Однозвучно гремит колокольчик

Задушевную песню о русских дальних дорогах, о нелёгкой судьбе ямщика с волнением слушают в сольном и хоровом исполнении не только в нашей стране, но и за рубежом. Эта песня перешагнула границы. Слова многие считают народными, упоминая замечательного русского композитора А. П. Гурилева.

Правда, имя автора песни упоминается в сборнике «Песни русских поэтов», вышедшем в издательстве «Советский писатель» в 1936 году под редакцией И. Н. Розанова, а также в некоторых других книгах. Но, упоминая И. Макарова как сочинителя песни, к этому добавляют: "Об авторе песни мы ничего не знаем".

Имена забытых поэтов и писателей мы ищем в архивах редакций газет, журналов, сборников, в делах жандармских управлений. Об авторе же песни "Однозвучно гремит колоколь­чик" узнаем из архивов тюремного управления конвойных рот Сибирского тракта от Перми до Тобольска. Эти данные позволи­ли установить почти полностью не только биографию автора песни, но и найти неопубликованные его стихи, выяснить родословную автора, проследить его жизненный путь.

Иван Иванович Макаров родился в 1821 году в Сивинском хозяйстве, ныне село Сива, Пермской области, в семье ямщика, принадлежавшего помещику-крепостнику А. Всеволожскому.

Первым учителем мальчика был дьячок местной церкви. Очевидно, яркими впечатлениями детства остались поездки с отцом по делам Всеволожского в Пермь, Пожву, Чердынь, на Печору, в Ирбит, Екатеринбург, Уфу и другие города и села до Тюмени. После смерти отца, который замерз в пути в 1841 г., он не один раз повторил эти поездки.

В 1843 году юноша навлек на себя барский гнев своими стихами. Расправа с дерзким холопом была коротка: "За сочини­тельство, их сиятельству непотребное, сдать в солдаты!" По воспоминаниям современников, Всеволожский отличался сквер­нословием: и похвала и ругань крепостных и служащих всегда сопровождались нецензурной бранью. Ямщик сочинял куплеты, непотребные их сиятельству.

Получив весточку о смерти двух братьев и тяжело больной матери, Макаров самовольно бежит из Перми в Сиву. За это его приписывают ямщиком конвойной роты.

Вскоре грамотного ямщика, что в то время было исключи­тельной редкостью, повышают в должности. Он стал старшим ямщиком и сопровождает конвой заключенных до Тюмени, а иногда и до Томска. Вот на этом тысячекилометровом пути и родилась бессмертная песня "Однозвучно звенит колокольчик". Но первоначальный текст отличается от текста, предложенного А. П. Гурилевым на музыку: один куплет выпал совершенно, изменена и вторая строка первого куплета, и несколько строк последнего.

Вот первоначальный текст песни:

... И воспомнил он Сиву родную,

Чугайку и заводь пруда.

И под хриплые крики конвоя

Замолк мой ямщик навсегда.

Однозвучно гремит колокольчик,

И не слышится песнь ямщика...

Слышен звон кандалов, и дорога, Дорога в Сибирь далека.

Сива — родина И.И. Макарова; Чугайка — название поляны в лесу в окрестностях Сивы.

Трагически закончилась жизнь крепостного поэта. Он замерз в Верхнем Суксуне, ныне Пермская область. Это часто случалось в зимние бураны, особенно во время переходов по Барабинской и Кулундинской степям. Видимо, можно предположить, что А.Л. Гурилев допустил некоторые изменения текста. Да это и понятно. Ведь в 40-х — начале 50-х годов XIX века, при Николае I, когда появилась песня и музыка на нее, на салонных вечерах не могли петь: "Дорога в Сибирь далека". В Сибири томились декабристы и их героические жены...

По счастливой случайности сохранились еще три стихотворе­ния И. И. Макарова, что дает право говорить об авторе "Коло­кольчика" как о крепостном поэте.

Неизвестным было стихотворение: "Ты грустишь, моя милая Маша".

И, наконец, еще одно стихотворение И.И. Макарова: "Коло­кольчик — мой друг":

Под дугою гремит колокольчик,

И дорога холмится слегка,

Хоть сыта моя резвая тройка,

Но дорога у нас далека.

А колокольчик отвечает мыслям ямщика:

... Пожва, Чердынь, Казань и Печора,

И Сибирь нам известны давно.

Ты грустишь по селу крепостному,

Мне бездумно греметь суждено.

А вот что сохранили документы пермской конвойной роты: "Анфиске Гаврилкиной дочке Макаркиной отданы пожитки ее сына Ивашки старшего ямщика Пермской конвойной роты: мешок худой, сапоги худые, две пары исподнего для ношения неспособного, картуз добрый и бумаги с сочинительством".

