Дискуссионность и единодушие

О чем тут, в сущности, идет речь? О том ли, что обще­ственное мнение не может складываться и высказываться по поводу недискуссионных проблем, так называемых абсолютных истин? Или о том, что общественное мнение не может быть единодушным, что категории “единодушие” и “общественное мнение” вообще исключают друг друга? Ясно, что это совершенно разные суждения

Более или менее единодушное общественное мнение является очевидным фактом. Значит, об общественном мнении можно и нужно говорить и тогда, “когда имеется полная общность идей”, когда отношение людей к объекту высказывания “является одинаковым в силу разделяемых ими традиций и обычаев, общих взглядов”.

Совершенно верно, что объектом высказываний общественности не может быть абсолютная истина. Но она не может быть таким объектом не потому, что в отношении ее имеется полное единодушие мнений, но в силу самой логической природы абсолютно истинного знания, полностью исключающего момент какого-либо сомнения.

Из сказанного вытекает вывод; границей объекта общественного мнения является абсолютная истина, исключающая обсуждение и споры, но не единодушие, как таковое. Последнее вполне совместимо с высказываниями общественности. Объектом общественного мнения может быть любое связанное с общественным интересом явление действительности, которое предполагает различие в оценках, суждениях, характеристиках и т. д. Но различие в оценках может быть потенциальным.

В этой связи очень важно отметить, что объектом обще­ственного мнения может быть любая проблема, связанная с желаниями, вкусами, настроениями людей, то есть с теми секторами субъективного мира, где, в соответствии с пословицей “на вкус и цвет товарища нет”, существует наибольшая возможность расхождения в точках зрения. При этом первостепенное значение приобретает уточнение объекта высказывания - определение того, идет ли в данном высказывании речь об оценке, пересмотре абсолютной истины (вещь невозможная) или об отношении к явлениям, связанным с этой истиной (нормальный объект общественного мнения).

Например: В опросе предлагалось высказать отношение к проблеме: “Удастся ли человечеству предотвратить войну?” Некоторые возражали против постановки вопроса; мол - практически бесполезно. Однако задачей исследования вовсе не являлось апробирование этого вывода. Речь шла совсем о другом — об оценке населением конкретной ситуации, существовавшей в мире, об измерении психологического состояния людей, о выявлении их настроений. А это совсем иной поворот в проблеме, поворот оправданный с точки зрения изучения высказываний общественности. Каждая ситуация может быть совершенно “законным” объектом общественного мнения, если она допускает различие в оценках, то есть содержит необходимый момент спорности.

Третий критерий: компетентность

То, чего может не знать один человек, обязательно знают другие: все знают только все. Поэтому в отличие от индивида общество в целом не может ошибаться. С другой стороны, отдельный человек может знать то, чего могут не знать и очень часто действительно не знают другие люди, тем более все: некоторое знают только некоторые. Поэтому в отличие от того же индивида общество в целом может ошибаться.

Парадокс? Отнюдь нет. Весь секрет заключается в словечке “того же”. Дело в том, что в обоих этих случаях речь идет как раз не об одном и том же, а о разных индивидах (хотя на практике они благополучно могут соединяться в одном лице): в первом — об индивиде незнающем, заблуждающемся, во втором, напротив, об индивиде знающем, владеющем предметом.

Индивидуальное мнение оказывается безграничным по своему объекту не только в указанном выше смысле — с точки зрения бескрайности лежащего в его основе индивидуального интереса, но и в другом смысле — с точки зрения способности индивида познавать мир и судить о мире.

Этого нельзя сказать об обществе в целом. Объект его высказываний ограничен. И границы эти определяются как наличием специфически общественного интереса, лежащего в основе образования общественного мнения, так и рамками компетентности общественного мнения, рамками его способности постигать мир и судить о нем.

