Драматизм бытия или Обретение смысла. Философско-педагогические очерки-1

(поразительного как по богатству структуры, так и по историческому и этническому своеобразию), равно как и к определению трансповеденческих

норм, общих для наступившей цивилизации Озарения, к анализу которых я и подошел по логике исследования.

Своеобразие предлагаемой мною сравнительно-аналитической сетки,

построенной на базе векторов бытия - ее дедуктивная природа. Полагая основополагающим принципом рассмотрения всего спектра вероучений общую

теорию духовного мира человека, мы тем самым как бы обходим чрезмерно мелкую сетку, основанную на тех или иных локальных признаках веры, вызывающих к жизни ее конкретную и неповторимую форму и предпринимаем

попытку обосновать гипотезу реального существования векторов бытия. Проверка же умозрительной гипотезы осуществляется лишь на основе дока-

зательства универсальности избранных векторов для всей системы вероучений. Тем самым она побуждает к более основательному и корректному рассмотрению сравниваемых вероучений. Существенно и то, что векторная

сравнительноаналитическая сетка не противопоставляет принципы и догматы одной веры основополаганиям другой, более того, не пытается подме-

нить их общим для всех и вся вероучением, что крайне опасно в такой тон-

кой и взрывоопасной сфере духа человеческого.

Безотносительно к личным убеждениям, нельзя не согласиться с Иоанном, Митрополитом Санкт - Петербургским и Ладожским, показавшим, к чему

приводят попытки создания общего вероучения или метарелигии. В соответ-

ствии со своими теологическими убеждениями, он отмечал: "Под какими только личинами не скрывались "предтечи антихриста", "строители мирового сообщества", основатели экуменических движений, приверженцы "всеобщих мировых вероучений" и тому подобных богоборческих начинаний. Все шло в

дело - еретические секты средневековья, псевдомонашеские ордена времен

крестовых походов, литературные чтения и философские кружки эпохи Просвещения, научные ассоциации и массонские ложи нашего космического века с удивительным единодушием выполняли кропотливую работу по разрушению христианского мироощущения и национальной государственности.

Отпавший от благодати Божией католический Запад первым испытал на се-

бе мощь этого натиска. Ныне на наших глазах завершается один из последних актов этой грандиозной исторической драмы. Западный мир, хвастливо именующий себя "цивилизованным" и кичащийся многовековой христианской культурой, на деле являет собой жуткое зрелище тупого, животного

равнодушия к вопросам истинно духовной жизни". Не полемизируя с ним по

вопросам, относящихся к характеру исторических оценок, не могу не при-

знать прозорливость митрополита Иоанна в отношении разрушительных последствий любых попыток подменить ортодоксальную веру "общим веро-

учением". На поверку в трагической истории человеческого духа это всегда оборачивается возникновением еретических сект с их беспощадной по жестокости и бескомпромиссности борьбой за монополию на духовную истину,

которую они несут всем, как новое "общее вероучение". Вспомним, что уже на заре христианства возникли такие секты, как ариане, утверждавшие

вслед за священником Арием, что Христос - лишь сын Божий, но отнюдь не

подобный ему, а Святый дух - отрицали вообще, как мариамиты, утверждавшие свою Троицу: Бог-отец. Бог - сын и Бог-Дева Мария, как монофизи-

281

ты, почитавшие во Христе единое естество, где божественное органически слито с человеческим, как назреяне или иудействующие христиане, почи-

тавшие Христа гениальным пророком, но не Богом, как несториане, полагавшими вслед за константинопольским епископом У столетия Несторием два естества у Христа - божественное и человеческое, а поэтому Деву Ма-

рию почитали лишь как мать человека, но не как Богоматерь, а далее - марониты и коринфиане, марсиониты и докеты, гностики и карпокритиане,

базилидиане и валенетиане... Шли столетия, происходили церковные расколы по кардинальным вопросам веры такие, как разделение православной и католических церквей канонически и догматически, забурлил вселенский по-

ток реформаторского движения, отрицавшего благодатность священства, но и в рамках мощных и действительно всеобщих по масштабам вероучений

вновь и вновь возникали секты , претендовавшие на истину во всей ее полноте, а стало быть - и на всеобщее признание всех символов их истолкования христианства.

