкрепляет многочисленными прямыми высказываниями В. И. Ленина, считавшего, что в брюннской программе было требование «территориальной национальной автономии» (В. И. Ленин. Поли, собр, соч., т. 24, стр. 136-137; 178, 225, 313).

Советскому историку Е. И. Рубинштейн принадлежит капитальное исследование «Крушение Австро-Венгерской монархии» (М., 1963), в котором автор анализирует своеобразные черты австрийского империализма в сочетании с сохранившимися феодальными пережитками в экономике и политическом строе. В книге подробно исследуется социально-экономическое и политическое развитие стра-

320

11 № 3155

321

ны в годы первой мировой войны и выясняются причины глубокого кризиса Габсбургской империи. Автор монографии дает большой материал, характеризующий борьбу двух тенденций в австрийском рабочем движении.

Книга Т. М. Исламова «Политическая борьба в Венгрии в начале XX в.» (М., 1959) выясняет особенности венгерского империализма, зависимость венгерской экономики от иностранных монополий, освещает ход политических событий в Венгрии в рассматриваемый период, выступления венгерских трудящихся в 1905 — 1906 гг., толчком к которым послужила революция в России. Автор считает важной своей задачей проследить проявления солидарности венгерских рабочих с русским пролетариатом.

Глава двадцать вторая ИТАЛИЯ В 1900-1914 гг.

Переход В начале XX в. значительные перемены про-

итальянского капитализма изошли как в экономической, так и в полити-

в империалистическую ческой жизни Италии. Страна вступила в

стадию эпоху империализма. Но в отличие от пере-

довых капиталистических стран, Италия была страной экономически отсталой, бедной капиталами и естественными ресурсами, страдавшей от феодальных пережитков, сохранившихся в деревне, от ограниченности внутреннего рынка, обусловленной нищетой подавляющей части ее трудящегося населения. Складывавшийся итальянский империализм с известным основанием называли «империализмом бедняков». Развиваясь на шаткой экономической основе, процесс перерастания домонополистического капитализма в империализм протекал в Италии неравномерно и еще не совсем завершился к началу первой мировой войны. Тем не менее с первых лет XX в. этот процесс стал развиваться нарастающими темпами.

Начавшийся в 1898 г. промышленный подъем охватил ключевые отрасли промышленности. Усилилась роль банков в народном хозяйстве и вместе с тем тенденция к сращиванию банковского и промышленного капиталов, к созданию монополий. Возраставший финансовый капитал оказывал все большее давление на государственную власть. В результате значительные масштабы принимало вмешательство государства в экономическую жизнь страны, росли государственные капиталовложения и выгодные заказы новым отраслям промышленности, активизировалась экспансионистская внешняя политика. Формирование монополистического капитализма подстегивали и внешние факторы: соперничество Италии с более сильными державами, а также приток иностранных капиталов, преимущественно германских, вытеснивших французские, что ускоряло внедрение в итальянскую экономику более современных форм капиталистической организации производства. Новые капиталистические группы, владельцы крупнейших предприятий и объединений, заправилы акционерных обществ и банков стремились перенять опыт опередивших их магнатов зарубежной промышленности и банков.

Значительное воздействие на экономическое развитие оказали и внутриполитические процессы: режим политической реакции, установившийся в конце XIX в., оказался бессильным подавить нараставшие конфликты между трудом и капиталом.

Заинтересованные в ускоренном индустриальном развитии Италии заправилы привилегированных отраслей промышленности склон-

11*

323

ны были до поры до времени идти на некоторые экономические и политические уступки рабочему классу ради «классового мира». Однако буржуазно-либеральные политические круги, выступавшие за-«новый курс», наталкивались на упорное сопротивление крайне правых реакционных сил, за которыми стояли помещичья аристократия, военно-монархические и клерикальные группировки, а также часть промышленной буржуазии старого склада. Эти социальные силы отстаивали сохранение отживших старых экономических отношений и реакционных политических порядков. Исход конфликта в правящем лагере решила упорная борьба народных масс против режима неограниченной эксплуатации и политического террора. Эта борьба в конечном счете заставила правящие круги перейти к более гибким методам управления страной. К власти пришла леволибе-ральная крупная буржуазия, выступившая против консервативного диктаторского курса. В условиях напряженной классовой борьбы молодой король Виктор-Эммануил III, вступивший на трон после убийства отца, а с ним и наиболее дальновидные представители двора решились санкционировать назревший политический поворот.

Сложившаяся в 1901 —1914 гг. система буржуазного либерализма носила крайне ограниченный и противоречивый характер, тем не менее стимулировала переход итальянского капитализма на империалистическую стадию.

Наступивший новый период в истории Не

экономическое лии ^ыл отмечен быстрым ростом ее про-

развнтие Италии в период ' с. „ . ж

довоенного империализма мышленности, продукция которой за период

с 1900 по 1913 г. увеличилась на 95%.

Главенствующее положение по-прежнему занимала хлопчатобумажная промышленность, в которой число веретен и механических ткацких станков в 1900—1915 гг. увеличилось вдвое. Вплоть до первой мировой войны хлопчатобумажные короли оказывали значительное влияние на либеральные правительства. По политическому весу с ними могли соперничать лишь заправилы Коммерческого банка и магнаты некоторых новых, привилегированных отраслей промышленности, получавших львиную долю государственных субсидий: металлургии, судостроения, химической и электроэнергетической промышленности. Производство электроэнергии, достигавшее в 1900 г. едва 160 млн. квт-ч, составляло в 1914 г. свыше 2, 5 млрд. квт-ч, т. е. выросло в 15 с лишним раз. Исключительно быстрым был также рост автомобильной промышленности: возникнув лишь в самом конце XIX в., эта отрасль насчитывала в 1914 г. 44 компании, среди которых господствовала туринская фирма «Фиат», и в эксплуатации в стране уже было до 20 тыс. машин.

Концентрация производства и капиталов также была наиболее значительной в новых отраслях промышленности, где ранее всего образовались монополистические объединения. В 1902 г. возникло объединение чугуна и стали, которому государство предоставило право эксплуатации железорудных залежей на острове Эльба. Позднее образовалась монополия Терни-Ильва. Крупнейшие акционерные общества «Брэда» «Ансальдо», «Монтекатини», «Пиредли», «Эди-

324

сон», «Фиат» вскоре завладели монопольными позициями в машиностроительной, химической, электрической, автомобильной промышленности. Охраняемая высокими таможенными пошлинами, сахарная монополия в 1898—1913 гг. увеличила объем выпускаемой продукции в 50 с лишним раз. В быстром развитии итальянской индустрии исключительно важную роль играли коммерческий и кредитный банки. Подкрепляемые германским капиталом, они монополизировали кредитование крупной промышленности, подчиняя ее своему контролю: капиталовложения этих банков в промышленность возросли с 1,7 млрд. лир в 1895 г. до 52, 8 млрд. лир в 1915 г.

В результате отмеченных сдвигов в итальянской экономике произошли существенные изменения: если в 1900 г. промышленность давала 75 часть, а сельское хозяйство — свыше половины всей продукции народного хозяйства, то в 1914 г. соотношение между ними составляло уже 25 : 43. Однако на пути индустриализации Италии были и серьезные препятствия. Недостаток сырьевых ресурсов и капиталов затруднял развитие промышленности и усиливал ее зависимость от иностранных банков. Еще большим препятствием была низкая покупательная способность масс.

Немаловажным фактором индустриального подъема Италии являлась по-прежнему дешевизна рабочей силы: заработная плата рабочего в Италии была значительно ниже, чем в большинстве развитых капиталистических стран Европы. Произведенное в ряде отраслей промышленности небольшое повышение заработной платы не могло изменить положения в стране в целом, преобладающее большинство рабочих влачило нищенское существование. В неменьшей степени это характеризовало положение крестьянских масс. По данным 1911 г., из 9,1 млн. человек, занятых в сельском хозяйстве, 4,6 млн., т. е. 50,6%, составляли безземельные крестьяне и 25% — испольщики и арендаторы.

Одним из последствий социально-экономической политики правящих классов являлась непрерывно увеличивавшаяся эмиграция. Если в 1900 г. число эмигрантов составляло 352 782, то в 1910 г. оно достигло 651457, а в 1913 г.— 872 598 человек. «...Все это нищие, которых гонит из своей страны прямо голод в самом буквальном значении слова, все это поставщики рабочей силы в наихудше оплачиваемых отраслях промышленности, вся эта масса населяет самые тесные, бедные и грязные кварталы американских и европейских городов» \ — отмечал В. И. Ленин.

Особенно тяжелым было положение крестьянства на юге страны. Беспощадное ограбление южных районов, все возраставшая пауперизация и аграрное перенаселение придавали проблеме итальянского Юга все более острый характер.

Таким образом с переходом итальянского капитализма на стадию империализма противоречия между промышленным Севером и полуколониальным аграрным Югом еще более углубились. Итальян-

1 В. И. Лени п. Поли. собр. соч., т. 27, стр. 17.

325

ские империалисты пытались возместить отсутствие колониальных прибылей хищническим ограблением внутреннего рынка при помощи политики таможенного протекционизма и высоких монопольных цен, тяжкого налогового гнета, нещадной эксплуатации труда, закабаления юга страны. В то же время они все более решительно добивались захвата внешних рынков и колоний, прибегая к демпингу и подготовляя новые военные авантюры. Едва родившись, итальянский империализм, несмотря на свою слабость, стал обнаруживать непомерную алчность и агрессивность. Все это не могло не привести к дальнейшему обострению и без того глубоких противоречий итальянского общества.

Пришедшее в 1901 г. к власти правительство

«Новый курс» левых либералов положило начало новой по-

правящих классов. литике итальянских правящих кругов. Ре-

Либеральная политика ' «,„!„„„

Джолитти шающую роль во вновь созданном правитель-

стве играл министр внутренних дел Джован-ни Джолитти, занявший два года спустя пост премьера. С этого времени вплоть до начала первой мировой войны Джолитти возглавлял почти бессменно (1903—1905, 1906—1909, 1911—1914) кабинет министров, проводивший новый курс во внутренней политике Италии. Сталкиваясь с консервативными помещичье-буржуазными силами, и, с другой стороны, с крепнущими силами пролетариата, Джолитти лавировал между ними, неизменно сохраняя в центре своего внимания интересы капиталистических групп новой формации. Леволи-беральные круги во главе с Джолитти видели возможность упрочить основы буржуазного строя, расшатанные острой классовой борьбой, в укреплении государственной власти путем расширения ее массовой опоры. Для этого они считали целесообразным применить более гибкие методы управления страной. Понимая значение тех позиций, которые трудящиеся сумели отвоевать себе в общественной жизни Италии, Джолитти и его единомышленники рассчитывали подчинить народные массы господствующим классам преимущественно методами умеренных реформ, уступок и тактических маневров, различными соглашениями и «союзами». При этом Джолитти решительно отстаивал незыблемость установленного «общественного порядка», и не останавливался перед кровавыми расправами, когда речь шла о подавлении народных, особенно крестьянских, выступлений. В аграрном вопросе «либеральные» правящие круги оставались на консервативных позициях; опираясь на крупных помещиков, на реакционных латифундистов Юга в частности, они ничего не сделали, чтобы облегчить тяжелую долю крестьян.

Либеральную направленность «нового курса» Джолитти и его единомышленники усматривали главным образом в изменившемся отношении к рабочему движению. Приход к власти либерального кабинета ознаменовался подтверждением прав рабочих на классовую организацию и на забастовки и провозглашением «нейтралитета» государственных властей в конфликтах между трудом и капиталом. Вслед за тем был введен обязательный еженедельный отдых и ограничено применение женского и детского труда в промышленности. Причем ра-

бочий день 11—15-летних подростков все еще составлял 11 часов, а женщин — 12 часов. ЕЗЦшследствии был принят ряд законов об обязательном страховании от несчастных случаев, о создании Комиссариата по защитеправ эмигрантов, Совета труда и других учреждений, деятельность которых носила преимущественно показной и демагогический характер. Особое значение имели правительственные меры по организации общественных работ для безработных, ^предоставление заказов и субсидий кооперативам и производственным артелям, а также меры поощрения некоторого повышения заработной платы рабочих в отдельных отраслях промышленности на севере страны. Понимая необходимость расширения внутреннего рынка, Джолитти отстаивал политику подтягивания заработной платы для отдельных категорий рабочих. «Во главе промышленного прогресса,— доказывал он в парламенте,— стоят страны с высоким уровнем заработной платы». Повышение заработной платы в то же время было призвано ускорить образование в Италии прослойки «рабочей аристократии», которая и формировалась преимущественно на севере страны. В этой связи важным элементом политического курса Джолитти был тактический союз с реформистским течением, сложившимся к этому времени в социалистической партии. С помощью этого союза Джолитти рассчитывал добиться «классового сотрудничества» между промышленной буржуазией и рабочим классом, иначе говоря, подчинить рабочее движение идейно-политической гегемонии буржуазии. В 1903 г. он предложил лидеру реформистов в Итальянской социалистической партии Ф. Турати войти в состав правительства. Учитывая настроение масс, Турати отказался, однако Джолитти не ослабил и в дальнейшем идеологического давления на реформистов, и в частности на Турати.