Существо проблемы. Уровень знания и понимания предмета обнаруживается лучше всего в результате сопоставления высказываний общественного мнения с высказываниями науки. Среди последних, как известно, имеются не только абсолютные истины, но и предложения, истинность которых еще строго не доказана, предложения спорные, дискуссионные, то есть мнения. Вместе с тем уже сам по себе факт вторжения науки в сферу тех или иных явлений свидетельствует, что эти явления пробуждают у общества определенный интерес; научный интерес вообще является одной из форм общественного интереса. Значит, здесь и первый, и второй критерии, на основании которых объект науки мог бы стать объектом общественного мнения. И все же в подавляющем большинстве случаев этого не случается. Спор вокруг тайны белка, по вопросу о природе государства был, есть и остается преимущественно узко научным спором, спором специалистов, исключающим участие в нем масс. Борьба мнений в науке, как правило, не выходит за стены научных институтов, за пределы научных изданий и не становится борьбой мнений в масштабах всей общественности.

Этого не случается по той причине, что общественное мнение, то есть члены общества, взятые в сумме, не располагает необходимой для такого спора компетенцией— соответствующим объемом и уровнем знаний о предмете, а также специфически научными средствами его анализа. “Ущербность” общественного мнения является органической. Ведь даже если допустить, что на каком-то уровне социального развития общественное мнение станет по своему содержанию научным, то и тогда, хотя бы в силу специализации научного труда, все люди не смогут обладать равными знаниями по всем вопросам. Следовательно, даже тогда наука будет отличаться по своему объекту от общественного мнения. И тем более это верно применительно к существующим условиям, когда общественное мнение формируется не только на уровне научного знания, но и на уровне обыденного сознания, когда оно наряду с элементами науки включает в себя элементы, далекие от научного понимания действительности, и, когда эти элементы превалируют в содержании мнений.

Наряду с органической некомпетентностью общественного мнения существует еще и неорганическая, искусственно создаваемая некомпетентность. С ней мы сталкиваемся, когда речь идет об объектах, не требующих для своего освоения теоретического мышления,— таких, как многие стороны политики, морали, экономики. В существовании такого рода некомпетентности сомневаться не приходится: в каждом опросе общественного мнения выявляется группа населения, которая в ответ на вопросы анкеты пишет: “Не знаю”, “Не думал об этом”, “Не слышал об этом” и т. д. Речь тут идет об объектах, вполне доступных пониманию средне образованного человека, не требующих специальной подготовки, и если человек все же не может судить о них, то только по одной причине — в силу простого незнакомства с ними.

Иными словами, компетентность (некомпетентность) первого рода, в отношении явлений, выступающих в качестве объекта науки, является функцией от образования людей, уровня их специальных знаний, их теоретических способностей, их умения оперировать средствами научного анализа. Компетентность второго рода — функция от уровня осведомленности людей в тех или иных вопросах. Разумеется, и в том, и в другом случае в основе компетентности людей лежат некоторые общие социальные предпосылки: уровень развития науки, образования, демократии. Однако соотношение объективного и субъективного факторов здесь различно. При прочих равных, в первом случае компетентность индивида в большей степени зависит от него самого, нежели от общества: великие ученые существовали во все времена. Что же касается неосведомленности людей, то она в большей степени связана с условиями общественной жизни, даже тогда, когда в основе ее лежит, казалось бы, субъективный фактор в виде социального равнодушия индивида. И, тем более, вопрос упирается в объективные условия социальной жизни, когда в обществе не развита демократия, когда оно не предоставляет своим членам необходимой информации по поводу совершающихся в нем процессов. В данном случае индивид и общественное мнение в целом не могут быть компетентными, несмотря на все желание.

Как легко понять, это ограничивает круг объектов, по которым может высказываться общественное мнение. Следовательно, критерий компетентности также является важнейшим при определении этих границ. В соответствии с ним из всех явлений, вызывающих общественный интерес и допускающих многозначность толкования, объектом общественного мнения могут быть только те, которые доступны знанию и пониманию общественности.

