2.2. Речевая агрессия как особая примета сверхтекста лозунгов

Модальная целостность сверхтекста выявила общую деструктивную психологическую установку коллективного субъекта. По наблюдениям психологов, сосредоточенность на отрицательных эмоциях влечет за собой агрессивность, враждебность. Агрессивность как состояние субъекта речи порождает агрессивные действия. С коммуникативной точки зрения, акция протеста определяется как конфликтная и, несмотря на ее принадлежность к ненасильственным способам борьбы, таит в себе возможность физического насилия. Так, например, студенческие выступления в апреле 1998 года в Екатеринбурге привели к открытому столкновению студентов с правоохранительными органами.

Прежде чем обратиться к вербальной агрессии, остановимся подробнее на характеристике человеческой агрессии как формы социального поведения. “Агрессия — это любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему такого обращения” (Бэрон, Ричардсон 1997: 26). Подчеркнем, что в определение агрессии включается намерение агрессора, его цель причинить физический и/или психологический ущерб жертве. В связи с категорией намерения существует вариант деления агрессии на враждебную и инструментальную. Враждебная агрессия имеет главной целью причинить страдания жертве. Инструментальная агрессия характеризует случаи, когда агрессоры используют агрессивные действия в качестве инструмента для осуществления различных желаний (Там же: 31). С этой точки зрения, акция протеста относится к инструментальной форме агресии, поскольку для митингующих акция протеста является одним из средств достижения определенных целей. В дальнейшем в диссертационной работе термины агрессивность и враждебность мы употребляем синонимически.

Существуют различные теории, обосновывающие происхождение агрессии.

Этологический подход связан с инстинктивными проявлениями человека. Один из наиболее известных этологов К.Лоренц считает, что агрессия берет начало из врожденного инстинкта борьбы за выживание, присущего животным и человеку. Близка к этологическому подходу и теория Зигмунда Фрейда, который объяснял агрессию врожденным инстинктом влечения к смерти. Агрессия, нацеленная на внешние объекты, — результат постоянного конфликта между саморазрушением и самосохранением человека. Согласно этологической и психоаналитической теориям, агрессия всегда будет сопровождать взимоотношения людей. Пессимистичность теории врожденной агрессии смягчается, однако, утверждением К.Лоренца о том, что любовь и дружеские отношения могут оказаться несовместимыми с выражением открытой агрессии и поэтому способны на время блокировать или ослабить ее проявление (Лоренц 1992).

Самой распространенной является теория пробуждения агрессии внешними обстоятельствами. Эта теория получила название теории фрустрации. Ее родоначальниками были психологи Доллард и Миллер. Фрустрация определяется как блокирование или создание помех для какого-либо целенаправленного поведения (Бэрон, Ричардсон 1997: 39). Решающее значение для пробуждения агрессии имеют три фактора: 1) степень ожидаемого субъектом удовлетворения от будущего достижения цели; 2) сила препятствия на пути к достижению цели; 3) количество последовательных фрустраций. Позднее к этим факторам исследователями были добавлены так называемые посылы к агрессии — средовые импульсы, связанные с актуальными или предшествовавшими факторами, провоцирующими злость. Таким образом, ситуация фрустрации вместе с имеющимися посылами к агрессии у индивида и порождают агрессию. Агрессивные действия могут быть нацелены не на истинного фрустратора, а на другие объекты, то есть возможна смещенная агрессия. По сравнению с предыдущей, эта теория намного оптимистичней: ее последователи предполагают, что устранение всех внешних источников побуждения к агрессии приведет к быстрому ее исчезновению.

Следующая концепция не имеет принципиальных расхождений с теорией фрустрации, но рассматривает эмоциональные и когнитивные процессы как основные детерминанты агрессии. Зильманн доказывает, что уровень эмоционального возбуждения напрямую влияет на познавательную деятельность: при высоких уровнях возбуждения снижение способности к познавательной деятельности может приводить к импульсивному поведению, в том числе агрессивному. Зильманн полагает, что нужно научиться контролировать или устранять импульсивную агрессию путем выработки конструктивных или неагрессивных привычек в ответ на провокацию (Там же: 46-48).

Концепция социального научения состоит в том, что агрессия есть приобретенная модель поведения. Агрессивные реакции усваиваются и поддерживаются путем непосредственного участия в ситуациях проявления агрессии, а также в результате пассивного наблюдения проявлений агрессии. Глубокое понимание агресии раскрывается при учете трех моментов: 1) способов усвоения агрессивных действий; 2) факторов, провоцирующих их появление; 3) условий, при которых они закрепляются. “Теории социального научения утверждают, что агрессия появляется только в соответствующих социальных условиях, то есть в отличие от других теоретических направлений, теории этого направления гораздо более оптимистично относятся к возможности предотвращения агрессии или взятия ее под контроль” (Бэрон, Ричардсон 1997: 54).