Подобная картина характерна отнюдь не только для христианства. Она скорее правило, чем исключение из динамики развития любого вероучения,

свидетельствующее о неискоренимости тщетных попыток создать общее

для всех и вся вероучение, модернизировать в этой связи каноническое исповедание веры.

Как бы иллюстрируя мысль митрополита Иоанна, фундаментальный

энциклопедический словарь "Ислам" подчеркнул как закономерность тот ис-

торически повторяющийся факт, что любые тайные братства складываются в органиэацию с разветвленной сетью обителей и общин, со строгой иерархией, унифицированными обрядами и ритуалами приема в посвященные, со своей символикой и отличительной одеждой. И все , как правило, начинает-

ся с толкования "истинной веры", рассматриваемой как догмат общего для

всех вероучения. Одна из первых школ исламской догматики - мурджииты сводили веру человека лишь к словесному признанию Аллаха, а в полемике с ними хариджиты трактовали всеобщую веру как неукоснительное исполнение всех религиозных обязанностей, предписанных мусульманину Кораном,

мутазилиты - безоговорочное послушание закону, ханбалиты - словесное

признание безусловной истинности Аллаха и поведение, согласное с сунной. От трактовки принципов общего вероучения (еще раз повторю - таковым почитают свои религиозные умопостроения все без исключения прорицатели, пророки и провидцы) закономерен ход к первоначальному расколу , проис-

шедшему и в исламе, где издревле возникло трагичное и поныне противо-

стояние шиитов и суннитов (тех, кто признает основой общеобязательного

для всех вероучения только Коран и тех, кто признает и Коран и Сунну, т.е. собрание хадисов - коротких рассказов о делах и высказываниях Пророка,

объединенных в священное предание АльБухари и Муслимом). А дальше начался традиционный для всех великих вероучений процесс дробления на мелкие секты, амбициозность которых отнюдь не уменьшается пропорцио-

нально количеству их адептов.

Аналогичная картина имеет место в истории всех вероучений, и ни

один элемент в их пестрой до безграничности мозаике не является исключе-

нием из общего правила - наличие претензии на истинное, общее вероучение. Умножать эту мозаику - дело сугубо алогичное и бесперспективное, с

282

позиций же ортодоксальной теологии - греховное, а потому и не является моей целью.

Избрав исходным пунктом предложенных мною векторов сравнительно - аналитической сетки, выведенной дедуктивным путем из анализа многоплановой картины верований человека, общую теорию мира и - добавлю -

человека в нем, я тем самым включаю в предмет анализа и те великие духовные системы, которые, подобно мифологии, трактуются исследователя-

ми в зависимости от исходной установки то как наука, то как языческая религия, то как продукты поэтического гения народа. Между тем, они вероучения

вклассическом смысле слова. Органическая же их взаимосвязь с искусством

и наукой - лишь подтверждение универсальной целостности человеческого духа, который мы дробим порою весьма искусственно и не без существен-

ных натяжек. Но иначе мы не поймем своеобразие веры во всей ее полноте и операционной значимости для жизни человека как одного из неотъемлемых компонентов истины. Той истины, которую мы обязаны передать нашим

детям для укрепления их духа, для ориентировки в жизни и ее неожиданных перипетиях, для понимания ими цели и смысла бытия человека в этом брен-

ном и скоротечном мире наших индивидуальных судеб.

