Драматизм бытия или Обретение смысла. Философско-педагогические очерки-1

музеев да в загадочно молчащих захоронениях и символических памятниках. Сколько ни произносить заклинаний о культуре как коллективной памя-

ти, ее законом остается историческое беспамятство, даже беспощадный нигилизм к прошлым достижениям человеческого гения. Сегодня они ищут подкрепляющие оптимистический взгляд на мировой порядок аргументы в

генетической памяти, безусловно,- реальной. О современной естественнонаучной трактовке генетической памяти читатель может почерпнуть много

весьма поучительных историко - философских сведений и новых естествен- но-научных представлений в обзорной статье Л.Гримак и С.Политыко: «Генетическая память: великая тайна жизни» (журнал «Прикладная психология

и психоанализ».1998). Многие исследователи вместе с тем и генетическую память считают столь же безусловно конечной в итоге, в перспективе. Ибо и

на уровне генетическом мы в итоге смертны. И памяти - не будет...

Теистические же вероучения от идеи креацинизма через ангелиаду и дьяволиаду в их вечном, изначальном и неискоренимом противоборстве

идут к общему признанию (безотносительно к специфике конкретных форм этих вероучений и их исходных догматов) атанасизма , то есть принципи-

ального, изначального и открытого убеждения в бессмертии духа. Не стоит

спешить с примитивно материалистическим, вульгарно - механистическим опровержением данной аксиомы, от которой и прокладывается вся дальнейшая магистральная дорога сравнительного вероучения, базирующегося

как на познанном, так и на еще неведомом и даже таинственном. Ведь труд-

но предположить, что тысячелетиями миллиарды людей и прежде всего делегированные ими лучшие умы, наиболее тонкие художники и объединявшие воедино бесчисленные толпы верующих создатели вечно живых вероучений просто заблуждались либо пребывали во власти некоего помрачения

духа. Должно же быть нечто, что всегда поддерживало их искания...

В этих исканиях следует сразу же отграничить два взаимосвязанных аспекта проблемы перспектив бытия как выделенного мною общего вектора сравнительного вероучения: об эсхатологии , или учении о конце светам, и о палингенезе как неизбежном торжестве, возрождении Духа. Понятие па-

лингенеза я применяю не только в традиционной интерпретации как обнов-

ление, возрождение, идущей от мысли Гераклита о необходимом и закономерном обновлении всего сущего благодаря вечному и неизменному огню, от концепции Платона об обновлении человеческого духа в результате его необходимых преобразований и христианского представления о крещении

как новом рождении, точнее - возрождении человека. Объем этого понятия

шире и многограннее, и во многих вероучениях оно включает и то, что при-

нято именовать метемпсихозом или переселением душ в мгновения смерти из одного тела в другое.

Что касается конца света, то именно в идее эсхатологии своеобразно проецируется изначально присущий всем нам неодолимый страх перед природной закономерностью финала не только индивидуальной скоротечной

жизни, но и существования всего человечества, неоднократно вызывавшийся и подкреплявшийся вполне реальными космическими катаклизмами, со-

трясавшими Землю как зыбкий корабль в бескрайнем космосе, от всемирных

потопов до исчезновения в неведомой пучине целых материков, равно как и гибелью великих цивилизаций, о которых мы, наверное, не ведаем доста-

311

точно и поныне, подобно гиперборейской. Конец света не плод умозаключений и эмоциональных переживаний, но прежде всего продукт веры, возни-

кающий на основе трагических воспоминаний. Естественно, историческое и этническое своеобразие вероучений предопределяет разную систему убеждений и представлений о характере конца света, который поглотит и приро-

ду, и человечество. Но опять-таки загадочно их единообразие в своеобразном вытеснении «идеи» конца света из космической плоскости в иную, чисто

духовную, где она предстает как закономерное противоборство изначального добра со вселенским злом. Словно отгоняя от себя страх перед реальным, неотвратимым концом света, точнее, нашей Вселенной, вероучения

приводят Дух человеческий как синтез миллиардов индивидуальных душ в Рай или Ад (повторю, что это - понятия, в той или иной мере обязательные

для всех без исключения вероучений, и разница лишь в пророческих вариациях на одну тему) иначе говоря, принципиально смещают акцент всех фаталистических убеждений и представлений в сферу его возможного и кон-

кретно представляемого в меру его возможностей инобытия.

