1zhuravleva_s_m_ivanov_a_v_fotieva_i_v_filosofiya_chast_ii_te

промышленная буржуазия и финансовая олигархия, которые срослись с властью и являются господствующим социальным слоем.

Все эти черты группируются вокруг главной — это забвение духовной «вертикали» бытия и абсолютизация «горизонтального», «телесного» измерения мира. Именно низшие ценности (комфорт, сытость, здоровье, молодость и долголетие тела) и материальные интересы подчиняют себе высшие (самосовершенствование через познание и воспитание в себе высоких волевых и моральных качеств; общественные идеалы и нравственные святыни; вера в Бога и высшее предназначение человека и т.п.) и определяют их25.

Наиболее глубоким мыслителям уже во второй половине ХХ века стало понятно, что выжить на фоне ресурсного истощения планеты и усугубляющегося экологического кризиса можно только двумя радикальными и противоположными путями: 1) снизить до разумных пределов материальные потребности и отказаться от разрушительной для личности и природы идеологии комфорта и чувственных удовольствий, отдав приоритет духовным ценностям и целям существования; 2) напротив, полностью сохранить идеологию комфорта, но одновременно (насильственно!) сократить население Земли до 1 миллиарда человек (известная на западе теория «золотого миллиарда»).

Понятно, что второй путь бесперспективен и рано или поздно здесь все окончится глобальной катастрофой.

Первый путь связан с переходом к принципиально новой цивилизации, которую можно назвать ноосферой, или духовноэкологической. К существенным чертам этой нарождающейся новой цивилизации можно отнести:

отношение к политике, экономике и финансам не как к чему-то самоценному, а лишь как к средствам гармонизации взаимоотношений между обществом и природой, условию культурного воспроизводства человека-творца;

25 Теме специфики и кризиса современной техногеннопотребительской цивилизации, а также перспективам развития человечества посвящена следующая работа: Иванов А.В., Фотиева И.В., Шишин М.Ю. Духовно-экологическая цивилизация: устои и перспек-

тивы. — М., 2010.

111

примат экологической безопасности над экономической эффективностью; замена потребительской ориентации на прибыль и самоценный экономический рост — разумным хозяйствованием как средством воспроизводства самого человека, его социальных отношений и окружающей природной среды;

приоритет кооперации по отношению к конкуренции, о чем мы еще поговорим ниже;

объединение мирового сообщества не сверху вниз, когда правила мировой политической и финансовоэкономической игры навязываются странами Запада всему остальному миру, а, наоборот, снизу вверх, через многообразные процессы горизонтальной региональной интеграции. Здесь субъекты международного сотрудничества строят дом не с крыши, а с самого фундамента, беря поправку не на абстрактные политические и экономические интересы вроде бы глобального, на самом деле, субъективного и корпоративного характера (типа прибылей крупных корпораций, требований ВТО или МВФ), а на реалии природы, культуры и истории. Здесь к тому же объективно учитываются интересы всех субъектов, вступающих во взаимодействие.

Духовно-экологическая цивилизация — вовсе не утопия. Ее элементы уже проявляются в бурном развитии нетрадиционной энергетики, в возрастании роли общественных организаций природоохранной и культурной направленности, во всеобщем народном возмущении существующими мировыми правилами финансовых и политических игрищ, в развитии деурбанистических и антипотребительских настроений. Новая цивилизация будет также связана с очищением религиозных представлений и расцветом синтетических исканий духа. Не внешний карьерный успех и не эгоистическая самореализация, а развитие человека как духовного (познающего, любящего и творящего) существа, имеющего не ограниченные эволюционные перспективы, — вот главная антропологическая максима этой новой цивилизации.

Вопросы для самоконтроля

1. Как исторически развивался смысл понятия «культура»?

112

2. В чем отличие культуры материальной и духовной? К какой из них можно отнести современную массовую культуру?

3.Какие черты характеризуют сущность современной тех- ногенно-потребительской цивилизации? Есть ли перспективы у современной цивилизации, если оставить в ней всё без изменений?

4.Каковы черты новой, духовно-экологической цивилизации? Какую систему мер, на Ваш взгляд, необходимо предпринять для создания антипотребительских настроений в массовом масштабе? Возможно ли «воспитание» масс?

113

Глава 4. Философская антропология

§ 1. Предмет философской антропологии.

