2. Эпоха мезолита (эпипалеолита)

Природная среда и расселение чело­века в эпоху мезолита. В конце сред­него плейстоцена, совпадающего с за­ключительной фазой валдайского (вюрмского) оледенения, отмечаются значительные изменения в природ­ной обстановке в большом географи­ческом масштабе. Последний ледник, постепенно отступая в области свое­го первоначального образования, к северным окраинам Европы и далее, в арктические широты, покинул пре­делы Европы 8—10 тыс. лет назад. Он оставил после себя пустынный ландшафт дюнных всхолмлений, мо­рены с островками хвойного мелко­лесья, нагромождения валунов и мно­жество озер. Начинается голоценовое время.

С наступлением голоцена человек все более заселяет обширные прост­ранства Восточного полушария пла­неты, занимает площади, покрытые прежде ледником или близко сопри­касавшиеся с ним территории. Люди мезолитического периода проникают в степи Восточной Азии, в Южную Сибирь и Казахстан, достигают пу­стынь и полупустынь Средней Азии. Они довольно плотно заселяют осо­бенно северную и восточную окраи­ну Африки, субконтинент Юго-Вос­точной Азии. Мезолитические сооб­щества осваивают почти всю Евро­пейскую часть СССР, Кавказ и Урал.

По данным археологических иссле­дований обширных площадей Восточ­ной Европы можно выделить три крупных ареала расселения мезоли­тических племен: южный — степи Северного Причерноморья, Приазо­вья и Крым; лесостепной — зона Среднего Поднепровья, бассейн Северского Донца; лесной — лесная зона северной части Украины, Бело­руссия, юго-восточная часть Прибал­тики.

Заметные различия в материаль­ной культуре мезолитического насе­ления, отмечающие каждый из на­званных ареалов, объединяет все же больше сходства черт, чем различий. Причем общность признаков в мате­риальной культуре мезолитического населения не ограничивается только названными ареалами, а приобретает действительно огромнейшие размеры. Здесь уместны сопоставления куль­тур мезолита южного пояса Старого Света с северной его половиной. Речь идет не о культурно-исторической адекватности между столь отдален­ными друг от друга историческими общностями, а о проявлении у них схожих стадиальных процессов в об­разовании культур в близких по своему воздействию природных усло­вий и связанных с ними социально-экономических факторов.

Однако нельзя недооценивать и не­посредственных или связующих зве­ньевых контактов между населением мезолита, ведущих к некоторой нивелировке уровней развития, и пре­жде всего материальной культуры. Именно с мезолитом с давних пор связывают большие миграции кол­лективов, а с ними и быстрый пере­нос культурных достижений в раз­ные зоны расселения человека. Так было, например, с распространением лука со стрелами. Конкретные архео­логические исследования показывают связи мезолитических племен Севе­ро-Восточной Европы и Прибалтики с Крымом через территорию Украины и с Западной Европой, а также кон­такты Крыма с Кавказом, Северо-Западным Причерноморьем, с Запад­ной, Средней и Южной Европой, быть может, и со Средиземноморьем. И все же всеобщее сходство между мезолитическими культурами совсем не означает отсутствия у них своих хорошо выраженных черт, этногра­фической пестроты в их среде. Но признаки эти скорее рецессивные, чем доминирующие.

В пределах современной Украины открыты сотни мезолитических па­мятников. Однако неблагоприятные условия залегания большинства из них — малая глубина в почвенном или подпочвенном горизонтах, на выдувах или слоях, смещенных ополз­невыми явлениями,— снижают сте­пень их сохранности. Исключение составляют мезолитические памятни­ки в скалистых убежищах Крыма. 'Условия залегания культурных остат­ков в сухих пещерных отложениях обеспечили хорошую сохранность несклько минеральных остатков, но и органических — костей животных, уг­лей из кострищ и т. п. Непотревоженность культурных залеганий да­ет возможность проследить количе­ство и размещение очагов в пещерных поселениях, обнаружить производ­ственные участки, места выделки ору­дий и сохранения запасов кремня как сырья для изделий. Крымские пещер­ные мезолитические поселения стали своего рода культурно-стратиграфи­ческим эталоном для хронологизации или периодизации мезолита Северно­го Причерноморья. Археологические памятники эпохи мезолита принадле­жат раннему и позднему периодам.⁵