Важным орудием внутренней политики Джолитти также считал применявшуюся и до него практику «трансформизма», которой он придал еще больший размах, применяя ее и для воздействия на рабочее движение. Его искусство управлять, отмечал П. Тольятти, заключалось отчасти в умении «разлагать существующие партии и обеспечивать себе парламентское большинство путем компромиссов, коррупции, маневрирования. Распространение метода коррупции ускорило переход на сторону господствующих классов представителей мелкой и средней буржуазии. Эта система буржуазного либерализма, связанная с именем Джолитти, создавала сравнительно более благоприятные условия для экономического и политического развития страны, но в то же время носила крайне противоречивый, ограниченный и лицемерный характер.

Расширение политических свобод в стране

вЛ1Т1-Н1904ПгОг!ЪСМ С ПРИХ°Д°М к власти правительства Джолит-

Размежсвание основных ти создало более благоприятные условия для

тенденций классовой борьбы пролетариата. Выросло

в социалистическом число забастовок, в промышленности и сель-

движении ском хозяйстве возникли профсоюзные орга

низации современного типа. В 1903 г. уже насчитывалась 21 отрас

левая федерация профсоюзов, охватывавшая около 240 тыс. членов, а

326

327

число палат труда возросло с 10 в 1900 г. до 71 в 1902 г. Однако в ответ развернулось контрнаступление имущих классов, особенно яростное со стороны латифундистов Юга. Бастующие рабочие после предыдущих непрерывных побед в 1902 г. потерпели первые серьезные поражения, а на юге полиция трижды учиняла кровавую расправу над безоружными батраками. Новые расправы последовали в 1903 г. в Сицилии и Апулии. В ходе развернувшихся классовых боев яснее проявилась двойственность либерального курса, вызвавшая, с одной стороны, постепенное сближение консервативных сил с правящими либеральными кругами, а с другой — разочарование и рост недовольства масс.

Политические сдвиги в «верхах» и усиливавшееся брожение масс отражались на позиции отдельных политических партий. Внутри социалистической партии сторонники реформистского пути противостояли приверженцам революционных методов борьбы. В период террористической буржуазной диктатуры конца XIX в. эти разногласия не нарушали единства социалистической партии, выступавшей сплоченно в борьбе за демократические свободы. В изменившейся политической обстановке разногласия в партии углубились, вызвав размежевание двух основных направлений в рабочем движении — реформистского и революционного.

Реформистское течение, наиболее видным представителем которого был Филиппе Турати, взяло верх на съездах 1901 и 1902 гг., где развернулась борьба вокруг вопроса об отношении к либеральному правительству и буржуазным партиям, в сущности же о путях борьбы за социализм. Следуя по проложенному Бернштейном пути, итальянские реформисты выдвигали на первый план «разумную политику» социальных реформ. При этом они удовлетворялись умеренными реформами, не затрагивавшими такие острейшие проблемы, как аграрный вопрос и южный вопрос. Делая ставку на постепенное мирное продвижение вперед, реформисты уповали на сотрудничество с буржуазными партиями, на министерские комбинации и избирательные успехи на парламентских выборах. Революционные методы и формы борьбы они считали «воскрешением анархистского бунта». Как и в других странах, в Италии базой реформизма являлась рабочая аристократия, а также «рабочая бюрократия», оторвавшиеся от масс чиновники аппарата социалистической партии, профсоюзов, кооперативов и муниципалитетов и большинство парламентских депутатов-социалистов. При этом в еще большей мере, чем в других странах, носителями реформистских настроений в Италии выступали многочисленные группы мелкобуржуазной интеллигенции — адвокаты, журналисты, преподаватели, профессора и др, игравшие значительную роль в итальянском социалистическом движении и в руководстве партии. Однако влияние реформизма на итальянский рабочий класс было ограничено тем, что экономически сравнительно слабая итальянская буржуазия не смогла создать многочисленную прослойку «рабочей аристократии». Проповедь реформистов оказывалась в резком противоречии с реальной действительностью, порождавшей самые острые социальные конфликты.

Реформистскому течению партии противостояло революционное течение «непримиримых», но из-за своей неоднородности (в его составе имелись и анархо-синдикалистские элементы) и теоретической слабости оно оказалось неспособным указать массам правильный путь борьбы. Своеобразной чертой этого левого течения было то, что оно отражало непосредственный и зачастую примитивный протест пролетарских и полупролетарских масс города и деревни, наиболее обездоленной части рабочих, батраков, ремесленников, низов мелкобуржуазной интеллигенции. Характерно, что большинство руководителей этого левого течения вышло из южных областей Италии, испытывавших двойной гнет — местных латифундистов и крупной буржуазии Севера. Начиная с 1903 г. под влиянием идей некоторых теоретиков французского «революционного» анархо-синдикализма среди итальянских «непримиримых» возобладало анархо-синдика-листское направление, лидером которого был неаполитанский деятель Артуро Лабриола. В отличие от французских анархо-синдикалистов, итальянские не отрицали в принципе политической борьбы и не отказывались от использования парламента, но решающим орудием социальной революции они также считали профсоюзы и «всеобщую стачку».

Используя возраставшее в массах брожение, анархо-синдикалисты сумели довольно широко распространить свое влияние. Их идейным центром стал Милан, куда в конце 1902 г. переехал Артуро Лабриола, а организационной опорой — палаты труда.

Недовольство партийных низов политикой реформистов проявилось не только в анархо-синдикалистском поветрии. Под влиянием этого недовольства весной 1903 г. парламентская фракция социалистов вынуждена была перейти в оппозицию к правительству, а один из лидеров махровых реформистов Биссолати ушел с поста редактора центрального органа партии — газеты «Аванти!» («Вперед!»).

Очередной съезд социалистической партии, состоявшийся в 1904 г., явился ареной ожесточенной борьбы между двумя основными тенденциями в рабочем движении. Под флагом «стремления к единству» примиренческие элементы добились принятия съездом половинчатой резолюции. В ней указывалось, что нельзя поддерживать буржуазное правительство, но подтверждалась «необходимость завоевания экономических, политических и административных реформ» и ничего не говорилось о необходимой связи борьбы за реформы с конечной революционной перспективой. Все же вера в либеральный курс Джо-литти в партии была подорвана. Ярким проявлением настроений масс явилась сентябрьская забастовка 1904 г., которой рабочий класс Италии ответил на расстрел безоружных крестьян на островах Сардиния и Сицилия. Движение, вспыхнув в Милане, молниеносно распространилось по всем промышленным центрам Севера, затем по многим городам Центральной и Южной Италии. Борьба вылилась в первую всеобщую забастовку, обнаружившую огромную революционную энергию рабочего класса. Правительство решило применить вооруженную силу. Забастовка оказалась обреченной на поражение ввиду позиции реформистов, которые сначала пассивно, а затем от-

328

329

кровенно проявили свою враждебность забастовке, а также из-за отсутствия целеустремленного твердого руководства борьбой со стороны анархо-синдикалистов.

За поражением забастовки последовало контрнаступление правящих кругов. Джолйтти распустил парламент и провел внеочередные выборы, в которых с благословения церкви впервые вновь участвовали католики. Парламентские выборы 1904 г. укрепили позиции правительственного большинства.

В последующие годы все отчетливее стала

Развитие классовой борьбы проявляться тенденция к сплочению правя-

в 1905—1908 гг. ^ х классов в борьбе против рабочего и со-

Раскол в социалистической т»

партии циалистического движения. Б итальянских

политических кругах возникло националистическое течение, за которым стояли самые агрессивные капиталистические группы, связанные преимущественно с развивающейся тяжелой индустрией. Одним из главных лозунгов этого течения был «Война социализму!» Это течение нашло поддержку в публицистике и литературе.

Теми же мотивами продиктован был поворот католической церкви, которая все определеннее призывала к активному участию верующих в политической жизни. Фактическая отмена запрета католикам участвовать в парламентских выборах положила начало все более тесному сотрудничеству клерикалов с правящими кругами в целях «борьбы против общего врага, борьбы не на жизнь, а на смерть», как писал один католический журнал. Все же до поры до времени либеральный курс правящих «верхов» не подвергся каким-либо существенным изменениям. Его основные тенденции еще отчетливее, проявились в период «долгого министерства Джолйтти» (1906—1909). В эти годы было расширено социальное законодательство, продолжена политика «нейтралитета государства» в конфликтах между рабочими и предпринимателями, что в известной мере позволило рабочему движению укрепиться организационно.

С 1906 по 1913 г. по стране катилась волна стачек, достигшая наивысшей точки в 1906—1907 гг. В 1907 г. число бастующих составило 576 000 человек. В 1906 г. создался объединенный профсоюзный центр — Всеобщая конфедерация труда. Число членов профсоюзных организаций достигало в 1914 г. свыше 960 тыс. человек. Крестьянские лиги объединяли в 1913 г. до 470 тыс. человек, преимущественно батраков. Важнейшей огранизацией рабочего движения оставались палаты труда.

Рабочий класс вел упорную борьбу за 10-часовой рабочий день, за расширение трудового законодательства, за признание праздника трудящихся 1 Мая. Крупные забастовки, перераставшие нередко во всеобщие, носили ярко выраженный политический характер, особенно забастовки протеста против кровавых полицейских репрессий, жертвами которых и в эти годы чаще всего являлись крестьяне. Южной Италии.

Росту политической активности итальянских грудящихся способствовали и известия о революционных событиях в России. С пер-

330

вых же дней .1905 г. русская революция находилась в центре внимания итальянской общественности. На «кровавое воскресенье» 22(9) января 1905 г. итальянский пролетариат откликнулся многолюдными демонстрациями и митингами протеста против царизма. Во многих городах создавались «комитеты помощи» русским революционерам, производился сбор средств для поддержки русской революции. Огромное впечатление произвели на трудящихся Италии октябрьские и декабрьские события в России. Крупные манифестации состоялись в большинстве итальянских городов. Они возобновились в 1906 г., в знак протеста против террора царских властей; во многих местах произошли столкновения между демонстрантами и полицией. Революционная борьба русских рабочих и крестьян обогащала итальянских социалистов ценным политическим опытом. Тщетно реформисты объявляли этот опыт неприемлемым для «более развитой, демократической» Италии — в социалистической печати пробивалась мысль о великом значении первой русской революции, в которой ведущую роль играл рабочий класс.

В обострившейся внутриполитической обстановке все резче обозначалось размежевание сил в социалистическом движении. Борьба течений возобновилась на съездах социалистической партии в 1906 г. и в особенности в 1908 г., когда в условиях разразившегося экономического кризиса возросло недовольство в массах и усилились разногласия в партии. Съезду социалистической партии 1908 г., состоявшемуся во Флоренции, предшествовали крупные забастовки, из которых наиболее значительной была всеобщая забастовка батраков, испольщиков и рабочих Пармской провинции. Эти забастовки, возглавляемые анархо-синдикалистами, в большинстве случаев не встречали поддержки руководства социалистической партии и Всеобщей конфедерации труда.

В 1907 г. анархо-синдикалисты откололись от партии и создали собственную организацию. Но анархо-синдикалисты с их словесной ультралевизной и сектантством показали себя неспособными руководить массами. Поражение ряда крупных забастовок, в том числе Пармской, во многом предопределило падение их влияния. Съезд социалистической партии осудил теоретические установки и практическую деятельность анархо-синдикалистов. Реформисты, на сторону которых перешли многие из прежних центристов, стали преобладающей силой в партии. К ним вернулось и руководство газетой «Аванти!», редактором которой снова стал Биссолати.

Некоторое ослабление революционного те-

Поляризация чения в социалистической партии совпало с

п П0Л,|ТИЧеских СпЛ' усилением консервативных тенденций в по-

Ннешняя политика Италии •' * „ " "■

в начале XX в. литике правящих верхов. Парламентские вы-

боры 1909 г., хотя и укрепили позиции левых партий, в том числе и социалистов, ознаменовались возросшей политической активностью клерикалов, с которыми правительство Джолйтти добивалось все большего сближения. За клерикалами стояли тесно связанные с ними потомственная аристократия, крупные землевладельцы. О сплочении сил реакции свидетельствовало и соз-

дание в 1910 г. Национальной конфедерации промышленности, в которой предприниматели различных отраслей объединились для борьбы с рабочим классом. Год спустя и крупные помещики объединились в Национальную конфедерацию аграриев. Наконец, в декабре 1910 г. образовалась Итальянская национальная ассоциация, в которую вошли существовавшие ранее националистические группы. Она выдвинула воинствующую реакционную империалистическую платформу, где лозунги борьбы против «социализма, демократии, парламентаризма», за «возврат к Криспи», к «сильной авторитарной власти» сочетались со все более агрессивными требованиями колониальных захватов в целях создания «великой Италии». Новая партия получала всяческую, в том числе и финансовую, поддержку со стороны магнатов тяжелой промышленности, в особенности сталелитейной и судостроительной. Массовую же опору националисты нашли среди разнородных элементов мелкой буржуазии и интеллигенции, которые в политическом отношении до того примыкали и к реакционным и к демократическим партиям и даже к анархо-синдикалистам, а теперь повернули к бешеному национализму и империалистической политике, ослепленные миражем «величия и процветания» страны.

Нарастание реакционных тенденций во внутриполитической жизни страны отразилось прежде всего на итальянской внешней политике. Вернувшись в марте 1911 г. к власти после сменившихся кабинетов Соннино иЛуццатти, Джолитти вновь обратился к своей тактике лавирования: он пошел на некоторые уступки левым партиям, выдвинув, в частности, новый, более демократический проект избирательного закона, а с другой стороны, постарался успокоить крайне правых и прежде всего националистов, вступив на путь'активной подготовки колониальной войны.

