II. Геополитические цели Российской империи и Временного правительства в годы Первой мировой войны в Центральной Европе.

С началом войны стратегическое значение “приливно-отливных земель” выросло и в правящих кругах воюющих держав начались дискуссии относительно послевоенной системы геополитических координат. Но при этом державы не предполагали предоставить независимость населяющим этот регион народам.

Верховный главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич в воззвании к полякам 14 августа 1914 г. говорил о будущем объединении под “скипетром русского царя” всех польских земель с предоставлением им самоуправления. Воззвание неоднозначно оценили в правительстве и обществе: впоследствии его могли дезавуировать, поскольку оно не было государственным актом. Председатель Совета Министров И.Л. Горемыкин на заседании 14 августа заявил: “великий князь может говорить, что хочет”¹³. Сазонов выдвинул перед послами западных держав в беседе 1 сентября неофициальные предложения о вхождении после войны в состав России нижнего течения Немана и Восточной Галиции¹⁴. Совет министров определял как этнические “будущие границы Польского края”. Правое меньшинство правительства зафиксировало особое мнение, провозгласив главной задачей империи на западе воссоединение с Россией «Восточной Галиции … и Угорской Руси … выпрямление русской … границы со стороны Пруссии». Восстановление Польши, – по мнению министров, – географически ухудшило бы «и без того трудную в стратегическом отношении ломаную линию, которую представляют наши границы с Германией и Австрией». Министры пришли к выводу, что при решении польского вопроса союзники не будут учитывать русские интересы и следует «задачу объединения Польши считать … второстепенной для России»¹⁵. В ноябре во время аудиенции французскому послу М. Палеологу Николай II высказался за “исправление границ” в Восточной Пруссии и присоединение Галиции для достижения Россией “естественных пределов”¹⁶. Внешнеполитические программы либеральных и правоцентристских партий находились в диапазоне между предложениями Сазонова и “особым мнением” правого меньшинства правительства.

Аргументация российских правящих кругов относительно новых западных границ империи определялась во многом ситуацией на фронте. После успешного наступления против Австро-Венгрии Россия контролировала в сентябре 1914 – мае 1915 гг. Восточную Галицию и часть Западной. Начальник штаба верховного главнокомандования генерал Н.Н. Янушкевич рекомендовал Горемыкину в сентябре 1914 г. осуществить административное размежевание Галиции по этническому признаку¹⁷. Но война приняла затяжной характер, поэтому великие державы не могли уже игнорировать набирающие силу идеи национального самоопределения и, для привлечения союзников на сторону того или иного военно-политического блока, провозгласили лозунг “свободы малых наций”. Под его прикрытием державы Антанты надеялись осуществить после войны пересмотр границ многонациональных Австро-Венгерской и Османской империй, а также Германии; центральные державы – разрушить Британскую и Французскую колониальные империи, отторгнуть от России этнически неоднородные земли (Польшу, Прибалтику).

Особым вниманием воюющих коалиций пользовались поляки. На стороне “Тройственного согласия” выступили эндеки и менее значительные правоцентристские партии: данная группировка имела влияние как в Царстве Польском, так и на входивших в состав Германии западных польских землях. Оккупация Германией Царства Польского в 1915 г. привела к переносу внешнеполитической работы сторонниками Антанты на Запад. На центральные державы ориентировалось большинство партий Галиции, левоцентристские партии Царства Польского, а также “беспартийная” группировка Ю. Пилсудского, организовавшего с помощью Германии и Австро-Венгрии польские легионы. Польские политические партии не выдвигали идею независимого государства, ограничивая свои цели надеждой на автономию, которую им предоставит блок победителей. Но по мере того как страны Антанты и центральные державы все более нуждались в военно-политической поддержке поляков, требования последних возрастали.

Австро-Венгрия и Германия первыми изменили политику в польском вопросе, выступив после начала мировой войны за образование “Срединной Европы” под руководством Германии. В результате дискуссии возобладало мнение о создании на восточных рубежах региона буферных государств. 5 ноября 1916 г. генерал-губернаторы германской и австрийской зон оккупации Царства Польского издали “Воззвание двух императоров” (Австро-Венгрии и Германии). В нем говорилось о создании “самостоятельного польского государства” из земель Царства Польского с определением его границ после войны, но данный акт не носил законодательного характера. 15 ноября царское правительство выступило с протестом против создания центральными державами польского государства, обещая, что Россия после войны образует “целокупную Польшу” с предоставлением ей автономии¹⁸. Центральные державы не помышляли о подлинной польской независимости и автономии украинцев Галиции, но на фоне заявлений царского правительства о необходимости решить названные проблемы после окончания войны, их позиция смотрелась более выгодно. В тоже время власти Германии намеревались выселить поляков из западной части Царства Польского, а на их место направить немцев из России и Польши, что гарантировало сохранение польских земель в составе Пруссии. Разрабатываемая германскими правящими кругами геополитическая модель предполагала подчинение Германии России, что превращало Германскую империю в неуязвимую мировую державу.