Право человека - исповедовать конкретное вероучение, являющееся для него религией, отстаивать свои символы веры и соответствующие им нормы бытия. Право человечества знать всю многокрасочность великих и

малых вероучений, весь спектр общих представлений о мире и упований

прошумевших по нашей земле поколений. При такой установке объектом сравнительного анализа должны быть не только так называемые великие религии современности, но и бескрайний мир мифологических представлений древних, и отнюдь не только античных в европоцентристском смысле

слова. Именно в них перед нами раскрывается отнюдь не наивная картина

целостного миросозерцания, синтезирующего разум, эмоции и веру, являющаяся для нас основой гипотетических представлений о провидимом будущем человеческого духа. Называя такие представления мифопоэтической моделью мира, выдающийся исследователь мира Ригведы, созданной ария-

ми в середине второго тысячелетия до нашей эры, Т. Я. Елизаренкова под-

черкивает, что суть этой модели сводится к тому, что природа представлена

вней не как результат переработки первичных данных органами чувств, а как результат их вторичной перекодировки с помощью знаковых систем. Это бывают разные семиотические системы, так или иначе связанные между со-

бой и образующие единую универсальную систему. Основным способом ин-

терпретации мира в этой системе является миф... "В основе этого мышления

лежат космологические схемы, с которыми соотносятся все события и явления актуального мира, трактуемые как воспроизведение некоего прецедента,

имевшего место "во время оно". При подобном подходе миф или квазиисторическое предание неразрывно сочетает в себе синхронию и диахронию: рассказ о прошлом, о прецеденте и трактовку настоящего события. Миф, та-

ким образом, не являясь только сообщением о далеком прошлом, проходит через поколения - от предков к современникам данной эпохи и далее в бу-

дущее к их потомкам. Понятие преемственности поколений очень важно для

этой системы взглядов".

283

Естественно, избранные нами чисто прогностически векторы сравнительного вероучения охватывают и древнейшие, во многом неведомые для

нас и не зафиксированные в письменном Слове космоцентрические системы, воспринимаемые ныне сквозь призму обыденных представлений о религии. Между тем именно в древних вероучениях открывается неизмеримо бо-

лее широкий обзор поля человеческого бытия во всей его противоречивости, возникает новая шкала представлений о человеке вообще. М. Шелер, как я

уже упоминал, выделил три круга таких представлений: иудейскую традицию представлений об Адаме и Еве, рае и грехопадении, греко-античную, знаменующую торжество самосознания человека и убеждений в его особом поло-

жении, естественнонаучные взгляды современности, трактующие бытие человека только как феномен более позднего и необходимого процесса раз-

вития Земли. В его схематике не нашлось места ни прозрениям древних ариев о космической сущности духовности человека, ни "фантазиям" древних греков, которые, по словам А. Ф. Лосева, являются мечтой человека о

своем будущем, "предвидением будущих достижений", ни безгранично богатым фольклорным сказаниям самых разных народов и цивилизаций, "боль-

ших" и "малых". А между тем жесткая традиция этой схематики довлеет и

поныне над ограниченным восприятием мира европейцем, истолковывающим входящие в моду "индуистские" представления лишь в отграниченном М.Шелером круге идей, образов, верований. Аналогичен и "индуизм" наших

искателей общего вероучения, стремительно, подобно иудам, отказавшихся

от целостного марксистского миросозерцания и в интеллектуальной растерянности бросившихся искать духовное спасение в неведомых им и неповторимо оригинальных системах веры. Не могу не привести в этой связи утверждение глубочайшего знатока духовной культуры Древней Индии Сат-

према : "Так называемый индуизм - это выдумка Запада, индусы говорят

только о "вечном законе", сапатана дхарма, который они не считают своей монополией, но который существует и для мусульман, негров, христиан и даже анабаптистов. То, что кажется человеку Запада самой важной частью религии, а именно структура, которая отличает ее от всех других религий и

устанавливает, что человек не является католиком или протестантом, если

он не считает себя тем или другим и не соглашается с такими-то и такими-то параграфами веры, является для индуса самым несущественным аспектом, ибо он инстинктивно стремится отбросить все внешние различия с тем, чтобы вновь обнаружить всех там, где все сходится в центральной точке". Муд-

рость древних и их завет - обнаружение этой центральной точки мира человека; ее поиск - и наша задача.

