Том 2 Приложение Трубицын

Есть еще одно важное обстоятельство, которое, помимо дополнения к имеющимся механизмам отрицательного воздействия крепостного права на экономику, дает повод рассматривать эволюцию социальных отношений России в контексте восточной, а не западной истории. В России несопоста-

вим с Западом, но соответствует Востоку уровень эксплуатации крестьянско-

го труда. Это касается и натуральной ренты и денежной (оброка), и отработ-

ки (барщины). Как и на Востоке, где рента могла достигать 70 и даже 80%

урожая, в России эти выплаты были велики. «Наблюдатели находили работу в крепостных русских селах на помещика более тяжелой сравнительно с кре-

стьянской работой в соседних странах Западной Европы». Как писал П. Па-

нин, «господские поборы и барщинные работы в России не только превосхо-

дят примеры ближайших заграничных жителей, но часто выступают и из сносности человеческой»1. Барщина от половины недели (3 – 4 дня) могла достигать 5 дней и даже всей недели.

Таков результат внеэкономического принуждения – ничто не ограничи-

вает здесь волю помещика в эксплуатации крестьянского труда. Фактически мы имеем дело с явлением, максимально близким рабовладельческим хозяй-

ствам древних римлян и греков и плантационным хозяйствам южных штатах Северной Америки: «крепостное русское село превращалось в негритянскую североамериканскую плантацию времен дяди Тома»2.

Крайне обременительным для совокупного народного труда был пере-

вод части крестьян в дворовые. Рост числа слуг, которыми пользовался дво-

рянский класс, ложился в конечном итоге на плечи пахотных крестьян.

Наблюдатели помещичьего быта России XVIII в. подчеркивают, что в рус-

ских домах слуг было втрое и даже впятеро больше, чем в немецких домах примерно такой же зажиточности3. Здесь сказывается характерная для гос-

подствующих классов России и стран Востока (за исключением Японии) не-

умеренная тяга к роскоши, уже достаточно исследованная в культурологиче-

1Там же, с. 137.

2Там же, с. 174.

3Там же, с. 138.

191

ских трудах. Однако мы акцентируем внимание на ее зависимости от обилия ресурсов и возможности внеэкономического принуждения.

Оба эти обстоятельства (высокая эксплуатация и перевод крестьян в дворовые) отрицательно сказывались на экономике страны (рис. 20).

Даровой крестьянский труд развращал правящий класс, который по за-

думке Екатерины, будучи освобожденным от обязательной службы, должен был стать управляющей силой в развитии сельского хозяйства. Разумеется,

он таковым не стал. Ключевский описывает нравы этого «сельскохозяй-

ственного менеджера»: в его свойствах нет того, что могло бы сделать его агентом модернизации1. Отмечаются недостаток предусмотрительности,

предприимчивости, бережливости, нежелание совершенствовать приемы хо-

зяйства, равнодушие к техническим изобретениям. «Дворянское безделье было чрезвычайно важным моментом в истории нашего образованного об-

щества, следовательно, в истории нашей культуры»2.

Фактически здесь Ключевский, как и историки русской культуры, опи-

сывает свойства «праздного класса», характерные для всех социальных сло-

ев, внеэкономически господствующих в аграрных обществах. Но в России положение этого класса было гипертрофировано. Поскольку вопрос изучен,

мы вправе включить данную взаимосвязь в механизм стагнации, вытекаю-

щий одновременно из двух обстоятельств, также связанных между собой причинно-следственной связью: избытка ресурсов и подневольного крепост-

ного труда (рис. 21). Два основных ресурса – природный и трудовой, – бу-

дучи бесплатными и легкодоступными для дворянского класса, полностью исключают всякую необходимость интенсификации.

Деградировал, или как минимум не развивался и сам крестьянский труд. «Крестьяне усвоили себе недостатки, которыми страдали владельцы». Исто-

рик констатирует такое свойство русских крестьян XVIII в., как «неумение переходить от старых привычных способов обработки земли к новым,

1Там же, с. 141.

2Там же, с. 148.

192

наклонность пахать возможно больше земли и неумение пахать ее лучше, не-

понимание выгод интенсивного хозяйства»1.

