1zhuravleva_s_m_ivanov_a_v_fotieva_i_v_filosofiya_chast_ii_te
.pdfВопросы для самоконтроля
1.Что такое позитивизм? Какие этапы он прошел в своей эволюции? Каковы общие черты, характерные для всех видов позитивизма?
2.Почему попытка неопозитивистов создать «очищенный» научный язык закончилась неудачей?
3.В чем особенность постпозитивистских концепций развития науки?
4.Что такое «принцип фальсификации»?
5.Поясните смысл дискуссий, касающихся факторов развития научного знания? Что такое интернализм и экстернализм?
231
Глава 6. Тенденции и проблемы развития современной науки
§ 1. Проблема демаркации между наукой и не-наукой. Научный креационизм и паранаука
Как мы уже говорили, убежденность ученых в том, что лишь наука познает объективную истину, в последнее столетие подверглась серьезным атакам. Особенно очевидным это стало после выхода научных исследований в сферы, недоступные прямому наблюдению и воспроизведению (микромир, мегамир). «...Очень остро стоит вопрос о том, что же на самом деле мы наблюдаем? А еще острее вопрос стоит о том, что же на самом деле описывает большинство действительно выдающихся достижений человеческой теоретической мысли? Насколько реальны минивселенные и содержащая их Метавселенная инфляционных моделей? Насколько объективны в своем существовании тахионы, кварки и лептоны, инфлатоны, аксионы, монополи?..»87. Возникает парадокс: с одной стороны, разрабатываемые теории по-прежнему проходят эмпирическую проверку (правда, уже с существенными оговорками: чем более мы углубляемся в материю, тем проблематичнее становятся эти экспериментальные подтверждения). С другой стороны, мы все менее понимаем, куда мы проникаем и что именно познаем. Мы описываем мир, который, по всей видимости, существует, и в то же время этот мир явно находится «где-то вне» привычного нам мира, — то ли в сфере чистой математики (а где еще могут существовать отрицательные энергии, мнимое время, отрицательное давление и виртуальные частицы?), то ли вообще неясно где.
Можно следующим образом суммировать основные проблемы в современной науке, выделяемые разными авторами:
выявляющийся предел эмпирической проверяемости тео-
рий по мере углубления в микро- и мегамир, обусловленный не только техническими ограничениями (недостижимыми объемами энергии, требующимися для проведения экспериментов, потенци-
87 Эрекаев В.Д. Полиинтерпретационная квантовая парадигма [Электрон-
ный ресурс]. URL: http://newuc.jinr.ru/img_sections/file/Aspirant/PIKP.doc
232
альной опасностью многих их них), но и принципиальными ограничениями, накладываемыми познавательными способностями человека, в частности, его бытием в качестве «макросубъекта»;
растущая гипотетичность вводимых идеализированных объектов для построения непротиворечивых теорий;
многозначность трактовок базовых понятий, таких как материя, масса, энергия, пространство, время и других, а также их соотношений;
относительность всех исходных допущений в науке. «Например, постулат воспроизводимости эксперимента конкретизируется с помощью принципов, согласно которым одни и те же опыты могут быть повторены в различных точках пространства и в различные моменты времени. Такого рода утверждения представляются очевидными… Но за внешней очевидностью таких утверждений скрыты весьма сильные допущения относительно природы физического мира»88. Можно встретить и более радикальные оценки, когда данные допущения классифицируются как мифогенные идеи89;
как следствие из предыдущих пунктов — не только принципиальная вариативность создаваемых теорий, но и растущая вариативность (а, значит, неопределенность) критериев выбора между теориями;
вытеснение традиционного классически материалистического понятия «объективной реальности» «эмпири-
ческой реальностью», понимаемой, скорее, в кантовском смысле, т.е. тем, что обнаруживается в экспериментах, «является» нам через призму нашего сознания, но принципиально отлично от непознаваемой «реальности самой по себе». Таким образом, научная реальность оказывается неразрывно связанной с сознанием наблюдателя;
принципиальная неоднозначность решений и дискутируемость практически всех предельных научных вопросов —
88Степин В.С. Указ. соч. — С. 301.
89См., напр. Депперт В. Мифические формы мышления в науке на примере понятий пространства, времени // Электронная библиотека по философии [Электронный ресурс]. URL: http://filosof.historic.ru
233
опроисхождении и строении Вселенной; о сущности жизни;
омеханизме эволюционного процесса и многих других.