Наступившее голоценовое потеп­ление климата в Восточной Европе преобразило всю физико-географиче­скую обстановку в южной половине Европейской части СССР. Здесь сло­жились географо-ландшафтные зоны, близкие к современным. Иным стал животный мир. Южные степи При­черноморья населеляли крупные ко­пытные, главным образом первобыт­ные быки-туры и лошади. Кое-где в начале голоцена сохранились стада сайгаков. В долинных лесах и степях с разнотравьем появились косули и олени. Они же заняли предгорья и горные районы Крыма. На юге, где было много дубовых лесов, во множе­стве водились дикие кабаны, живот­ные, не терпящие длительных зим с плотным и глубоким снежным покро­вом. Влажность и умеренность кли­мата способствовали необычайному распространению по всей Европе обыкновенных улиток рода Helix. В реках Юго-Восточной Европы, в частности Крыма, водились лососи, вырезубы, судаки, сомы, а также фо­рели и голавли. Сравнительно быст­рая трансформация природных усло­вий в конце среднего плейстоцена и начале голоцена незамедлительно от­разилась на всем облике материаль­ной и духовной культуры мезолити­ческого человека.

И вновь, как это было при перехо­де от среднего к позднему палео­литу, возникают новые, трудные си­туации для жизни человека в новых, еще неведомых ему естественно-исто­рических условиях. И человек опять проявил свои качества в борьбе с природой — изобретательность, ак­тивную и гибкую приспособляемость к окружающей обстановке, умение в какой-то мере изменять ее в свою пользу.

Поселения и хозяйство человека эпо­хи мезолита. Пока немного известно о поселениях и типах жилищ мезоли­тического времени. При раскопках поселения мезолитического возраста у с. Белолесье на р. Сарата в Одес­ской области исследователи обратили внимание на залегание в ряд отдель­ных скоплений кремней и костей жи­вотных. В центре одного из скопле­ний оказался очаг. Полагают, что это след от трех расположенных здесь мезолитических жилищ. В другом пункте, у с. Осокоровка в Надпорожье в слое V были обнаружены ос­татки пяти жилищ, имевших прямо­угольную форму и поставленных по кругу. В центре одного из них, площадью до 30 м², находился очаг. Вне жилищ размещались надворные оча­ги. Такие постройки имели опорные деревянные столбы. Стены оплета­лись лозняком и обмазывались гли­ной. Легкая крыша жилища пере­крывалась растительностью или шку­рами животных. Следы мезолитиче­ских жилищ, немного углубленных в землю и имеющих прямоугольную или близкую к квадрату форму, об­наружены в Среднем Поволжье, в Прикамской его части. На Деуковском поселении открыто три таких жилища. Тут же находились и на­дворные очаги. Мезолитические ос­татки жилищ, несколько углублен­ных в грунт, были встречены и при раскопках поселений в Ражичах и Ташовичах в Чехословакии. В их конструкцию тоже входило дерево.

Судя по массовости культурных остатков поселения в Белолесье, Гиржево, Мирное на Одесчине и дру­гие аналогичные мезолитические ме­стонахождения принадлежали отно­сительно оседлому населению, про­мышлявшему охотой и собирательством. Так же можно оценить и пещер­ные мезолитические поселения в Крыму, отмеченные довольно мощ­ными толщами культурных отложе­ний, накопившихся в пещерах в ре­зультате долговременного пребыва­ния в них человека.

Наряду с такими относительно крупными и обжитыми поселениями эпохи мезолита открыто множество малых стоянок охотников-собирате­лей. Стало быть, и в мезолите быто­вали два типа поселений. Первый, преимущественно зимний, представ­лял собой 3—5 утепленных жилищ или удобных для обитания сухих ска­листых убежищ и площадки возле них. Нередко в таких убежищах уст­раивались искусственные заслоны с наветренных сторон, видимо, из вет­вей, укрепленных в основании пава-лом камней (навесы Шан-Коба и Фатьма-Коба в Крыму). Второй — временные охотничьи пристанища, с наскоро поставленными шалашами из растительных материалов. Следы таких стоянок охотников на боровую, степную и перелетную дичь в боль­шом количестве встречены на плоско­горьях крымских яйл, а также на се­вере в крымской степи и на Керчен­ском полуострове. Немало их было и в степях Причерноморья и Приазовья.

