Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

109

цепи). Именно в этом смысле конвенциональные косвенные речевые акты отличаются от других, неконвенциональных косвенных речевых актов. Это противопоставление у ряда авторов получает терминологический статус: под косвенными речевыми актами понимаются именно конвенциональные, а другие непрямые высказывания считаются транспонированными. Вряд ли стоит жестко подходить к этому разделению: четкой границы между конвенциональными и неконвенциональными косвенными речевыми актами нет, зато есть немало переходных случаев. Так, единичное употребление косвенного высказывания может развиться в конвенциональное, пройдя все стадии ритуализации в речевой деятельности и став «фоновым знанием». В пользу символического, социокультурного осмысления конвенциональности косвенных речевых актов говорят результаты функциональных исследований категории вежливости — важнейшего фактора в определении тональности общения и стиля дискурса [см.: Карасик 1992; Brown, Levinson 1987; Coupland 1988].

5.1.5 Теория речевых актов и анализ языкового общения

Наука, как и жизнь, полна парадоксов. Теория речевых актов, подарив немало интересных идей, оказалась не в состоянии адекватно интерпретировать живую разговорную речь — все то, что не укладывается в прокрустово ложе примеров, придуманных, как правило, самими исследователями.

Речевой акт фактически не оправдывает претензий на статус «элементарной» или «минимальной» единицы общения — это все же «элементарная единица сообщения» [Сусов 1984: 5]. В его структуре не отражена специфика общения как взаимодействия, речевой акт по определению однонаправлен и изолирован. Вот что пишет об этом Сёрль: «The speech act scenario is enacted by its two great heroes, 'S' and 'H'; and it works as follows: S goes up to H and cuts loose with an acoustic blast; if all goes well, if all the appropriate conditions are satisfied,

170

if S's noise is infused with intentionality, and if all kinds of rules come into play, then the speech act is successful and nondefective. After that, there is silence; nothing else happens. The speech act is concluded and S and H go their separate ways» [Searle 1992: 7].

Речевой акт — всего лишь потенциальная единица речевого общения, в которой только потенциально заложена способность к общению со «стерильным собеседником» [Романов 1988: 15] и потенциально представлена информация о том, каким образом может произойти предполагаемое взаимодействие партнеров, так как сам субъект речевой деятельности выступает здесь в виде того же абстрактного картезианского индивида, наделенного соответствующим набором социальных (роль, статус) и психологических (мнение, знание, намерение, установка) характеристик, которые он не в состоянии применить «в стратегической природе естественного речевого общения» [Франк 1986: 367; Романов 1988: 15].

Одной из проблем является сегментация потока речи на единицы, соответствующие «индивидуальным речевым актам». Если такой единицей считать предложение (абсолютное большинство примеров в работах по теории речевых актов — хрестоматийные предложения), то придется признать, что это противоречит фактам речи: речевые акты часто осуществляются посредством либо группы предложений, либо части предложения. Теория речевых актов занимается не высказываниями, а их типами [utterance-types — Schiffrin 1994: 60], не реальными инференционными процессами мыследеятельности, а элементами знаний, лишь предположительно привносимыми в речь.

Вызывает сомнение необходимость соотносить каждое высказывание с типом речевого акта из фиксированного и узкого репертуара, ведь в социально-коммуникативной реальности речи многие высказывания полифункциональны. Проблема косвенных речевых актов только подтверждает это. Д. Шифрин показала, как высказывание Y'want a piece of candy? в потоке речи может быть охарактеризовано то как вопрос, то как просьба, а то как предложение [Schiffrin 1994: 61—85]. Объяснение этому скрыто во внутренней связи функций:

Макаров М. Л. Основы теории дискурса.— М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.— 280 с.

109

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

110

[ акт 1 высказывание => | акт 2 [ акт 3

Это отличается от приписывания одной форме ряда изолированных, не связанных друг с другом функций [Schiffrin 1994: 86]:

	=>	акт 1
высказывание	=>	акт 2
	=>	акт 3

171

Полифункциональность речевых актов играет большую роль в организации дискурса: наличие более чем одной функции дает возможность продолжить разговор более чем одним способом.

Следующей проблемой является произвольность категоризации фрагментов дискурса: нет единого набора критериев, который позволил бы всем исследователям речи одинаково вычленить и охарактеризовать сегменты, одним и тем же формальным единицам придать одинаковые функции. Произвольность определения функций заставляет усомниться в универсальности таксономии, оставив их уровню индивидуальной компетенции [Kreckel 1981; Taylor, Cameron 1987].

Согласимся и с тем, что точка зрения теории речевых актов на языковое общение статична, речеактовый подход игнорирует внутреннюю логику развития коммуникации и взаимодействия участников, спор стратегий регулирования и прогнозирования. Речевые акты вычленяются и идентифицируются a posteriori в жесткой системе координат, а не с постоянно движущейся точки зрения участников общения в процессе плавного развертывания коммуникативных структур. Единицы общения в момент их интерпретации еще не являются чем-то сформированным и завершенным, они как раз в этот момент только «появляются на свет». Не надо забывать и того, что для взаимодействия важны «точки зрения» всех его участников.

Теория речевых актов не может объяснить синтагматические связи между высказываниями и когеренцию дискурса, а также то, как одни типы высказываний обусловливают определенные иллокутивные функции других [но ср.: Labov, Fanshel 1977; Clark 1979; Ferrera 1985; Schegloff 1987]. Теория речевых актов пренебрегает «актами», связанными с организационными аспектами языкового общения, в частности, «минимальными репликами» адресата, не прерывающими говорящего, однако выполняющими множество локальных задач, не сводимых лишь к «подтверждению».

В теории речевых актов контекст как объяснительный фактор привлекают эпизодически для объяснения лишь тех высказываний, которые не поддаются голой семантической интерпретации. Вопрос о том, как контекст определяет или меняет иллокутивную функцию высказывания, в рамках ортодоксальной теории речевых актов не обсуждался. Примеры для анализа — абстрактные, идеализированные высказывания-типы, помещенные в гипотетический «нулевой» контекст, не способствовали решению проблемы. Низкая роль контекста отрицательно сказалась на эвристических возможностях теории.

Неясным остается соотношение пропозиции и иллокуции. Возникает также необходимость модернизации традиционной логико-семантической парадигмы, так как теория речевых актов всем показала, что высказывание несет

172

не только пропозициональное истинностно-функциональное значение, но и нечто большее. Таким образом, теория речевых актов, исследуя весьма узкий набор функций своих «единиц», отталкивается от внешней по отношению к языку реальности — интенции автора и знания конститутивных правил: «Если принять, что иллокутивная цель — это базисное понятие, вокруг которого группируются различные способы использования языка, то окажется, что число различных действий, которые мы производим с помощью языка, довольно ограниченно: мы сообщаем другим, каково положение вещей; мы пытаемся заставить других совершить нечто; мы берем на себя обязательство совершить нечто; мы выражаем свои чувства и отношения; наконец, мы с помощью высказываний вносим изменения в существующий мир» [Сёрль 1986b:194]. Для коммуникативного дискурс-анализа не так важна таксономия речевых актов per se — порой интереснее 12 дифференциальных признаков, по которым Сёрль [1986b]

Макаров М. Л. Основы теории дискурса.— М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.— 280 с.

110