Со времени катастрофы при Адуе во внешней политике Италии наметились существенные сдвиги. Отказавшись от исключительной ориентации на Тройственный союз, Италия стала искать сближения с Англией и предпринимала меры к устранению напряженности в итало-французских отношениях. Поворот Италии в сторону Англии и Франции еще более усилился в связи с упорным сопротивлением, которое Австро-Венгрия, поддержанная Германией, оказывала проникновению Италии на Балканский полуостров, тогда как с начала XX в. усилилось экономическое проникновение Италии в Африку и на Балканы. Итальянские банки, в частности связанный с Ватиканом Римский банк, создавали свои отделения в Триполитании, Алжире, Марокко, а итальянские акционерные общества обосновывались в Черногории и Албании.

Главным объектом итальянской экспансии была Африка. Еще в 1902 г., после того как Франция и Италия признали «права» каждой из них соответственно в Марокко и Триполитании, было заключено новое соглашение, по которому обе державы обязывались соблюдать строгий нейтралитет в случае, если одна из них станет объектом неспровоцированного нападения. Аналогичное соглашение было заключено Италией и с Англией на основе признания Италией англий ■

332

ских интересов в Египте в обмен на признание Англией итальянских интересов в Триполитании и Киренаике. И хотя в 1902 г. Тройственный союз был возобновлен (как впоследствии в 1907 и 1912 гг.), в этом союзе образовалась неустранимая трещина.

В 1906 г. внешнеполитический курс Италии нашел свое выражение в позиции, которую занял на Алхесирасской конференции по марокканскому вопросу итальянский представитель, выступивший скорее на стороне Англии и Франции. Два года спустя аннексия Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, вызвавшая крайнее обострение обстановки, ускорила давно подготовлявшееся итало-русское сближение. В обстановке резкого ухудшения русско-австрийских отношений при посещении царем Италии между обеими странами в Раккониджи было заключено соглашение, предусматривавшее сохранение статус-кво на Балканском полуострове, иными словами, обе державы договорились противодействовать проникновению Австро-Венгрии на Балканы. Одновременно Италия обещала относиться благожелательно к интересам России в «вопросе о проливах», а Россия отвечала тем же в отношении интересов Италии в Триполитании и Киренаике.

Таким образом, шаг за шагом итальянские правящие круги создавали необходимые дипломатические предпосылки для перехода к вооруженным действиям на поприще колониальных захватов.

Непосредственным объектом империалисти-

Итало-турецкая ческой экспансии Италии являлись Трино-

воина Т|, у *

литания и Киренаика — североафриканские земли, на которые распространялся суверенитет Османской империи. Важные с точки зрения военно-стратегической, эти области могли стать опорным пунктом в борьбе за укрепление позиций Италии в Средиземном море и за ее дальнейшее продвижение в глубь Африки. Не меньшее значение завоевание этих областей имело для «престижа» реакционных кругов, развязавших внутри Италии разнузданную шовинистскую кампанию. В сентябре 1911 г. Италия, подстегнутая марокканским «агадирским» кризисом и боясь, что ее опередят более сильные державы, поспешила предъявить Турции ультиматум, за которым последовало начало военных действий.

Рабочий класс Италии ответил на империалистическую авантюру господствующих классов антивоенными митингами, манифестациями и.наконец, всеобщей забастовкой. В ряде мест забастовка сопрово?кда-лась кровавыми столкновениями между бастующими и полицией. Однако революционный порыв масс был ослаблен нерешительностью реформистских лидеров, среди которых были и откровенные сторонники захватнической колониальной войны: Биссолати, Бономиидр.

Война велась итальянской буржуазией и военщиной с исключительной жестокостью; экспедиционная армия обладала большим перевесом сил и была вооружена новейшей техникой. Тем не менее сопротивление арабов и турок было долгим и упорным. Итальянцы сумели укрепиться только на береговой линии, не одержав на суше сколько-нибудь серьезной победы. Пытаясь возместить неудачи в Африке, Италия, опираясь на свой флот, захватила близ турецких

333

берегов Додеканезские острова. В связи с надвигавшейся войной с Балканским союзом Турция вынуждена была пойти на заключение мира. Лозаннским мирным договором были признаны права Италии на Триполитанию и Киренаику, которые стали ее колониями.

«Италия революционно-демократическая, т. е. революционно-буржуазная, свергавшая иго Австрии, Италия времен Гарибальди,— отмечал В. И. Ленин,— превращается окончательно на наших глазах в Италию, угнетающую другие народы, грабящую Турцию и Австрию, в Италию грубой, отвратительно реакционной, грязной буржуазии, у которой текут слюнки от удовольствия, что и ее допустили к дележу добычи» х.

Последствия Итало-турецкая война, поглотившая около

итало-турецкой войны. 1,5 млрд. лир и немало человеческих жизней,

Съезд ИСП в Реджо привела к дальнейшему обострению внутрен-

Эмилии них противоречий в стране. Разрыв тради-

ционных торговых связей со странами Ближнего Востока и Балкан и свертывание во время войны невоенных отраслей пагубно отразились на экономике страны. Положение ее еще более осложнилось в связи с признаками надвигавшегося нового мирового экономического кризиса. Промышленное производство сокращалось, многие предприятия закрывались. К тому же экономические разультаты колонизации новых областей, требовавшей больших капиталовложений, оказывались незначительными, а усмирение непокорного населения Триполитании — нелегким делом: военные действия фактически все еще продолжались. В результате в стране произошла дальнейшая поляризация политических сил. Националисты, укрепив свои связи с монополистическими группами, расширили влияние в консервативных, помещичье-буржуазных и клерикальных кругах. Либерализм Джолитти подвергался с их стороны решительным атакам. В еще больших масштабах нарастала оппозиция слева.

В социалистической партии реформистское течение еще до войны натолкнулось на растущее сопротивление революционных социалистов («непримиримых»), восстававших против политики сотрудничества с правительством. В жарких спорах, происходивших на съезде партии в 1910 г., на котором Биссолати выдвинул перспективу превращения Итальянской социалистической партии в некое подобие лейбористской партии Англии, левое течение стало вновь усиливаться.

В дальнейшем разногласия в партии резко обострились. Снова в центре внимания оказался вопрос об отношении социалистов к правительству. Поводом явилось предложение Джолитти, обращенное к реформистам, и в частности к Биссолати, войти в состав формируемого им кабинета. Биссолати не решился принять это предложение, тем не менее он в палате депутатов высказался от имени социалистической фракции за поддержку правительства. Эта позиция, получившая затем одобрение партийного руководства, вызвала возмущение большинства социалистов. В самом начале итало-турецкой войны, в октябре 1911 г., чрезвычайный съезд социалистической партии показал растущую изоляцию правореформистского крыла партии, 1 В. И. Лен и н. Поли. собр. соч., т. 27, стр. 15.

334

возглавлявшегося Биссолати и Бономи, которые пытались доказать, будто эта война соответствует интересам «всей нации», поскольку якобы способствует улучшению материального положения итальянских трудящихся и прокладывает путь цивилизации на угнетаемых Турцией землях. На этом основании правые реформисты призыва.га поддерживать правительство Джолитти, тем паче, что оно обещало ввести новый избирательный закон. Однако подавляющее большинство делегатов съезда отвергли установки Биссолати. В предложенной от имени «левых реформистов» резолюции осуждалась развязанная Италией война и объявлялась недопустимой дальнейшая поддержка правительства. Значительно резче ставили вопрос «непримиримые». Они не только разоблачали грабительский характер войны и требовали категорического отказа от всякого сотрудничества с буржуазным правительством, но и подвергали резкой критике политическую линию реформистов, в том числе и «левых реформистов». Все же, отказавшись участвовать в повторном голосовании, они облегчили принятие съездом более умеренной резолюции.

Положение в партии достигло крайнего напряжения накануне очередного съезда, состоявшегося в июле 1912 г. в Реджо Эмилии. Атмосферу накалило то обстоятельство, что лидеры правых реформистов — Биссолати, Бономи и Кабрини — позволили себе открыто лакействовать перед монархией в связи с неудавшимся покушением анархиста на короля: они демонстративно посетили королевский дворец и выразили королю свое удовлетворение счастливым исходом событий. На съезде «непримиримые», к которым не без колебаний присоединились на этот раз и левые реформисты, потребовали исключения из партии правореформистских лидеров, доказывая, что они поставили себя вне ее рядов своей политикой классового сотрудничества, шовинистическими проповедями и промонархическими действиями.

Подавляющим большинством голосов съезд исключил правореформистских лидеров во главе с Биссолати из партии. Исключенные и их единомышленники образовали социально-реформистскую партию; эту партию В. И. Ленин назвал партией «либерально-монархических» рабочих «политиков». Как признал сам Бономи, в этой партии оказалось «множество генералов и немного солдат».

Съезд в Реджо Эмилии ознаменовался победой «непримиримых» социалистов, к которым перешло теперь руководство партией. В большинстве своем то были искренние революционеры, преданные партии и ее традициям. Однако среди них подвизались также карьеристы и демагоги крайне авантюристического склада — им был, например, выступивший на съезде с наиболее «левыми» речами Бенито Муссолини, будущий фашистский диктатор. Тем не менее сдвиг партии влево был несомненным и положительным фактом. Оценивая результаты съезда, В. И. Ленин писал: «...партия итальянского социалистического пролетариата, удалив из своей среды синдикалистов и правых реформистов, встала на верный путь»1.

1 В. И. Лени н. Поли. собр. соч., т. 21, стр. 409.

335

Ухудшившееся экономическое положение

Крушение страны, подорванное войной и экономичес-

политическои системы & с

Джолитти ким кризисом; ооострявшаясяклассоваяборь-

ба, о чем ярко свидетельствовала новая сильная стачечная волна, охватившая главные центры страны; наконец, новые жестокие полицейские расправы (так, в нищей деревушке Рок-кагорга было убито 7 человек, в том числе 5-летний ребенок) — такова была обстановка в стране, когда Джолитти, распустив парламент, назначил парламентские выборы. На выборах 1912 г. действовал новый избирательный закон, принятый ранее парламентом и предоставлявший право голоса гражданам мужского пола достигшим возраста 21 год, умеющим читать и писать, а также неграмотным, прошедшим военную службу ИЛИ ДОСТИГШИМ 30 лет. Количество избирателей увеличилось сразу до 8,6 млн. человек (24% населения), причем впервые к голосованию были допущены массы неграмотного крестьянского населения. Вводя новый избирательный закон, Джолитти не только хотел продемонстрировать готовность пойти навстречу требованиям левых партий. Сознавая провал своих попыток приручить с помощью реформистов рабочий класс, Джолитти рассчитывал, что новый избирательный закон расширит массовую базу правительства за счет привлечения католического крестьянства. Развивая политику сближения с католическими организациями, Джолитти заключил в 1913 г. предвыборное соглашение с зависевшим от Ватикана Католическим избирательным союзом. По этому соглашению либе-

: ралы и католики объединялись против кандидатов социалистических'

; партий в том случае, если последние имели шансы победить. Однако итоги выборов не оправдали расчетов Джолитти. Вопреки предвыборным махинациям, административному произволу и полицейскому террору, особенно на юге страны, выборы принесли социалистической партии значительный успех: вместо прежних 25 она завоевала 52 депутатских мандата, и кроме того 8 мандатов достались синдикалистам

. и 19 — социал-реформистам. Одновременно возросло число депута-

. тов-радикалов, а также и католиков, в то время как парламентская фракция либералов уменьшилась до 310 вместо прежних 382 депутатов. И хотя она еще составляла парламентское большинство, поло-

- жение Джолитти пошатнулось. Идя на соглашение с клерикалами и другими консервативными и реакционными силами, Джолитти вы-

'■ звал недовольство антиклерикально настроенных либералов и еще

! больше — левых кругов. Вскоре радикалы отказали правительству в поддержке, перейдя в оппозицию.С другой стороны, крайние правые империалистические круги все решительнее стали добиваться смены

| политического курса.«Успех» африканской авантюры окрылил их и они стали вынашивать планы подготовки «большой войны», для осущест-

| вления которой необходимо было обеспечить «порядок и спокойствие» в тылу. Фигура Джолитти уже не представлялась господствующим

' классам подходящей для достижения намеченной цели. 14 марта 1914 г.

| отставка Джолитти была принята королем. Премьер-министром стал Саландра, доверенное лицо консервативных групп крупной бур-

| жуазии Севера и помещиков Юга. Период либерализма закончился,

Правительство Саландры пришло к власти Обострение политической в обстановке крайнего обострения полити-

борьбы в Италии ^ ческой борьбы. Еще не успело остыть воз-

накануне первой мировой _■ г •}

войны. суждение, охватившее массы в связи с рас-

«Красная неделя» стрелом крестьян в Роккагорга, как новая кровавая расправа всколыхнула страну. 7 июня полиция расстреляла мирную демонстрацию в Анконе, проходившую здесь, как и в других городах Италии, под лозунгом борьбы против милитаризма и войны. Трое демонстрантов были убиты, 15 ранены. Начавшаяся в Анконе забастовка перекинулась на другие города и 9 июня, в соответствии с решением Всеобщей конфедерации труда, она стала всеобщей. Промышленность была почти полностью парализована, движение поездов приостановилось. Семь дней длилась упорная борьба итальянских трудящихся, стихийно переросшая в ряде мест в вооруженные столкновения, повсюду происходили решительные схватки с полицией, а в Турине, Флоренции, Парме, Неаполе, Риме дело дошло до баррикад. Особенно бурный характер приняли события в провинциях Романья и Марке, которые являлись цитаделью анархистов. В течение ряда дней в этих провинциях народ был хозяином положения, во многих городах, в том числе в Анконе, была провозглашена республика и власть перешла к возникшим «комитетам действия». Созданные массами, эти революционные органы власти конфисковали оружие, вооружали население, реквизировали хлебные запасы, распределяли продукты первой необходимости среди неимущих. Развивавшееся преимущественно стихийно движение приняло повстанческий характер с довольно сильным буытарско-анархистским налетом. Однако на этот раз оно охватывало широкие массы — около одного миллиона трудящихся, поднявшихся на борьбу против существующего строя.

