2.3. Вторая степень речевой агрессии

Вторая степень речевой агрессии охватывает группу лозунгов с эксплицитным волеизъявлением и имплицитной оценкой, а также лозунги из группы с имплицитным волеизъявлением и эксплицитной оценкой. Соответствующие тексты не имеют оценочных слов и выражений, находящихся за пределами литературного языка. Вторая степень речевой агрессии сопровождается предупреждениями и угрозами. Для выявления форм предупреждения и угрозы в текстах лозунгов мы вновь обращаемся к теории речевых актов.

М.Я.Гловинская дает следующие толкования значения глаголов в зависимости от иллокутивной цели автора. “Предупреждать”: 1) Х считает, что предстоит событие Р; 2) Х допускает, что У об этом неизвестно; 3) Х считает, что У может сделать что-то, исходя из того, что Р не имеет или не будет иметь места и что это действие У-ка может привести к плохим последствиям; 4) Х говорит У, что предстоит событие Р; 5) Х говорит это потому, что хочет, чтобы У руководствовался этой информацией в своих действиях. “Угрожать”: 1) Х говорит Y-ку, что сделает Р, плохое для Y-ка; 2) Х говорит это для того, чтобы Y боялся, что Х сделает Р. (Гловинская 1993: 173, 187). З.Вендлер следующим образом разводит значения угрозы и предупреждения: “Если я описываю нечто сказанное кем-то как предупреждение, у меня нет предпосылки, что тот человек был недружествен, а если я оцениваю сказанное как угрозу, то в нормальном случае у меня есть такая предпосылка... В случае с “угрожать” я имею в виду, что говорящий оказал недопустимое давление на свою жертву” (Вендлер 1986: 246-247).

Таким образом, различие семантики глаголов угрожать и предупреждать зависит от интенций субъекта речи: испугать или информировать своего адресата. Акция протеста, как мы уже говорили, направляется прямому и косвенному адресатам. Общая тенденция сверхтекста современных российских лозунгов характеризует прямого адресата как враждебного, виновного в положении субъекта речи, поэтому с позиции адресанта лозунга мы выделяем значение угрозы по отношению к прямому адресату и значение предупреждения по отношению к косвенному адресату, обществу.

М.Я.Гловинская выделяет три разновидности угроз: “имеющие целью вынудить адресата к какому-то поступку (то есть целевые), ориентированные на уже совершенный поступок адресата (или мотивированные) и вообще не связанные с поведением адресата, а вызванные, например, агрессивностью говорящего” (Гловинская 1993: 187). В отдельном лозунге, однако, трудно выделить какую-либо одну угрозу из названных разновидностей. Лозунг “экономит” речевые средства, стремится к краткости, поэтому во второй степени агрессии в содержании лозунга фактически обозначается или восстанавливается из контекста некая социально неблагоприятная ситуация, которая интерпретируется как реальная угроза для общества в целом или для конкретного адресата в частности.

Поскольку вторую степень речевой агрессии мы наблюдаем в лозунгах из разных групп по соотношению выраженности/невыраженности модальности, то и рассматривать реализацию предупреждений и угроз в каждой группе мы будем раздельно.

В лозунгах с имплицитным волеизъявлением и эксплицитной оценкой лозунгодатель выявляет ситуацию, составляющую угрозу обществу, и предупреждает (см. выше толкование глагола предупреждать) получателей лозунга о возможных последствиях. Выделяется общий смысл “нависшая угроза”. В этих лозунгах допускаются трансформации в синонимические конструкции с придаточным условия. Например, из лозунга Ельцин-Чубайс — разорение страны, вымирание народа! (ноябрь 1997, г.Екатеринбург) получаем трансформ типа: Если Россией будут править Ельцин и Чубайс, стране угрожает разорение, народу — вымирание. Другие примеры: Остаточное финансирование — безграмотные дети! (февраль 1997, г.Екатеринбург); Россия без образования — страна без будущего! (февраль 1992, г.Екатеринбург); Без зарплаты оборонке страна будет беззащитна! (март 1997, г.Екатеринбург); Без здоровых людей нет здоровой экономики! (декабрь 1997, г.Н.Тагил);. Страна без образования — страна дураков! (апрель 1998, г.Москва); Реформы Бориса — гибель России! (март 1997, г.Екатеринбург). Текстильщики без денег — вы без штанов! (апрель 1994, г.Иваново); Голодный ядерщик опасен многократно! (сентябрь 1998, г.Москва). Ситуативно эти лозунги могут прочитываться так: не будет данного мотива — не будет и угрозы, сохранится мотив — угроза воплотится в реальность. Обратим внимание, что все перечисленные лозунги тематически относятся к экономической сфере.