Оценка общего влияния крепостного права на развитие народного хо-

зяйства давно известна. В начале XIX в. Россия отстает от Запада технологи-

чески и экономически еще сильнее, чем в XVII в. (в этом никто из историков не сомневается, сомнения есть только в причинах и степени отставания). Это видно и по производительности труда в сельском хозяйстве, и по темпам раз-

вития торговли и промышленности. За полстолетия первой половины XVIII

в. городское население почти не выросло (в начале века оно составляло ме-

нее 3, в середине – 3% всего населения)2.

Результаты развития во второй половине XVIII в. Важным представ-

ляется вопрос о совокупных результатах развития общества во второй поло-

вине XVIII в. Нельзя не заметить позитивные сдвиги. Это «увеличение мате-

риальных средств», связанное в первую очередь с ростом населения. При всех негативных демографических последствиях крепостного права общая его численность все же росла, а в годы правления Екатерины – быстрее, чем когда-либо в истории России. Второе – рост совокупных финансовых средств государства. «Население государства в продолжение царствования Екатери-

ны почти удвоилось; сумма государственных доходов учетверилась»3. Отме-

чается также рост торгово-промышленного городского населения.

Однако, как и в период Петра, эти успехи скорее внешние, чем внутрен-

ние, количественные, а не качественные. Они были достигнуты не благодаря интенсификации, а как раз напротив – вовлечению в оборот новых ресурсов и территорий (11 из 50 губерний были присоединены Екатериной). Это каса-

ется и главного успеха – роста городского населения. Промышленное и го-

родское развитие продвинулось количественно и главным образом благодаря приобретениям на западе (8 новых губерний из разделенной Польши), а при-

обретения на юге (Причерноморье, Крым) резко расширили аграрные ресур-

1Там же, с. 141.

2Там же, с. 142.

3Там же, с. 163.

193

сы страны. Следовательно, и в правление Екатерины продолжается осу-

ществление прежней экстенсивной стратегии со всеми ее пороками, следова-

тельно, продолжают работать все выявленные механизмы стагнации и дегра-

дации социальной системы.

Но есть два важных обстоятельства, которые заставляют оценить екате-

рининское правление выше по своим последствиям, чем даже петровское.

Они малозаметны на первый взгляд, но возымели такие следствия, которые привели в первой половине XIX в. к началу реальной модернизации. Первое – это уже указанный рост населения, который продолжится в XIX в. и приве-

дет, наконец, к относительному перенаселению центральных районов стра-

ны, возникновению здесь дефицита ресурсов традиционной аграрной эконо-

мики. Второе – это последствия освобождения домашнего ткацкого стана,

демонополизация мануфактурного производства, толчком к чему послужил указ Екатерины II о ликвидации созданной Петром Мануфактур-коллегии.

Как уже говорилось, есть основания считать, что оценки уровня разви-

тия российского общества в XVII – XVIII вв. были существенно завышены в отечественной историографии и общественно-политической мысли, и про-

цесс модернизации в его социально-экономической составляющей – развитии капитализма – начался отнюдь не с реформ Петра1. Он начался много позд-

нее – в конце XVIII – начале XIX в. – и именно в крестьянской среде, толч-

ком чему в большей мере послужил упомянутый указ Екатерины II, нежели все меры Петра по созданию промышленности и флота2. Есть основания счи-

тать, что меры по либерализации экономики, проводимые Екатериной, даже без учета ее постоянного стремления к либерализации общественной и куль-

турной жизни, а также попыток подтолкнуть дворянство к отмене крепостно-

го права, более способствовали модернизации страны, чем петровские пре-

образования. Именно отсюда начинается развитие российского капитализма,

из относительно перенаселенной, задавленной податями и своеволием дворян

1См., например: Каменский А.Б. Российская империя в XVIII веке, с. 116.

2Каменский А.Б. Российская империя в XVIII веке, с. 209–260; Каменский А.Б. От Петра I до Павла I, с.

465–471.

194

крестьянской среды, в которой сами крестьяне были вынуждены выживать,

надеясь на свое домашнее производство.

Ресурсы и развитие в период капитализма: социально-экономические отношения. Реальное время зарождения капитализма в России – первая по-

ловина XIX в. И развивался он скорее снизу, в крестьянской среде, чем свер-

ху, на созданных и подчиненных в той или иной мере государству мануфак-

турах. Это время появления «капиталистых» крестьян, которые организовы-

вали производство, богатели и выкупались из крепостной зависимости, поль-

зуясь указом «о вольных хлебопашцах» Александра I. Это время развития товарно-денежных отношений вплоть до складывания единого внутреннего рынка, появления его «узлов» – всероссийских ярмарок. Наиболее быстро развивались внутренняя торговля и текстильная промышленность.

