7. Третий этап: 70-90-е годы хх века — научно-революционный.

Согласно философии — это смена парадигм. ПАРАДИГМА — это совокупность принципов, постулатов, теорий, которые признаны научным сообществом на данный период времени. На 1-ом этапе истории говорить о парадигмах и не приходилось.

На 2-ом этапе появилась подобная, куда в качестве постулатов входили принципы партийности и государственного правления, а научные истины содержались в трудах Ленина. В этой парадигме теоретических концепций не было, но было признание библиографии как важной деятельностью. В недрах деятельности продолжалась разработка теоретических аспектов библиографии. И уже в 70-е г. на страницах сборниках замелькали термины: библиографическая информация, системность, сущность библиографии. Они не вписывались в идеологическую практику и не одобрялись государством. Однако, ничто не могло сдержать развитие мысли. В середине 70-х г. теория преодолела рутинность, вспомогательной деятельность и вышла на новый уровень, начался поиск подлинной научной сущности библиографии

8. Четвертый этап: конец хх века — информационно-технологический.

. В конце 1990-х гг. возникли, наконец, предпосылки для формирования новой парадигмы, которая открыла информационо-технологический этап в развитии отечественной теории библиографии. В отличие от предыдущего этапа, где движущей силой была теоретическая мысль, очищающая профессиональное сознание от догматического застоя, теперь источником преобразований, требующих осмысления, стала библиографическая практика, интенсивно осваивавшая новые информационные технологии. На повестку дня была поставлена информатизация библиографии, что диктовалось стремительной экспансией электронной коммуникации. Появились основания для того, чтобы говорить о переходе от бумажной коммуникации к коммуникации безбумажной, от книжной культуры к культуре мультимедийной, от индустриального к постиндустриальному информационному обществу. Среди факторов, наиболее ощутимо влияющих на настоящее и будущее библиографии, следует отметить качественные изменения информационных ресурсов в плане их доступности и удобства использования, и в том числе: -совмещение библиотечных каталогов и библиографических картотек в рамках единых электронных информационных систем; -переход от представлений об СБА как аппарате конкретной библиотеки к представлениям о путеводителях по мировым информационным ресурсам; -совмещение (благодаря появлению комплексных документальных — библиографических и полнотекстовых — БД) двух контуров обслуживания —библиотечного и библиографического; -приближение информации к месту проживания или работы читателя, возможность получения информационных услуг путем обращения в виртуальные библиотеки. Одновременно возникает и целый ряд новых проблем, связанных с качеством электронных документов и ответственностью их создателей за объективность и достоверность распространяемой информации, со сложностью ориентации в информационных ресурсах, состав которых быстро меняется, с необходимостью обеспечения совместимости информационной продукции, создаваемой различными учреждениями многих стран, в рамках совокупных ресурсов общества. Библиографоведению предстоит осмыслить место и функции библиографирования и библиографического обслуживания в преобразующейся системе социальных коммуникаций, осознать, что из накопленного опыта получит развитие, а что примет совсем иные формы. Однако пока что теория библиографии, занятая познанием своей сущности, оказалась в стороне от преобразований, столь важных для библиографической практики. Собственно говоря, кризис научно-революционной парадигмы, о котором стали говорить в 1990-е гг., как раз и заключался в неспособности осмыслить библиографическую проблематику информационных технологий. Так, теоретики библиографии ушли от таких проблем, как библиографические виртуальные коммуникации, Интернет как библиографический ресурс, библиографирование электронных публикаций и сайтов и т. д. Очень поверхностно разработаны актуальные проблемы «Библиография и рынок», «Библиография и международное сотрудничество». Молодые теоретики, способные к парадигмальному мышлению, еще не проявили себя. К сожалению, несмотря на всеобщее распространение информационной терминологии, информационно-технологическая парадигма библиографоведения пока не сложилась: нет теоретического воспроизведения библиографической практики в эпоху всемирной информационной сети. Неясно, сохранятся ли действовавшие в документальной коммуникации функции, принципы, виды библиографии? Вероятно, сохранятся, но отвергать возможность их трансформации было бы опрометчиво. Еще более опрометчиво и, прямо скажем, самоубийственно для библиографической профессии было бы отрицание теоретического багажа научно-революционной парадигмы. Освоение этого багажа каждым библиографом необходимо для овладения профессиональным кредо, для понимания общественного назначения и специфических отличий библиографии от других областей социально-коммуникационной деятельности. Не менее важно и поучительно осознание исторической ретроспективы библиографии как филологической и государственно-вспомогательной парадигм. Филологи Серебряного века, конечно, были далеки от информационных технологий, но их наследие поможет удержаться от соблазна впасть в техницизм, дегуманизацию, упрощенчество. Не утратили полезности некоторые организационные решения и методические рекомендации, выработанные советским поколением библиографов.