Но, возможно, самым парадоксальным является намечающийся союз с теми сферами, с которыми наука, казалось бы, окончательно размежевалась, — с религией, с идеалистической философией, даже с мифом. На этой почве сформировалась особая сфера исследований, достаточно неопределенно именуемая «паранаукой». Эта тенденция зародилась еще в первой половине двадцатого века и с тех пор, несмотря на серьезную оппозицию, постепенно набирает силу. Если же говорить шире, то в науке явно намечается «идеалистический поворот», возврат к представлениям о едином, идеальном упорядочивающем и организующем Начале мироздания.
Оппоненты и критики этого процесса считают, что постоянная воспроизводимость религиозного мировоззрения в новых поколениях, «живучесть» веры в запредельное, популярность «паранауки» связаны исключительно с политическими, культурными и социально-психологическими факторами: с невежеством «массового человека», его тягой к «чудесам» и уязвимостью перед социальными катаклизмами; с политическими играми; с коммерческими и властными интересами различных групп и структур. Но на самом деле для «идеалистического поворота» в науке имеются достаточно серьезные основания.
Во-первых, даже базовые научные принципы далеко не жестко соблюдаются в «официальной» науке (а иногда и совсем не соблюдаются), как подчеркивал еще П. Фейерабенд. Во-вторых, напротив, многие из теоретических построений, базирующихся на религиозной картине мира или в рамках «паранауки», вполне этим принципам отвечают. В-третьих, гипотезы и теории в наиболее сложных сферах исследований, например, в квантовой механике или в космологии, — в высшей степени напоминают философские концепции: они зависят от субъективности исследователя, от его исходных мировоззренческих позиций. А эти исходные позиции у многих современных ученых, опять же, не без оснований, сформированы на основе древних учений, таких, как даосизм или буддизм; кроме того множество ученых совмещают научные принципы с христианской
234
теологией. Причиной подобного поворота служит и сам революционный характер научных открытий, уже не вмещающихся, говоря языком Т. Куна, в господствующую узкоматериалистическую (по сути, позитивистскую) парадигму и порождающих множество противоречий и тупиков.
Примером может служить сборник «Бог, наука и покорность: 10 ученых о теологии смирения» под редакцией Р. Херрмана90. Основной его идеей стал синтез научного и религиозного мировоззрения, обоснование которого покоится на следующих тезисах: а) современное естествознание имеет дело с явлениями, которые принципиально лежат вне пределов нашего опыта, являются идеальными конструкциями, причем, различными в конкурирующих теориях. Отсюда следует, что «теоретическая нагруженность» эксперимента резко возрастает; соответственно, критерий практической проверки «размывается»; б) критерий повторяемости данных опыта и воспроизводимости экспериментов соблюдается в современной науке отнюдь не жестко, поэтому неправомерно требовать его соблюдения для феноменов, которые утверждаются и фиксируются в религиозной практике; в) гипотеза о творческом начале Вселенной (Боге) на полных правах может рассматриваться в научном исследовании; более того, она повышает объяснительную способность многих теорий; г) следуя именно букве самой науки, необходимо непредвзято исследовать явления, выходящие за рамки устоявшихся представлений, если же априорно отрицать их, то это как раз противоречит главным принципам самой науки: объективности и беспристрастности; д) теология также должна развиваться именно как наука, к ее положениям должны и могут быть применимы научные принципы, при этом и само представление о Боге будет изменяться.
В целом же, на этом пути уже достаточно давно развивается направление, которое чаще всего называют «научным креационизмом», возвращающим в науку принципы креационизма (творения), телеологизма, разумного (духовного) Начала мироздания. При этом один из известных биологов, стоящих на по-
90 Херрман Р. Бог, наука и покорность: 10 ученых о теологии смире-
ния. — М., 2007.
235
зициях креационизма, С. Мейер подчеркивает: «Мы хотим доказать… методологическую равноценность теории разумного замысла и натуралистической теории происхождения… Мы рассмотрим некоторые … аргументы, выдвинутые сторонниками теории происхождения против теории разумного замысла. Мы покажем, что эти аргументы не способны обеспечить основания для утверждений о методологической неравноценности данных теорий и что, напротив, тщательный анализ этих аргументов позволяет говорить об их методологической равноценности. Более того, последующий анализ покажет, что не существует метафизически нейтральных критериев, способных определить науку настолько узко, чтобы объявить несостоятельными теории научного замысла и не тронуть на тех же основаниях теории происхождения»91.