Идущие из неведомых нам глубин человеческой истории представле-

ния о Рае и Аде как негасимая эстафета, передаются от вероучения к веро-

учению. Не буду в этой связи излагать систему взглядов античности - Древней Греции и Рима. После уникальных по значению трудов А.Ф.Лосева здесь самое целесообразное и корректное - отсылка к ним.

Я неоднократно говорил о Коране не только как о великом образце

Слова, но и как о гениальном поэтическом прозрении Мухаммада. Развивая идеи зороастризма, иудаизма, христианства о Рае и Аде, отлично усвоенные в период многочисленных скитаний от Мекки до Византии, Пророк придал им образную конкретность (приобретенную христианством лишь в «Божествен-

ной комедии» Данте, отчетливо запечатлевшей влияние коранических кар-

тин), а стало быть, и исключительную впечатляющую мощь воздействия на психику обычного, массового человека. Рай в исламе - ал-Джанна, заветное место, где все праведники будут пребывать в состоянии блаженства во веки веков. Там богобоязненным, обещает Сура Мухаммад «16(15) Там - реки из

воды не портящейся и реки из молока, вкус которого не меняется, и реки из

вина, приятного для пьющих, 17. И реки из меду очищенного. И для них там всякие плоды и прощение от их Господ». Всем тем, кто боится сана Господа своего, уготованы два сада (Сура Милосердный). - «50(50). В них два источника протекают. 52(52). В них - из всяких плодов два сорта.54(54). Опираясь

на ложа, подкладка которых из парчи, а сорвать плоды в обоих садах - близ-

ко. 56(56). Там скромноокие, которых не коснулся до них ни человек, ни

джинн. 62(62). И помимо двух еще два сада,- 64(64). темно-зеленые. 66(66). В них - два источника, бьющие водой... 68(68). В них плоды, и пальмы, и гра-

наты. 70(70). В них - добротные, прекрасные,- 72(72). черноокие, скрытые в шатрах,- 74(74). Не коснулся их до них ни человек, ни джинны». Уверовавшему в Аллаха, а тем более погибшему за его дело мусульманину уготован

вечный покой и прохлада сказочных садов, богатейшие одежды и изобилие всяческих яств, вечно молодые и девственные райские девы и ставшие та-

кими же земные супруги правоверных. Не грех в этой связи обратить внима-

ние на то обстоятельство, что трактовка Мухаммадом Рая на многие века предопределила презрение мусульман к смерти, их личное мужество и во-

312

инскую стойкость, которую напрасно испытывают «великие нации». Им бы неплохо запомнить раз и навсегда, что в Суре Семейство Имрана Пророк

учит: « 163(169) И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего Господа получают удел" или что в Суре Верующий Пророк обращается к своему народу : « 42(39)...Ведь эта ближняя

жизнь - только пользование, а ведь будущая - дом пребывания».

Иную, весьма зловещую и приводящую в содрогание любого грешника,

человека или джинна, картину рисует Пророк в описаниях Джаханнам - коранического варианта Ада. Там грешники неизбежно, по воле Аллаха, будут вечно гореть в огне: «108(106).А те, которые несчастны, - в огне, для них там

- вопли и рев». (Сура Худ). Обещая им сожжение в страшном огне и питье из кипятка, распределяя грешников по разным орбитам, Джаханнама Пророк

рисует его то как ужасного, рычащего и гневного до предела зверя, поглощающего доставшиеся ему жертвы, то как пропасть типа кратера, путь в которую открывают семь ворот. В геенне «44(44). ...семь врат, и у каждых врат

из них - отдельная часть» (Сура Ал – Хиджр). Они и разделяют путь грешников и вероотступников, предавшихся падшему ангелу Иблису, в небытие на

страшные муки впредь до Судного дня.

