Часть 2. История мировоззрения

Перед тем как рассмотреть последствия этой партийной линии на практике, я хотел бы привлечь внимание к некоторым ее аспектам,

Во-первых, она, не представляет собой естественное мировоз­зрение русского народа. 11оследний в целом дружественно настроен к внешнему миру, стремится познакомиться с его опытом, сравнить­ся с ним своими талантами, которыми он обладает, стремится пре­выше всего жить в мире и наслаждаться плодами своего труда. Партийная линия представляет лишь тезис, который официальная пропагандистская машина продвигает с большим умением и настой­чивостью в общество, которое зачастую совершенно не приемлет это всеми фибрами своей души. Однако линия партии определяет миро­воззрение и поведение людей, составляющих аппарат власти — пар­тию, тайную полицию и правительство, — и нам приводится иметь дело исключительно с. этими людьми.

Во-вторых, пожалуйста, имейте в виду, что посылки, на которых основывается эта линия партии, в большинстве своем просто не со­ответствуют истине. Опыт показывает, что мирное и взаимовыгод­ное сосуществование капиталистических и социалистических госу­дарств является вполне возможным. Основные внутренние кон­фликты в развитых странах более не являются конфликтами, вы­званными в первую очередь капиталистической формой собственно­сти на средства производства, а являются конфликтами, вытекаю­щими из развитого урбанизма и индустриализма как таковых. При­чиной того, что России до сих пор не столкнулась о ними, является не социализм, а исключительно ее собственная отсталость. Внутрен­ние противоречия капитализма не всегда приводят к войнам; и не все войны могут быть объяснены этой причиной. Это полный нон­сенс говорить сегодня о возможности интервенции против СССР после ликвидации Германии и Японии, не учитывая пример послед­ней войны. Не будучи спровоцированным силами нетерпимости и подрывными силами, «капиталистический» мир сегодня вполне в состоянии жить в мире с самим собой и с Россией. Наконец, ни один здравомыслящий человек не имеет оснований ставить под со­мнение искренность умеренных социалистических лидеров в запад­ных странах. Кроме того, несправедливо отрицать успех их усилий в деле улучшения положения рабочего населения в тех случаях, как например в Скандинавии, когда им был предоставлен шанс пока­зать, на что они способны.

Ложность этих посылок, каждая из которых восходит своими корнями к предвоенной истории, была достаточно полно продемон­стрирована самим этим конфликтом. Ан гло - американ с к и £ противо­речия не стали основными противоречиями западного мира. Капита­листические страны, помимо стран оси, не проявили склонности к решению своих противоречий посредством присоединения к кресто­вому походу против СССР. Вместо превращении империалистиче­ской войны в гражданские войны и революцию, СС СР столкнулся с положением, когда он был вынужден сражаться бок о бок с капита­листическими державами за известную общность целей.

Тем не менее, все эти тезисы, какими бы безосновательными и ложными они ни были, сегодня самоуверенно выдвигаются вновь. На что это указывает? На то, что советская партийная линия не ос­новывается на каком-либо объективном анализе положения за пре­делами границ России: она, бесспорно, не имеет ничего общего с условиями, существующими вне России, и вытекает главным обра­зом из основных внугреиних потребностей, которые существовали до последней войны и существуют сегодня.

В основе неврастенического взгляда Кремля на международные дела лежит традиционное и инстинктивное российское чувство при­сутствия опасности. 11ервоначальио это была неуверенность мирных людей, занимавшихся сельским хозяйством, которые пытались жить на обширной открытой равнине по соседству со свирепыми кочевы­ми народами. Когда Россия вошла в контакт с экономически разви ­тым Западом, к этому добавился страх перед более компетентными, более мощными, более высокоорганизованными обществами в сфере экономики. Однако этот последний тип неуверенности сказывался в большей мере на правителях России, нежели на русском народе, поскольку российские правители всегда чувствовали, что их правле­ние является относительно архаичным по форме, хрупким и искусст­венным в своей психологической основе, не способным выдержать сравнение или контакт с политическими системами в странах Запа­да. По этой причине они всегда опасались иностранного проникно­вения. боялись прямых контактов с западным миром, боялись того, что могло бы произойти, если бы русские узнали правду о внешнем мире или если бы иностранцы узнали правду о внутреннем мире России. И они научились добиваться безопасности лишь посредст­вом упорной, однако смертельной борьбы за полное уничтожение противостоящей силы, никогда не вступая во взаимодействие и в компромисс, с ней.