Утверждение о том, что науку можно четко отделить от ненауки, подвергается критике не только с религиозных позиций. Например, А.В. Кезин отмечает, что такие требования, как системность и упорядоченность знания, а также непротиворечивость теории, вполне удовлетворяются, например, в астрологии.92 Что касается эмпирической проверки, то и здесь так называемые «паранауки» демонстрируют вполне успешные результаты. Еще один из главных критериев отличия науки от не-науки — повторяемость и воспроизводимость результатов экспериментов — точно так же не является жестким для официальной науки. Ведь, не говоря уж о таких невоспроизводимых в принципе явлениях, как рождение Вселенной, появление жизни, начало эволюции, — даже вполне «земные» факты могут быть редкими и невоспроизводимыми: «В качестве заключительного аккорда обострения проблемы демаркации между наукой и паранаукой укажем еще на одну трудность, которую Г. Фоллмер назвал «проблемой археоптерикса». Эта древняя птица найдена всего лишь в шести экземплярах. Эволюционные биологи могут сказать, что эта птица является пере-
91Мейер С. Методологическая равноценность теорий разумного замысла и естественного происхождения жизни: возможна ли научная «теория творения»? [Электронный ресурс] — URL: www.christianbooks.hotmail.ru.
92Кезин А.В. Идеалы научности и паранаука [Электронный ресурс].
— URL: Eruditio.ru.
236
ходной формой, существовала относительно недолго, была распространена не на всей Земле, прочие ее останки, возможно, находятся под океаном или в горах. Объяснение биологов разумно. Но если объяснения такого рода допустимы как общая стратегия, то уфолог, парапсихолог также может сказать примерно следующее: “Феномены, о которых я сообщаю, являются редкими. Если я их обнаружу, будет большой успех. Если нет, то это также объяснимо, более того это соответствует природе самих феноменов”. Если такая стратегия допустима для эволюционной биологии, то почему ее не могут использовать паранауки?»93
И, наконец, очень показательным является тот уже упомянутый факт, что естествознание, в особенности, физика, пришло к результатам, разительно напоминающим базовые идеи древних философско-религиозных учений, в первую очередь, восточных. О пересечениях между физикой и буддизмом, а также даосизмом уже написан целый ряд трудов, многие из которых уже стали почти классическими, как, например, «Дао физики» Ф. Капра. А в одной из более поздних работ он пишет: «…Возникающее новое видение реальности… согласуется с так называемой “вечной философией” духовных традиций, будь то христианская или буддийская мистика или философия и космология, лежащая в основе традиций американских индейцев»94.
Приведем примеры подобных согласований: «Существует разительное сходство в конструкциях квантовой механики и основополагающей в буддизме теории “дхарм”, в свою очередь развитых, соответственно, в теорию физического вакуума и в учение о пустоте — “шунья-ваду”. В квантовой теории похоронен редукционизм, то есть не существует простейших “первокирпичиков” Вселенной в общепринятом понимании, “пол” смыкается с “потолком”. Единство как всеобщая связь переходит в отсутствие индивидуальных сущностей, в нем "твердые очертания индивидуальности плавятся" (Аватамсака-сутра). В буддизме мир представлен как поток (“сантана”) исчезающих и появляющихся за мгновенные промежутки времени элемен-
93Там же.
94Капра Ф. Паутина жизни. Новое научное понимание живых систем.
— М., 2003. — С. 5.
237
тов — “дхарм”. Это поток объединяет причинная связь, функциональная взаимозависимость всех дхарм — Закон Взаимозависимого Происхождения (“пратитья-самутпада”)… Нет дхармы с более высоким иерархическим статусом в онтологии, чем у другой, но именно благодаря “непрепятствию” каждую дхарму можно считать причиной других, а значит и обусловленной существованием всех. В квантовой механике имеет место аналогичная ситуация с элементарными частицами… В развитии квантовой механики выяснилось, что все элементарные частицы и поля взаимодействий — суть проявления физического вакуума, из которого рождаются поля огромных энергий. Геометродинамические представления позволяют считать физвакуум многомерным пространством-временем. Интересно, что один из учителей даосизма Чжуан-цзы писал о Великой Пустоте, содержащей мельчайшие частички изначального “ци”, так что сама Великая Пустота и есть субстанциональное содержание “ци”. Великая Пустота, физвакуум — полностью самодостаточна, и взаимодействует своими частями друг с другом; это и есть истинное Единое… В заключение следует отметить, что термин “дхарма” в буддийской традиции означает “элемент сознания”, что взаимодействие научной и мистической парадигм выводит науку на новые пути развития»95.