Путь поиска - та равнодействующая в системе векторов сравнительного вероучения, которая ведет нас от вчера в завтра, укрепляет все духовные

силы человека верой в возможность ее нахождения. Путь, который легко начать, но пройти который дано будет лишь будущим поколениям единого рода людского.

Цель поиска - та равнодействующая в системе векторов сравнительного вероучения, которая ведет нас от вчера в завтра, укрепляя все духовные

силы человека опытом веры многих поколений, делающая веру - фактором

ориентации его жизнедеятельности, а бытие проникнутым неистребимой верой, а тем самым - смыслом в нашем бессмысленном, алогичном мире. Путь

284

поиска, избранный мной - заинтересованное многократное прочтение Великих Книг, ставших плодотворным истоком вероучений, равно как теоретиче-

ских исканий и художественных откровений, лишь в этом неисчерпаемом роднике народной мудрости, а не в тысячетомных глоссах комментаторов и интерпретаторов можно почерпнуть тайную мудрость веры наших предков,

их Завет грядущему. Именно по этому пути я и пойду дальше с моим заинтересованным читателем, осознавая общее и неповторимо своеобразное в

анализируемых вероучениях. Нашим добрым гидом на нелегком пути будут классические труды ученых, светских и теологов, анализировавших сокровенную мудрость древних народов и прошумевших по Земле цивилизаций.

Здесь без веского слова авторитетных и компетентных специалистов неизбежны вольные толкования вполне еретического толка и примитивные суж-

дения об эзотерическом значении Великих Книг.

И наконец, провидимым и искомым результатом поиска на магистральном направлении сравнительного вероучения будут мысли автора как педа-

гога о такой модернизации системы образования, которая позволит сделать незыблемую веру достоянием наших учеников и воспитанников, защитив

тем самым будущее человечества, цивилизации, народа от разрушительных

потрясений, всегда порождаемых безверием либо хлипкой, извне навязываемой верой. Ибо человек без веры - получеловек, лишенный гуманистического стержня бытия своего в этом мире.

Креацинизм

Как ребенок, разбирающий любимые игрушки в стремлении осмыслить неведомые ему, но простенькие технические секреты, род людской взламы-

вает бытие, преобразуя и приспосабливая доступную ему Вселенную к не-

посредственным и ненасытным житейским потребностям и одновременно стремится осознать его, обуреваемый фатальной и извечной с момента возникновения духа (дыхания мирового разума) универсальной потребностью докопаться до тайны тайн, механизма и реальной истории креацинизма (от

лат. create – создавать). Отгоняя, словно назойливую муху, мысль об един-

ственной реальности - небытии (вспомним Коран - 80(78). Где бы вы ни были, захватит вас смерть, если бы вы были даже в воздвигнутых башнях...». Сура Женщины), человек, загипнотизированный изначальным страхом перед ним, склонен вечным и непреходящим считать именно бытие - космоса как упорядоченной по его удобной схематике вселенной, ойкумены или обжитого им мира и, конечно же, венца творения с позиций его иллюзорного

и претенциозного мышления - самого себя. Страх порождает изначальную для него идею ( как образ рационального осознания, эмоций и представле-

ний веры ) творения или, точнее, - сотворения.

Пребывая в сфере утешительного миража креацинизма, отвергая пророческое утверждение древних мыслителей о несозданности извечного ми-

ра, которое превосходит возможности его ограниченного конечным бытием интеллекта, он все духовные силы направляет на обоснование концепции творения средствами науки, искусства, веры. Так реализуется парадокс,

предопределенный конечностью человека и его духа - столь разные и рав-

ноправные компоненты единой истины сливаются в итоге в гармонии веры,

285

всеисчерпывающей, всеохватывающей и загадочно, непостижимо единообразной вопреки безграничному разнообразию религиозных ее истолкова-

ний... Постижение человеком причин бытия - первоисточник самодвижения духа с момента его зарождения. Впервые, пожалуй, данная закономерность была подмечена Э.Тайлором, выводы которого о характере первобытной