Палингенез - вера, опять-таки перерастающая в лукавую надежду избежать неизбежного по естественным законам мироздания трагического финала человечества. Отсюда образная конкретизация бессмертной жизни Ду-

ха после исчезновения в небытии тленной, преходящей оболочки. Христиан-

скую концепцию духовного воскресения с подлинно поэтической силой охарактеризовал в Первом послании к коринфянам апостол Павел(Глава 15) « 35 Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? 36 Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет; 37 И когда ты се-

ешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное

или другое какое; 38 Но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело. 39 Не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц. 40 Есть - тела небесные и тела земные : но иная слава небесных, иная земных; 41 Иная слава солнца, иная

слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе. 42 Так и при

воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; 43 Сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; 44 Сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное». Палингенез не отменяет и те вероучения, которые исповедуют

метемпсихоз - переселение душ, во что верили египтяне и во что поныне ве-

рят и представители ведических установлений и заветов, и последователи

буддизма.

Эсхатология и палингенез могут показаться разными координатами на

пути исканий человеком перспектив бытия. Если, конечно, не учесть одно весьма примечательное своеобразие этих исканий. Они не только реализуются в действии человека, но и оцениваются в сложном мире его пережива-

ний, знаниях и эмоциях. В вероучениях же оценка парадоксальна, но в соответствии с глубинной логикой развития Мирового духа оказывается всего

лишь проекцией на мирском уровне ангелиады и дьяволиады. Именно она

помогает каждому человеку в соответствии с его верой самостоятельно определить пути добра и зла, тем самым избрав свободно как будущность на

313

том свете, так и формы пребывания в неведомом , потустороннем для него мире. А значит и осознать личную ответственность за все содеянное в

нашем бренном и скоропреходящем бытии. Осознать не только в умозрительном плане, типичном для философских концепций всех времен и народов, но доступных преимущественно малому кругу интеллектуально образо-

ванных людей. Да и не в образных прозрениях искусства, дающего бесчисленные по масштабу и характеру варианты решения изначального вопроса:

«Быть или не быть?», но все же затрагивающих опять - таки только сердца немногих художественно образованных людей, подлинной интеллигенции каждой цивилизации и любой эпохи развития последней. Но принятые на

веру миллионами забитых жизнью людей (не будем лицемерить, их в человеческом роде остается подавляющее большинство) как эсхатологические

представления о счастливой будущности человечества и конкретных, неизбежных формах его пребывания в ином мире, так и вытекающая из них надежда на палингенез в результате, итоге предопределяют их земное суще-

ствование, бытовые принципы, поведенческие ориентации и универсальные заповеди бытия. Их-то не без некоторой условности я и называю нормами

бытия.

Нормы бытия

Нормы бытия, сложные по структуре, оказываются вопреки нашему

первоначальному гипотетическому предположению в итоге, в ведущей тен-

денции интегрирующим, главным вектором всех вероучений . Оставлю в стороне генезис норм бытия и не буду сейчас обсуждать, что же в конце концов первично: Слово ли, провозгласившее в великих Книгах либо в иной

форме данные свыше нормы как основу Завета (договора) Бога с людьми,

или же реальное человеческое существование, в итоге позволившее отсеять роду людскому все целесообразное, разумное и в этом смысле - вечное в нем, обобщенное далее как главный предмет веры - основополагающего регулятора наших действий. И в том, и в другом случае их вполне правомерно

считать божественными по значению для человечества. Но сразу же, при со-

гласии с исходной посылкой, обнаруживается не тождественность таких используемых мною понятий, как универсальные нормы бытия (основные заповеди) и нормы повседневного бытия во всех его аспектах, от бытовых наставлений до повелений о характере человеческих отношений.