а основе вышесказанного не следует думать, что советская партийная линия обязательно является лицемерной и неискренней,

Не является случайностью тот факт, что марксизм, медленно тлевший в течение полувека в Западной Европе, впервые по-нас­тоящему занялся и ярко разгорелся в России. Лишь на этой земле, которая никогда не знала дружелюбного соседа или какого-либо приемлемого равновесия отдельных сил, будь то внутренних или международных, могла расцвести доктрина, в рамках которой счита­ется невозможным разрешить экономические противоречия общест­ва мирными средствами. После установления большевистского ре­жима марксистская догма, ставшая еще более жесткой и нетерпимой в результате ее ленинской интерпретации, стала совершенным меха­низмом чувства отсутствия безопасности, которому большевики были подвержены еще более, нежели предыдущие правители России. В этой догме, с ее базовым альтруизмом цели, они нашли оправдание своему инстинктивному страху перед внешним миром; диктатуре, без которой они не знали, как можно управлять; жестокостям. которые они не посмели не применить; жертвам, которые они сочли необхо­димым требовать. Во имя марксизма они пожертвовали все этические ценности своих методов и тактики. Сегодня они не могут избавиться от этого. Это является фиговым листком их моральной и интеллек­туальной респектабельности. Без этого они предстанут перед истори­ей в лучшем случае лишь как последние из длинной череды жестоких и расточительных русских правителей, которые неуклонно двигали страну к все новым высотам военной мощи, с тем чтобы гарантиро­вать внешнюю безопасность своих внутренне слабых режимов. Именно поэтому советские цели должны всегда быть наряжены в торжест­венные внешние атрибуты марксизма, и поэтому никто не должен недооценивать важность догмы в советских делах. Таким образом, особенности положения советского руководства и вынуждают их и в прошлом, и сейчас прибегать к. догмам, которые [очевидный пропуск в тексте — Сост.] внешний мир как злой, враждебный и угрожаю­щий, но и несущий в себе микробы, ползучие болезни и которому суждено погибнуть от все. усиливающихся внутренних потрясений, пока растущая мощь социализма не нанесет ему завершающий смер­тельный удар н он не уступит свое место новому и лучшему миру. Этим тезисом обосновываются тот рост военной и полицейской мощи русского государства, та изоляция русского населения от внешнего мира и то изменчивое и постоянное давление к расширению пределов русской полицейской мощи, которые в совокупности представляют собой естественные и инстинктивные потребности русских правите­лей. В своей основе это всего лишь неуклонное продвижение тревожного русского национализма — многовековое движение, в котором слож­нейшим образом смешались концепции нападения и защиты. Однако в своем новом обличим международного марксизма с его подслащен­ными обещаниями отчаявшемуся, истерзанному войной внешнему он еще более опасен и коварен, нежели когда-либо прежде.

когда речь идет о всех тех, кто ее проводит. Многие из них слишком мало знают о внешнем мире и являются слишком зависимыми в сво­их суждениях, чтобы поставить под вопрос [очевидный пропуск в тексте — Сост.] самогипноз, и кому не представляет трудности за­ставить себя верить в то. во что легко и удобно верить. И наконец, мы сталкиваемся с непостижимой тайной, связанной с тем, кто на этой великой земле действительно получает точную н неискаженную информацию о внешнем мире, если такой человек вообще имеется. В атмосфере восточной секретности и таинственности, которая прони­зывает это правительство, имеются неисчислимые возможности ис­кажения или отравления источников и потоков информации. Неува­жение русских к объективной правде, само их неверие в ее сущест­вование приводят к тому, что они рассматривают любые факты как инструменты продвижения к той или иной скрытой цели. Имеются все основания подозревать, что это правительство фактически явля­ется заговором в заговоре; и лично мне, например, мало верится в то, что сам Сталин получает сколь-либо объективную картину внеш­него мира. Здесь имеются все возможности для того вида тонкой интриги, в которой русские являются мастерами. Невозможность для иностранных правительств четко изложить свою позицию рус­ским руководителям — тот масштаб, в котором их отношения с Рос­сией зависят от благорасположения незаметных и безвестных совет­ников, которых они никогда не видят и на которых не могут повли­ять, — что. по моему мнению, является наиболее тревожной чертой дипломатии в Москве, причел? той, которую западным государст­венным деятелям следует хорошо помнить, если они хотят понять природу трудностей, с которыми здесь сталкиваются.