11 Июля 1918 г. Людендорф и его окружение подвели черту под последним

планом

победного наступления на Западном фронте. Мешал массовый грипп, но генералы

пришли к

выводу, что откладывать дело далее невозможно. Назначенный "срок - полночь 14

июля.

Огромное наступление нельзя было скрыть от многих глаз, и несколько эльзасцев

предупредили французов - их артиллерия открыла огонь по скоплению изготовившихся

немцев за полчаса до германского выступления. Это ненамного ослабило страшную

силу

германского удара, опрокинувшего на противостоящие окопы 35 тонн динамита и

почти 20 тыс.

снарядов с газом. Но настоящие траншеи, как убедились немцы, не были тронуты

немецкой

артподготовкой. Когда немцы дошли до подлинных траншей, они были уже утомлены,

дезорганизованы, неспособны идти вперед без новых координирующих усилий и

пополнений.

Кайзер наблюдал за битвой с наблюдательного поста в Мениль Лепинуаз, в

двадцати

километраж к северо-востоку от Реймса. В течение двух дней немцы верили в успех.

17 Июля

немцы достигли Нантей-Пурси. Но на следующий день Фош начал контрнаступление

артподготовкой 2 тысяч пушек на 35-километровом фронте. Двигавшиеся на острие

наступающих колонн двести танков возвратили потерянное на "своем" берегу Марны.

Немцы

сражались, мобилизуя все ресурсы личного мужества и технической выучки. Очевидец

"наткнулся на мертвого немецкого пулеметчика, сидящего за своим пулеметом, рука

на

спусковом крючке. Он наклонился, отверстие от пули во лбу и рана от штыка на

горле. Пулемет

имел прекрасное поле обзора, и много американцев полегло здесь" {730}.

К вечеру 18 июля германская угроза Парижу миновала. Французы шаг за шагом

отбирали

потерянное за четыре предшествующих месяца, англичане делали то же во Фландрии.

И в

самом Берлине начали уже терять веру в еще одно победоносное наступление.

Германии

следовало отойти от ставки на прорыв Западного фронта и приготовиться к

оборонительным

усилиям, консолидировать имеющиеся немалые резервы. Ведь "Крепость Германия"

летом

1918 Г. Стояла на грандиозном пространстве от Северного до Черного моря, от

Грузии до

Бельгии.

Миттельойропа в форме экономического установления, нацеленная на совмещение

эффективности таможенного союза, лишенного институционализирован-ной

суперструктуры,

была целью Германии в войне вплоть до лета 1918 г. {731} . После немецких

завоеваний 1918 г.

значительная часть российских земель силою германского оружия вошла в

Миттельойропу. В

свете этой угрозы большевики встали перед возможностью угодить в мусорную

корзину

истории. Отсюда надвигалась смертельная опасность, и начал действовать инстинкт

самосохранения. Большевики готовы были обратиться даже к немцам. В то самое

время, когда

Гельферих предложил своему правительству поручить дело нескольким надежным

германским

дивизиям, новый комиссар иностранных дел Чичерин предложил германскому

посольству (1

августа 1918 г.) совместную советско-германскую экспедицию с целью освобождения

двух

регионов на противоположных краях необъятной России - мурманской железнодорожной

магистрали и Донской области. Гельферих передал предложение Ленина в Берлин с

комментарием: большевиков следует водить за нос возможностью сотрудничества, а

подготовленные германские войска использовать для их свержения {732}.

Гельферих представил план из трех частей: 1) дистанцироваться от

большевиков

переведением своего посольства из Москвы в один из городов неподалеку от

германской

армии; 2) Брестский мир должен быть пересмотрен в том отношении, что Украина

должна быть

восстановлена как часть России - это требование всех внутренних политических

групп в

России; 3) Германия должна оказать конкретную "эффективную экономическую помощь"

антибольшевистским силам, что восстановит престиж и влияние Германии в России.

Гинденбург и Людендорф после некоторых размышлений отвергли идею совместной

советско-германской экспедиции на Север и Юг России, соглашаясь на военную

операцию в

Восточной Карелии - это привело бы к германской оккупации Петрограда.

(Останавливала

задача обеспечить питание двухмиллионного города). Людендорф при этом никак не

хотел

воспользоваться поддержкой белых против красных. Он именно в белых видел

реальную угрозу

будущему Германии и приказал командованию Восточного фронта сконцентрировать

значительные силы против формируемых на юге России белых частей генерала

Алексеева.

Большевикам он "позволял" воевать с Алексеевым на Царицынском фронте, не

приближаясь к

железнодорожной линии Воронеж-Ростов, используемой германской армией. Идеальным,

считал Людендорф, было бы взаимное ослабление белых и красных. Могучий дуэт,

управлявший Германией, отверг план Гельфериха, исходя из "знакомых" соображений.

Троцкий был для Гинден-бурга и Людендорфа неведомой силой, а Алексеев - очень

хорошо

известной, эффективной и враждебной силой, с которой они три года сражались на

Восточном

фронте.

На конференции в Спа 2 июля 1918 г. Германия еще ощущала свое

всемогущество, и

Людендорф выдвинул программу не только активной обороны, но и экспансии на

Востоке.

Борьба белых и красных будет решена в ходе германского наступления. Цель:

поддержка

донских и кубанских казаков, инкорпорирование расширенных Эстонии и Ливонии в

рейх,

заселение их германскими поселенцами, превращение Таллинна в базу германских

подводных

лодок. Подвешенность вопроса о независимости Украины сделает Москву сговорчивее,

"Хороший солдатский материал" из Грузии укрепит Западный фронт Германии.

Император

Вильгельм считал Тифлис центром германского влияния на Кавказе. 6 августа 1918

г. (пик

военных усилий немцев на Западе) Людендорф телеграфирует канцлеру Гинце, ЧТО

может

дать для наступления на Севере России Группировку в шесть-семь дивизий, добавить

к ним

несколько дивизий на Юге России и с двух сторон нанести удар по русской столице.

В среде германской элиты не было единства относительно того, как, каким

образом

обеспечить ослабление России и превращение ее в прочный тыл Германской империи.

Позиция

Гельфериха значительно отличалась от линии Людендорфа. Но еще больше с линией

Людендорфа стала разниться политика нового главы германского внешнеполитического

ведомства - Гинце. Советское правительство, находясь не только в изоляции, но и

в кольце

фронтов, призвало Берлин к установлению более тесных отношений вплоть до

формального

союза. Эта решимость подействовала на одного из участников двусторонних

переговоров -

Густава Штреземана, превратившегося в поборника советско-германского союза {733}

. Он

беседовал с Милюковым в Киеве, с Иоффе и Красиным в Москве, убедившими его, что

русский

большевизм - просто плохая копия германской экономики военного времени. Если

дать

Москве передышку, то большевики могут оказаться лучшими союзниками Германии. С

июля