Бытовые наставления, излагаемые в вероучениях, охватывают отнюдь не все бытовые традиции этноса, на практике неизмеримо более детализи-

рованные, но лишь те, которые существенны для понимания истины той или иной конкретной веры. Поэтому они становятся обязательными и для пред-

ставителей другого этноса в случае их обращения в эту веру. Подобным же образом поведенческие нормы, излагаемые в вероучении, выражают истину веры и призваны озарять ее светом все многообразное и непредсказуемое

поведение человека в системе сложнейших и запутанных человеческих отношений, кристаллизующихся в нормах «земной» морали, всегда имеющих релятивное и ситуативное значение и наполнение, и если говорить откро-

венно, всегда преисполненных изрядной доли социального цинизма. Нормы

морали оказываются на поверку весьма удобными принципами, навязывае-

314

мыми одними людьми (группами людей) в их вполне своекорыстных интересах другим, как достойные и общеобязательные ограничители, табу челове-

ческих страстей, влечений, действий. Как не вспомнить в этой связи оценку морали таким провидцем будущего, как Шарль Фурье в «Заблуждении разума»: «Это наука, очень удобная для интриганов, наука, признающая правы-

ми всех писателей, каково бы ни было различие их принципов, при условии, что они покрывают себя маской секты, именем моралиста. Как только они

надели на себя в качестве нагрудного щита это наименование, они могут проповедовать за и против, убийство или благодеяние, они, подобно врачам, правы и в том, и в другом случае. Подобный социальный цинизм, который

ведом каждому человеку, живущему на Земле, в вероучениях преодолевается, ибо они - выше власти и людских своекорыстных целей по самой своей

сути".

Общие для всех вероучений нормы бытия, каково бы ни было их происхождение, пребудут в отличие от преходящей морали во веки, до вполне

предсказуемого финала человеческой истории. Без преувеличения их следует назвать (и отнюдь не только во имя терминологической корректности)

заповедями бытия человечества, которые в итоге сравнительное вероуче-

ние и призвано выделить в системе бытовых предписаний, этнически -

своеобразных поведенческих норм или повелений, конкретных и специфических для того или иного вероучения общих заповедей , по неиз-

бежности входящих в любую систему веры, в том числе и в великие книги.

Сквозь призму всеобщих заповедей бытия человечества наилучшим образом высвечивается Божественный (или Человеческий) смысл всей системы заповедей любого из вероучений, что открывает увлекательнейшие перспективы для любого исследователя феноменов Мирового Духа. Задача рас-

смотрения всеобщих заповедей бытия как ориентира в бескрайнем мире ве-

роучений, ныне вполне посильная благодаря фундаментальным трудам теологов, историков религии, равно как и ее исторической критики, находится вне логики моих раздумий. Обращу внимание читателя лишь на содержательную сторону проблемы и на сложности, возникающие на избранном

мною пути введения в сравнительное вероучение.

Не будет преувеличением утверждение о нормах бытия как главном содержании всех вероучений безотносительно к форме их выражения. Предварительно еще раз подчеркну в конвенциональных целях отчетливо выявленную дифференциацию обобщаемых и декларируемых в вероучени-

ях как незыблемые и обязательные нормы бытия. Некоторые из них совер-

шенно бесспорно относятся к условиям выживания того или иного этноса и

характерны для его исторически своеобразного существования. Их я отношу к бытовым предписаниям , от которых не может отступать поборник той

или иной веры. Сравнительное вероучение отнюдь не игнорирует их, но стремится выявить содержательный смысл подобных, пусть даже странных и непривычных для другого этноса норм бытия, которые, между прочим,

всем нам следует знать и понимать во имя человеческого единения и веротерпимости. Не исключено, что во многих из этих бытовых предписаний

скрыт и некий более глубокий, сокровенный эзотерический смысл, который

является основной задачей моего логического поиска.