Смена «образов человека» в истории философской мысли

Философская антропология — учение о человеке, его сущности, происхождении и призвании во Вселенной. «Кто мы? Откуда? Куда мы идем?» — эти краеугольные мировоззренческие вопросы волновали человека с древности. Глубокие попытки ответа на них мы встречаем уже у древних греческих и восточных философов. Правда, проблемы антропологии, как и теории познания (гносеологии), оказываются первоначально растворенными в проблемах онтологии — устройства Космоса, в котором живет человек. Соответственно, человек в древних учениях оказывается не изолированным индивидом, который может делать с окружающей средой все, что ему заблагорассудится; а представляет собой органическую и деятельную часть Живого Разумного Космоса. Более того, по своей природе — он зеркальное отражение Космоса; как микрокосм, он подобен целостному Макрокосму. Главная задача человеческого бытия

— установить с этим Разумным Космосом гармоничные отношения, не противоречить его фундаментальным связям и законам, а попытаться органически вписаться в его естественные ритмы и зависимости.

Подобный взгляд на человека особенно характерен для восточной философии. В Китае человек — самое совершенное проявление Великого Дао, первоисточника всякого бытия. Задача человека — жить в согласии с ритмами и силами Дао: природными стихиями, циклами времен года, этапами всеобщего рождения, взросления и упадка. Надо синхронизировать природные и человеческие часы; соразмерить свою производственную и политическую деятельность с активностью небесных и земных энергий. Человек здесь не противостоит Космосу, ибо его земное эгоистическое «я» — есть лишь ничтожная пылинка в бесконечном коловращении звезд, планет и земных стихий. Но зато, как полноправная часть природы, он обладает внутренним Космическим Я, живя в гармонии с которым, он может стать соразмерным бесконечности и вечности Вселенной, как бы

114

вибрировать в унисон с ритмами великого Дао, в идеале — гармонично влиться в эти Вселенские волны жизни. Таков идеал китайского мудреца, достигшего совершенства. Это слияние с Дао не выразимо ни в каком слове; оно достигается лишь в молчаливом созерцании и самососредоточении; в уединении от мирской суеты. Это тонко выражено в стихотворении великого китайского поэта и мыслителя эпохи Тан (8-9 в н.э.) Ли Бо:

Смотреть друг на друга Вовек нам не надоест — Мне и вот этой Высокой горе Цзинтиншань26.

Что касается эталона жизни обычного человека, то в древнем Китае особенно подчеркивалось значение любви к природе, уважение к своим предкам и традициям, умеренность в пище, воздержанность от необузданных страстей, здравый смысл, готовность исполнить свой сыновний, родительский и гражданский долг. Этот антропологический идеал гармонии человека и природы нашел свое отражение в китайской пейзажной поэзии и живописи, где поэт и художник — не творцы-титаны, не учителя жизни и не пророки, а люди, которым Великое Дао даровало счастливую способность лучшего видения природы и вслушивания в нее, дабы они пробудили и в других дар незаинтересованного созерцания, умение слиться с окружающим ландшафтом и жить в гармонии с самим собой. Подытоживая, можно образно сказать, что в древней китайской антропологии человек уподобляется струне, которая призвана сознательно и радостно вибрировать в унисон с великой космической арфой.

Несколько иной путь достижения гармонии с Живым Космосом избирает человек традиционной культуры Индии. Этот путь направлен не столько на достижение устойчивых связей с внешним природным миром, сколько на овладение своей внутренней духовной природой. Этому служит, в первую очередь,

йога — искусство овладения собственным телом и психи-

26	Постоянство пути: Избранные танские стихотворения. —
СПб., 2003. — С. 139.

115

кой, которая зародилась еще в древнейшие времена. «…Индийская мифология, — пишет известный исследователь индийской культуры У. Норман Браун, — описывает в символах процесс постижения человеком собственной природы, обретения им самопознания и самоконтроля (как достиг этого, например, Шива). Мифология возводит в сферу божественного потребность в таком самоконтроле, достигаемом благодаря самоотречению и усилиям духа»27. В основе большинства религиоз- но-философских школ Индии, о которых речь шла в первой части учебника (йога, веданта, миманса), лежит идея о том, что человек по своей природе является Божественным существом, чье внутреннее духовное Я (атман) тождественно Богу (Брахману). Задача человека в нашем земном мире состоит в том, чтобы проявить свой духовный божественный потенциал через нравственное поведение и исполнение своего гражданского долга (путь карма-йоги — йоги бескорыстного действия), любовь и сострадание к ближним (путь бхакти-йоги — йога любви ко всему мировому сущему), познавательную деятельность (путь джняна-йоги — йоги бескорыстного познания), а также йогическую практику психического самоконтроля и духовного преображения (путь раджа-йоги — царственной йоги, синтезирующей всей предыдущие).