Однако преувеличивать успехи не стоит, они весьма относительны и вы-

являются только по сравнению с прошлым. На фоне темпов развития запад-

ных стран, где уже идет или начинается промышленный переворот, они практически отсутствуют. В первой половине XIX в. разрыв в развитии уве-

личивается, российская промышленность, располагающая огромными есте-

ственными ресурсами, не удовлетворяет потребности населения и государ-

ства практически ни в одной из сфер. В середине XIX в. страна все еще вво-

зит каменный уголь и сталь, ее и без того ничтожная доля в мировом про-

мышленном производстве снижается.

Главной причиной, сдерживающей развитие экономики в этот период, в

большинстве случаев называют крепостное право. С этим сложно спорить:

крепостничество является одним из узловых компонентов большинства представленных нами механизмов деградации социальной системы. Его от-

мена и последующие буржуазные реформы – одна из важнейших, но в то же время наиболее проблемных страниц русской истории. Озвучим наиболее распространенную оценку: при всех трудностях и проблемах, она имела от-

ложенный эффект в виде высвобождения производительных сил страны. На этом сходятся как критики реформы, так и ее апологеты. Реформа дала воз-

195

можность завершить промышленный переворот, создать мощный, хотя и не беспроблемный, индустриальный сектор, который ввел Россию в число ве-

дущих капиталистических держав.

Трансформация шла в течение всего XIX в., но особенно быстро – после отмены крепостного права. Если в начале XIX в. структура населения России была чисто аграрной, то в конце века появляется крен в сторону аграрно-

индустриальной. В 1897 г. по данным Всероссийской переписи 99,8 млн. (81%) составляли крестьяне, всего в сельском хозяйстве было занято 97 млн.

или 77,3% всей численности населения. Торгово-промышленное население составляло 21,7 млн. (17,2%); оставшиеся 6,9 млн. (5,5%) обозначены как

«непроизводительное»1.

После отмены крепостного права и проведения реформ трансформация нарастала по экспоненте, все более быстро формировались новые классы.

Так, численность пролетариата крупных промышленных предприятий и же-

лезнодорожного транспорта за 60 – 90-е гг. XIX в. увеличилась вдвое – с 706

до 1432 тыс. чел. В конце 90-х гг. насчитывалось еще 1 млн. рабочих в строи-

тельстве, около 2 млн. «разнорабочих» и 3,5 млн. сельскохозяйственных ра-

бочих2. Темпы роста рабочего класса в целом соответствовали типичным для промышленного переворота, то есть были высокими. Источником являлось,

разумеется, крестьянство. Отходничество как временное (чаще всего сезон-

ное) изменение рода занятий с сельскохозяйственного на промышленное по-

степенно сменялось единовременным. Все больше крестьян покидали дерев-

ню навсегда, хотя процесс урбанизации шел умеренными по сравнению с ев-

ропейскими странами и Японией темпами.

Быстрыми темпами шло расслоение крестьян и других мелких произво-

дителей и формирование буржуазного класса. Причем источником его явля-

лись отнюдь не господствующие и привилегированные сословия (дворяне и купцы), а все те же крестьяне плюс ремесленники и мелкие торговцы, т.е.

1Федоров В.А. История России. 1861 – 1917. М., 2000. С. 93.

2Там же, с. 93.

196

мелкие производители, имевшие куда больше стимулов социальной и эконо-

мической деятельности, чем привилегированные дворяне и купцы. Наиболее известные династии русских фабрикантов – Гучковы, Коноваловы, Кокуш-

кины, Кондрашевы, Гарелины, Гандурины, Ямановские, Зубковы, Морозовы,

Прохоровы, Рябушинские – выходцы из крестьян. Исследования показывают,

что как раз купечество в процессе развития капитализма все больше теряло свои позиции, растворялось среди выходцев из других сословий1.

На рубеж XIX – XX вв. выпадает период наиболее решительной транс-

формации. За двадцатилетие 1897 – 1916 гг. городское население увеличи-

лось с 16,8 млн. до 26,5 млн. чел., или на 70%, а его доля в общей численно-

сти – с 13,5 до 18%. Теперь уже и по структуре населения страны и по заня-

тости можно было говорить об аграрно-индустриальной фазе развития.