Правящие классы бросили против народа крупные жандармско-полицейские силы, в помощь которым реакция организовала «вооруженную гвардию» и «гражданскую лигу» для «наведения порядка». Лишенное с самого начала подлинного революционного руководства, массовое революционное движение оказалось обреченным. Реформистские лидеры ВКТ поспешили объявить о прекращении всеобщей забастовки уже через два дня после ее начала, причем руководство социалистической партии не было даже уведомлено о таком решении. Возникшие в связи с этим разногласия и столкновения между реформистами и «непримиримыми» внесли дополнительный разброд в движение, которое и без того не отличалось ни единством действий, ни единством цели. Хотя рабочие массы не сразу подчинились приказу о прекращении забастовки, она была все же сорвана; 13—14 июня рабочие вынуждены были вернуться на предприятия. На них обрушилась ярость правительственных репрессий, начались массовые аресты. Против рабочего класса объединились все силы реакции — от националистов до клерикалов.

Всеобщая забастовка кончилась поражением. Она обнаружила слабость рабочего движения, но она показала также революционную энергию, силу и решимость масс, их огромную волю к борьбе. «Крас-

330

337

ная неделя» 1914 г. явилась ярким проявлением назревавшего кризиса политической системы в Италии.

„ Важнейшие методологические положения и

Историография

конкретно-исторические оценки развития Италии в рассматриваемый период содержатся в классических произведениях К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина и в отдельных их статьях и письмах, непосредственно относящихся к проблемам итальянской истории конца XIX — начала XX в.

Ценнейшим источником для исследования этих проблем является переписка Маркса и Энгельса с деятелями итальянского рабочего движения, в частности письма их к Кафиеро и Мартиньетти и особенно Энгельса к Турати. Полная публикация итальянской корреспонденции Маркса и Энгельса была осуществлена в Италии в 1964 г.

Для разработкр! итальянской истории той эпохи большое значение имеют и работы В. И. Ленина, в частности его статьи, посвященные итало-турецкой войне и позиции Итальянской социалистической партии, борьбе течений в ней, характеристике отдельных ее деятелей («Съезд итальянских социалистов», «Конец войны Италии с Турцией», «Империализм и социализм в Италии» и др).

Историческая литература, посвященная истории Италии в 1871—1914 гг., начала появляться в самом ходе событий того времени. В центре внимания буржуазной историографии находились процессы политической истории Италии 1871—1914 гг. Виднейшим представителем буржуазно-либеральной историографии являлся Бенедетто Кроче, создатель идеалистической «этико-политической школы», имевшей многочисленных последователей. Перу его принадлежит, в частности, изданная в 1928 г. история Италии в 1871—1915 гг. («81опа а'НаНа с!а1 1871 а! 1915». Вап, 1927) — наиболее значительное произведение буржуазно-либерального направления, охватывающее совокупность исторических проблем рассматриваемых лет. Конституционно-монархический строй объединенной Италии, в особенности в начале XX в., оценивался Кроче как система, будто бы наилучшим образом обеспечивающая развитие прогресса, как наивысшее «воплощение либеральной идеи».

Реакционную концепцию истории Италии 1871—1914 гг. дали представители сложившейся еще до первой мировой войны националистической и империалистической историографии. В ней выделяются работы Дж. Вольпе, ставшего официальным историком фашистского режима и выступившего в 1928 г. с книгой «НаИа щ саттто» (МПапо, 1928). В 1943—1952 гг. она была переиздана в переработанном виде под названием «НаПа тойегпа» (Пгепге, 1943—1952). Вольпе выдвинул в центр исследования «национальную» идею и с националистических позиций подверг критике либеральную форму правления и деятельность буржуазно-либеральных правительств.

В демократическом лагере политическую систему Италии времен Джолитти подверг резкой критике радикально-демократический историк и политический деятель Г. Сальвемини. В ряде исторических и публицистических работ он разоблачал миф «либеральной эры» и порочные методы коррупции, применявшейся Джолитти

338

(I. 8 а 1 V е т 1 л [. II питзЪго йеПа та!а \На с акп ЗепШ зи11а НаИа §1о1Шапа. МИапо, 1962).

Менее интенсивно разрабатывались буржуазными историками проблемы социально-экономической истории Италии этого периода. Наибольшее внимание привлекал с конца XIX в. вопрос об отсталости аграрного юга страны. Вслед за буржуазно-либеральными исследователями — С. Соннино, П. Виллари, Ф. С. Нитти — более глубокий вклад в разработку «южного вопроса» был внесен Г. Саль-вемини, который усматривал в отсталости Юга результат консервативной политики правящих классов и подчеркивал необходимость социальных реформ. Все же вплоть до второй мировой войны исследования социально-экономической истории Италии 1871—1914 гг. посвящались чаще всего отдельным разрозненным темам.Исключенном являлись: монография Э. Корбино «АппаП иеП'есопоппа НаПапа сИЛа сИ СазЬеПо 5У. 1931—1938» и вышедшая в 1931 г. работа видного деятеля социалистической партии Р. Моранди, посвященная развитию крупной промышленности в Италии («81опа с!е11а дгапае таи-зЬпа ш ИаИа.» Вап, 1931).

Во взаимосвязи с ПОЛИТИКОЙ «верхов» буржуазные историки освещали и историю итальянского рабочего и социалистического движения тех лет. В то время как историки националистического и фашистского направлений исходили из позиций, резко враждебных социализму, Бендетто Кроче примирительно относился к социал-реформистам и сосредоточивал огонь критики на левом течении в итальянском социалистическом движении. Сальвемини осуждал социалистическую партию (к которой он принадлежал вплоть до 1911 г.) за несостоятельность в борьбе за социальные реформы, прежде всего за пренебрежение к «южной проблеме».

Влияние марксизма на развитие исторической науки в Италии сказалось еще в конце XIX в., когда возникло в итальянской историографии марксистское направление. Начало ей положил Аптонио Лабриола, автор значительных теоретических и исторических работ (его «Очерки материалистического понимания истории» были отмечены Лениным). Статьи и богатая переписка А. Лабриолы (письма, адресованные им Энгельсу, а также письма Бернштейну и Каутскому, опубликованные в Италии соответственно в 1949 и 1960 гг.) представляют собой важный исторический источник по истории итальянского социалистического движения.

После второй мировой войны, в условиях общего подъема итальянской историографии, когда весьма значительное влияние приобрели историки-марксисты, в исследовании периода 1871—1914 гг. наметился важный качественный сдвиг. Проблематика этого периода подверглась новому, более глубокому осмыслению. Плодотворнейший импульс тому был дан трудами Антонио Грамши; его многотомные «Тюремные тетради» («(^иааегт с1е1 сагсеге») были опубликованы в Ита-лии в 1947—1952 гг.; на русском языке изданы его «Избранные произведения» в трех томах (М., 1957—1959). Экономическая история стала предметом изучения видного историка-марксиста Э. Серени («Ба ЧиезМопе адгапа пеНа гюазсНа пагшпа1е ЦаНапа». Кота, 1946;

339

«II СаркаПзто пе11е сатра^по». Тог то, 1947; «Аграрный вопрос в Италии» и «Развитие капитализма в итальянской деревне. 1860— 1900», появившиеся на русском языке в 1949—1951 гг.). Следует отметить также работы Л. Кафанья и А. Караччоло, вошедшие в книгу «Ьа 1*огта210пе тс1из1па1е аеП'ИаКа» (Вап, 1963), и ценное монографическое исследование историка либерального направления Р. Ромео о развитии итальянской крупной промышленности («Вге\ге з1опа ае11а дгапае таизЪпа 1п НаКа». Косса 8ап Сазс1апо, 1961).

Итальянские историки-марксисты подвергли новому рассмотрению внутриполитическую историю Италии, в особенности периода правления Джолитти. Существенный вклад в объективно-критическое понимание этой истории внес П. Тольятти. Отказавшись от односторонней только лишь разоблачительной оценки «либеральной эры», Тольятти в своей работе о Джолитти («Бьзсогзо зи СЦоНШ» т «МотепЦ ае11аз1опа аТ1аНа») дал диалектический анализ противоречивой сущности джолиттианского либерализма — его прогрессивных и консервативных тенденций. Ценные работы — одна посвящена первому министерству Джолитти, другая — проблеме крушения либеральной системы — принадлежат перу историков-марксистов Г. Манакорда («II ргппо ппшзЬего С-юНШ» ш «ЗЬисИ 8Ьогнп». М., 1961) и П. Алатри («Ьеоп§1ш ае1 1азС1зто». Вота, 1959. Русский перевод: «Происхождение фашизма», М., 1961). Обобщающее исследование о «ДЖОЛИТТИ И его эпохе» создал леворадикальный историк Дж. Кароччи («СИоПШ е Ге1а дшНШапа». Топпо, 1961), чья трактовка близка к позиции Тольятти. Историк-марксист Дж. Канделоро посвятил свою монографию католическому движению («II тоу1теп1о саШНсо т ИаПа». Вота, 1953. Русский перевод: «Католическое движение в Италии». М., 1955).

Особое место в послевоенной историографии заняли труды по истории рабочего и социалистического движения в Италии. Появились специальные исследования и обобщающие работы, проливающие свет на процесс формирования рабочего движения и образование Итальянской социалистической партии, на революционные выступления 1898 г., на изменения в структуре рабочего класса в начале XX в. и на формирование главных идейных течений в рабочем движении эпохи империализма: работы историков леводемократического и социалистического направления Л. Валиани, А. Романо, Г. Арфе, С. Ф. Романо, Р. Колапиетра, значительные работы историков-марксистов: Э. Раджионери, Г. Манакорда, Дж. Прокаччи, Э. Санта-релли и П. Сприано.

В советской историографии этой тематике посвящены: монография И. В. Григорьевой «Рабочее и социалистическое движение в Италии в эпоху I Интернационала» и специальные разделы в «Истории II Интернационала», охватывающие этот период в итальянском рабочем и социалистическом движении (авторы К. Ф. Мизиано и К. Э. Кирова). Общая проблематика итальянской истории 1870— 1914 гг. освещена во втором томе «Истории Италии» (М., 1970), в котором соответствующие главы написаны И. В. Григорьевой, К. Ф. Мизиано, 3. П. Яхимович.

Глава двадцать треп.я ИСПАНИЯ В 1899—1914 гг.

Поражением Испании в 1898 г. в войне с

Экономическое колониями и с Соединенными Штатами Аме-

развитие

рики завершался определенный этап в истории страны и начинался новый. В начале XX в. испанский капитализм вступает в высшую, монополистическую стадию. Но незавершенность буржуазно-демократической революции, сохранение многих пережитков феодализма, политическое господство земельной аристократии и финансовой олигархии в тесном союзе с католической церковью накладывали свою печать на испанский империализм, усиливая его паразитические черты, делая его особенно жестоким эксплуататором народных масс, а на мировой арене сравнительно слабым, призванным играть роль пособника крупных империалистических хищников.

Оберегаемая высокими протекционистскими тарифами, испанская промышленность в годы до первой мировой войны сделала шаг вперед. В тяжелой и судостроительной промышленности усиливается процесс концентрации, образуются крупные акционерные общества монополистического характера, как, например, «Металлургическое общество Дуро-Фельгера», возникшее в 1900 г. в Астурии и объединившее ряд металлургических предприятий и угольных шахт, акционерное общество «Альтос Орнос», созданное в 1902 г. посредством слияния ранее существовавших металлургических заводов Бильбао, или «Арагонское машиностроительное и металлургическое общество» и др. В 1907 г. была образована монополия по строительству военно-морского флота «Испанское общество кораблестроения», имевшее свои предприятия во многих городах страны. В металлургической промышленности заметно было большое оживление. С 1900 по 1909 г. выплавка стали почти удвоилась, а производство чугуна выросло в 4,5 раза. Производство цемента увеличилось в 2,5 раза, добыча угля с 1900 по 1913 гг.— в 1,63 раза, что далеко не обеспечивало потребностей страны в топливе, недостаток покрывался импортом из Англии. Другие отрасли горнодобывающей промышленности, такие как добыча меди, свинца, ртути, развивались медленнее.

В легкой промышленности, где преобладали мелкие предприятия, создавались картели. В 1907 г. был образован картель, объединивший 83% производства всей текстильной промышленности Испании. В 1903 г. был создан картель «Всеобщее сахарное общество Испании», включавший 56 фабрик по переработке сахарного тростника и са-

340

341

харной свеклы, с капиталом в 143 млн. песет. Установив высокие монопольные цены на рынке, фабриканты сахара (крупные землевладельцы) получали огролшые доходы.