Конечной целью человеческого бытия является освобождение от уз майи — иллюзорного образа мира, который порождается деятельностью наших телесных органов чувств, низшими страстями и желаниями, а также ложными идеями. Достижение истинного понимания и бытия в мире, которые даруются различными практиками йоги, называется освобождением-мокшей (веданта) или достижением нирваны (буддизм). В этих высших состояниях сознания можно видеть и переживать то, что не видит простой смертный: более высокие слои мирового бытия, населенные различными духовными существами; иные планетные и даже звездные миры, а также картины прошлого и будущего. При этом практически все индийские религиозно-философские системы сходятся в том, что за одну-единственную человеческую

27 У. Норман Браун. Индийская мифология // Мифология народов мира. — М., 1977. — С. 334.

116

жизнь этого достичь не удастся. Нужно пройти через многие воплощение нашего духовного Я во многих земных жизнях (учение о перевоплощении или реинкарнации), дабы проявить его скрытый потенциал, изжив недостатки и обретя необходимые положительные качества характера. Движущей силой духовной эволюции человека выступает, во-первых, закон кармы, где наши прошлые поступки определяют наше нынешнее бытие (в своих нынешних бедах человек должен винить самого себя), и, во-вторых, наша свободная воля к добру и совершенствованию. Для индийской антропологической мысли характерно утверждение, что истинный прогресс общества не может осуществляться без духовного совершенствования каждого человека. Вот как это выражено у крупнейшего индийского религиозного мыслителя ХХ века Шри Ауробиндо Гхоша: «Для пробудившегося (к духовной жизни — авт.) индивида реализация истины своего бытия, внутреннее самоосвобождение и самосовершенствование — есть наипервейшая задача, во-первых, потому, что таков внутренний зов его духа, а, во-вторых, потому что только благодаря самосовершенствованию… человек может прийти к истине внешней жизни. Точно также и совершенное сообщество может существовать лишь постольку, поскольку совершенны составляющие его индивиды, а подобное совершенство может родиться только через открытие и утверждение в жизни каждым из них своего духовного бытия»28.

Многие антропологические идеи древней восточной мысли подтверждаются современной наукой: органическая связь человека с окружающей природой; колоссальный эволюционный потенциал его сознания и телесности, который мы пока не научились творчески использовать (хотя та же йога существенно продвинулась на этом пути); огромное значение нравственности в эволюции человека; утопичность всех проектов преобразования общества в лучшую сторону без духовного совершенствования конкретного человека.

Вместе с тем восточные антропологические представления имели и ряд недостатков. В Индии признание материального

28 Sri Aurobindo. The Future Evolution of Man. The Divine Life upon Earth. — Pondicherry, 1963. — P. 50.

117

мира «майей» часто вело к примирению с действительностью, равнодушию к нищете и социальной несправедливости. Призыв к индивидуальному выходу из кармического круга перерождений заставлял человека искать спасение исключительно в тайниках собственного Я. В Китае же конфуцианское осуждение принципа материальной пользы, бесплодная гуманитарная образованность чиновничьего аппарата, равнодушие к инновациям и рациональной обоснованности знаний во многом обусловили длительный технический и экономический застой общества.

Греческая антропологическая мысль во многом закла-

дывает европейскую линию в понимании человека. Истоки греческой антропологии мы находим у двух величайших греческих мыслителей — Сократа и Протагора. Их знаменитые философские афоризмы ложатся в основу двух основных антропологических программ, которые будут развиваться в Европе в последующие века. «Человек, познай самого себя» — этот сократовский призыв будет впоследствии развит в платонической традиции европейского философствования. Здесь человек признается величайшей загадкой мироздания, которую он сам же и призван разгадать. При этом истоки человеческого бытия усматриваются не в нем самом (не в его физиологии, психологии или общественном характере существовании), а в духовых и сверхличных первоначалах Космоса, будь то платоновский мир идей, аристотелевский Ум-Перводвигатель или Божественное начало мира в христианстве. Человек здесь не умирает вместе с гибелью физического тела, а его душа продолжает в той или иной форме существовать и после смерти.

