1918 Г. Штре-земан становится сторонником соглашения с большевиками и определяет

курс

нового министра иностранных дел Гинце.

Иоффе и Красин убедили Штреземана, что безостановочное наступление

германских

войск, выход их к Дону и Кубани ожесточает русское население больше, чем вся

антигерманская пропаганда царя. Штреземан, усматривая в союзе с Советской

Россией

единственный шанс на спасение Германии, докладывал в Берлин, что союз с

единственной

благожелательной к Германии российской партией (к тому же правящей) и расширение

программы, обозначенной в Брест-Литовске, "предоставит экономические ресурсы

России в

наше распоряжение в такой степени, что сделает нас неуязвимыми... Если наши

враги ощутят

эти плоды нашего сотрудничества с Россией, они оставят надежду победить нас

экономически

так же, как они отчаялись победить нас на поле боя" {734} . Мир с огромной

Россией,

концентрация сил на Западном фронте - вот стратегия победы для Германии.

Стояла середина июля 1918 г. Западный фронт гремел орудийной канонадой.

Представлявший совнарком Литвин пообещал восстановить связь между Северной

Россией,

Кубанью и Кавказом по линии Белгород - Ростов - Владикавказ, передать немцам

долю

полученного с юга зерна. Для советского правительства это было спасением -

приостановка

германского наступления и поток продовольствия с Юга. Советский представитель 8

августа

1918 Г. Пытался убедить немцев, что их благожелательность в критический для

выживания

России момент переломит неприязнь русского населения и подготовит почву для

действительного союза с Германией.

В германском руководстве сложилось два лагеря. Людендорф и Гельферих

считали, что

наиболее удобными союзниками Германии являются белые - они верили в возможность

реорганизации России по удобной для Германии модели Гинце и Штреземан полагали,

что

новые социальные силы в России приведут к более желаемым результатам Они были

более

скептичны и не верили в абсолютный контроль над огромной страной: максимум

возможного - продление периода слабости России.

Адмирал Гинце отказывался подвергать сомнению ценность Брест-Литовска.

который дал

Германии такие возможности на Востоке, не одобрил подрывные действия против

партнера по

Брест-Литовскому мирному договору. "У нас нет оснований желать быстрого конца

большевизма. Большевики не вызывают симпатии и олицетворяют собой зло, но это не

помешало нам подписать с ними мирный договор в Брест-Литовске, а после этого

последовательно отнять у них значительные населенные территории. Мы добились от

них

всего, чего могли, и наше стремление к победе требует, чтобы-мы следовали этой

практике до

тех пор, пока они находятся у власти. История убеждает, что привносить в

политику эмоции -

опасная роскошь. В нашем положении было бы безответственно позволить себе такую

роскошь... Чего мы желаем на Востоке? Военного паралича России. Большевики

обеспечивают

его эучше и более тщательно, чем любая другая русская партия без единой марки

или единого

человека в качестве помощи с нашей стороны. Давайте удовлетворимся бессилием

России"

{735}.

Людендорф и Гельферих не смогли опровергнуть его аргументов: Красная

Гвардия

поддерживала правительство Ленина, а русская деревня была удовлетворена

"Декретом о

земле". Будет ли другое русское правительство придерживаться договоренности с

Германией?

На кого могла положиться Германия в своей русской политике? Полностью только на

монархистов, готовых на все ради восстановления династии и реставрации

самодержавия. Но

они не могли претендовать на массовую поддержку - они вовлекли страну в

губительную

войну, и их патриотический кредит подорван в среде русского народа. И потом -

если в

России будет создано правительство, пользующееся поддержкой всей страны, то

меньше всего

это правительство будет нуждаться в помощи Германии. Стоит ли желать победы

противнику

большевиков Алексееву, который открыто поддерживается Западом и стремится к

восстановлению Восточного фронта? Если навязать России новое и непопулярное

правительство, то для этого потребуется гораздо больше войск, чем мог

предоставить

Людендорф в момент критического напряжения сил Германии.

Германия должна воспрепятствовать приходу к власти в России оппозиционных

сил,

ориентирующихся на Запад. Важнейшим для Гинце обстоятельством было то, что

"социал-революционеры, кадеты, октябристы, казаки, жандармы, чиновники и

монархисты

написали на своих знаменах "Война против Германии, отказ от Брест-Литовского

мира".

Казацкую республику Алексеева на Дону следовало не поддерживать, а свергнуть:

"Алексеев

является оплотом Антанты. Ведя войну с ним, мы воюем с Антантой. И меня не

беспокоит то

обстоятельство, что большевики сражаются с ним тоже". Политика Гинце в

критической

обстановке отчуждения России и Запада сводилась к следующему; "Использовать

большевиков

до тех пор, пока они приносят пользу. Если они падут, мы должны спокойно

исследовать хаос,

который, возможно, последует, и ждать того момента, когда мы сможем восстановить

порядок

без особых жертв. Если после прихода другой политической партии к власти хаоса

не

последует, мы должны выступить с лозунгом защиты порядка и защиты слабых от

наших

противников" {736}.

Важно, что "большевики являются единственной русской партией, которая

вступила в

конфликт с Антантой. Наша обязанность - разжигать этот конфликт. Большевики -

единственные в России защитники Брестского мира. Сотрудничество с другими

партиями

возможно только при условии модификации Брестского мира; прежде всего, Украина

должна

быть восстановлена в составе Великороссии... реставрация России в предвоенных

границах.

Готовы ли мы отдать плоды четырехлетних битв только ради того, чтобы избавиться

от дурной

репутации сообщников большевиков? Но мы не сотрудничаем с ними, мы используем

их. Это

хорошая политика". Линия Гинце победила в фатальном августе последнего года

мировой

войны. Людендорф отдал приказ войскам, находившимся вблизи Петрограда не крушить

большевиков, а в случае необходимости помочь им. Он начал подготовку посылки

германских

войск в район Мурманска, чтобы сдержать англичан. Кайзер пришел к выводу, что

правительству Ленина следует помочь финансовым образом. Только Гельфе-рих не

согласился

с данной логикой - он запросил отставки и возвратился в Берлин {737}.

Германская дипломатия прилагает значительные усилия для того, чтобы

привязать

Россию к колеснице Германии, какой бы ни была ее судьба. Гинце желал видеть

серию

дополнительных договоров, которые укрепляли бы экономические и политические

позиции

Германии в России. Стремление большевиков расширить контакты достаточно понятно

- они

были изолированы, и их ждал голод в городах. Ленин хотел получить часть урожая с

Украины.

Германская сторона при начале переговоров руководствовалась необходимостью

противостоять

Антанте и Америке, начавшим высадку своих войск в северных русских портах. Для

России

счастливым обстоятельством было то, что немцы в своем самоослеплений не

удовлетворились

гегемонией на Востоке и жаждали повторить свой успех на Западе.

Военный финал

Через три дня ожесточеннейших боев, в которые Людендорф бросил все наличные

силы,

ситуация изменилась весьма радикально. Канцлер Георг фон Гертлинг: "18 июля даже

самые

большие оптимисты среди нас Знали, что все потеряно. Мировая история была

сыграна в три

дня" {738} . 22 июля кайзер впал в депрессию: "Я - потерпевший поражение военный

вождь".