культуры выдержали проверку временем. Он подчеркивал, что «стремление человека узнать причины, двигающие каждым событием, происходящим пе-

ред его глазами, причины, почему такое-то положение вещей, которое он наблюдает, является таким - то, а не иным, не есть продукт высшей культуры, а характерная черта человеческого рода, проявляющаяся уже на самых

низких ступенях культуры. Уже у грубых дикарей является умственная жажда, на удовлетворение которой уходит большая часть того времени, которое

уних еще не занято войной, телесными упражнениями, едой или сном. Даже

уботокуда или австралийца его ежедневный опыт носит в себе зародыш научного мышления : он научился совершать определенные действия с целью

получения определенных результатов, видеть последовательность действий от определенных результатов у других, делать заключения о следствия об-

ратно к вызвавшему его действию и находить подтверждение своему заклю-

чению на факте... Даже в наше время по всему свету распространены бесконечные истории, выдаваемые за описание действительных происшествий, но оказывающиеся при критическом исследовании просто выводами, и часто

совершенно ошибочными, из фактов, подстрекнувших изобретательность

какого-нибудь любознательного исследователя».

Обратите внимание, как тонко определяет ученый движение человеческого духа по пути истины знания и эмоций в форме художественно - образных прозрений на основе весьма фундаментального изучения становления

человеческой веры. В дальнейшем движение на данном пути тройственной

истины становится уделом научных построений поразительной сложности, предметом художественных откровений и вероучений. Кстати, тоже сметаемых в итоге как зыбкий прах ветром бесконечности, побуждая вновь продолжать сизифов труд мыслителей, художников, вероучителей.. В том - то, на-

верное, и состоит выпавшее на нашу долю проклятие (хотите - назовите его

жребием, призванием, миссией либо исторической необходимостью), что нам не дано остановиться, вновь наполняя бездонную бочку Данаид, каждый раз, от эпохе к эпохе, с историческим самомнением применяя поразительные теистические, научные, художественные, фантастически образные, уто-

пические, мистические построения, долженствующие выявить искомое на-

чало начал, тайну первотворения, как правило, преблагополучно забывае-

мые человечеством для новых дерзаний мятущегося духа с унылой периодичностью. Не минет и нас, нашу цивилизацию, чаша сия вопреки всем фан-

тастическим ее завоеваниям и впечатляющему научно - техническому прогрессу, отнюдь не приблизившему нас к загадкам мироздания. Мы вполне традиционно, как и наши отдаленные древние предки, делаем их предметом

веры.

Вера в реальность бытия фактически во всех проявлениях человече-

ского духа довольно четко структурируется. В итоге всех наших духовных ис-

каний causa sui (конечной причины), обрабатывающих свое поле в науке, искусстве, человеческом общении и социальной организации, за верой в итоге

286

остается монополия на решение таких взаимосвязанных загадок, как возникновение природы, живых существ и человека как самовлюбленного носителя

духа, безосновательно убежденного в том, что именно он - венец творения.. Не будь человеческой веры в креацинизм, реальность бытия, его неизбежное порождение из ничто, не было бы и истории человеческой, многоплано-

вой, непредсказуемой и действительно титанической по содержательности духовности как активной, космической силы. В том числе, и в ее рациональ-

ной, и эмоциональной ипостасях.

Поддерживает и интенсифицирует универсальную веру в творение прежде всего неисчерпаемая загадочность многоплановой и многокрасочной

природы (назовем так, на бытовом лексическом уровне вполне традиционно

ивместе с тем условно весь безграничный мир, в котором мы обречены на

временное скоротечное бытие - от естественной среды нашего обитания на планете Земля до пугающе - бесконечного микрокосмоса и макрокосмоса). Повседневно пребывая в клетке нашего природного дома и столь же повсе-

дневно ощущая всеми фибрами души природную ограниченность и естественную предопределенность человеческой сущности, мы фатально и маниа-