Поскольку городское население росло не столько за счет собственного прироста, сколько за счет притока сельского, именно на состояние его глав-

ного ресурса – земли – необходимо обратить внимание. Как и в случае с За-

падной Европой, ни количество и качество эмпирических данных о населе-

нии и динамике его структуры, ни методологический инструментарий иссле-

дования социально-исторических процессов такого масштаба не позволяют утверждать об аграрной стесненности как непосредственной причине проис-

ходящей в этот период в России трансформации. Можно лишь указать на то,

что ее наиболее активный период совпадает с периодом роста аграрного населения страны и перенаселения ее центральных районов. В начале XIX в.

население России составляло 43,7 млн. чел., в конце века (в 1897 г.) – 125,6

млн. чел. (без Финляндии с ее 2,5 млн. чел.). При этом на европейскую часть страны приходилось 102,9 млн. чел, на азиатскую – 22,7 млн. На рубеж веков

– период наиболее решительной трансформации – выпадает максимальный рост населения. За двадцатилетие 1897 – 1916 гг. его численность возросла на

40 млн. чел. или на 32% – с 125,6 до 165,7 млн. чел.2

1См.: Боханов А.Н. Крупная буржуазия в России (конец XIX в. – 1914 г.). М., 1992.

2Федоров В.А. История России, с. 193.

197

Важным обстоятельством, указывающим на безземелье и малоземелье крестьян как на генерирующий трансформацию фактор, является то, что кре-

стьянство является основным источником формирования новых классов. Де-

ревня испытывала относительное перенаселение с начала XIX в., но после реформы 1861 г. оно стало расти особенно быстро. В 1897 г. «избыточное» сельское население составляло 23 млн. чел., в период «второго скачка» инду-

стриализации – к 1913 г. – оно достигло уже 30 млн. чел.1 Теперь уже ни от-

ходничество, ни урбанизация, ни переселение в Заволжье и Сибирь, предго-

рья Кавказа, Среднюю Азию и Казахстан не могли снять демографическую нагрузку с центральных районов. Заметим, это – чисто количественные пока-

затели без учета крупной помещичьей собственности, которая еще больше обостряла проблему малоземелья. Большинство советских историков были склонны писать об относительном аграрном перенаселении в том смысле,

что оно было порождено не столько ростом населения крестьян, сколько со-

хранением крупного землевладения в результате «грабительской» реформы

1861 г.2 Есть все основания полагать, что восходит эта точка зрения к ленин-

ской работе «Развитие капитализма в России»3, где в силу понятных причин упор делался на классовый антагонизм. Современные, равно как и дореволю-

ционные исследования указывают на степень перенаселения, которая вряд ли могла быть компенсирована ликвидацией крупного землевладения. Миронов полагает, что в 1900 г. оно составляло от 22 до 50% работников4.

Вопрос об уровне экономического развития России на рубеже XIX – XX

вв. также относится к числу наиболее дискуссионных. Мы придерживаемся оценки, согласно которой страна входила в число ведущих империалистиче-

ских держав по мощи индустриального сектора5, и, разумеется, есть все ос-

1 Анфимов А.М. Крестьянское хозяйство Европейской России. 1881 – 1904. М., 1980. С. 10–27; Федоров В.А. История России, с. 194.

2См., например: Рындзюнский П.Г. Крестьянская промышленность в пореформенной России. М., 1966.

3Ленин В.И. Развитие капитализма в России // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. М., 1971.

4Миронов Б.Н. Социальная история России, т. 1, с. 60. См. также: Ковалевский М.М. Экономический строй России // Ковалевский М.М. Избранные труды. В 2 ч. Ч. 1. М., 2010. С. 392–572.; Иванов Е.П. Отечественная историография аграрного перенаселения // Вопросы истории. 1971. № 12. С. 31–42.