Концентрация и рост производства имели место главным образом в трех районах севера Испании: в Каталонии, в Бискайе и в Астурии. Остальная Испания сильно отставала от этих районов и от передовых капиталистических стран. Это отставание ясно видно из состояния железных дорог. Франция, равная Испании по площади, имела в 3 раза большую протяженность желез подорожной сети. Многие важные промышленные и сельскохозяйственные районы страны не были связаны между собой железнодорожными линиями. Техническое состояние дорог было плохое, тарифы на перевозки очень высокие. Перевозка апельсинов по железной дороге из Валенсии и Мурсии на север Испании, в Бильбао например, обходилась дороже, чем перевозка морем сначала в Англию, а оттуда в Бильбао. Железнодорожные компании не были заинтересованы в улучшении технического состояния дорог, они получали огромные прибыли от чрезвычайно высоких тарифов на железнодорожные перевозки. Правительство не вело борьбы против отсталости железнодорожного транспорта, потому что многие министры, либералы и консерваторы, являлись акционерами этих компаний.

В период империализма в Испанию продолжал усиленно проникать иностранный капитал. В 1914 г. сумма иностранных прямых капиталовложений составляла 3,5 млрд. песет. Большие иностранные капиталовложения имелись в горнодобывающей промышленности. В 1912 г. испанский капитал в горной промышленности составлял 600 млн. песет, тогда как иностранный—- 660 млн. песет, из коих английскому капиталу принадлежал 71,5 %, а французскому —21,5 %.

Иностранный капитал переплетался с испанским в железнодорожном транспорте и трамвайных линиях, в электрических предприятиях и в банковском деле. Наряду с английским, французским и бельгийским капиталом, с начала XX в. в Испанию начинает проникать немецкий капитал — главным образом в новые отрасли: в электротехническую и химическую промышленность. В 1904 г. в Испании появляется фирма «АЭГ-Иберика де электрисидад», являвшаяся филиалом немецкого концерна «АУГ», и в 1910 г.— «Сименс-Шукерт индустрия электрика».

Будучи объектом экономической экспансии других стран, Испания сама экспортировала капиталы за границу в слаборазвитые страны, главным образом в Латинскую Америку. В 1913 г. испанский капитал, вложенный в этих странах, составлял свыше 500 млн. песет, из которых примерно 100 млн. песет были вложены в Аргентине.

Поражение в испано-кубинско-американской

Внутренняя войне 1898 г. выявило всю гнилость испан-

политика „ ..

скои монархии и резко ооострило классовые противоречия в стране. Разные слои населения, от рабочих и крестьян до широких кругов интеллигенции и промышленной и торговой буржуазии, требовали рефор.м в области администрации, экономики, финансов, народного образования. Одним из самых острых

вопросов жизни страны после испано-кубинско-американской войны был финансовый вопрос. Государственный долг Кубы, доходивший до 3 млрд. песет, по Парижскому мирному договору не был аннулирован (против этого выступали испанские и иностранные финансисты, держатели кубинских акций), а был приплюсован к испанскому государственному долгу, что еще больше ухудшило финансовое положение страны.

Министр финансов консервативного правительства, пришедшего к власти в марте 1899 г., провел конверсию государственного долга. Но и после этого из бюджета 1901 г. были затрачены 418 млн. песет на уплату процентов государственного долга, на 94 млн. песет больше, чем в 1898 г. Чтобы добыть такие средства, правительство консерваторов увеличило все налоги, за исключением поземельного. Тяжесть новых налогов ложилась па плечи трудящихся масс, так как цены на товары первой необходимости постепенно увеличивались. Это привело к понижению покупательной способности основной массы населения, к сужению внутреннего рынка, что в конце концов вызывало недовольство буржуазии.

Предметом всеобщего возмущения являлась католическая церковь, которая была освобождена от уплаты налогов и пользовалась многими другими привилегиями, особенно в области просвещения. В начале XX в. количество религиозных конгрегации (орденов) увеличилось. В 1901 г. в Испании было 3 253 монастыря (с 50 660 монахов и монахинь, из которых 1 204 подвизались в области просвещения).

В феврале 1901 г. к власти пришли либералы. Они вынуждены были пойти на некоторые реформы. В 1902 г. был издан закон, ограничивший право религиозных корпораций в деле преподавания. В том же году было признано право рабочих на экономические забастовки.

Обострившаяся классовая борьба трудящихся масс вынудила в декабре 1902 г. правительство уйти в отставку.

Монархический режим в Испании не выходил из затяжного кризиса, о чем свидетельствовала частая смена правительств: в течение четырех лет (1903—1907) девять раз менялись правительства. За это время на короля Альфонса XIII (1902—1931) четыре раза совершались покушения. Ни в консервативной, ни в либеральной партиях не было единства по вопросу о путях выхода из политического кризиса. В такой обстановке обе правящие партии вынуждены были выступать с демагогической программой реформ. 11 декабря 1902 г. правительство консерваторов опубликовало программу, в которой обещало реформу местного управления, укрепление бюджета, военную реформу, расширение сети начального обучения и т. д. В январе 1903 г. либеральная партия приняла программу, в которой предусматривалось ограничение привилегий церкви, свобода вероисповедания, ликвидация налога на предметы потребления, законодательство, регулирующее трудовые конфликты, и.т. д. Большинство пунктов этой демагогической программы не было проведено в жизнь,.

342

343

В январе 1907 г. у власти стал один из лидеров консервативной

партии — А. Маура, проводивший жесткую реакционную политику

внутри страны и курс активной империалистической внешней поли

тики. Маура предложил принять закон о «муниципальном правосу

дии», направленный против свободы печати, рабочего и националь

ного движений. В январе 1908 г. Маура, выражая интересы испан

ских империалистов, провел через кортесы закон об ассигновании

200 млн. песет для постройки эскадры военно-морского флота и обо

рудования военных портов Эль-Ферроля, Картахены и др. Маура

вел активную империалистическую политику в Марокко, вызвав

шую восстание риффских племен против испанских колонизаторов

в 1909 г. 15 октября 1909 г. правительство Мауры под ударами мас

сового движения протеста против зверской расправы над восстав

шими рабочими в Каталонии («кровавая неделя») вышло в отставку.

После этого до конца 1913 г. король не решался отдавать власть

консерваторам, чтобы не обострять еще больше положение в стране.

Он призвал к власти либералов, которые постарались смягчить поло

жение незначительными уступками. Однако ухудшение положения

рабочего класса, вызванное усилением его эксплуатации в эпоху

империализма и увеличением военных расходов, а также рост про

летарской организованности вскоре вновь подняли рабочих на борьбу

за улучшение их положения. •

В течение этого периода помещичье-буржуазному блоку удалось сохранить власть в значительной мере вследствие слабости и разъединенности испанского республиканского движения. Попытка объединить разные республиканские клубы и группы не увенчалась успехом. В 1906 г. Леррус, крупный аферист и демагог, образовал республиканскую радикальную партию. Эта партия защищала интересы крупного финансового капитала Испании, но, пуская в ход широковещательную демагогию, привлекала в свои ряды отдельные слои мелкой и средней буржуазии и отсталых рабочих. Программа Лерруса была очень неопределенной, на словах он ратовал за «полное изучение экономических и социальных вопросов Испании», за свободу вероисповедания, отделение церкви от государства, за обязательное светское образование, реформу налогового обложения вплоть до установления одного единого налога и т. д., но одновременно выступал против национального движения каталонцев, басков и галисийцев.

Другая часть республиканцев составила «реформаторскую партию» с умеренной программой реформ.

В ноябре 1909 г. радикальная, реформаторская и социалистическая партии образовали республиканско-социалистический союз, первейшая цель которого состояла в свержении правительства Мауры — виновника «кровавой недели» в Каталонии. На муниципальных выборах в конце 1909 г. и на парламентских в мае 1910 г. республиканцы и социалисты выступали вместе. На парламентских выборах было избрано 37 депутатов республиканско-социалистическо-го союза, из них впервые один социалист— Пабло Иглесиас. По уже в 1912 г. в реснубликанско-социалистическом союзе произошел рас-

344

кол. Реформаторы вышли и;', него, испугавшись массовых выступлений пролетариата, и пошли на сближение с монархией. В 1913 г. делегация реформаторской партии посетила короля Альфонса XIII и заверила его в своей поддержке, если монархия «примет демократический характер, как в Англии или Италии», т. е. если испанская монархия будет защищать интересы испанской буржуазии.

Потеря американских колоний явилась уда-

Националыше м п0 катало]1Ской и баскской буржуазии.

движение 1-, ' '

По мере дальнейшего промышленного развития Каталонии и Басконии их национальная буржуазия в целях защиты своих интересов требовала административных реформ, протекционистских тарифов и политических прав. В 1901 г. была образована партия «Лига регионалиста» из нескольких каталонских националистических буржуазных групп. В течение более полутора десятилетий она возглавляла каталонское национальное движение, добиваясь легальными средствами автономии Каталонии внутри испанского государства. В 1906 г. «Лига регионалиста» и другие мелкие партии буржуазных националистов образовали предвыборный союз «Каталонская солидарность» и послали в кортесы 44 депутата.

Однако каталонская буржуазия проявляла в национальном вопросе нерешительность. Острые классовые противоречия между пролетариатом и буржуазией толкали каталонскую буржуазию на поиски поддержки у мадридского правительства, в руках которого находился весь аппарат принуждения. Стремление к компромиссу с мадридским правительством объяснялось и тем, что каталонская буржуазия, так же как и баскская, становилась империалистической и требовала завоевания внешних рынков, сохранения и расширения колониальных владений, для чего необходимы были сильная государственная власть и армия. Это совпадало со стремлениями и интересами испанской земельной аристократии и финансовой олигархии и создавало почву для компромисса с ними, тем более что правящие классы Испании, стремясь расколоть и ослабить национальное движение, шли на уступки некоторым экономическим и культурным требованиям каталонской буржуазии (принятие протекционистских тарифов в 1906 г., разрешение преподавания в школах на национальных языках в 1907 г., реформа местных органов управления Каталонии в 1913 г., расширение их прав). По этому поводу лидер «Лиги регионалиста» Камбо, крупный промышленник и финансист, заявил в 1911 г., что к общему согласию определились роли Каталонии и Кастилии в испанском государстве: Кастилия стала экономической данницей Каталонии, а Каталония осталась политической данницей Кастилии.

С начала XX в. испанские империалисты

Внешняя требовали проведения активной политики

политика г г

захвата новых земель, новых рынков, новых

источников сырья и сфер приложения капитала. Главным объектом

экспансии испанского империализма в это время являлось Северное

Марокко — область, богатая железом, свинцом, медью, цинком,

345

графитом, каменным углем, плодородными землями. Со стратегиче ской точки зрения Северное Марокко представляло ключ к Средиземному морю, что делало его объектом ожесточенной борьбы империалистических держав.

Растущие противоречия между Англией, Францией и Германией по марокканскому вопросу позволили Испании заключить в 1904 г. с Францией тайную конвенцию о разделе Марокко и добиться решения Ллхесирасской конференции 1906 г. о передаче Северного Марокко Испании. Но это далеко еще не означало покорения Марокко* Испанский империализм в течение двух десятилетий вел варварскую войну против свободолюбивого народа риффов, войну, которая стоила испанскому народу многих тысяч жертв и огромных средств.

Во время второго марокканского кризиса (1911) испанский империализм попытался извлечь выгоду из гермапо-франко-английских противоречий. В июле 1911 г. Испания, подстрекаемая германским послом в Мадриде, оккупировала Лараш и Эль-Ксар (Северное Марокко), но так и не сумела глубоко проникнуть в страну; 27 ноября 1912 г. было подписано франко-испанское соглашение, согласно которому Марокко разделялось на три части: 572 тыс. кв. км иод контролем Франции, 28 тыс. кв. км — Испании и 600 кв. км — международная зона Танжер.

Аграрное Первые годы XX в. были отмечены новым

движение подъемом классовой борьбы в деревне. Осо-

бенно часты были выступления сельскохозяйственных рабочих Андалусии и Эстремадуры в 1900—1906 гг. Масса голодных батраков этих областей являлась благоприятной средой для деятельности возникших многочисленных анархосиндикалистскпх организаций. Под их руководством, а иной раз и стихийно, возникали забастовки: сельскохозяйственные рабочие требовали увеличения заработной платы, предоставления работы всем батракам, улучшения питания, иногда раздела земли. К 1904 г. жестокие репрессивные меры правительства и помещиков нанесли серьезный удар забастовочному движению сельскохозяйственных рабочих. Но они продолжали борьбу методами саботажа, порчи сельскохозяйственного инвентаря, плохого обращения с животными, поджогов амбаров и построек. В результате сельскохозяйственные рабочие добились некоторого повышения заработной платы и улучшения питания.

В засушливом 1905 г. тысячи батраков в течение восьми-девяти месяцев оставались без работы и без средств к существованию. Голод и безработица толкали массу батраков на отчаянную борьбу; голодные люди нападали на магазины продовольствия, на булочные, вступали в столкновения с «гражданской гвардией». Многие сельскохозяйственные рабочие покидали деревни, уходили на шахты, на строительство железных дорог, в промышленные города или эмигрировали из страны в поисках заработка. Для борьбы против выступлений сельских трудящихся церковь в 1906 г. создала «аграрные католические профсоюзы», которые добились определенных успехов среди мелких и средних крестьян Старой Кастилии и стали в дальнейшем базой реакционных политических партий в деревне.