Убедительным примером для вы­яснения экологических условий оби­тания человека в мезолите являются крымские скалистые убежища. Число хорошо обжитых долговременных по­селений, содержащих крупные очаги и значительные скопления культур­ных остатков, в общем невелико и не превышает 12—15 поселений. Их примерно столько же, как и в благо­приятную, сравнительно теплую по­ру среднего палеолита, в эпоху мустье в Крыму. Количество же мел­ких стойбищ, включая и стоянки в скалистых убежищах, в том числе и таких известных, как Киик-Коба, Сюрень I и другие, приближается к 200. Приведенные данные не свидетель­ствуют об общей подвижности охот­ничьих коллективов, о кочевом или бродяжническом образе жизни об­щин. Скорее всего эти жилища воз­никли в результате рассредоточения общин на небольшие производствен­ные группы вследствие охоты на мелких животных. Уменьшение дичи заставляло людей посещать трудно­доступные охотничьи угодья.

Надо полагать, опираясь на палеоэкономические расчеты, что числен­ность населения в эпоху мезолита в Крыму едва ли превышала 300—350 человек. Количество населения, как и прежде, жестко регулировалось ве­личиной охотничьих угодий и насы­щенностью их промысловыми живот­ными.

С эпохой мезолита связываются исключительно важные перемены в экономической жизни общества. Пре­жде всего, в мезолите было сделано величайшее изобретение очень слож­ного по тому времени механического приспособления — лука со стрелами. Появление этого инструмента охоты и войны высоко оценил Ф. Энгельс как достижение, обеспечившее посто­янный приток в охотничьи коллекти­вы мясной пищи. Применение это­го орудия привело и к другим послед­ствиям в организации самой охоты и в социальной структуре общин. Ус­ложнение охоты в мезолите требова­ло усовершенствования самих орудий охоты на зверя, а с этим было связа­но и совершенствование всей техни­ки производства орудий труда из кремня и кости. И действительно, технические приемы изготовления заготовок для орудий приобретают формы некоторой стандартизации, возникшей на очень высокой основе многовекового опыта обработки крем­ня и умелого использования всех свойств этой породы.

Очень широко внедряется техника изготовления составных орудий из дерева или кости с кремнем. Приме­нение этой комбинированной техни­ки позволяло быстро'заменять сло­манную часть орудия или восполнять утраченную его деталь. Охотник мог всегда носить при себе постоянный запас деталей для оснащения мета­тельных или режущих орудий. Таки­ми частями, деталями орудий служи­ли так называемые микролиты. Это очень мелкие, подчас великолепно обработанные кремешки в виде сег­ментов, трапеций, а иногда и ромбов, но множестве встречающиеся на по­селениях и стоянках. Служили они вставками (бородками), вкладыша­ми в деревянные и костяные стерж­ни паконечпиков стрел или дротиков. Небольшие удлиненные пластинки вкладывались в прорезанные пазы костяных или деревянных стержней, составляя, таким образом, лезвия режущих инструментов. Тончайшие, прозрачные пластиночки кремня в виде сильно вытянутых трапеций с выработанными на них выемками для крепления нити, очень напоминаю­щие по форме рыбку-малька, служи­ли блеснами. Это самые древние из известных приманок. Такие блесны встречаются часто, особенно в крым­ских мезолитических поселениях.

В целом кремневый инвентарь эпохи мезолита, сохраняя в основном своем наборе позднепалеолитический комплекс — скребки, резцы, ножевидные пластины и прочее, дополня­ется серией микролитов геометриче­ских очертаний. В дело идет и кость. Различные прокалывающие инстру­менты и заготовки из поверхностной, плотной части рога благородного оле­ня изготовляются повсюду. Из них, а также из трубчатых костей живот­ных выделываются наконечники гар­пунов. Они отличаются легкостью и прочностью. Мастерство изготовле­ния кремневых и некоторых изделий из кости (гарпунов, наконечников стрел и копий) явилось естественным следствием необходимости совершен­ствовать орудия охоты.

В мезолите значительно развивает­ся и собирательство, принимающее усложненную форму заготовок при­родных даров впрок. В навесе Шан-Коба, например, был обнаружен це­лый склад улиток рода Helix, распо­ложенный тут же, в естественной ка­мере, образовавшейся в скале. В тол­щу аккуратно уложенных улиток были воткнуты длинный обломок рога благородного оленя и бедро дро­фы. Служили эти предметы для вы­гребания улиток, когда они нужны были для питания. Аналогичные ме­ста хранения этих моллюсков обнару­жены и на других мезолитических поселениях. Был разработан и специаль­ный способ приготовления улиток в пищу, отличный от современного. Их не варили, как это делают некоторые европейские народы. В мезолите улиток запекали в небольших ямках, т. е. применяли обычный в древности способ приготовления мяса — в пе­карских ямках. Только в относительио постоянных или долговременных поселениях могла успешно разви­ваться такая усложненная техноло­гия сохранения и обработки продук­тов собирательства.