Мы говорили о “пороге доступности”, за которым лежат явления, главным образом из сферы социальной жизни, которые, “проходя” через призму непосредственной практики и восприятия индиви­дов, теряют свои действительные очертания, приобретают в массовом сознании причудливые, искаженные формы. Сознание людей, вырастающее непосредственно из их обыденной жизни, вообще не способно отразить такие явления, вернее, способно отразить их лишь в заведомо извращенном, затемненном виде. В известном смысле за “порогом доступности” общественного мнения лежат и те явления действительности, о которых мы заговорили теперь, в связи с проблемой компетентности. Однако, как нетрудно убедиться, в сущности, это разные вещи.

По отношению к явлениям первого рода человеческий мозг в рамках массового сознания представляет собой вместилище разного рода ложных взглядов, заблуждений и предубеждений; распространение истинных знаний путем просвещения наталкивается в таких случаях на стихийное сопротивление всех этих элементов заблуждения. Предметы же, являющиеся объектами научного рассмотрения, в массе своей вовсе не “проходят” через призму непосредственной практики индивидов и потому просто неизвестны людям, даже понаслышке.

Но можно поручиться, что у абсолютного большинства членов общества вовсе нет никаких представлений (и тем более мнений!) по вопросу о том, что собой представляет прибавочный труд. С точки зрения общественного мнения это вещи, которые “неизвестно с чем едят”,— словом, неизвестные явления. И в таком же положении по отношению к общественности находятся другие стороны мира, изучаемые бесчисленными “специальными” наука­ми.

Таким образом проблема компетентности об­щественного мнения и проблема “непознаваемости” мира массовым сознанием, или ложного сознания,— не совсем одно и то же. Первая является более широкой по своему содержанию, поскольку ошибочное отражение того или иного явления во мнениях — лишь частный случай некомпетентности. В общем виде под компетентностью понимается знакомство или незнакомство людей с предметом обсуждения, степень их осведомленности о предмете. Поэтому проблема компетентности решается не только в терминах “истины” и “лжи”, сколько в терминах “знания” и “незнания”.

Из сказанного, между прочим, вытекает, что компетентность общественного мнения — величина переменная. Прежде всего отвлекаясь от разного рода частностей, можно утверждать, что общий исторический прогресс, отмечаемый сменой социально-экономических формаций, сопровождается неизменным ростом компетентности общественного мнения. В основе этого явления лежит научно-технический прогресс, расширение объема человеческих знаний, увеличение числа “знающих”, то есть образованных людей, развитие демократических форм социальной организации, расширение социальных и технических средств информации и т. д. и т. п.

В самой структуре общественного мнения этот процесс на­ходит выражение в изменении удельного веса элементов на­учного знания и обыденного сознания; по мере исторического развития происходит увеличение удельного веса первых.

Некоторые исследователи, говоря об общественном мне­нии, нередко пытаются представить его в виде царства, где единолично господствует обыденное сознание. В усло­виях современного общества, сделавшего колоссальный шаг вперед, массовое сознание содержит немало элементов науки и точных представлений о действительности.

Вместе с тем в условиях всякого общества, сохраняется глубокий разрыв между научным и обыденным сознанием. Он порождается уже самим характером способа произ­водства, который, благодаря феномену отчуждения, является одновременно способом массового производства разного рода иллюзий и ложных представлений. С другой стороны, на процесс проникновения науки в сознание масс, оказывает влияние целый ряд объективных же противодействующих тен­денций— хотя бы в виде интересов социальных групп.. И для этого они осуществляют активную программу по закреплению имеющихся и насаждению новых иллюзий и ложных представлений в массовом сознании, тем самым по повышению его “иммунитета” в отношении элементов научного знания.

В результате в обществе складываются от­ношения, когда, по словам Р. Миллса, “люди лишены понимания общей структуры и общей связи процессов. В политической сфере люди не в состоянии сформулировать проблемы, имеющие решающее значение с точки зрения определения всей политической системы, в которой они живут, и места, занимаемого ими в этой системе”.