В первые годы XX в. забастовочное движение

Ра"°1С0 движение с требованиями повышения заработной платы

1900 — 1914 гг. * - 1

и уменьшения раоочего дня приняло огромные размеры. В Каталонии забастовки стали хроническим явлением и переплелись с антиклерикальным и национальным движением. Антиклерикализм, пропагандируемый анархистами и некоторыми республиканцами, находил живой отклик в естественном протесте грудящихся против союза церкви с крупными землевладельцами и финансовой олигархией, но объективно он отвлекал пролетариат от борьбы против капиталистической эксплуатации и капиталистического строя.

Наиболее распространенным средством борьбы рабочих стала всеобщая забастовка. В 1901 г. происходили всеобщие забастовки в Барселоне, Севилье, Кадисе, Ла-Корунье, Эль Ферроле, Хихоне, Морон-де-ла Фронтере и других городах. Большой отклик в стране получила всеобщая забастовка, объявленная с 17 по 24 февраля 1902 г. в Барселоне в знак солидарности с бастующими металлистами, в ходе которой 80 тыс. рабочих на баррикадах с оружием в руках боролись против правительственных войск. В результате борьбы было убито с обеих сторон более, 40 человек, ранено около 200. В 1903 г. рудокопы Бискайи успешно провели двухнедельную забастовку, завершившуюся значительным укреплением рабочих организаций.

Большинством забастовок, происходивших в Каталонии, Валенсии и Андалусии, руководили анархо-сиидикалистские организации, тогда как забастовки в Басконии, Астурии, Мадриде, проводились профсоюзами Всеобщего союза трудящихся (ВСТ), руководимого социалистами. При этом рабочее движение Испании было слабо ориентировано: анархо-сиидикалистские лидеры отрицали политическую деятельность, а социалистические руководители руководствовались главным образом синдикалистскими экономическими воззрениями.

Размах забастовочного движения заставил правительство пойти на уступки в области рабочего законодательства. В 1900 г. рабочие добились принятия закона о несчастных случаях на производстве и закона, ограничившего труд женщин и детей до 66 часов в неделю. В 1903 г. был образован так называемый Институт социальных реформ и провинциальные местные хунты социальных реформ, куда входили представители предпринимателей и рабочих. Правительство, создавая это учреждение, стремилось обнадежить часть рабочих проектами реформ и таким образом ослабить рабочее движение, расколоть его. С самого начала социалисты принимали участие в Институте социальных реформ; в него был избран и неизменно переизбирался через каждые четыре года Ларго-Кабальеро, один из лидеров социалистической партии и ВСТ, который в течение долгого времени своей деятельности в Институте отвлекал рабочих от революционного пути борьбы.

Буржуазно-демократическая революция 1905 г. в России оказала сильное влияние на рабочее движение Испании. Съезд Испан-

346

347

ской социалистической рабочей партии, происходивший в Мадриде в октябре 1905 г., в своих резолюциях одобрил революционный образ действий русского пролетариата. Первомайская демонстрация 1906 г. в Мадриде проходила под лозунгами солидарности с русскими рабочими. Однако серьезных выводов из опыта борьбы русского пролетариата ни социалистические, ни анархо-синдикалистские руководители не сделали.

С 1906 г. анархо-синдикалистские профсоюзы Каталонии группировались вокруг федерации «Рабочая солидарность» и издаваемого ею под тем же названием органа. «Рабочая солидарность» вела антиклерикальную и антиимпериалистическую пропаганду. Она сыграла большую роль в подготовке к всеобщей забастовке в июле 1909 г. в Барселоне против посылки резервистов воевать в Марокко. С 26 по 29 июля 1909 г. в Барселоне проходила всеобщая забастовка, превратившаяся в восстание барселонского пролетариата и распространившаяся на другие промышленные центры Каталонии. В ходе борьбы 27 и 28 июля рабочие стали хозяевами Барселоны, однако руководимые в основном анархистами и анархо-синдикалистами, они не сделали попытки овладеть правительственными учреждениями, банками, казармами и т. д. Только в городах Сабаделе и Матаро рабочие стихийно образовали свои комитеты, принявшие па себя функции властей. Восстание было жестоко подавлено правительственными войсками в течение так называемой кровавой недели Каталонии. По приговору военного трибунала был расстрелян известный своей республиканской и просветительно-антиклерикальной деятельностью испанский педагог Франсиско Феррер, хотя он не принимал никакого участия в восстании. Казнь Ф. Феррера вызвала бурю возмущения во многих странах Европы и Латинской Америки. В Берлине, Париже, Будапеште, Брюсселе, Лиссабоне, Буэнос-Айресе проходили массовые демонстрации протеста против этого злодеяния испанской реакции. Война в Марокко и репрессии в Каталонии вызвали волнения рабочих в Валенсии, Мурсии, Хихоне, в Бильбао и других городах Испании.

При помощи «кровавой недели» лета 1909 г. правительству не удалось разгромить рабочие организации. В 1910—1912 гг. последовал новый подъем волны рабочих выступлений, наиболее крупными из которых были всеобщая забастовка горняков летом 1910 г., начатая в Бискайе и распространившаяся на всю Испанию, и всеобщая забастовка железнодорожников в сентябре 1912 г., закончившаяся победой рабочих. Широкий размах стачечной борьбы накануне первой мировой войны сопровождался ростом профсоюзных организаций и одновременно усилением раскола рабочего класса.

В конце октября. 1910 г. в Барселоне анархо-синдикалисты созвали съезд и учредили Региональную Каталонскую конфедерацию труда, объединившую 139 организаций рабочих. Этот съезд, подводя итог предыдущей борьбы, признал, что в определенных условиях всеобщая забастовка должна носить революционный характер. На основе Региональной Каталонской конфедерации труда в 1911 г. была создана Национальная конфедерация труда (НКТ), и в Испа-

пии образовался второй профсоюзный центр анархо-синдикалистско-го направления наряду с ВСТ, существовавшим с 1888 г. В воззваниях НКТ рядом с новыми требованиями повторялись старые анархистские лозунги «всеобщей революционной забастовки», уничтожения государства, отказа от политической борьбы, тактики «прямого действия» и т. д. Эта «революционная» фразеология привлекала значительную часть испанских трудящихся. В 1914 г. НКТ уже имела Н>0 тыс. членов. Ее росту способствовал и возрастающий реформизм лидеров социалистов при отсутствии в стране революционной марксистско-ленинской партии.

Старый профсоюзный центр, руководимый социалистами, Всеобщий союз трудящихся в 1912 г. объединял 128 914 членов. Его наиболее сильными организациями являлись союзы горнорабочих, железнодорожников и металлистов.

Империализм в Испании также создавал свою агентуру в рабочем классе, обеспечивая ее «теплыми местечками» в органах сотрудничества с буржуазией (например, в 1906 г. существовало около 200 местных хунт Института социальных реформ, в которые входили социалисты), в местных органах самоуправления (в 1904 г. социалистическая партия имела уже 50 советников в городских управлениях и 502 — в сельских), в секретариатах профсоюзов и пр. В руководстве профсоюзов и социалистической партии усилилось оппортунистическое течение. Однако втягивание передовых отрядов рабочих в борьбу нашло отражение в появлении левого крыла в социалистической партии. Его возглавляли Гарсия Кехидо, Пересагуа, Вирхи-ния Гонсалес и другие видные деятели социалистической партии.

Для борьбы против роста рабочего движения правящие круги Испании использовали и влияние католической церкви: в 1909 г. в Валенсии, в 1912 г. в Астурии были созданы католические рабочие профсоюзы, в 1911 г. в Басконии создана организация «Солидарность баскских рабочих». В 1912 г. была образована Национальная федерация католических профсоюзов, проповедовавшая «взаимную помощь между рабочими и предпринимателями» и использовавшая материальную и идеологическую силу католической церкви. Однако Национальная федерация католических профсоюзов никогда не стала широкой массовой организацией. В 1916 г. она объединяла всего 20 тыс. членов, причем наиболее значительной ее организацией была «Солидарность баскских рабочих», являющаяся больше националистической, чем католической организацией.

Таким образом, накануне первой мировой войны завершился и надолго закрепился раскол рабочего движения Испании, что ослабляло эффективность борьбы испанского пролетариата.

Историография В историографии Испании последней чет-

верти XIX и начала XX в. можно выделить несколько главных направлений.

Наиболее реакционное из них представляет так называемая трапп цюналистская школа, выражавшая воззрение и идеологию тех реакционных помещиков, землевладельцев и церковников, чьи интересы защищались карлистами. Историки этой школы восхва-

348

349

ляют действия карлистов, развязавших войну в 1875—1876 гг., считая их единстве! 1н 1.1 ми носителями «чистой испанской традиции», понимая под «испанской традицией» «верность алтарю и трону, вере и монархии». Они декларируют, что испанская монархия, правившая страной в конце XIX в., была слабой, потому что шла на компромисс с либеральными и революционными идеями (Дозе Мапа Ретап. Вгеуе 1пзт.опа ао Езрапа. 1950, его же. СагЪаз а ип езсерИсо ап!е 1а Мопаг^ша. Маапо1. 1956. 3-е ес1.). Напротив, оправдывают и защищают режим реставрационной монархии умеренно-консервативные историки помещичье-буржуазной школы. Их крупнейшим представителем в конце XIX в. был лидер консерваторов Ан-тонио Каповас дель Кастильо, а продолжателем его в историографии в начале XX в. явились Габриэль Маура и Гамасо, герцог Маура, автор 26-го тома «Всеобщей истории Испании», объявлявший монархию Альфонса XII «демократической» и наиболее приемлемой формой правления для большинства испанцев (Шз1опа Оепега1 о!е Езрапа. Рог Моиез1о Ьа1иеп1е». Тото 26. Вагзе1опа, 1930. Ве^еп-с1а ае Боне Мапа СпзПиа), а «Пакт эль Пардо» — самым лучшим и самым разумным решением кризиса, который переживала монархия.

В последние десятилетия XIX в. часть испанской либеральной интеллигенции образовала школу, известную под названием «крау-зизма». Из философско-правовых положений доктрины немецкого философа Краузе испанские краузисты брали главным образом критику гегелевской теории государства и делали определенные прогрессивные выводы, требуя уничтожения социальных и политических пережитков феодализма и доказывая, что светское культурное развитие страны явится источником роста ее благосостояния.

Крупнейший либерально-буржуазный историк, основатель позитивистской школы в Испании, Рафаэль Альтамира-и-Кревеа в своей работе «История испанской цивилизации» (Ка!ае1 Акати-а. Шз1ог1а ае 1а сМНгасшп Езрапо1а. Маапа, 1937), написанной в начале XX в. и неоднократно переиздававшейся, признает, что реставрация Бурбонской монархии означала отмену либеральных завоеваний 1869 г. Тем не менее он находит в конституции 1876 г. следы революции. Альтамира проявляет большие симпатии к деятельности либеральной партии, одобряет политику реформ сверху и «критикует» неуступчивость консервативной партии в вопросе о колониях, что, по его мнению, разжигало «дух восстаний» на Кубе. Альтамира уделяет внимание рабочим организациям и партиям.

Демократическое направление в испанской историографии представлено наиболее ярко историческими трудами и выступлениями Пи-и-Маргаля, подытоженными в многотомной «Истории Испании XIX в.», которая была подготовлена к изданию его сыном (Р1у МагдаП Гг. Р1у Агзиа^а, ШзЬопа Езрапа еп е1 з!§1о XIX, I. I—VIII. Вагзекша, 1902). С ПОЗИЦИИ буржуазной демократии Пи-и-Маргалв дает резко отрицательную оценку всей политики реставрации, показывая, что при восстановлении монархии испанский народ лишился всех демократических свобод, завоеванных в ходе «сентябрьской революции» (1868—1874), и ему потребовалось новых 15 лет борьбы,

350

чтобы завоевать еще раз элементарные политические свободы. Пи-и-Маргаль резко критикует конституцию 1876 г., вскрывает коррупцию монархической администрации и разоблачает ее экономическую политику, показывая отставание Испании в экономическом развитии от передовых капиталистических стран. Особенно резко Пи-и-Маргаль критикует политику монархии по колониальному вопросу. Из своего опыта борьбы сначала за предоставление автономии, а затем за независимость Кубы и Пуэрто Рико, он делал вывод о том, что «всякая колония, раньше или позже, будет стремиться к независимости».

С революционно-демократических позиций бичевал режим реставрации в конце XIX — начале XX в. и другой видный историк Хоакин Коста (1846—1910). Его работы «Аграрный коллективизм в Испании» и «Олигархия и касикизм как формы правления в Испании» 1оашп Соз1а. Со]ес1Ызто а^гапо еп Езрапа, 1898; «ОН^агдш а у сас1дшзто сото 1огта ае доЫегпо еп Езрапа», 1901) воплощали протест против установившихся порядков и в первую очередь против господства крупного помещичьего землевладения. Главной причиной всех несчастий Испании X. Коста считает сохранение пережитков феодальной собственности, а средство спасения страны он видел в революции, к которой и призывал.

