Архитектура и градостроительство

Особенности, характерные для месоамериканской архитектуры, по Д.Соди, таковы: каменные или глиняные строения; ступенчатые пирамиды; оштукатуренные полы и стены, зачастую с полихромным декором или росписями; внутренние дворы со специальным кольцом для игры в мяч; мощёные дороги; висячие мосты; подземные печи (Соди 1985: 54-55).

Самые известные постройки месоамериканской архитектуры — это, конечно, ступенчатые пирамиды (на языке науа — теокалли). Подобно вавилонским зиккуратам, они служили не гробницами (хотя у майя бывало и такое), а основаниями для стоявших на их вершине храмов. Самая большая пирамида такого рода находится в городе Чолула (Чолольян) к юго-востоку от Мехико, своего рода священном городе эпохи ацтеков. По высоте она лишь немного уступает пирамиде Хеопса, но гораздо более полога, поэтому площадь основания и объём у неё куда больше. Не мудрено, что, как сообщает Дж.Дж.Фрэзер, мексиканские индейцы-христиане перенесли в Чолулу место действия мифа о Вавилонской башне (Фрэзер 1989: 166)!

Не менее поразил воображение конкистадоров Большой Теокалли — главный храм столицы ацтеков. Он представлял собой двор, окружённый стеной с башенками и бойницами. В этом дворе постоянно дежурило несколько сот воинов. Посреди двора (как и в вавилонской Эсагиле) возвышалась пятиярусная башня, на верхнюю террасу которой вели очень крутые каменные лестницы в 340 ступеней каждая. На террасе возвышались два деревянных башнеобразных храмовых помещения, в одном из которых находился идол Уицилопочтли, а перед ними стоял яшмовый камень-жертвенник (во втором храме, скорее всего, помещался идол Тлалока). С этой террасы Моктесума показывал Кортесу панораму своей столицы. Сразу же после Конкисты испанцы разрушили пирамиду и на её фундаменте построили кафедральный собор Мехико.

В отличие от вавилонских зиккуратов из сырой глины, теокалли строились из прочного материала и не требовали частого ремонта. Но религия, учившая, что каждые 52 года мир как бы творится заново, породила любопытный обычай: по истечении каждого 52-летнего цикла следовало построить богу новую пирамиду, либо (что было куда практичнее) заново облицевать старую. Этот обычай сослужил добрую службу археологам, которые по числу обнаруженных слоёв облицовки определяют возраст пирамиды, как по годичным кольцам — возраст дерева.

Дворцы знати строились из тёсаного камня без раствора и имели плоские крыши и оштукатуренные стены. Крыши домов были плоскими и защищались толстыми щитами. Местные различия в архитектуре были достаточно велики. Например, тотонаки украшали дворцы и храмы резными и расписными каменными колоннами. А вот уастеки «испытывали какое-то непреодолимое отвращение к прямым линиям, углам, резким выступам»: они придавали всем своим строениям круглую форму или хотя бы закругляли их углы (Стингл 1984: 75).

Зато простонародье жило в глинобитных мазанках, крытых соломой. О колоссальном разрыве между знатью и большинством населения говорило то, что не только дворцы представляли собой укреплённые замки, но и аристократические кварталы окружались мощными стенами.

Низкий уровень технического развития, неразделённость ремесла и земледелия, роль города как центра прежде всего знати и жрецов — всё это, казалось бы, должно было превратить Месоамерику в сплошную сельскую местность, лишь кое-где прерывающуюся укреплёнными замками, культовыми и торговыми центрами, как в Европе в «тёмные века». И тем не менее это была страна городов, да ещё каких! Крупнейшим городом тотонаков была Семпоала с населением 30 тысяч человек, размер которой поразил спутников Кортеса. Однако это была лишь столица округа, вокруг которого располагались вотчины касиков и жрецов. Чолула, по улицам которой шли нескончаемые толпы паломников, насчитывала 400 одних только храмовых башен; по оценке испанцев, город был прекраснее Флоренции (впрочем, испанцы его тут же разрушили до основания).

Наконец, Теночтитлан поражённые испанцы приняли за землю обетованную. Белоснежный город лежал на острове посреди горной долины с чистейшим воздухом (в наши дни от этой чистоты не осталось и следа: воздух долины настолько загажен промышленным дымом и выхлопами машин, что жителям Мехико давно уже пришлось перейти с белого белья на цветное). Население столицы насчитывало, по разным оценкам, от 100 до 650 тысяч человек — больше, чем в любом городе тогдашней Европы. Кроме того, другие города, окружавшие озеро, по сути, слились с Теночтитланом в гигантскую агломерацию, население которой могло быть и миллионным. Вот как описывает Берналь Диас вид на столицу ацтеков с вершины Большого Теокалли:

«И тогда он [Моктесума] взял его [Кортеса] за руку и повел осмотреть великий город и другие города, находившиеся среди воды, и многие другие поселки в окрестностях той же лагуны. Если раньше я не смог хорошо разглядеть его большую площадь, отсюда я сумел ее лучше увидеть, и так мы ее рассматривали, потому что тот огромный проклятый храм находился так высоко, что все очень четко выделялось. С его высоты мы увидели три дороги-дамбы, ведущих в Мехико: истапалапская дорога, по которой мы вошли четыре дня тому назад, такубская, по которой мы убежали в ночь нашей катастрофы, когда Куэдлавака (Куитлауак), новый правитель, выгнал нас из города, о чем мы потом расскажем, и тепеакильская дорога. И увидели мы пресную воду, поступавшую из Чапультепека и снабжавшую город, а на эти трех дамбах повсюду были построены мосты, а вода переливалась из одной лагуны в другую. А в одной из этих лагун мы увидели огромное количество каноэ, одни приходили с различными грузами, другие плыли с разнообразными товарами. И видели мы, что все дома этого великого города и других городов находились в воде, а из дома в дом можно было попасть только по висячим мостам или на каноэ. И видели мы в этих городах языческие храмы и часовни, напоминавшие башни и крепости, и все они сверкали белизной и вызывали восхищение. А дома все были с террасами, а вдоль дамб стояли башенки и часовенки, тоже напоминавшие крепости. Рассмотрев все и оценив увиденное, мы снова повернулись к большой площади и к скоплению народа, собравшегося на ней; одни продавали, другие покупали, и раздавался такой гул и шум, что слышно было за целую лигу. Многие из наших солдат бывали в разных концах света, в Константинополе, во всей Италии, в Риме, и все они говорили, что такой красивой и такой огромной площади, где было бы столько народу, они никогда не видели».

Гордостью столицы были храмовые пирамиды, о которых уже было сказано, и дворцы. Дворец Ауисотля состоял из нескольких десятков одноэтажных каменных помещений, так что в нём свободно разместился весь отряд Кортеса; здесь же находилась царская сокровищница, превосходившая всякое воображение испанцев. Ещё великолепнее был дворец Моктесумы, включавший три внутренних двора-площади. В этом дворце находился зверинец для скучающего царя (включая птичник и серпентарий), а также своего рода антропологический музей, где на положении шутов жили свезённые со всех концов страны уродцы.