Показателен в плане ужесточения угрозы лозунг Начальник не заплатит — я его убью! (апрель 1998, г.Москва). Этот текст относится к редким случаям в лозунговом сверхтексте: субъект угрозы обозначается через личное местоимение я. Угроза я (его, тебя) убью может быть интерпретирована в прямом значении по семантике глагола — “лишить жизни, умертвить” (МАС, т.4: 444). В речевом обиходе это же выражение употребляется в эмоционально-междометном значении для передачи крайней степени неприятия, возмущения, связанного с непреодолимым желанием вторжения в физическое “я” адресата.

В лозунгах с эксплицитным волеизъявлением и имплицитной оценкой требование совершить какое-либо действие, поступок не сопровождается вербальным подтверждением угрозы за невыполнение, но ситуация общественного протеста в данном случае уже содержит в себе угрозу перерасти в насильственную форму протеста. Ср. также лозунги: Танки вместо видиков! (ноябрь 1997, г.Москва); Сегодня с плакатом — завтра с автоматом! (апрель 1998, г.Екатеринбург); Мы без боя не сдадимся! (апрель 1998, г.Санкт-Петербург), в которых открытая угроза вооруженных конфликтов передается с помощью слов из тематической группы “война”.

Не называется, но присутствует в общем виде адресная угроза в следующих лозунгах: Трепещите, власти России! (апрель 1998, г.Москва); Оборонщики объединяются с шахтерами! Держись, правительство! (февраль 1998, г.Владивосток). Деяния прямого адресата и предстоящее возмездие не конкретизируются. Позицию адресата в тексте лозунга занимает метонимическое обозначение правящего органа, института. Значение метонимической единицы воспринимается однонаправлено: лица, занимающие должностное положение в названной властной структуре.

В лозунге Россия помнит и воздаст! (октябрь 1998, г.Москва) угроза передается в общем виде через лексему воздать — “(устар. и высок.) отплатить, ответить чем-л. на что-л.” (МАС, т.1: 198), общий смысл: Россия отомстит за причиненные ей унижения. Но нужно сказать, что в данном лозунге возможна другая интерпретация: Россия отблагодарит за перенесенные унижения. В первом случае лозунг направлен адресату-противнику, во втором — адресату-союзнику, мыслящему себя несправедливо обиженным. Подобные “разночтения” полезны: каждая из социальных групп обратит внимание на “свой” смысл, и лозунг окажет двойное воздействие.

Субъект угрозы может иметь семантику объединенности социальных групп: оборонщики с шахтерами. Эта же семантика присутствует, например, в лозунге учителей из г.Полевского Свердловской области, объявивиших голодовку из-за невыплаты заработной платы одновременно с широкомасштабной забастовкой шахтеров в мае-июле 1998: Шахтеры! Мы с вами! (май 1998, г.Полевской).

Намек на насилие содержат лозунги, выражающие идею мены субъектов по их функциям: Зарплату в срок — рабочим. Задержку зарплаты — правительству! (март 1997, г.Москва); Сегодня вы нас — завтра мы вас! (май 1998, г.Волгоград); Правительству — стипендию студента! (февраль 1994, г.Екатеринбург); Резиденцию Росселя — детям! (май 1998, г.Екатеринбург); Росселю — зарплату уборщицы! (январь 1999, г.Екатеринбург); Белый дом — под общагу! (апрель 1998, г.Екатеринбург); Подоходный налог Чубайса — каждому учителю! (январь 1998, г.Омск); Меняем барак на правительственную дачу! (февраль 1996, г.Екатеринбург). Несмотря на то, что лексика текстов не включает элементы с семами угрозы, осуществление подобной мены социальных ролей связано с вторжением во внутреннее пространство адресата угрозы и предполагает насилие. В этих лозунгах реализуется предупреждение: Вы можете оказаться на нашем месте!