В мезолите возникло и другое яв­ление, также ввязанное с относитель­ной оседлостью, значение которого невозможно переоценить Это начало приручения животных. В мезолити­ческих слоях пещерных поселений найдены кости домашней собаки, еще не утратившей некоторых признаков своего родича — волка, и кости сви­ньи, особенно молодых особей, содер­жавшихся на поселениях в качестве запаса мяса.

Первые опыты приручения живот­ных, ловля рыбы, а не только охота на рыбу, развитие собирательства и, вероятно, начальных форм растение­водства с целью заготовки продуктов впрок, сама охота с помощью лука со стрелами - все это возникло в мезо­лите не случайно, а было подчинено строгим требованиям времени, опре­деленным экологическим закономер­ностям.

Наметившееся в самом конце позд­него палеолита истощение охотни­чьих ресурсов, особенно уменьшение стад мамонта, дающего основную часть биомассы для питания челове­ка, с течением времени все больше усиливается. В мезолите вместе с прогрессирующим нарастанием биоценозных изменений в растительном и животном мире, видимо, имеет уже место и нарушение экологического соответствия между потребностями человека в мясной пище и возможно­стями добычи ее в нужном для под­держания жизни объеме. Исчезнове­ние крупных стадных животных и несовершенство прежних орудий охо­ты в новых условиях привели к эко­номическим затруднениям. Человек стремится к возможно большей ути­лизации продуктов охоты, измельча­ет, например, кости промысловых жи­вотных до состояния максимальной возможности извлечения из них кост­ного мозга. О недостатке в мясной пище свидетельствует поедание людь­ми мяса хищников, собак и различ­ных грызунов. В экономике мезоли­тического человека четко намечается упадок экономического значения охоты.

Нехватка мяса для все возрастаю­щего населения ведет к совершенст­вованию приемов охоты, к повыше­нию эффективности орудий промыс­ла. Но такое усовершенствование средств добычи дичи приводит к еще большему ее истреблению, к сокра­щению природных ресурсов. Этот диалектически развивающийся про­цесс, осложненный рассредоточением и большой подвижностью охотничьих групп, вероятно, с межобщинпыми стычками за обладание угодьями, приводят в конце концов к кризис­ному состоянию самого охотничьего производства как основного источни­ка существования мезолитического человека.И никакие развивающиеся хозяйственные занятия, в том числе собирательство и рыболовство (по­следнее особенно малопродуктивно в южных степях или гористых обла­стях), не могли покрыть жизненно необходимых потребностей человека в мясной пище в условиях присваи­вающего хозяйства. Созревают необ­ходимые факторы, ведущие к возник­новению производящей экономики — животноводства и первичным формам растениеводства — и овладению в ле­состепной и лесной зонах сетевым ло­вом рыбы. Таково было общее на­правление развития экономики в эпо­ху мезолита, подготовившее коренной экономический переворот в истории человечества.

Орудия труда из мезолитических стоянок Украины:

1—19 — микролиты; 22—24 — способы их использования; 30 — костяной гарпун; 21 — «чуринга»

Пока еще точно не установлено время появления на юго-востоке Ев­ропы глиняной посуды в ее первичном виде. Однако можно с уверенно­стью говорить о том, что в мезолите изготовлялись «предшественники» глиняной посуды, преобразившиеся уже в раннем неолите в завершенные формы настоящих керамических из­делий с относительно сложной техно­логией их производства. В мезолите, вероятно, бытовали глиняные вместилища, изготовленные на прутяной, сетчатой основе. Очень возможно, что употреблялись и сосуды из глины са­мой примитивной лепки и слабого

обжига, не оставившие отчетливых следов во времени, хотя обломки со­судов, найденных на крымских яйлах, близки по своей выразительно­сти к мезолитическим комплексам и признаются таковыми многими иссле­дователями. .