Несмотря на различие подходов к изучению агрессии, большинство исследователей сходятся в том, что явление агрессии есть сумма и сложное взаимодействие биологических, социальных и индивидуальных слагаемых. Важно, что агрессивное состояние влечет за собой агрессивное поведение, речевое и/или физическое. По словам А.К.Михальской, “речевая агрессия является первым шагом на пути к агрессии физической” (Михальская 1996: 160).

Возвращаясь к ситуации общественного протеста как форме проявления агрессии, подчеркнем, что она обусловлена прежде всего социальными условиями: “Социальные условия являются главным источником наибольшего числа наших фрустраций. Когда наша потребность в уважении не встречает понимания, когда мы лишены свободы или чувствуем себя чужими в своем классе из-за отношения к нам некоторых людей, — мы находимся в состоянии фрустрации. Существует множество примеров фрустрирующих ситуаций подобного типа в жизни общества” (Робер и др. 1988: 89-90). Число фрустрирующих ситуаций “подобного типа” в российских условиях неизмеримо выше, чем в Европе. Переходный период в жизни российского общества увеличивает количество повседневных фрустраций, что приводит к конфликтам не только на межличностном уровне, но и на уровне больших социальных групп (см., например: Здравомыслов 1995). Фрустрирующие ситуации требуют решения, поскольку психологически невозможно только “копить” раздражение. Акция протеста является одним из выходов накопившейся агрессии. В таком случае она может быть оценена и как положительная, и как отрицательная реакция на социальные фрустрации. Положительная сторона проявляется в том, что агрессия канализируется, находит выход, следовательно, способствует утолению страстей; отрицательная сторона — в том, что агрессивная реакция закрепляется, клишируется и нередко воспринимается как единственно возможная при решении социальных проблем, конфликтных ситуаций.

Итак, в основе ситуации общественного протеста — агрессивный психологический настрой, вызваный социальными условиями. Таким образом, лозунг в ситуации современной акции протеста может быть интерпретирован как агрессивное речевое действие.

В психологическом аспекте вербальная агрессия, имея своим источником агрессивное состояние субъекта, по исследованиям американского ученого-психолога Басса (цит. по: Бэрон, Ричардсон 1997: 29), предстает в следующих видах (в качестве иллюстраций мы приводим российские лозунги):

Активная прямая агрессия. К этому виду вербальной агрессии относятся высказывания с семантикой команды: непосредственное и ясно выраженное требование или приказ другому человеку: Требуем отменить Постановление правительства РФ от ...1998 г. № 1 по энергоресурсам! (июнь 1998, г.Климовск), и высказывания с семантикой негативной команды. Под “негативной командой” понимается команда, отличающаяся “по отношению” от разумных команд и требований тем, что 1) требует немедленного подчинения (Требуем немедленной отставки президента РФ Ельцина! (июнь 1998, г.Донбасс); 2) угрожает неприятными последствиями (Начальник не заплатит — я его убью! (апрель 1998, г.Москва); 3) использует словесное оскорбление или унижение другого человека (группы лиц), проявляет сарказм или высмеивает” (Рыжий, конопатый, подавись моей зарплатой! (июнь 1998, г.Новосибирск)).

Активная непрямая агрессия — распространение злостной клеветы или сплетен: Чубайс и банкиры отнимут наши квартиры! (апрель 1998, г.Москва); Ельцин — наемник Запада! (июнь 1996, г.Екатеринбург); Чубайс, Немцов, Кириенко — сионисты! (июль 1998, г.Москва).

Пассивная прямая агрессия — отказ разговаривать с другим человеком (группой лиц), отвечать на его (их) вопросы — и пассивная непрямая агрессия — отказ дать определеные словесные пояснения или объяснения. В акциях протеста эти типы агрессии неактуальны. В сверхтексте современных российских лозунгов как речевом отражении ситуации протеста реализуются активный прямой/непрямой виды вербальной агрессии. Важно подчеркнуть, что лозунг в ситуации протеста, содержащий семантику императива и/или ложные высказывания в чей-либо адрес (клевета, сплетни и др.), является видом активной речевой агрессии. Как было показано выше, волеизъявление эксплицитно или имплицитно обязательно присутствует в лозунге, следовательно, любой лозунг сверхтекста может интерпретироваться как форма речевой агрессии, проявляемой в большей или меньшей степени. Однако видов вербальной агрессии, выделяемых Бассом, недостаточно, чтобы раскрыть особенности речевой агрессии в сверхтексте лозунгов.