Для возникновения испанской марксистской историографии большое значение имел перевод на испанский язык произведений основоположников марксизма. Много сделали для распространения марксизма в Испании Поль Лафарг и Хосе Меса. Марксистская оценка положения в Испании после реставрации монархии дана в докладе мадридской организации социалистической рабочей партии 1 декабря 1884 г., представленном в Комиссию социальных реформ. У В. И. Ленина нет работ, специально посвященных истории Испании, однако произведения Ленина помогают глубже и правильнее попять и оценить основные события и тенденции развития новой и новейшей истории Испании.

Вклад в марксистский анализ истории Испании конца XIX в. внесло «Введение» в «Историю Коммунистической партии Испании» (М. 1961), написанное председателем КПИ Долорес Ибаррури. В нем объясняется как процесс создания помсщичье-буржуазного блока, ставшего опорой монархической реставрации 1874 г. и основой ее политической и экономической системы, так и причины влияния анархистских идей среди части испанского пролетариата и значение создания Испанской социалистической рабочей партии как независимой партии рабочего класса, выясняется ее роль и основные слабости. Общую марксистскую интерпретацию истории Испании конца XIX в. дал М. 'Гунвон де Лара в своей книге «Испания XIX века» М. Тшлоп о!е Ьага. Ьа Езрапа йе1 81дНо XIX. Раг1з, 1961) и в ряде других работ.

В советской историографии история Испании данного периода с марксистской точки зрения широко освещается в книге академика П. М. Майского «Испания. 1808—1917. Исторический очерк» (М., 1957). И. М. Майский дает обзор экономического развития Испа-

351

нии в конце XIX в., подчеркивая при этом, что развитие стран ы шла по прусскому пути с рядом специфических особенностей, и приходит к выводу, что замедленность капиталистического развития Испании обусловливала медленность изменений в соотношении и борьбе классовых сил, откуда проистекала та относительная политическая устойчивость, которая проявилась в период реставрированной монархии в 1874—1898 гг. Автор дает подробную характеристику основных политических деятелей и партий, рассматривает конституцию 1876 г. как юридическое оформление компромисса между двумя правящими классами. Специальный раздел работы, который носит несколько схематический характер, посвящен рабочему и крестьянскому движению. Развязывание и ход испано-американской войны дается в связи с перерастанием домонополистического капитализма в империализм. Исследовательская, насыщенная содержательным материалом монография А. Гонсалеса «История испанских секций Международного товарищества рабочих» (М., 1964), заканчивающаяся изложением событий 1873 г., дает возможность понять истоки рабочего и социалистического движения Испании.

Глава тридцатая СТРАНЫ ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ В 1870-1917 гг.

В большинстве латиноамериканских стран в

Социально- последней четверти XIX в. капитализм толь-

экономическое развитие * тэ

ко начал развиваться. В них сосуществовали

капиталистический и феодальный уклады, пережитки рабства и рабовладельческого уклада, а также примитивная индейская родо-племенная община. Основой экономики .стран Латинской Америки являлось плантационное производство на экспорт кофе, хлопка, бананов и тростникового сахара, а также горнорудное дело: добыча минерального сырья и цветных металлов. В 1870—1917 гг. помещик-латифундист, плантатор и скотовод, т. е. крупнейший землевладелец, был основной экономической и политической фигурой в латиноамериканском обществе. Крупные помещики, владевшие лучшими землями, вместе с иностранными компаниями беспощадно эксплуатировали многомиллионные массы безземельного крестьянства.

Большое место в аграрных отношениях ряда стран (Мексика, Перу, Парагвай, Боливия и другие) занимала индейская община. В Перу, Боливии и в Гватемале общинный уклад в деревне был господствующим. В самом конце XIX и в начале XX в. в Аргентине, Уругвае, Бразилии, Чили, Коста-Рике и на Кубе выросли хозяйства капиталистического типа, плантации, использовавшие наемный труд сельскохозяйственных рабочих. Но таких хозяйств было относительно немного. Концентрация земли в руках горстки земельных магнатов продолжалась и в рассматриваемый период времени. Помещики, крупные скотоводы, иностранные компании и тресты захватывали обширные территории свободных государственных земель. Под предлогом необходимости строительства железных дорог, сооружения портов и т. п. они силой отнимали земли у индейских общин, оттесняя их в горные районы с суровым климатом. Десятки тысяч индейцев истреблялись, гибли от голода и болезней. У индейцев Мексики в 80—90-х годах было отнято свыше 60 млн. га земель. В Бразилии с 80-х годов до 1918 г. было истреблено более 50 племен индейцев, а многие другие племена были загнаны в непроходимые джунгли бассейна Амазонки. Число индейцев в Аргентине, согласно официальным переписям населения, с 1870 по 1914 г. сократилось в 4 раза, у них были отняты миллионы гектаров земель.

В процессе ограбления и истребления индейцев проходила хищническая распродажа и раздача незаселенных земель. На этой базе создавалась могущественная верхушка новых латифундистов и ино-

странных акционеров — владельцев огромных пространств земли, пастбищ и лесов, на которых трудились миллионы задавленных нуждой и долгами безземельных крестьян, батраков и арендаторов-испольщиков и издольщиков. Свободных крестьян, мелких собственников фермерского типа в Латинской Америке было очень мало.

Характерным явлением в аграрных отношениях был пеонаж, или долговое рабство. Массы разоренных крестьян (гаучо, ранчерос, гуахиро) и индейцев-общинников, у которых отняли земли, шли в кабалу к латифундистам. Помещик продавал им в рассрочку или сдавал в аренду клочок земли, и крестьянин, и его дети, и внуки становились его вечными должниками — пеонами. Кроме пеонажа, во многих странах (Центральная Америка, Мексика, Бразилия, Парагвай, Перу) сохранялась барщина. Крестьянин, купивший когда-то участок земли у помещика, обязан был бесплатно отработать от 10 до 90 дней в году в усадьбе или на плантации помещика.

Наряду с феодальными и полуфеодальными формами эксплуатации в некоторых латиноамериканских странах сохранялось рабство и расовая дискриминация. Рабство негров в Бразилии существовало до 1888 г., на Кубе до 1886 г. Но и после этого пережитки рабства сохранялись еще длительное время. Положение индейцев на рудниках в Мексике, Боливии, Перу, на плантациях в Гватемале, Аргентине, Бразилии и Парагвае было близким к рабству. Индейцы не имели права жаловаться на помещиков в судебные и законодательные органы, подвергались унижениям и побоям. В Эквадоре, где монастырскому землевладению принадлежало ведущее место в экономике, индейцы по установленному статуту должны были бесплатно работать на землях монастырей от 10 до 90 дней в году. Если белый избил индейца, то жертва должна была поклониться палачу и поблагодарить за побои. В Перу, Боливии, Эквадоре и других странах индейцы не имели права появляться в столицах и крупных городах в своей национальной одежде.

Докапиталистические хозяйственные уклады, нищета и суеверие масс препятствовали росту капитализма. Вековой отсталостью стран Латинской Америки пользовались крупные капиталисты, банкиры и коммерсанты Англии, Франции, США и Германии. Экономика латиноамериканских стран постепенно была подчинена интересам правящих классов этих капиталистических держав, главным образом Англии и США. Она развивалась однобоко, в соответствии с рыночной конъюнктурой в Европе и США, а не в национальных интересах своих народов.

Широкая экспансия английского капитала в Латинскую Америку началась после экономического кризиса в Англии 1873 г. Английские капиталы неудержимо текли в латиноамериканские страны и в 1913 г. достигли огромной суммы — 1 млрд. ф. ст. Наибольшие суммы были вложены в Аргентине (357,7 млн. ф. ст.), в Бразилии (223,9 млн. ф. ст.), в Мексике (159 млн. ф. ст.), в Чили (63,9 млн. ф. ст.). Основные средства вкладывались в строительство железных дорог, ведущих к портам, в строительство самих портов, в банки и в развитие мясной промышленности. Значительные суммы шли также в сель-

408

409

ское хозяйство на культивирование ряда тропических растений. Целью этих капиталовложений было максимальное усиление вывоза из стран Латинской Америки продуктов и сырья по самым низким ценам, превращение этих стран в аграрно-сырьевые придатки английской экономики. С конца XIX в. наряду с английскими в Латинскую Америку потекли капиталы Германии и США. В 1897 г. капиталовложения США в латиноамериканских странах составляли 304 млн. долл., а в 1919 г. они достигли 1978 млн. долл. Свои капиталы американские империалисты направляли в основном в горнодобывающую и нефтяную промышленность, сулившую им огромные прибыли.

Хотя страны Латинской Америки становились все более зависимыми в экономическом отношении, и над ними усиливался финансовый, военный и дипломатический контроль Англии и США, политически они оставались независимыми. В. И. Ленин никогда не относил их к колониям и полуколониям. В «Тетрадях по империализму» он отметил: «Южная Америка вся свободна теперь, кроме трех Гви-ан...» х .

В 80—90-х годах прошлого века Аргентина, Бразилия, Уругвай, Куба, Мексика и Чили вступили в полосу промышленного переворота, который растянулся на многие десятилетия. Росту промышленности первоначально содействовал большой приток в Латинскую Америку эмигрантов из Европы. Сотни тысяч рабочих и крестьян из европейских стран влились в массу коренного населения, оказав заметное влияние на формирование наций Латинской Америки.

Развиваясь с 70-х годов по капиталистическому пути, Латинская Америка переживала эпоху «национально-революционных движений». В ее странах происходила острейшая борьба противоположных тенденций: национальной и антинациональной. Последняя находила себе поддержку у латифундистов и церкви и опиралась на реакционные силы и традиции, тогда как национальное развитие прокладывало себе путь, вдохновляясь традициями борьбы против колонизаторов и опираясь на передовые силы общества, в том числе национальную буржуазию стран Латинской Америки.

Во всех странах Латинской Америки господ-Политичесшш произвол ствовали режимы помещичье-буржуазных диктатур. Диктаторы опирались на мощные силы латифундистов, церковь и иностранные монополии и правили с варварской жестокостью. Они меняли по своему произволу конституции, обогащались за счет распродажи иностранцам национальных богатств и государственных земель. Борьба каудильо друг с другом за власть выливалась в форму бесконечных заговоров, мятежей, переворотов. Эти перевороты и мятежи часто именовали «революциями», тогда как в большинстве случаев то были просто-напросто дворцовые перевороты, после которых власть над государственным аппаратом переходила от одной клики армейских офицеров к другой. «Такие революции,— писал У. 3. Фостер,— не только не уничтожили

1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 28, стр. 589.

410

господства владельцев латифундий, но даже способствовали его укреплению».

Многие каудильо-диктаторы пользовались широкой демагогией, обещая облегчить участь народа и повести свою страну по пути процветания и прогресса. Кое-кто из них проводил даже отдельные реформы буржуазно-демократического характера с целью предотвращения открытых выступлений масс против произвола, нищеты и эксплуатации. Но такие куцые реформы, проводившиеся сверху, диктаторскими средствами, и не опиравшиеся на политическую активность прогрессивных классов, не имели прочной опоры в народе и без труда отменялись очередными каудильо-реакционерами. Так, например, диктатор Гватемалы Руфино Барриос, правивший в 70—80-х годах, в период частых индейских восстаний против помещиков, издал ряд декретов, ограничивавших произвол помещиков и церкви, занимался строительством школ, больниц, шоссейных дорог, при нем была построена первая железная дорога. Но пришедший ему на смену Эстрада Кабрера ликвидировал реформы, проведенные Барриосом, и правил Гватемалой до 1920 г. как жестокий тиран, беспощадно подавляя антифеодальные и антиклерикальные движения

индейских масс.

Венесуэльские диктаторы Гусман Бланко (1877—1886) и Кастро (1900—1909) оказывали сопротивление английским и североамериканским колонизаторам, заботились о строительстве дорог, телеграфа и о развитии обрабатывающей промышленности. Однако занявший их место Хуан Гомес (1909—1935) установил в стране режим кровавой диктатуры в интересах империалистов США и местной

олигархии.

Диктаторы, подобные Гомесу, утвердились в большинстве стран Латинской Америки в конце XIX и начале XX столетия. Среди них видное место занимали мексиканский диктатор Порфирио Диас(1876-^-1911) и перуанские диктаторы помещики Мануэль Пардо (1872— 1908) и Аугусто Легиа (1908—1912). Для них характерна не только защита привилегий помещиков и церкви, беспощадная расправа со всяким прогрессивным движением, но и распродажа национальных богатств иностранному капиталу.

Немногим отличалось от террористических режимов диктаторов и правление конституционных президентов Аргентины, Бразилии и Колумбии. Президенты этих стран, будучи политическими представителями консервативно-клерикальных партий, защищали их интересы не менее рьяно, чем кровавые диктаторы. Все же передовые силы в этих странах имели больше возможностей для своей организации и борьбы.

Исключением среди множества террористических диктатур и режимов «сильных президентов» был либерально-конституционный строй в Уругвае при президенте Батлье-и-Ордоньосе (1903—1907; 1911—1915). До того Уругвай, как и другие страны Латинской Америки, пережил длительную полосу переворотов, заговоров, насильственной смены диктаторов и президентов. В стране поднималось народное и рабочее движение с требованиями элементарных конститу-

411

ционных прав. Популярный буржуазный деятель Батлье-и-Ордоньос провел ряд реформ в защиту развивавшейся национальной промышленности от иностранной конкуренции, поощрял организацию рабочих в профсоюзы и после всеобщих забастовок рабочих в 1911 г. издал декрет о введении в Монтевидео 8-часового рабочего дня. Во внешней политике он ориентировался на империализм США, считая его менее опасным для Уругвая, чем английский, который подчинил своему контролю важные отрасли экономики Уругвая. Однако экономическая мощь помещиков и скотоводов не была затронута реформами Батлье-и-Ордоньоса, и они по-прежнему занимали господствующее положение в хозяйстве страны.