Появление керамических сосудов уже в мезолите было необходимо­стью, вызванной состоянием развития экономики в целом и сменой состава питания у человека. Кризис охотни­чьего хозяйства заставил мезолитические общины обратиться к новым ис­точникам питания и совершенствова­нию тех, которые были известны и раньше. Широкое хозяйственное раз­витие собирательства в мезолите должно было привести к растениевод­ству и в первую очередь к разведению злаковых культур, наиболее пита­тельных и хорошо сберегаемых. Зер­на злаковых могли употребляться только в виде каш — самых древних земледельческих блюд, для изготов­ления которых была нужна жаро­устойчивая и влагонепроницаемая посуда.

Недостаток в мясной пище требо­вал и полной утилизации охотничьей добычи, что связано с варкой мяса и вывариванием костей тоже во влаго­непроницаемых вместилищах. Эти новые потребности человека стали стимулирующими факторами, спо­собствовавшими изобретению кера­мики уже в мезолите, что явилось крупнейшим техническим достиже­нием, наложившим свой отпечаток на общий прогресс человечества.

Надо полагать, что и приручение собаки в мезолите было вызвано не­обходимостью совершенствования приемов добычи зверя. Выслежива­ние и преследование промысловых, особенно быстроногих копытных, мог­ло осуществляться с помощью собак, что обеспечивало добычливость охо­ты, пополнение мясного запаса.

Социальная организация, духовный и культурный мир человека эпохи ме­золита. О социальной жизни мезоли­тического человека известно немного, впрочем, не меньше, чем о других древнейших дописьменных сообщест­вах. По самому наличию постоянных мест поселений, или зимников, мож­но судить о том, что именно там про­ходили сезонные общинные сборища, организовывались облавные охоты на мигрирующую с севера дичь, устраи­вались, вероятно, празднества, заклю­чались брачные союзы. С такими постоянными местами жительства, очевидно, были связаны первые успе­хи в приручении животных — волка и дикой свиньи.

В сообществах, где имела место индивидуализация охоты, рассредоточие охотничьих коллективов, веро­ятнее всего по семьям, основной со­циально-экономической ячейкой ос­тавалась парная семья. Парные семьи или объединения двух-трех парных семей в малые роды вели са­мостоятельное хозяйство, добывая пропитание своим трудом, и распоря­жались продуктом своего труда в каждой семье по своему усмотрению. Это, конечно, не значит, что такие се­мьи или объединения максимального числа семей были изолированными социальными организациями. Закон экзогамии давал им, экономически замкнутым семейным ячейкам, выход на относительно широкую социаль­ную арену. Перекрестные браки с другими малыми сообществами обес­печивали общественные связи внут­ри довольно крупных социальных объединений, построенных на пле­менных началах. Там, где развива­лось рыболовство и приморское соби­рательство, например в лесостепной зоне Поднепровья или на южном по­бережье Крыма, больше проявляли себя принципы коллективизма в са­мом производстве и распределении продукта, чем в местах, где сообще­ства жили за счет охоты.

Важные данные для восстановле­ния физического облика людей, ха­рактеристики социального устройства, состояния общественных отноше­ний, вотивного мировоззрения мезо­литического человека дают погребе­ния. Мезолитические могильники и отдельные погребения предоставляют обильный материал для собственно антропологических исследований — по истории сложения современного типа человека, возникновению рас, различным аспектам филогенетиче­ской проблематики. Аптропологические исследования завершаются важ­ными историческими заключениями. Например, о том, что в мезолите Во­сточной Европы обитало в основном население, генетически связанное с позднепалеолитическим кроманьон­ским типом. Последний являлся ос­новным биологическим субстратом в сложении мезолитического человека, представлявшего несколько модифи­цированный тип средне- и западноев­ропейского кроманьонца. Не менее важно и то, что юго- и восточноевро­пейские мезолитические кроманьон­цы имеют и средиземноморские ант­ропологические черты. Отсюда дела­ется заключение о возможных кон­тактах позднепалеолитического на­селения Украины, продолженных и в мезолите, с населением районов Средиземноморья. Этот вывод совпа­дает с археологическими свидетель­ствами.