Подпись совершенно неразборчива, а вот слово "сочинитель­ство" встречается и в других бумагах о Макарове. Это дает право утверждать, что были и еще стихи. И сочинялись они в дороге, на остановках в этапных тюрьмах и пересыльных казематах, где через каждые два дня перехода ссыльным полагались сутки отдыха. "Сочинительство" хранилось в мешке ямщика. В те

времена достать бумагу было трудно, а то и невозможно. Значит, кто-то снабжал поэта бумагой для "сочинительства"...

Установлена родословная поэта. Отец замерз в 1841 году. Жена, Анфиса Гавриловна, имела двенадцать детей. Девять умерли в раннем детстве, трое выжили. Макар Иванович, брат поэта, родился в Сиве в 1836 году, погиб в 1877 году на Шипке. У него был сын Николай Макарович, 1875 года рождения, участник русско-японской войны 1904—1905 годов, доброволец гражданской войны 1918—1922 годов. Во время штурма Волоча-евской сопки получил тяжелое ранение ног и находился на пенсии, семьи у него не было. Умер он в 1930 году. Третий сын, Софрон Иванович, родился в Сиве в 1841 году; в 1860 году затравлен собаками Всеволожского "за рассказывание холопам про их сиятельство стихов непристойных".

Не удалось установить, кто был автором стихов — сам Софрон или это были стихи его брата, автора "Колокольчика"?

Век с четвертью звучит задушевная песня "Однозвучно гремит колокольчик", забыт и автор и первоначальный текст песни талантливого поэта-самоучки. Есть необходимость их восстано­вить: они принадлежат истории русской литературы.

Задание 15. В приведенном ниже отрывке из статьи проверьте фактический материал, вычитайте цитаты. Унифицируйте спосо­бы включения прозаических и стихотворных цитат в текст, укажи­те их источники.

Лирика А. Ахматовой немыслима без стихов о природе твор­чества, о сущности поэзии, о роли поэта в обществе.

Главное свойство истинного искусства — это связь с реальной жизнью: любой толчок извне может привести в движение поэти­ческую мысль. Даже самые прозаические картины порой рожда­ют возвышенные настроения: "Как желтый одуванчик у забора. Как лопухи и лебеда" (Мне ни к чему одические рати).

Истинное явление искусства естественно, чуждо красивости, оно первозданно, как природа, оно вечно, как природа и человечество:

— Наше священное ремесло Существует тысячу лет.

В стихотворении "Творчество поэта" А. Ахматова запечатле­вает тот неуловимый миг, когда творение только зарождается в глубинах человеческого духа из пестроты жизненных впечатле­ний, звуков

Бывает так, что некая истома

В ушах не умолкает бой часов;

Вдали раскат стихающего грома,

Неузнанных и пленных голосов

Мне чудятся их жалобы и стоны.

Этому ахматовскому стихотворению особенно близка статья А. Блока "О назначении поэта".

Блок пишет о поэте как о сыне гармонии, о том, что три обязанности возложены на поэта:

"Во-первых — освободить звуки из родной безначальной стихии, в которой они пребывают. На бездонных глубинах духа... катятся звуковые волны, словно волны эфира, объемлющие вселенную; там идут ритмические колебания, подобные процес­сам, образующим горы, морские течения, растительный и живот­ный мир.

Поэт силой своего воображения, интуиции, мысли снимает внешние покровы, вскрывая духовную глубину в явлениях жизни. "Таинственное дело совершилось; покров снят, звук принят в душу, — пишет Блок. Продолжим чтение стихотворе­ния А. Ахматовой:

Сужается какой-то странный круг.

Но в этой бездне шепотов и звонов

Встает один все победивший звук.

Второе требование к поэту, по Блоку, заключается в том, чтобы "Поднятый из глубины и чужеродный звук был заключен в прочную и осязаемую форму слова. Звуки и слова должны образовать единую гармонию. Это область мастерства".

"Но вот уже послышались слова,

читаем у Ахматовой. Но у нее, в отличие от Блока, эти слева возникают не только из звуков, чужеродных внешнему миру, но и рожденных им.

Тогда я начинаю понимать,

И просто продиктованные строчки

Ложатся в белоснежную тетрадь...

Сжато, лаконично и глубоко изображен момент поэтического вдохновения, которое есть расположение "души к живейшему приятию впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению оных". Это пушкинское определение поэтического вдохновения было близко А. Ахматовой. Поэтому и полемизиру­ет она с иными читателями, а может быть, и некоторыми литераторами, считающими жизнь поэта легкой.

— Подумаешь, тоже забота, —

Беспечное это житье:

Подслушать у музыки что-то! ("Поэт").

Дело поэта для А. Ахматовой — трудная внутренняя работа. Стихи рождаются из двух источников всякого настоящего творче­ства — из впечатлений жизни и внутреннего опыта самого искусства, самого художника:

Беру налево и направо

И даже без чувства вины,

Немного у жизни лукавой,

И все — у ночной тишины.