Лингвисты в последнее время обратились к изучению феномена вербальной агрессии в разных сферах, так как агрессивные высказывания, к сожалению, весьма частотны в современной русской речи. Л.П.Крысин пишет: “Вообще, если пользоваться не строго лингвистическими терминами, а оценочными, в наши дни чрезвычайно высок уровень агрессивности в речевом поведении людей. Необыкновенно активизировался жанр речевой инвективы, использующий многообразные образные средства негативной оценки поведения и личности адресата — от экспрессивных слов и оборотов, находящихся в пределах литературного словоупотребления, до грубо просторечной и обсценной лексики. Все эти особенности современной устной и, отчасти, книжно-письменной речи — следствие негативных процессов, происходящих во внеязыковой действительности; они тесно связаны с общими деструктивными явлениями в области культуры и нравственности” (Крысин 1996: 385-386). Исследования вербальной агрессии ведутся в разных направлениях. Вербальная агрессия осмысляется в аспекте экологии языка как выражение антинормы (Скворцов 1996), как средство засорения речи (Сковородников 1993). Проявления речевой агрессии исследуются в жанрах разговорной речи как факторы, оказывающие отрицательное эмоциональное воздействие на адресата (Федосюк 1993), как коммуникативная стратегия в ситуации конфликта (Михальская 1996, Седов 1996). Обращение к изучению обсценной лексики русского языка тоже свидетельствует об интересе к вербальной агрессии (Крысин 1996, Левин 1998, Мокиенко 1998, Успенский 1994 и др.). Глубокое социологическое и психолингвистическое исследование инвективного общения проведено В.И.Жельвисом (Жельвис 1997а).

Большое внимание уделяется проблеме речевой агрессии в СМИ (Какорина 1996, Михальская 1996, Речевая агрессия... 1997, Сковородников 1997 и др.). Вербальная агрессия в массовой коммуникации имеет более сложную структуру, чем в межличностном общении, где агрессивный речевой акт “служит для манифестации или установления социальной ассиметрии” (Михальская 1996: 165). Л.М.Майданова выделяет следующие случаи речевой агрессии в средствах массовой информации:

1. автор своим материалом прямо призывает адресата к агрессивным действиям против предмета речи;

2. автор своим представлением предмета речи вызывает или поддерживает в адресате агрессивное состояние;

3. автор агрессивно вводит предмет речи в сферу адресата и побуждает его совершить не агрессивное, но прямо или косвенно выгодное автору действие (Майданова 1997: 10).

Привлекает внимание ученых агрессивность речевого поведения в политическом дискурсе (Жельвис 1999, Политический дискурс... 1997, Феденева, Чудинов 1999 и др.). “Характернейшей чертой русского политического дискурса является конвергенция функциональных стилей, экспрессивных средств и стилистических приемов, что значительно повышает воздействующую силу текста, т.е. его прагматику. Все эти и другие средства экспрессивизации РПД, как показывает контент-анализ, выполняют как минимум две функции. Одна из них — сделать РПД ярким, броским, привлекателным, интересным, чтобы более эффективно воздействовать на racio и emocio адресата. Другая функция такой экспрессивизации РПД — самовыражение политического деятеля” (Шаховский 1998: 79-83). Далеко не последним средством воздействия в политическом дискурсе является речевая агрессия.

Сверхтекст современных российских лозунгов безусловно относится к политическому дискурсу и массовой коммуникации и отражает общие тенденции к использованию экспрессивных речевых средств, содержащих агрессию. Адресант лозунга, выбирая конфликтную коммуникативную стратегию, вызывает и/или поддерживает агрессивное состояние адресата — как прямого, так и косвенного.

В лозунговом сверхтексте выделяются три степени речевой агрессии. Основание для классификации степеней агрессии — коннотативная семантика языковых составляющих текста. Формальным основанием выделения степеней агрессии является классификация лозунгов по соотнесенности средств выражения модальности волеизъявления и оценки. Нужно отметить, что в некоторых случаях нельзя однозначно определить степень агрессивности лозунга.

1. Первая степень речевой агрессии проявляется в группе лозунгов с имплицитно выраженными волеизъявлением и оценкой. Наблюдаем текстовую констатацию фактов социального неблагополучия, отражение фрустрирующих ситуаций.

2. Вторая степень речевой агрессии проявляется в группе лозунгов с эксплицитным волеизъявлением и имплицитной оценкой, а также в лозунгах из группы с имплицитным волеизъявлением и эксплицитной оценкой, не содержащих в тексте находящихся за пределами литературного языка оценочных слов и выражений. Наблюдаем наличие в текстах лозунгов вербализацию адресных предупреждений и угроз.

3. Третья степень речевой агрессии проявляется в группе лозунгов с эксплицитно выраженными волеизъявлением и оценкой, а также в лозунгах из группы с эксплицитным волеизъявлением и имплицитной оценкой, содержащих смыслы унижения и уничтожения, и лозунгах из группы с имплицитным волеизъявлением и эксплицитной оценкой, содержащих в тексте грубые, оскорбительные слова и выражения. Наблюдаем наличие в текстах лозунгов вербализованных адресных выпадов, призывов к ликвидации, разрушению, уничтожению.