кально продолжаем путешествие через тысячелетия к неведомым тайнам

природы, упорно и неодолимо стремясь через века к сокровенному знанию о начале начал, сущности мироздания, его частных и общих законов, желая эмоционально постигнуть его совершенство, наделяя милые и грозные, лас-

кающие и разрушительные силы понятной нам образной символикой и, на-

конец, постоянно обожествляя все ее проявления в сонме богов и демонов. Нам кажется, что избранный путь приведет к господству над природой, но в действительности он лишь загоняет страх перед ее всесилием в глубины нашего подсознания, точнее в мир бессознательного, где господствует от-

нюдь не секс, и уж тем более не в его современном, болезненно извращен-

ном толковании, но ужас небытия. Не признав основополагающего значения данного феномена в духовной жизни человека, мы не продвинемся ни на шаг по пути поиска тройственной истины.

Ивот что поразительно, как ни расширяется масштаб поиска тройст-

венной истины человеком, породившим деянием, творением второе чудо

мироздания - ойкумену, иллюзорно - вечный мир его бытия, мы все дальше

истремительнее уходим от казалось бы ясных ответов науки, искусства, вероучений в дебри туманных универсальных и синкретичных его концепций. Давно подмечен духовный ориентир сознания как проявления мирового ра-

зума - от космизма к антропоцентризму. Магистраль же постижения истоков

бытия, его первопричины устремлена в диаметрально противоположном на-

правлении -от бессильного и претенциозного антропоцентризма к космизму

идалее - к сочетанию на основе веры всех иных путей искания истины, бо-

лее того, к гармонизации алетеологии в целостную модель бытия, основанную на абсолютной и конструктивной вере, общие и универсальные принципы которой я и пытаюсь хотя бы разглядеть под покровом многообразных

вероучений и выросших на их базе религий со специфическими догматами, таинствами и организациями.

Потрясенный бескрайним миром галактик и внегалактических туманно-

стей, по неведомым причинам вроде бы подтверждающих идею разбегающейся Вселенной, ученые с завидным упорством отстаивают концепцию

287

Большого взрыва, космической катастрофы на уровне какой - то гипотетической первочастицы. Признайте данную весьма фундаментально обсчитан-

ную гипотезу, и вы все же ни на шаг не продвинетесь по пути к ответу на вопрос о начале начал, о том, что же было до самой изящно сконструированной суперчастицы. Равно как любое ошеломляющее открытие на уровне

микрочастиц, которыми так богаты последние десятилетия двадцатого века, по-нашему, как я уже отмечал в первой части работы, весьма условному

счислению, не подведет к желанной конечной точке отсчета, к нахождению элементарного "кирпичика" мироздания. И человечеству ничего другого не остается, кроме универсальной веры в бесконечность бытия во времени и

пространстве, в лучшем случае, кроме веры в бесконечно пульсирующую Вселенную. Именно веры, пронизывающей все представления о Боге -

Творце, который, подобно библейскому Элоаху, в первый день творения отделил свет от тьмы, бытие от небытия. Веры, вызвавшей к жизни безграничное количество шедевров мировой фольклористики, поэзии и прозы, гранди-

озных эпических произведений, художественно - образно осмысливающих сокровенную тайну Бытия. Веры, которая отнюдь не универсальна, ибо мно-

гие великие цивилизации отнюдь не разделяют иудейско - христианских

представлений о Творении, что порою игнорируют сторонники и адепты последних. Они до того, как Элоах вдунул животворящий дух в вылепленного им первочеловека - Адама, создавали не менее любопытные концепции

первого акта творения, в том числе - порождения человека, и именно у них

изгнанный Богом Ветхого Завета сын Адама, Каин, нашел не только прибежище на востоке от Едема в земле Нод, но и семью среди существовавших там (по-видимому, задолго до Адама) людей. Отсутствие зафиксированных в слове памятников тех далеких времен отнюдь не аргумент. Ведь не исклю-

чено, что записанное Слово явилось своеобразным развитием великих ве-

роучений древности.