Разумеется, эти тенденции проявляются и в других научных областях, в частности, в исследованиях сознания. Общеизвестно, что, несмотря на большой эмпирический материал, накопленный нейрофизиологией и психологией за последние полтора столетия, выявленные закономерности функционирования нервной системы и психики, — «загадка сознания» очень далека от решения. В частности, все чаще подвергается сомнению, казалось бы, незыблемый постулат о том, что сознание порождается мозгом. «Углубление в исследования мозга, в том числе на основе принципиально новых, сейчас еще не исследованных технологий, может дать ответ, существует ли мозговой код
95 Гришин С.В. Фундаментальная физика и мировоззрение Востока: к проблеме соответствия // Материалы Междунар. конф. «Алтай — Космос — Микрокосм», 1993. — Барнаул, 1993. — С. 36.
238
мышления. Если ответ (окончательный!) будет отрицательным… надо будет пересматривать и наиболее общие, и наиболее важные позиции в проблеме «Мозг и психика». Если ничто в мозге не связано именно с тончайшей структурой нашего «думания», тогда какова в этом «думании» роль мозга? Только ли это роль «территории» для каких-то других, не подчиняющихся мозговым закономерностям, процессов?»96.
Так же, как и физики, современные психологи и философы обращаются к восточной философии, накопившей, по общему признанию, громадный и специфический опыт в этой сфере. Общеизвестны, хотя, конечно, и не бесспорны, масштабные исследования представителей так называемой «трансперсональной психологии», в частности, эксперименты Дж. Лилли, С. Грофа и других. Как бы ни оценивать их собственные интерпретации полученных результатов, нельзя не признать, что они заставляют серьезно пересмотреть многие привычные представления. На эту тему известный отечественный востоковед Е.А. Торчинов пишет: «…Хорошо известны такие состояния сознания, в которых человек совершенно иначе, нежели “обычно”, воспринимает (или интуирует) время, пространство, причинность… причем мир представляется ему гораздо более сложным, многомерным и вместе с тем единым, чем в его “нормальном” опыте. Здесь естественным образом встает вопрос: что же такое есть сознание, если оно способно в такой степени менять сам переживаемый нами мир?»97.
После сказанного представляется вполне закономерным заключительный вывод К. Хюбнера: «В любом случае не существует никакого теоретически необходимого основания для утверждения, что весь мир, пусть даже в отдаленном будущем, должен изгнать мифологическое миросозерцание в сферу сказки… Сегодня однако никто не в состоянии предсказать, возможно ли такое действительное изменение нашего горизонта восприятия, которое снова сделает миф живой силой и сферой
96Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни. — СПб., 1999. —
С. 71-72.
97Торчинов Е.А. Пути философии Востока и Запада: познание запре-
дельного. — СПб., 2007. — С. 252.
239
нашего опыта. Вместе с тем мы можем определенно утверждать: весьма важно установить уже саму принципиальную возможность подобной трансформации и иметь в виду, что она возможна в тот момент, когда односторонний научно-технический мир, в котором мы живем, теряет свою мощь, а его проблематичность становится как никогда более очевидной»98.
Конечно, при всем этом значимость вопроса о критериях научности остается в полной силе. Критика узкоматериалистического мировидения не означает, что научный статус можно присваивать любым текстам. Необходимо научиться отличать пусть дискуссионные, но именно научные рассуждения от явных подделок. Конечно, это достаточно сложная тема, но некоторые простые критерии напрашиваются сами собой. Это, во-первых, компетентность в исследуемой области (областях). При этом подчеркнем, что часто квази-научные теории рождаются далеко не только в умах шарлатанов или психически неадекватных людей — сплошь и рядом это происходит с учеными, вторгающимися в совершенно чуждую область исследований и обладающими повышенной самоуверенностью. Поэтому второй критерий заключается в том, что автор должен продемонстрировать свою близость какой-либо научной школе, традиции и глубокое знание этой традиции. Отличительным признаком научного шарлатанства является как раз слабое знание научного контекста и противопоставление своего «открытия» всему, сделанному до него. И, наконец, последнее требование — допущение ошибочности своих построений, отсутствие претензий на истину в последней инстанции.
§ 2. Особенности современного этапа развития науки
Отметим некоторые, наиболее характерные черты и особенности современного этапа развития научного знания.
Прежде всего, это два взаимосвязанных процесса: с одной стороны, продолжающаяся дифференциация, научного знания, с другой стороны — его растущая интеграция. Дифференциация
98 Хюбнер К. Указ. соч. — С. 320.
240