Глава 7.
Аристотель резюмирует взгляды философов, говоря, что (35) «суть бытия и сущность отчётливо никто не указал», но наиболее близко к истине учение о идеях. 988b. Т.к. идеи и единое рассматриваются не как материя, но как дающие суть бытия.
(5) Поступки, изменения и движения приводятся как причина, но не как цель. Ум и любовь рассматривались как благо, т.е. (10) как причины движений к благу. Платон же и его школа, считавшие благом единое и сущее, считают его причиной сущности, но не целью. Т.е. они вводят и не вводят благо как причину, т.к. говорят о нём на основании случайной связи. (15) Далее Аристотель вновь возвращается к причинам и говорит, что исследовать их надо в этом же русле.
Глава 8.
(20) «Те, которые признают единство вселенной и вводят единую материальную основу, считая таковую телесной и протяженной, явным образом ошибаются во многих отношениях», т.к. они не устанавливают элементы для существующих бестелесных вещей, (25) а в генезисе не указывают причину. Они не считают сущность и суть причиной, а выставляют началом любое из простых тел, (30) не рассмотрев их возникновение друг из друга. А различие между возникновением через соединение и разделение играет важную роль для вопроса, что – раньше, а что – позже. (35) Ведь за начало можно принять то, из чего возникли вещи через соединение, - тело с мелкими и тонкими частями. 989а. Под это определение наиболее подходит огонь, но также смотрят на элементарную основу тел и другие философы. (5) Землю с крупными частями никто не выбирает, (10) хотя и говорят, что всё есть земля (Гесиод считал, что она произошла раньше других тел).
Если то, что позднее по происхождению (15) (переработанное и смешанное) – раньше по природе, то первоначалом будет земля, а не огонь. (20) Согласно Эмпедоклу, элементы возникают друг из друга. (25) О том, принимать ли одну движущую причину или две, у него сказано необоснованно. При подобном мышлении упраздняется качественное изменение, т.к. отрицается существование одного вещества, которое обладает противоположными качествами и может стать огнём и водой.
(30) Если считать, что Анаксагор принимал два элемента, это было бы наиболее правильно, с чем согласился бы, по мнению Аристотеля, и сам Анаксагор.
Нелепо утверждать изначальное смешение вещей. 989b. Ведь тогда они должны были бы изначально существовать в несмешанном виде, да и в природе нет хаотичных смешений, иначе случайные состояния и свойства отделились бы от субстанций. (5) Но слова Анаксагора звучат современно Аристотелю. Когда ничего не было выделено, о субстанции нельзя было сказать ничего конкретного. (10) Её нельзя определить ни по качеству или количеству, ни по сущности. Анаксагор же говорит, что всё было смешано, кроме (15) чистого ума. То есть он указывает на два начала – единое и неопределённое. Несмотря на неясность, он приближался к взглядам более поздних философов.
(20) Эти философы занимались лишь генезисом и движением, причины исследовали лишь для них. Те, кто анализировал всё бытие, различали чувственные и нечувственные вещи.
(30) Пифагорейцы пользуются необычными – не чувственными – началами и элементами, но при этом они рассуждают о природе. 990a. Они говорят о небе, как бы соглашаясь с натурфилософами о том, что бытие воспринимается чувственно. (5) Но их причины и начала более подходят для более высокой области бытия. Но они не указывают на причину движения, которая неясна из их концепций, хотя признают движение небесных тел. (10) Их концепции не объясняют и массы.
(15) Как число и его свойства могут быть причиной вселенной, которая сама единственное число? (20) Если в разных частях мира есть разные явления (свойства чисел), каждое из которых – число, (25) то одинаковы ли суть эти числа и число количества подобных явлений? (30) Платон считает, что нет. Он считает числами чувственно воспринимаемыми вещи, а умопостигаемыми – их причины.