Нельзя не согласиться с мудрым основателем Международного общества сознания Кришны Шри Шримад А.Ч.Бхактиведанта Свами Прабхупада, отметившим не без тонкой иронии в «Науке самосознания» : «Ни ученые, ни

философы - эмпирики до сих пор не пришли ни к какому определенному вы-

воду относительно строения мироздания. Единственное, что они сделали - это выдвинули различные теории о природе вселенной. Одни из них говорят, что материальный мир - реален, другие - что это сон, а третьи - что он существует вечно. Таким образом, ученые этого мира придерживаются разных

точек зрения, но фактически ни один мирской ученый или философ - эмпи-

рик не обнаружил ни начала мироздания, ни его пределов. Никто не может

сказать, когда оно возникло и каким образом плавает в пространстве. Они теоретически обосновывают некоторые законы, например, гравитации, но на

самом деле даже не способны применить его на практике. Не имея истинных знаний, каждый хочет выдвинуть собственную теорию, чтобы как - то прославиться, но фактически этот материальный мир еще не достаточен, чтобы

избавиться от них».

Необходимо и корректно с логически - обоснованной точки зрения при-

знать, что и бесчисленные теологические теории с древнейших времен и до

наших дней, равно как и вполне смыкающиеся с ними абстрактные философы, столетиями поражающие наше воображение импотентными с позиций

288

науки в истинном, строгом смысле слова, но хитроумными и логически совершенными концепциями бытия и ничто, проще - Вселенной, оказались

способными лишь на крайне умозрительные схемы единого божества - первотворца, позаимствованные из вероучений, или же на аналогичные отвлеченные утверждения о существовании все порождающей материи, то ли

"первичной", то ли "вторичной" в соотнесении с Духом, Идеей, Объективным миром. Кстати, в последних отчетливо проявляется все то же универсальное

значение древнейших вероучений , дающих преотличное основание выстраивать философские концепции, заменив Бога - Абсолютной идеей. Вчитайтесь, например, в трактаты отцов христианской церкви 4 - 8 столетий на-

шей эры, и уж тем более в ранние откровения основоположников «этических» религий - даосизма, конфуцианства, джайнизма, и пред вами совер-

шенно в ином свете предстанет вся систематика Гегеля, исторически - безусловно вторичная.

Согласитесь, что здесь мятущийся и ищущий дух человеческий опять -

таки оказался в абсурдной ловушке, выход из которой всегда указывает только вера в нормальность абсурда. Ее - то и выявляет сравнительное ве-

роучение, причем не только в сфере религиозного опыта, но и в самой стро-

гой логике, а также и в поэтических фантазиях духа, отчаявшегося вне фантомов воображения осмыслить начало начал. Нам дано лишь одно - верить в Бытие, а соответственно - планировать всю хлипкую систему человеческо-

го выживания на краткий (по космическим меркам) оставшийся срок. Хотите -

до судного дня, хотите - до неизбежного вселенского коллапса, хотите до нашествия внегалактических пришельцев, созданных нашим утешающим и успокаивающим воображением, а может быть, и до коллективного переселения человечества в иные космические миры.

Не менее глубинный и крайне важный для моих дальнейших раздумий

пласт представлений, базирующихся только на универсальной вере, - трактовка возникновения загадки всех загадок - жизни. Мы не знаем, когда и как началась (и начиналась ли вообще) вселенская агрессия жизни. Но она была, есть и пребудет во веки веков. Агрессия жизни во всех ее открытых и

еще неведомых формах, о которых пока повествуют лишь фантасты в про-

изведениях искусства, побуждая объективных исследователей - естественников к осторожной, но упорной полемике с устоявшимися представлениями об ее возможных модификациях, вплоть до концепции мыслящего океана. Не поэтому ли ученые, оставаясь на твердой, незыблемой с их точки зрения

основе фактов и экспериментов, подтверждающих либо опровергающих ло-

гические гипотезы, склонны ныне более внимательно вчитываться, вгляды-

ваться, вслушиваться в образные откровения художников прошлого и настоящего, а в итоге - корректировать "незыблемые" рациональные теории. И

уж тем более в дошедших до нас текстах вероучений, содержащихся в них прозрениях и пророчествах. Чем, кстати, еще раз подтверждается идея органичности тройственной истины, ее единства и в провидимой перспективе.