В Крыму, в скалистых убежищах Мурзак-Коба, на р. Черной, найдено парное захоронение мужчины и жен­щины. В навесе Фатьма-Коба, распо­ложенном в балке у Байдарской до­лины, обнаружено женское погребе­ние. Эти захоронения отличаются друг от друга положениями скелетов. Скелеты мужчины и женщины в Мур­зак-Коба были положены на спину. Скелет женщины в Фатьма-Коба на­ходился в сильно скорченном поло­жении на боку. Создается впечатле­ние, что тело усопшей было уложено в могилу в связанном состоянии. Столь различные погребальные ри­туалы в обоих захоронениях свиде­тельствуют о различных проявлениях заупокойных культов у обществ, жи­вущих по соседству и в одно время. Общим заупокойным ритуалом для обоих погребений был завал их кам­нями. Этот обряд выполнялся, по представлениям древних, с целью по­мешать возврату душ усопших в сре­ду живущих и тем самым обезвредить вредоносное действие их. Той же идеей руководствовались люди. хоро­нившие женщину в связанном состоя­нии. Размещение захоронений на ме­сте жилья продолжает очень древнюю традицию, сохраняющую в мезолите символическое значение о связи усоп­ших с их родичами, с очагом их се­мьи, рода. Одновременность захоро­нения мужчины и женщины в поло­жении, подчеркивающем их родст­венную близость,— рука мужчины положена под руку женщины,— вы­зывает предположение о насильствен­ной смерти женщины, последовав­шей, по древним повериям, вслед за своим супругом в загробный мир.

И еще одно важное и интересное наблюдение, связанное с древнейши­ми формами религиозного мировоз­зрения, сделано при изучении скеле­та женщины из Мурзак-Коба. Ана­лиз состояния костей, произведенный судебно-медицинскими патологоана­томами, установил, что женщина умерла в расцвете сил, в возрасте около 25 лет. Обе конечные фаланги на мизинцах рук были умело и без осложнений отсечены за год или за несколько лет до ее смерти. Предпо­лагается, что перед операцией ее, ве­роятно, оглушили ударом по голове тупым орудием. Во всей этой драма­тической истории бесспорным фактом является преднамеренное отсечение фаланг на мизинцах рук, совершен­ное при жизни женщины. Религиоз­ная церемония отсечения частей пальцев на руках бытовала у многих, еще недавно отсталых племен совре­менности. У отдельных племен Ин­дии, Африки, Австралии, Северной Америки она выполнялась в знак траура по умершему ребенку, при инициациях (посвящении в совер­шеннолетие) и в других случаях.

Интересно, что на стенах позднепалеолитических пещер во Франции и Испании встречаются отпечатки рук палеолитического человека. На этих отпечатках нередко отсутствуют конечные фаланги пальцев. По этому поводу высказывались различные предположения. Находка женского скелета с отсеченными фалангами на мизинцах рук в Мурзак-Коба впер­вые на скелетном материале подтвер­ждает существование жестокого обы­чая в каменном веке. Что же касает­ся причины смерти женщины из Мур­зак-Коба, то вследствие отсутствия полной уверенности в происхождении вмятины на черепе, образовавшейся в результате удара тупым орудием, более правдоподобным кажется пред­положение, что этот удар и был при­чиной смерти. Акт умерщвления ее был насильственным и подчинялся каким-то повериям, отражающим, возможно, складывавшиеся патриархально-родовые порядки. Захороне­ние мужчины и женщины одновре­менно, рядом, сначала мужчины, а затем женщины, территориальная не­отчужденность женского скелета от мужского, может быть, и служит, правда глухим, указанием на некото­рое социальное их равенство, одина­ковое общественное положение в ме­золитическом обществе.

Несколько иная картина наблюда­ется при изучении мезолитических могильников, открытых в Надпорожье. Здесь обнаружено три могильни­ка: один из них — ус. Волосское, два других — вблизи г. Васильевка. В могильниках открыто около 90 по­гребений. В поисках исторической ин­терпретации наблюдений, сделанных при изучении этих могильников, сле­дует прежде всего отметить, что все они представляют собой групповые захоронения, сосредоточенные па не­большой площади. Эта сгруппированность погребений в каждом из мо­гильников как бы подчеркивает их принадлежность к единой социаль­ной организации — роду или племе­ни. Большинство погребенных—муж­чины. Некоторые из них погибли в результате каких-то военных столк­новений. У одного из них в шейном позвонке торчал наконечник мета­тельного орудия. В костях скелетов других индивидов застряли обломки кремневых орудий дистанционного действия. Не исключено, принимая во внимание экономическое состоя­ние мезолитических обществ, что в надпорожских могильниках захоро­нены жертвы военных столкновений за обладание охотничьими и рыбо­ловными угодьями. Жертвы эти на­шли свое пристанище и заботу о них в родовых усыпальницах, очень воз­можно, отмеченных какими-нибудь знаками, наземными сооружениями, насыпями, столбами, стертыми вре­менем.