315

Иные нормы бытия предопределяют более широкий спектр человеческого поведения, соответствующего представлениям веры, господствующим

в реальной этнической или историко-культурной среде. Их правомерно на-

зывать поведенческими нормами или повелениями, для истинно ве-

рующего имеющими божественное, а стало быть, неоспоримое значе-

ние . Но при этом они все же не носят универсального характера для бытия всего рода человеческого. Большинство из них имеет формообразующее

значение для жизни конкретного этноса и цивилизации, но не могут переноситься как нормы бытия в другую человеческую общность того или иного периода. Но вдумываясь в их сокровенный смысл, трудно отделаться от ощу-

щения некоего внутреннего содержательного единства даже тех заповедей - поведенческих повелений, которые представляются абсолютно уникальны-

ми для отдельно взятого вероучения. Но, быть может, вероучения и великие, и малые, и оформленные в развитые религиозные системы с особыми догматами, таинствами, церковной организацией, и существующие на фольк-

лорном уровне, сами выявляют основополагающие для конкретного вероучения исходные, общие заповеди , которые зачастую открывают путь но-

вому учению? Едва ли, ибо, изначальные Заповеди, как правило, пролагаю-

щие путь новому вероучению, нередко весьма существенно разнятся друг от друга. Не случайно общее в них, ставшее целью моего поиска, постепенно по ходу анализа исчезает как фантом воображения. Так, если иудаизм, хри-

стианство и ислам дают нам кажущееся чисто внешнее единообразие ос-

новных Заповедей, то буддизм, давая некоторую аналогию в пяти из них (Ты не должен убивать; Ты не должен красть; Ты не должен жить нецеломудренно; Ты не должен пить опьяняющих напитков. ) по характеру других пяти общих заповедей, загадочно уникален. Эти дополнительные, если можно так

выразиться с точки зрения общего вероучения, Заповеди требуют специаль-

ных историко-этнографических и теологических комментариев. Без них нам, непосвященным, не понять универсального смысла таких заповедей Будды, как: «Ты не должен есть в неуказанное время; Ты обязан не принимать участия в пляске, пении, музыке, представлениях, Ты не имеешь права пользо-

ваться венками, благовониями и украшениями; Ты не можешь спать на вы-

сокой или широкой кровати; Ты не можешь принимать золота или серебра.». Сравнительное вероучение, вскрывая глубинную логику в многострадальном поиске человечеством истины веры, показывает, что лишь немногие нормы бытия, выделяемые сравнительно-аналитическим анализом во всем почти

безграничном многообразии вероучений, приобретают действительно сокро-

венный общечеловеческий смысл в мировой истории Духа... Их следует не

только познать, но и принять сердцем как предмет веры и тем самым - действенный ориентир нашего земного бытия. Но какие из Заповедей многих

вероучений можно отнести к ним, определить далеко не просто. Более того, вычленяя их, мы в действительности не можем ограничиться их переложением либо фиксацией, поскольку мировой дух и здесь дает нам удивитель-

ные, почти неразрешимые загадки.

Мой экскурс по необходимости будет ограничен, и не только жанром

предпринятого введения в сравнительное вероучение, но и отсутствием же-

лательного универсального энциклопедизма у автора, что, повторяю, в значительной мере компенсирует основательная теологическая и религиовед-

316

ческая литература вопроса, ныне доступная широкому читателю. Полагаю, что предпринимаемая мною выборка достаточно репрезентативна, коррект-

на и дает право на ее основе делать предварительные, прогностические по характеру общетеоретические выводы и умозаключения.

Сразу же отмечу одно прелюбопытное обстоятельство - разную степень

детализации норм бытия в том или ином конкретном вероучении. Оно совершенно очевидно даже и в том случае, если Вы попытаетесь вычленить

нормы бытия, не только декларируемые как неоспоримые и не подлежащие обсуждению в проповедях великих вероучителей, но и выделите их из всего контекста изучаемых произведений, включая легенды и притчи, чудеса и

обобщающие выводы из них. Однозначный итог неизбежен: признание разной степени детализации норм бытия в известных нам вероучениях. В "То-

ре"- священной Книге иудаизма, который выводит историю еврейского народа с того мига, как Иегова (сущий) сотворил небо и землю, затем Адама с Матерью всех живущихЕвой, Моисей передает народу заповеди, которые

были им получены на горе Синай от Бога во время великого Исхода из египетского плена, а также ретранслирует установления Бога, полученные им