Если хотите - изначальная и всеобщая синкретичность Духа.

Впрочем, ученые сами, в рамках системы логического мышления, не-

редко сталкиваются с такими наблюдениями о проявлениях жизни, которые

«алогичностью», «ненормальностью» своей провоцируют изменение устоявшихся, удобных и привычных представлений об ее первопричине, которая

289

всегда четко структурируется в исходном, операционном научном (точнее, наукой обосновываемом) определении Жизни. Признайте, что жизнь есть

форма существования белковых тел, и вы сразу же по неумолимой логике научного мышления начнете выведение умственных конструкций о тех космических условиях, которые создают благоприятные предпосылки для воз-

никновения и существования белковых молекул, равно как и их закономерного усложнения. Но условия эти универсальны, а потому их констатация не

продвигает нас ни на йоту в определении тайны возникновения жизни. Согласитесь с концепцией гипоспермии, то есть переноса в силу ряда факторов (гравитации, светового давления, космических катастроф, магнитных

возмущений) примитивных, начальных форм жизни из одного уголка безграничной Вселенной в другой, и вы опять - таки окажетесь в логической ловуш-

ке, ибо явление отождествите с сущностью, то есть с причиной. На практике же окажетесь во власти феномена Левенгука, который благодаря новому инструменту познания микроскопу-увидел, «открыл» тот живой микромир, ко-

торый безотносительно к человеку и исканиям его интеллекта существовал со дня творения. Мистический же покров на тайне возникновения жизни, акте

или процессе ее творения , останется и в этом случае неколебим. Таким он

будет пребывать и впредь на фоне будущих уникальных открытий новых, сейчас еще неведомых форм жизни. Нам надо только помнить афоризм Честертона: "Верить в сверхъестественное естественно и, наоборот, неес-

тественно признавать лишь естественные явления".

Отсюда общее для всех вероучений, от теистических до атеистических, преклонение перед жизнью как высочайшей ценностью бытия, ибо небытие есть не жизнь, смерть. В них креацинизм на практике, применительно к загадке жизни, означает не отказ от стремления к раскрытию тайны ее творе-

ния (именно поэтому некорректно механически представлять все вероучения

как нечто изначально враждебное науке, поискам пытливого и могучего человеческого ума), но перенос проблемы в другую, куда более значительную для всего рода человеческого плоскость неколебимой, неустранимой, изначальной для человека веры в божественность жизни, ее святость как тво-

рения (Бога - творца либо творящей Материи, что в рассматриваемой нами

связи несущественно). Задумайтесь над поразительным фактом: все без исключения вероучения, так называемые «великие» и бесчисленные другие, не имеющие такого количества адептов, но не менее значимые для истории многопланового человеческого духа, исходят из контрастного сопоставления

ангелиады и дьяволиады, а стало быть, из разделения сфер действия злых

и добрых, светлых и темных сил. Арена драматических катаклизмов, порож-

денных дьяволиадой,- безжизненный, мертвый космос (вспомните фон гениальной картины - прозрения Врубеля «Демон», равно и то, что мелкие

фольклорные бесенята прячутся в мертвом болоте на Руси или же в оледенелых пещерах Скандинавии, но не на солнечных, зеленых лужайках среди порхающих бабочек и сладкоголосых птиц). Дьявол безотносительно к его

творцу-прародителю в любом вероучении не только падший ангел (такового, например, зороастризм не признает), но и необходимый персонаж для де-

монстрации всесилия, всеблагости Творца, дарующего в итоге человечеству

мир добра. Сцена же торжествующего шествия сонма ангелов по пути божественного добра - жизнь во всех ее проявлениях, от зарождения до неумо-

290