Ситуативно лозунги с прямой императивностью могут прочитываться так: Если мы не получим того, что требуем, у вас будут неприятности и мы сами возьмем требуемое. Например: Примаков! Наведи порядок в минатоме! (сентябрь 1998, г.Москва); Власть, живи по средствам, плати за труд! (сентябрь 1998, г.Новосибирск); Министр Адамов! Отдай наши деньги! (сентябрь 1998, г.Москва); Требуем национализации угольной промышленности! (июнь 1998, г.Донбасс); Хватит крутить, пора отдавать! (май 1998, г.Воркута); Дайте денег на учебу! (май 1998, г.Екатеринбург); Требуем работы, зарплаты, куска хлеба! (апрель 1998, г.Москва).

Лозунги с прямой императивностью соотносимы с перформативными речевыми актами. “Если на месте переменной Р (при перформативе “требовать” — Л.Е.) стоит не имя ситуации, а предметное существительное либо инфинитив, который может быть заменен предметным существительным, то в полной семантической записи предложения восстанавливается предикат “дать” (Гловинская 1993: 191). Таким образом, лозунги по моделям хотим + что?(вин.п); требуем + что?(вин.п), чего?(род.п.) сводимы к семантической модели дайте/отдайте + что?(вин.п). Наиболее частотные предметы требований распределим по тематическим и соответствующим им сферам социального пространства. Политика: отставка правительства, отмена антинародных реформ, правительство народного доверия. Экономика: достойная зарплата, работа, деньги на учебу, заработанное, кусок хлеба, прожиточный минимум. Культура: бесплатное образование, бесплатная медицина, финансирование учебных заведений и фундаментальной науки, социальные гарантии. Обобщив требования, мы сконструируем образ митингующего. По данным лозунгов, требования сводятся к тому, чтобы иметь правительство (власть), которое обеспечило бы деньгами, бесплатными услугами и социальными гарантиями. Позиция лозунгодателя может быть охарактеризована как агрессивная позиция пассивного потребителя.

Еще одна группа лозунгов, содержащая угрозу, — лозунги-стереотипы советского периода. “Одни и те же идеи и концепции в разные исторические периоды и в различных социально-экономических и политических контекстах могут быть интерпретированы и использованы по-разному” (Гаджиев 1994: 56). Лозунги-стереотипы могут быть отнесены ко второй степени речевой агрессии, поскольку вызваны, на наш взгляд, общим эмоционально-агрессивным отношением к действительности и прочитываются в ситуации протеста как угроза существующему государственному укладу. Догматические стереотипы выступают как речевые средства борьбы с новой властью в целом. Они звучат как угроза восстановления коммунистических порядков. Например:

Вся власть Советам! (май 1998, г.Владивосток) — угроза новому государственному устройству, угроза восстановления советской власти.

Земля — крестьянам, заводы — рабочим! (апрель 1998, г.Самара) — угроза национализации частной собственности.

Да здравствует солидарность трудящихся! (май 1998, г.Москва) — угроза всенародного протеста.

Наше дело правое, и мы победим! (март 1998, г.Москва) — угроза победившей демократии.

К этой же группе лозунгов относятся и тексты, использующие незначительные трансформации лозунгов-стереотипов: Вся власть стачкомам! (апрель 1998, г.Самара); Власть Советам рабочих, специалистов и служащих! (май 1998, г.Владимир); Отступать некуда — за нами Отечество, оно в опасности! (апрель 1998, г.Барнаул); Заводам — работу, рабочим — зарплату! (апрель 1998, г.Самара).

Завершая характеристику текстов лозунгов, в которых проявляется вторая степень речевой агрессии, сделаем краткое обобщение. Лозунги из группы с имплицитным волеизъявлением и эксплицитной оценкой, реализуя общий смысл “нависшая угроза”, выполняют в сверхтексте функцию поддержания агрессивного состояния адресанта и получателей лозунга. Лозунги из группы с эксплицитным волеизъявлением и имплицитной оценкой агрессивно вводят предмет речи в сферу адресата и угрожают ему, побуждают последнего совершить выгодное адресанту действие. Во всех случаях основной является семантика угрозы, предупреждения.