Конституционный режим во второй половине XIX в. утвердился в Чили. Трудолюбивому чилийскому народу стоило многих усилий и трудов покорение выжженных солнцем пустынных райопов северной части страны для того, чтобы извлечь из их недр минеральное сырье и металлы. Чилийская селитра, разработки которой начались в 70-х годах, пользовалась большим спросом на мировом рынке. Ее месторождения были сосредоточены в районах по границе Чили с Перу и Боливией. Борьба за эти районы привела к пятилетней ожесточенной войне между Перу и Боливией, с одной стороны, и Чили — с другой, получившей название Тихоокеанской (1879—1884). Маленькая Чили, население которой было в 3 раза меньше населения ее противников, была лучше подготовлена к войне. Кроме того, за ее спиной стояла Англия, которая прибирала к своим рукам добычу чилийской селитры. В ходе войны чилийский морской флот блокировал перуанское побережье, чилийская армия оккупировала столицу Перу Лиму (1881). В результате войны Чили получила от Боливии и Перу богатые селитрой и другим минеральным сырьем районы Тарапака, Арика и Такна.

После победы в войне Чили начала быстро развиваться по капиталистическому пути. К началу первой мировой войны горнодобывающая промышленность Чили стала основным источником доходов страны и главной отраслью экономики. Патриотически настроенный президент Хосе М. Бальмаседа (1886—1891) провел ряд буржуазно-демократических преобразований, содействовавших росту промышленности и оживлению политической жизни страны. Однако предпринятые им попытки ограничения господства иностранных монополий, а также отделения церкви от государства, натолкнулись на серьезное сопротивление английских капиталистов и верхушки католической церкви. Они вызвали конфликт между чилийским правительством и Ватиканом. Епископат и армия выступили против Бальмаседы; не выдержав борьбы, он в 1891 г. покончил жизнь самоубийством.

После поражения патриотических сил в Чили, как и в других странах латиноамериканского континента утвердилось господство клерикально-помещичьих кругов.

Панамериканизм Превращение США в конце XIX в. в импе-

риалистическую страну имело роковое значение для слаборазвитых стран Латинской Америки. Для подчинения этих стран США использовали идею экономического и политического

союза американских государств, популярную в период борьбы за независимость Латинской Америки. Характерно, что в то время США ее не поддержали, опасаясь коалиции латиноамериканских государств. После 70-х годов, усилив проникновение в страны Западного полушария, США решили использовать идею панамериканизма для достижения господства над Латинской Америкой.

В 1889 г. в Вашингтоне состоялась первая конференция американских государств, положившая начало существованию панамериканской системы как орудия господства США. Передовые люди Латинской Америки еще в то время разгадали агрессивные замыслы США. Кубинский революционер-демократ Хосе Марти писал: «...несмотря на внешне безобидные цели конгресса, на котором обсуждаются отношения США с прочими американскими странами, его нельзя рассматривать вне связи с посягательством и открытыми нападениями США на страны американского континента».

На первой панамериканской конференции был основан Международный союз американских республик, при котором создавалось коммерческое бюро американских республик. В 1910 г. на четвертой панамериканской конференции в Буэнос-Айресе союз был переименован в Панамериканский союз. Деятельность Панамериканского союза до первой мировой войны еще не развернулась, но организация была создана и основы господствующего политического влияния США на Латинскую Америку были заложены.

КУБА

В агрессивных замыслах США одно из первых мест занимали планы захвата Кубы и Пуэрто-Рико, являвшихся колониями ослабевшей Испании. К. Маркс, касаясь взаимоотношений США с Кубой, еще в октябре 1861 г. заметил, что «...приобретение Кубы, будь то путем покупки или силой оружия, провозглашалось великой задачей национальной политики» х.

В 1868 г. восстание, поднятое в восточной провинции Орьепте просвещенным помещиком Карлосом Мануэлем де Сеспедесом, послужило началом героической десятилетней войны кубинского народа за независимость. Из толщи народных масс Кубы во время десятилетней войны выдвинулись выдающиеся герои и полководцы. Наряду с К. М. де Сеспедесом, получившим в истории Кубы почетный титул «отца независимости», за свободу своей страны боролись: бесстрашный талантливый полководец повстанческой армии, мудрый политик и революционер-демократ мулат Антонио Масео; молодой революционер, смелый организатор повстанцев, пламенный патриот Игнасио Агра-монте; отважные народные военачальники Максимо Гомес, Каликсто Гарсиа и многие другие. В период войны впервые зазвучал голос молодого Хосе Марти (1853—1895), и с того времени этот великий мыслитель и революционер-демократ все силы отдал борьбе за осво-т бождение Кубы.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 15, стр. 342.

412

413

В противоположность молодым государствам Латинской Америки, которые считали своим священным долгом оказать братскую помощь кубинскому народу в освободительной войне, США выжидали момента, когда они с наименьшими усилиями смогут захватить или купить Кубу.

Десятилетняя война против колонизаторов пробудила самосознание всего кубинского народа, содействовала процессу формирования кубинской нации, общности всех этнических народных групп. С другой стороны, ожесточенный и длительный характер освободительной войны придавал ей нередко ярко выраженный классовый характер гражданской войны угнетенных трудящихся масс и против чужеземных колонизаторов и против кубинских помещиков и рабовладельцев. На территориях, охваченных повстанческим движением, прежде всего отменялось рабство. Хотя война кубинского народа не кончилась победой, она имела важные последствия. Испания вынуждена была пойти на заключение с кубинцами Санхонского пакта (1878), по которому ослабила колониальный режим на Кубе и предоставила свободу рабам, сражавшимся в повстанческой армии, а в 1886 г. рабство на Кубе было отменено окончательно. Наиболее решительные руководители движения, в частности Антонио Масео, не признавали Санхонского пакта и продолжали борьбу. Еще некоторое время шла «малая война» («герра чикита»), но силы повстанцев иссякали.

Позиции Испании на Кубе и Пуэрто-Рико, где в результате восстания патриотов испанцы вынуждены были также отменить в 1883 г. рабство, были ослаблены. Этим немедленно воспользовались США. В 1889 г. они в третий раз предложили Испании продать Кубу, но Испания вновь отказалась. Неодобрительно встретила это предложение и общественность Кубы.

Кубинские патриоты во главе с Хосе Марти собирали силы, готовясь к новым боям. Учитывая опыт прошлого, X. Марти одновременно с кампанией по разоблачению испанских колонизаторов и капиталистов США, находясь в эмиграции в Америке, развернул деятельность по созданию партии, способной возглавить национально-революционную войну. В 1892 г. Революционная кубинская партия была создана. Этому содействовал состоявшийся в январе того же года первый рабочий конгресс в Гаване, горячо поддержавший идеи научного социализма и планы Марти об организации всенародной революционной борьбы против колонизаторов за свободу Кубы и образование «демократической республики трудового народа».

Хосе Марти неустанно предостерегал и об опасности со стороны США. Революционер-демократ в манифесте к народу писал: «Мы должны добиться независимости Кубы, иначе США захватят Антильские острова и отсюда обрушатся на земли нашей Америки». В 1895 г. на Кубе началось новое восстание под руководством Хосе Марти и Максимо Гомеса, переросшее в революционную войну за независимость. В течение трех лет шла кровопролитная война против испанских колонизаторов, в ходе которой патриоты добились ряда успехов. США ждали удобного момента, чтобы вмешаться в войну на Кубе с целью подчинения испанских колоний.

25 апреля 1898 г. началась испано-американская война из-за Кубы. Это была, по определению В. И. Ленина, первая грабительская империалистическая война за нередел колоний. США быстро разбили испанский флот и армию, подавили на Кубе национально-освободительное движение. 10 декабря 1898 г. в Париже был подписан мирный договор. Куба была объявлена «независимой», но фактически же стала протекторатом США. В текст кубинской конституции была включена статья («поправка Платта»), которая давала США право определять внешнюю политику Кубы и вмешиваться в ее внутренние дела. Часть территории Кубы с прекрасной гаванью Гуантанамо была превращена в постоянную военно-морскую базу США.

Вскоре после победы в испано-американской войне США одержали другую победу, активно вмешавшись в венесуэльские конфликты 1895 и 1902—1903 гг. В Венесуэле в это время были обнаружены богатейшие месторождения нефти, и империалисты стремились приобрести нефтяные концессии за свои старые займы Венесуэле. Конфликт между Венесуэлой и европейскими державами — Англией, Германией и Италией, потребовавшими от Венесуэлы уплаты долгов капиталистам этих стран, привел к блокаде венесуэльских портов германским флотом. Президент США Теодор Рузвельт, защищая интересы нефтяных монополий США, жаждавших овладеть нефтью Венесуэлы, пригрозил направить флот к берегам Венесуэлы и открыть военные действия. После этой угрозы Германия вынуждена была снять блокаду. С этого времени значительно усилилось влияние США в районе Карибского бассейна.

Теодор Рузвельт открыто проводил по отношению к Латинской Америке политику диктата, названную им самим «политикой большой дубинки». Дубина, занесенная империализмом США над Латинской Америкой, стала величайшей угрозой для независимости этих стран. Так, в 1901—1903 гг. США под видом посредничества вмешались в гражданскую войну в Колумбии, став на сторону реакционных сепаратистов Панамы. В январе 1903 г. правительство США навязало правительству Колумбии договор, по которому Колумбия уступала США в аренду на 99 лет территорию на Панамском перешейке для сооружения канала. Кабальный договор вызвал возмущение колумбийского народа, и под нажимом масс колумбийский конгресс отверг этот договор. Тогда США инспирировали на территории Панамского перешейка «революцию» и создали там правительство Панамской республики, отделившейся от Колумбии. В ноябре 1903 г. флот США подошел к перешейку, а правительство США объявило о признании «независимой» Панамы. Войска США остались в Панаме и там началось строительство канала. Колумбия признала Панаму лишь в 1914 г., когда канал был уже сооружен, а Панама превратилась фактически в протекторат США.

Вслед за Панамой началась полоса интервенции США в другие страны Латинской Америки. В 1905 г. сенат США принял решение о посылке сборщиков налогов в Доминиканскую республику. Сбор податей американскими чиновниками вызвал волнения доминиканских крестьян. В ответ на народное сопротивление колонизаторы США

414

415

послали в Доминиканскую республику морскую пехоту и оккупировали страну. В 1909 г. они оккупировали Никарагуа; в 1911 г. подчинили своему контролю Гондурас. В 1914 и 1916 гг. войска США дважды оккупировали территории и порты Северной Мексики.

Таким образом, к периоду первой мировой войны империализм США открыто стал осуществлять в Латинской Америке роль жандарма, душителя свободы и независимости ее народов.

Накануне первой мировой войны противоречия империалистических государств в странах Латинской Америки обострились. Англия сохраняла господствующие финансовые позиции в Латинской Америке, где ее капиталовложения вчетверо превосходили капиталы США. Но во внешней торговле стран Латинской Америки США в 1913 г. опередили Англию, а Германия быстрыми темпами приближалась к своим соперникам. Удельный вес США, Англии и Германии в импорте стран Латинской Америки соответственно достигал 25, 24,4 и 16,6%-, а в экспорте их США занимали 30,9%, Англия — 21,2

и Германия — 12,4%.

В результате разнузданной агрессии и политики колониализма империалисты США к 1918 г. заняли господствующие позиции в Мексике, на Кубе, в странах Центральной и Карибской Америки. Соперничество США и Англии в Латинской Америке усиливалось. «Борьба за южную Америку,— отмечал в 1916 г. В. И. Ленин,— все обостряется» * . Иностранный империализм, английский, американский, германский и японский, вторгаясь в Латинскую Америку, порабощал и грабил народы латиноамериканских стран. Жестоко эксплуатируя трудящиеся массы, империализм в союзе с помещичьей олигархией держал их в нищете и бесправии.

МЕКСИКА

Мексика последней трети XIX и первой чет-. Диктатура Диаса верти XX в. представляла собой слаборазвитую аграрную страну, зависимую в торгово-экономическом ц финансовом отношении от США и Англии. Положение в стране отли-^ чалось крайней неустойчивостью. Завоеванные огромной ценой буржуазно-демократические свободы подвергались непрерывным атакам со стороны помещиков различных штатов и духовенства, которые яростно боролись за возврат старых привилегий и отмену реформ, проведенных либералами. В разных частях Мексики вспыхивали реакционные мятежи и восстания. Организаторы этих мятежей (кау-дильо) стремились к захвату власти и установлению в стране реакционной помещичьей диктатуры. Наиболее опасным из каудильо был Порфирио Диас — генерал, владелец плантаций сахарного тростника, карьерист и беспринципный политик, давно уже рвавшийся к власти. Опираясь на внешнюю и внутреннюю клерикально-помещичью реакцию, Диас в 1876 г. совершил государственный переворот и объявил себя президентом. В Мексике утвердился жестокий поме-