во время сорокалетнего блуждания в пустыне. Их, по моему подсчету, в об-

щей сложности не менее шести сотен (с возможными небольшими отклонениями от этой цифры в зависимости от той или иной текстологической интерпретации). Некоторые из них прямо-таки озадачивают своеобычностью,

объяснимой лишь условиями жизни народа, их породившего, его исконными

бытовыми традициями. Скажем, такое установление во «Второзаконии»: «Не надевай одежды, сделанной из разных веществ, из шерсти и льна вместе". (Глава 22.11.) И все они без исключения - результат Завета бога с иудеями, постановления, имеющие вечную силу законов Иеговы. Отклонение от них

недопустимо в любом случае, ибо иначе не будет исполнено обещание

Творца, посулившего избранному им народу войти в землю Ханаанскую, истребив все населяющие ее народы - Хеттеев, Гергесеев, Аморреев, Хананеев, Ферезеев, Иевусеев. «31 И соблюдайте заповеди Мои и исполняйте их. Я Господь. 32 Не бесчестите святого имени Моего, чтоб Я был святим среди

сынов Израилевых. Я Господь, освящающий вас, 33 Который вывел вас из

земли Египетской, чтоб быть вашим Богом. Я Господь». (Третья книга Моисеева. Левит. Глава 22.)

Для правоверного иудея они равноценны и обязательны и поныне, пусть они касаются порядка жертвоприношения или наказаний за послуша-

ние либо непослушание, постановлений о чистых и нечистых животных либо

законов о браке и мерзости половых отношений. Здесь не имеет значения

наше, современное отношение к ним, хотя со многими из них нельзя не согласиться как проявлениями общечеловеческой мудрости, другие же попро-

сту не доходят до нашего духовного мира как божественные заповеди в силу своей уникальности. Так, насмотревшись сексуально параноических фильмов, поэтизирующих всей мощью киноиндустрии, в значительной мере нахо-

дящейся в руках людей, исповедующих иудаизм, половые извращения на любой вкус, не без некоторой ностальгии воспринимаешь такую заповедь

Бога: "21 Если кто будет прелюбодействовать с женою замужнею; если кто

будет прелюбодействовать с женою ближнего своего: да будут преданы смерти и прелюбодей, и прелюбодейка."(Левит. Глава 20). Если не лицеме-

317

рить, то именно о таком финале, по крайней мере в помыслах своих, мечтает любой верующий семьянин сторонник иудаизма. Но едва ли самые стро-

гие поборники иудаизма выполнят сегодня повеление Господа о возмездии отроковице, у которой муж не найдет девства : «21 То отроковицу пусть приведут к дверям дома отца ее, и жители города ее побьют ее камнями до

смерти; ибо она сделала срамное дело среди Израиля, блудодействовав в доме отца своего; и так истреби зло из среды себя. "(Пятая книга Моисеева.

Второзаконие. Глава 22.) Не поймет ныне и неортодоксальная еврейская молодежь, бытующая в порах Американской или Европейской цивилизации, такое, например, вполне оправданное для других эпох ограничение: «5 На

женщине не должно быть мужской одежды и мужчина не должен одеваться в женское платье; ибо мерзок пред Господом, Богом твоим, всякий делающий

сие». (Пятая книга Моисеева. Второзаконие Глава 22.) В условиях сексуальной свободы не усвоит она (а свидетельств тому - тьма!) и такую заповедь Моисея, как запрещение под страхом смерти мужеложества. Не без юмора

воспримет она и бытовые заповеди пророка Исайи, например, акую: «11 Горе тем, которые с раннего утра ищут сикеры и до позднего вечера разгоря-

чают себя вином. 12 И цитра, гусли, тимпан и свирель, и вино на пиршествах

их; а на дела Господа они не взирают, и о деяниях рук Его не помышляют". (Книга Пророка Исайи. Глава 5.). Иные заповеди, наставления, законы нуждаются либо в компетентном теологическом, либо в историко-