Вторая линия европейской антропологии вытекает из знаменитого лозунга софиста Протагора, идейного оппонента Сократа: «Человек — есть мера всех вещей». Земной и смерт-

ный человек признается здесь центром мироздания, который накладывает свой субъективный и творческий отпечаток на все, что бы он ни познавал и к чему бы он ни прикасался. Здесь не человек признается частью разумного Космоса, а Космос рассматривается как картина, которую пишет человек, исходя из своих потребностей, чаяний, исканий разума и особенностей языка. Космос предстает как своеобразная проекция нашей внутренней человеческой жизни, т.е. он не объективен, а являет-

118

ся продуктом субъективной жизни нашего сознания. Впоследствии эта линия получит многообразное развитие в европейской философии XIX-XX веков.

Наконец, в греческой философской традиции возникает и третья — материалистическая — линия в понимании человека, которую мы обнаруживаем у Демокрита и Эпикура. Здесь человек признается смертным телесным существом, наделенным разумом. Он — часть природного мира, который должен при жизни обрести счастье и полноту бытия, а не надеяться на посмертное блаженство и не бояться загробного наказания. Эта линия получит разнообразное воплощение в материалистических и атеистических взглядах на человека.

В целом же первая антропологическая линия в античной мысли преобладает. Человек рассматривается как выделенная

— в силу обладания Разумом-Логосом — часть живого телесного Космоса, где правит Судьба и действует мировой Ум-Демиург. Главная задача человека — выполнять ту миссию, к которой он призван: познавать законы Космоса силой дарованного ему разума, заниматься художественным творчеством и вести умеренную жизнь, избегая разрушительных страстей и телесных соблазнов. Одна из важнейших человеческих добродетелей — быть законопослушным гражданином полисного государства. Центральная антропологическая проблема, которую мы обнаруживаем в античном сознании — это противоречие между предначертаниями Судьбы (Рока) и свободной человеческой волей. Здесь лежат истоки античной трагедии и определенный трагизм античного образа человека в целом, где наши субъективные желания и чаяния сплошь и рядом разрушаются жестоким роком. Проблема соотношения свободной человеческой воли и Провидения перейдет впоследствии из античной в христианскую антропологию.

Христианское понимание человека мы находим в Биб-

лии. Обстоятельную разработку оно получает в трудах отцов церкви, в первую очередь Августина Блаженного и Григория Нисского. Человек здесь понимается как вершина и цель божественного творения, как в первую очередь духовное существо. Человек потенциально носит в себе образ божий и призван актуально проявить в земном мире свое богоподобие, дабы после

119

смерти и Страшного Суда попасть не в ад, а в Царство Божие, в рай. Идеал человеческого бытия для христианина задает Иисус Христос, который своим жертвенным искуплением человеческих грехов и всеобъемлющей любовью, указал людям прямой путь к духовному преображению и воскресению. Этические принципы христианского бытия высказаны Христом в его знаменитой Нагорной проповеди. Главная из них — любовь к Богу и к человеку.

Начиная с эпохи Возрождения и вплоть до XIX века, по мере накопления научных данных о человеке и освобождения социальной жизни от церковных пут, идет становление различ-

ных вариантов рационалистической гуманистической антропо-

логии. Сущность человека отождествляется в первую очередь с деятельностью его познающего разума, социальной и личной свободой, правом на земное счастье и наслаждение.

Свою завершающую форму классический европейский гуманизм получает в воззрениях французских просветителей и в немецкой классической философии. Вершиной идеалистической линии является гегелевский взгляд на человека как на единичное проявление Абсолютной идеи. Дело человека — осуществлять познания этой своей родовой разумной сущности в искусстве, религии, науке и, в первую очередь, в философии. Материалистическая же просвещенческая антропология получает свое классическое выражение у Л. Фейербаха. Для него на место религии, как любви к Богу, должна прийти религия, как любовь к человеку. «Любовь к человеку не должна быть производной, — пишет Л. Фейербах, — она должна стать первоначальной. Только тогда любовь будет истинной, священной, надежной силой. Если человеческая сущность есть высшая сущность человека, то и практически любовь к человеку должна быть высшим и первым законом человека. Человек человеку бог — таково высшее практическое основоначало, таков и поворотный пункт всемирной истории»29. Оба антропологических идеала, при всей справедливости трактовки человека как разумного и способного к любви существа, оказались во многом утопическими. В результа-

29 Фейербах Л. Избранные философские произведения: в 2 т. —

М., 1955. — Т. 2. — С. 308-309.

120