Как же на фоне австро-германских инициатив на востоке Центральной Европы эволюционировала политика России? После отступления русской армии из Галиции и Царства Польского ориентировавшиеся на Антанту польские силы активизировались. Из женевских бесед Сватковского и Дмовского в декабре 1915 г. явствовало, что лидер эндеков считал ошибкой разработку проектов устройства Польши без учета мнения поляков. В январе 1916 г. царь заменил премьера Горемыкина на Б.В. Штюрмера, который откладывал дебаты по польскому вопросу на послевоенный период, хотя политические партии выступали за его скорейшее разрешение. Сазонов в речи 22 февраля в Государственной думе обратил внимание депутатов на расчленение центральными державами Царства Польского, заявив, что «польский вопрос приобретает международный характер»¹⁹. В апреле Сазонов высказался за «самобытное существование Царства в единении с Россией», иначе Германия сделает Варшаву «центром политической интриги» против нас. Сазонова поддержали товарищ (заместитель) министра иностранных дел А.А. Нератов, посол в Париже А.П. Извольский, начальник штаба верховного главнокомандующего М.В. Алексеев, главком Юго-Западного фронта А.А. Брусилов. Николай II во время аудиенции 6 июля 1916 г. графу С. Вёлепольскому благосклонно принял план польской автономии, но предложил представить «проект императрице …, добавив, что она умная женщина, и он советуется с ней по всем вопросам». Александра Федоровна враждебно отнеслась к предполагаемой автономии Польши, что использовал Штюрмер и в июле же большинство кабинета министров, к тому времени реакционное, отвергло проект²⁰. Данный шаг явился формальным поводом для отставки Сазонова, над которым давно зрела опала в связи со стремлением министра находить общий язык с Думой и его отрицательным отношением к Г.Е. Распутину. Главой МИД назначили премьера Штюрмера. В августе 1916 г. Николай II образовал в составе МИД Особого политического отдела по славянским народностям, но отдел не подготовил ни одного обобщающего документа. В итоге правительство и МИД не имели целостной программы послевоенного устройства западных рубежей России. В ноябре Николай II уволил Штюрмера с обоих постов, а в январе 1917 г. царь согласился на создание Особого совещания для разработки государственного устройства Польши. Позиция Совета министров эволюционировала в благоприятном для поляков направлении, но Царство Польское уже оккупировала Германия.

Немаловажную роль в ходе войны играли антантофильские круги Чехии. Первоначально в их среде преобладала прорусская ориентация, представленная партией младочехов. Но после отступления русской армии из Галиции выросла роль ориентировавшихся на западные державы либералов во главе с Масариком, выступавших за полную независимость будущего чешского государства от России (с присоединением к Чехии словаков и запада Угорской земли). Внимание воюющих коалиций привлек и северо-восток Центральной Европы. После оккупации Германией Варшавы, отметил Сватковский в сентябре 1915 г., тема “Государство-буфер” в немецких газетах расширилась «неприятным для поляков образом. Стали говорить не об одном польском государстве-буфере, а о целой цепи таких буферов, имеющих отделить Германию и Австрию от России». Эндеки же стремились отвлечь внимание России на литовские земли в Восточной Пруссии. Дмовский говорил в декабре 1915 г. Сватковскому, что если «устье Немана перейдет в русские руки, торговля всего неманского бассейна направится на Мемель; Кёнигсберг потеряет всякое значение и его немецкое население быстро пойдет на убыль»²¹. Оккупировав Литву, Германия вынашивала разные планы в ее отношении – от присоединения к рейху до превращения в марионеточное государство.

После свержения династии Романовых Временное правительство в целом восприняло геополитические установки царизма. Определяя позицию по польскому вопросу, министры исходили из государственных интересов России. Но, под давлением Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, в воззвании 29 марта кабинет Г.Е. Львова согласился на «создание независимого польского государства, образованного из всех земель, населенных в большинстве польским народом»²². Земли с украинским и белорусским населением правительство считало необходимым оставить в границах России, с включением в ее состав части Австро-Венгрии с украинским населением. Решение о польской независимости вызвало недовольство у других славянских народов. Последовали акции украинских националистов, провозгласивших в ноябре 1917 г. Украинскую народную республику (УНР). Временный государственный совет Польши 6 апреля подчеркнул, что польско-русский спор относительно территории между этнографической Польшей и Россией не разрешен воззванием 29 марта и не может быть урегулирован односторонним решением Учредительного собрания²³. Польские политики, по свидетельству французского дипломата Р. Анри, планировали поставить «Польшу во главе всех небольших восточно- и среднеевропейских народов … собрать вокруг Польши, в противовес России, все консервативные элементы той же сферы»²⁴. Дмовский в июле опубликовал меморандум “Проблемы Центральной и Восточной Европы”, в котором предлагал включить в будущее Польское государство Восточную Галицию, часть белорусских и литовских земель, обеспечив таким геополитическим переустройством якобы хорошие польско-российские отношения²⁵.

Резюмируя, отметим: руководство Российской империи, понимая неудобство геополитической конфигурации западных российских рубежей, стремилось уклониться от назревающего военного конфликта. Во время войны, несмотря на профессионализм русских дипломатов, по “качеству” внешнеполитического руководства Россия отставала от центральных держав, где вернее учитывались национальные и государственные интересы, а механизм принятия и осуществления решений в западных демократиях был более совершенен (коллегиальность, использование парламента, учет общественного мнения). Сложившаяся к 1917 г. неблагоприятная для России ситуация в регионе объяснялась не только военными успехами Германии, но и противоречиями в правящих кругах Российской империи (“конфликтной моделью” ее внешней политики). Геостратегическое отставание характеризовало и политику Временного правительства.

Выдержки из источников.