этнографическом истолковании. Например, установление во «Второзако-

нии»: «19 Смотри, не оставляй левита во все дни, которые будешь жить на земле твоей» (глава 12). Его непосвященному не дано понять, ибо ему неведомо значение священников левитов как представителей колена Левиина в истории Израиля. Отмечу лишь одно: в «Торе» все установления, наставле-

ния и заповеди прописаны предельно детализировано, словно Творец не

доверял избранному им народу, его стойкости и неколебимости в раз принятой вере и предвидел его духовные метания и жестоковыйность, многократные отречения от Завета и постоянные увлечения чужими идолами. Ведь не зря сорок лет вел его по пустыне в землю Ханаанскую Моисей, в итоге испы-

тав полное разочарование. Не зря же он буквально возопил в преддверии

кончины : «24 Вы были непокорны Господу с того самого дня, как я стал знать вас». (Второзаконие. Глава 9). Эти же заповеди повторяются и в других частях Ветхого Завета, уже как притчи, сказания, все мифологическое и легендарное в жизни Пророков, Судей и Царей иудейских, подтверждающее

на положительных либо отрицательных фактах незыблемость норм бытия,

определенных Словом.

Видимо, общие глубинные семитские корни и тождественность быта евреев и арабов некогда разделившихся на две ветви (а быть может, и общ-

ность Бога и пророков, передавших людям его завет), предопределило то любопытное обстоятельство, что в священной книге мусульман - Коранебытовые предписания, поведенческие нормы и общие заповеди прописаны

столь же детализированно, от характера молитвы до исполнения поста, от семейных обрядов до регулирования межполовых отношений и т.д. И в ор-

тодоксальном исламе они обязательны по сей день, как бы ни оценивали

эти «странности» соседние народы, исповедующие другую веру. Таково, например, поведение женщин - мусульманок, навсегда определенное заветом

318

Пророка в Суре 24. Свет : « 31(31). И скажи женщинам верующим: пусть они потупляют свои взоры и охраняют свои члены, и пусть не показывают своих

украшений, разве только то, что видно на них, пусть набрасывают свои покрывала на разрезы на груди, пусть не показывают своих украшений, разве только своим мужьям, или своим отцам, или отцам своих мужей, или своим

сыновьям, или сыновьям своих мужей, или своим братьям, или сыновьям своих братьев, или своим женщинам, или тем, чем овладели их десницы,

или слугам из мужчин, которые не обладают желанием, или детям, которые не постигли наготы женщин; и пусть не бьют своими ногами так чтобы узнавали, какие они скрывают украшения. Обратитесь все к Аллаху, о верующие,

может быть, вы окажетесь счастливыми». Нормы шариата и адата не выдумка последовавших за Мухаммадом поколений теологов. Они жестко по-

вторяют все детально прописанные в Коране поведенческие нормы, вплоть до порядка молитвы правоверного и личной ответственности за ее исполнение, кстати, многие из которых не грех бы усвоить всем нам, землянам. Не

плохо было бы всем нам помнить о наставлении Пророка самим, без лукавых «водителей» разбираться во всех жизненных делах и перипетиях. «И не

следуй за тем, о чем у тебя нет знания: ведь слух, зрение, сердце - все они

будут об этом спрощены». (Сура 17.Перенес ночью). Да и самые обычные, казалось бы, поучения Мухаммада действительно преисполнены божественной или человеческой - считайте самостоятельно и свободно в зависи-

мости от своего отношения к вере, где, как отмечал он, «нет принуждения»,

терапевтической силы. Так, не следует всем нам забывать такие его аяты: «39(37). И не ходи по земле горделиво :ведь ты не посверлишь землю и не достигнешь гор высотой!» ( Сура 17. Перенес ночью).