5Ленин В.И. Империализм, как высшая стадия капитализма // Ленин В.И. Избр. произв.: в 3 т. Т. 1. М., 1980. С. 638–742. См. также: Соловьева А.М. Промышленная революция в России в XIX в. М., 1990; Дубровский

198

нования рассматривать ее в ряду этих стран. Однако даже при этом общий успех развития был относителен. Индустриальный рывок России в конце XIX

– начале XX вв. при всех его положительных последствиях (экономический рост, социальная трансформация в сторону индустриального общества, появ-

ление науки и образования европейского уровня и др.) не сделал общество индустриальным. Страна оставалась аграрно-индустриальной по общему уровню экономического развития, общество не прошло решающую стадию трансформации, что подтверждает структура внешней торговли России, в

экспорте которой «львиная доля всегда принадлежала сырью и материалам… Однако и в импорте доля сырья и материалов всегда была значительной»1. И

даже многие сырьевые товары, которые могли быть добыты или произведены в России (хлопок, уголь, металлы, рыба, кожи, меха, шерсть, соль, животное сало) ввозились потому, что либо их добыча в России не была налажена в до-

статочной мере, либо качество их обработки не удовлетворяло внутренний спрос, либо была слишком высока их себестоимость. Сырье и материалы,

имевшиеся, но не производившиеся в достаточном количестве в России, со-

ставляли во второй половине XIX – начале XX вв. около 50% импорта2. По-

этому есть все основания полагать, что даже при наличии мощного инду-

стриального сектора Россия была ближе к аграрным странам и поставщикам сырья, чем к активным индустриальным производителям.

В чем причины ограниченности успеха?

Полагаем, что исключение из системы взаимозависимостей крепостного права и общая либерализация экономики были чрезвычайно важны, но объ-

ективные обстоятельства – наличие огромных территорий и ресурсов, как промышленных, так и аграрных, – не изменились, либо изменились незначи-

тельно. Все это время территория продолжала расти, продолжал действовать эффект от прошлых присоединений, как действует и теперь, спустя более чем

С.М. Сельское хозяйство и крестьянство России в период империализма. М., 1975; Рындзюнский П.Г. Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX в. М., 1983; Рындзюнский П.Г. Утверждение капитализма в России. 1850 – 1880 гг. М., 1978.

1Миронов Б.Н. Социальная история России, т. 1, с. 55.

2Там же, с. 56.

199

столетие. После проникновения за Урал можно уже не искать в каждом пе-

риоде российской истории территориальный рост как фактор общественных изменений. Присоединенные в XVI – XVII вв. восточные территории и их богатства настолько велики, что воздействие их на социальную динамику бу-

дет продолжаться века. Эти территории и ресурсы будут еще долго, если не бесконечно, снимать нагрузку на ресурсы с европейской части страны.

Особенности территориального роста и демографической динами-

ки. Большой интерес в этой связи представляет характер территориального роста в XIX в. Присоединение Кавказа и Средней Азии, дальнейшее освоение Сибири имели свои особенности. Сам по себе этот рост не требовал особен-

ного сильного военного и экономического напряжения. Как пишет Ключев-

ский, он происходил иногда даже вопреки желанию самой России, поскольку на востоке и юго-востоке границы были открыты, за ними «не лежали плот-

ные политические общества, которые бы сдержали дальнейшее распростра-

нение русской территории»1. Россия «растекалась» по огромным просторам Азии до тех пор, пока не встретилась с сопротивлением либо естественным

(Тихий океан, горные системы Гиндукуш и Тянь-Шань), либо политически-

ми (Британская Индия, зона британского влияния в Иране, Китай). Как пи-

шет Р. Меллор, Россия забирала лишь то, на что другие не претендовали или не могли захватить2. По мнению Миронова и ряда других авторов, в первую очередь территориальную экспансию стимулировали соображения геополи-

тики3. Они согласны с тем, что экономические соображения расширения им-

перии уступали внешнеполитическим4 и с тем, что Россия брала, «что плохо лежало», пока не достигла естественных границ.

Однако при всем этом полностью списывать со счетов экономический и фискальный интерес не стоит. Колонизация Поморья, Урала, Сибири и Даль-

него Востока носила прежде всего экономический характер, как для частных переселенцев, так и для государства. Колониальная политика в отношении

1Ключевский В.О. Соч., т. 5, с. 177.

2Mellor R.E.H. The Soviet Union and its Geographical Problems. London, 1982. P. 29.

3Миронов Б.Н. Социальная история России, т. 1, с. 26.

4Каппелер А. Россия – многонациональная империя: Возникновение, история, распад. М., 1996. С. 21–22.

200