Об анимистических, вотивных представлениях мезолитического че­ловека свидетельствуют и другие факты. На крымской яйле, например, были найдены интересные гальки с нацарапанными на них геометричес­кими узорами. Одна из таких галек покрыта резным зигзагообразным ор­наментом. Аналогичные гальки с узором, выполненным красной крас­кой, неоднократно встречались па ме­золитических поселениях, особенно во Франции. Полагают, что это так называемые чуринги, которые, по по­верьям аборигенов Австралии, явля­лись вместилищами душ. Такое объ­яснение галек по сходству имеет широкое распространение.

На основании изучения совокупно­сти фактов можно полагать, что в ме­золите ранее разрозненные анимисти­ческие представления уже оформи­лись в систему верований, в прими­тивное религиозное мировоззрение, ограниченное рамками сравнительно еще низкого состояния общественно­го прогресса.

В эпоху мезолита происходит рез­кая трансформация в области изобра­зительного искусства. Почти исчезают гравюра и скульптура. Если при­нять за произведение искусства рас­крашенные или покрытые резным узором гальки или просверленные зубы животных, служившие для оже­релья, то они могут составить основную коллекцию предметов искусства эпохи мезолита. В раскрашенных гальках иногда дешифруются очень схематические изображения человека в разных позах, водная стихия, со­лярные (солнечные) и лунарные (лунные) знаки. Они свидетельству­ют о крайней стилизации искусства, стилистической условности его, о проявлении в этой изобразительной манере отвлеченных форм мышления, сходных космогонических и иных представлений.

Многие исследователи считают, что в мезолите наблюдается упадок куль­туры вообще и в частности искусства как формы, выражающей действи­тельность. Утверждение о всеобщем упадке культуры в мезолите неверно по существу и легко опровергается наличием значительных сдвигов в экономическом и социальном состоя­нии общественного прогресса. В ис­кусстве же наблюдается падение реа­листических канонов, характерных для позднего палеолита, отход от пе­редачи натуры. Почти общеевропей­ским шаблоном становится простей­шая гравюра, отмеченная еще в позднепалеолитическом искусстве. Име­ются в виду ритмично повторяющие­ся парные, тройные (и больше по ко­личеству) короткие насечки или на­резки, часто наносившиеся на мета­тельные орудия и различные бытовые костяные предметы. Имели ли эти на­сечки орнаментальное или какое-то смысловое значение — определить трудно. Во всяком случае, отрицать предположение о том, что некоторые из них могли служить знаками лич­ной принадлежности предмета, выра­жать счет или отметки событий, нет оснований.

Вскрыть же причины утраты в ме­золите реалистической стилистики и замены ее сюжетно бедной и техни­чески небрежной раскраской очень ограниченных размерами плоскостей галек пока не удается. Однако смыс­ловая условность рисунков на галь­ках, видимо, должна была больше соответствовать их магическому содержанию, чем эстетическим за­просам.

Из всего сказанного о мезолите сле­дует, что это была важная в истории человечества эпоха, связанная с са­мыми начальными ступенями ста­новления воспроизводящего хозяйст­ва. Возникновение воспроизводящей экономики явилось следствием зако­номерно возникшего кризиса охотни­чьего производства, подготовленного всем ходом социально-экономического развития племен, начиная со второй половины позднего палеолита и осо­бенно бурно развивавшегося в конце мезолита. Процесс этот проходил не везде одинаково и одновременно. Даже в пределах Европейской части СССР переход от позднего палеолита к мезолиту и само развитие мезолити­ческих культур проходили с некото­рыми различиями. Природно-ландшафтные зоны и источники питания мезолитического человека на севере и юге Европейской части СССР имели свои отличия. В лесостепной и лесной зонах наряду с охотой сравнительно рано, в мезолите, стало определяться рыболовное направление хозяйства. На юге долго удерживалась охота, да­же при малой ее продуктивности. Эти производственные различия в мезоли­те северной и южной части Восточ­ной Европы придали несколько раз­личную окраску состоянию матери­альной культуры у мезолитических обществ, в целом же сохранивших много схожих культурно-историчес­ких черт.

Главным содержанием мезолита являются кризисное состояние охот­ничьего присваивающего хозяйства, зарождение воспроизводящего хозяй­ства и вместе с тем сложение новых форм в социальном укладе мезолити­ческих племен.