Иногда подобной скрупулезной детализации в вероучении нет, как, на-

пример, в христианстве, точнее в его классических истоках - Священном Пи-

сании и Священном Предании. Иисус в Нагорной проповеди дал миру основные заповеди, которые знает любой верующий. Их прокомментировали и передали народам Апостолы. Но наряду с основными заповедями весь текст Нового завета излагает целую продуманную и веками проверенную иерар-

хию духовных ценностей - бытовых повелений и предписаний поведения,

столь же недвусмысленно сформулированную как четкое, целостное учение (учение о милостыне, молитве, посте, сокровище, причинах для развода и т.д.). Более того, в притчах и творимых им чудесах Иисус дает уверовавшим

внего такую богатейшую гамму божественных повелений и предписаний,

что можно с полным основанием определять их общее количество по числу

разделов текста. Не будет особым грехом против христианства выдвинуть

предположение, что в подобном изложении божественных заповедей разного уровня и смысла выражается изначальная вера Христа как Сына Бога

единосущного в человека, в возможность и неизбежность его спасения на праведном пути, а потому каждое донесенное до нас апостолами его Слово

витоге, при объективном рассмотрении имеет значение заповеди бытия.

Сразной степенью детализации многочисленных норм бытия в вероучениях любого плана, от мировых до локальных, требующей специального

анализа, приходится смириться как с реальным историческим фактом. Для

меня же на ее основе создается привлекательное основание сразу же отсеивать в сравнительно аналитической сетке те нормы бытия, которые ли-

319

шены универсального принципа повторяемости и вместе с тем остаются фундаментальными для той или иной религии как бытовые заповеди и по-

веденческие установления. Но не более того, что явно озадачивает. Парадокс заключается в том, что в основных заповедях конкретных вероучений содержится немало специфического только для них несмотря на общность

терминологического выражения, а в бытовых предписаниях и поведенческих представлениях очевидно просвечивают некие универсальные для всего че-

ловечества нормы бытия, входящие в сектор моего поиска. Короче, в данном случае сравнительноаналитическая сетка не срабатывает, ибо дает основание для таких теоретических обобщений и выводов, в окончательной ре-

зультативности которых в связи с определенной мною сквозной сверхзадачей сравнительного вероучения есть достаточное основание сомневаться.

Так разрушается первоначальная, наверное, естественная для логики любого исследования иллюзия решения проблемы (иначе говоря - гипотеза), наивная уверенность, что сопоставление только основных заповедей вероуче-

ний и есть искомый путь выработки общего вероучения.

Обращаю внимание читателя на эту примечательную и парадоксаль-

ную по характеру сложность на пути дальнейшего использования сравни-

тельно - аналитической сетки, побуждающую искать какой - то иной теоретический (а быть может, и совсем не теоретический) путь. Выделив повторяемые в разных вероучениях схожие, и на первый взгляд аналогичные нормы

бытия (бытовые предписания, поведенческие нормы, общие заповеди)

только по форме их изложения, можно оказаться в коварном логическом тупике, ибо при всей терминологическом единообразии скрытый в них эзотерический, глубинный понятийный смысл отнюдь не аналогичен, а посему и неподвластен простой формальной логике. Тем более что многие изложены

на языке символов, требующем глубоких знаний их применения в текстах

либо устной передаче. С другой же стороны, внешне несовместимые нормы бытия в сопоставляемых вероучениях при более корректном подходе оказываются в действительности близкими, а порою даже тождественными друг другу. Постараюсь обосновать данные мысли, перейдя от общих тезисов к

конкретике, сопоставлению вечно живых и поныне вероучений во имя выяв-

ления всеобщих заповедей бытия человека и человечества.

Характеризуя крайнюю детализацию норм бытия в "Торе", нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что уже в самом изложении норм бытия иудаизма некоторые сразу же выделены как десять основных запове-

дей сурового и беспощадного Бога Иеговы. Вслушаемся же в них повнима-

тельнее, ибо здесь - загадочнейший перекресток на пути Духа человеческого

из прошлого в будущее и база сравнительно - аналитического анализа многих родственных по истокам вероучений, в частности, христианства и исла-

ма. В огне и дыму Бог изрек Моисею вторично десятисловие : «3 Да не будет у тебя других Богов пред лицем Моим. 4 Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде

ниже земли... 7 Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно. 8

Помни день субботний, чтобы святить его.9 Шесть дней работай, и делай

всякие дела твои; 10 А день седьмый - суббота Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни

320