УП История народного искуства Сибири

бытовых суеверий, является символом солнечного света и летнего тепла, а

также графическим изображением солярного знака [64].

Древний солярный знак бурят – один из самых архаичных знаков – указатель движения Солнца и деления года на четыре сезона. Фиксирует два солнцестояния: летнее и зимнее и включает идею четырех сторон света. Это знак, центрированный вокруг оси, содержит в себе идею движения в двух направлениях: по часовой стрелке и против. Движение по часовой стрелке представляет мужскую энергию, против часовой – женскую [9].

Мотивы дерева, родственные космологическим представлениям многих народов отражены и в декоративном искусстве народов Сибири. Почитание берез у многих народов связано с культом плодородия, с весенними праздниками воскресения сил природы. Моления в березовых рощах совершались славянами еще в XVII в. в седьмой четверг после Пасхи – Семик.

Завивание веток березы девушками, принесение жертвенных пирогов и каши.

Можно сравнить этот обряд с поднесением вотивных жертвоприношений народами Сибири – повязывание березе ленточек «чалама», за которыми стоит сложная семантическая символика. Ее понимание утрачено и в народной среде,

где она стала зачастую отголоском привычного традиционного символа.

Семантика цветообозначений для подвешиваемых лент «чалама» восходит к древнетюркской эпохе и остается неизменной до начала ХХ в. Используемая для «чалама» цветовая гамма соответствовала у древних тюрок и позднее у алтайских кочевников четырем сторонам света: восток – сине-зеленый/голубой,

запад – белый, юг – красный, север – черный [23, с. 30].

По преданиям якутов, душа самого великого шамана воспитывалась на девятом суку священного дерева. Шорцы, бачатские телеуты, хакасы на шаманских бубнах изображали деревья, означавшие лестницу с многочисленными ступенями-ветвями, ведущую к верховному божеству (рис.

55). На связь мистической лестницы и дерева в шаманском ритуале указывали многие исследователи [79]. Тесная связь лестницы и шаманского дерева отчетливо проявляется в мировоззрении бурят. В многочисленных преданиях и

31

легендах шаманское дерево предстает в виде лестницы. У якутов и алтайцев зафиксированы сходные представления о лиственнице как «лестнице шамана»

[30].

Священным деревом многих народов Сибири, кроме березы, были хвойные деревья – лиственница, кедр. Селькупы изображали кедр на самых различных предметах – коробках-чуманах, колчанах для стрел, культовых предметах [30].

На бубнах шорцев и телеутов деревья, означавшие лестницу, ведущую к Ульгеню, рисовали с ветвями с одной стороны, на одних бубнах с правой, на других с левой. Встречаются рисунки дерева с раздвоенной вершиной, с

корнями, как будто специально обезображенные «художником. Видимо, это были приемы, подчеркивающие исключительность изображенных на культовом предмете деревьев.

Антропоморфные мотивы использовались в изобразительном искусстве с древности и имели в ранних религиозных верованиях народов Сибири немаловажное значение. Для каждой исторической эпохи свойственны свои специфические приемы изображения антропоморфных существ, часто наделяемых мифическими чертами [94]. Для наскальных антропоморфных рисунков Сибири свойственно их изображение с головами, увенчанными лучами (солнцеголовые), рогами (быкоголовые), в грибообразных и конических шляпах (рис. 51–54). Трактовка семантики этих образов неоднозначная.

Приверженцы «реализма» приходят к выводу что «солнцеголовость» –

отражение доступными древним художникам средствами, вполне реальной натуры, как, например короны из перьев или других головных уборов: рогатых,

колпакообразных, грибовидных и т.п. Существуют мнения, что таким образом обозначено божественное сияние образа. Это доказывается наличием точек у концов черточек-лучей, которые и символизируют сияние. «Быкоголовость» отдельных образов так же можно истолковать двояко. Поскольку бычьи рога являются непременным атрибутом масок тувинских шаманов, (да и в других культурах бычьи рога часто становятся деталями головного убора) на каракольских сюжетах могут быть изображены именно они [44, с. 96].

32

Среди наскальных изображений Южной Сибири выделяются антропоморфные фигуры в позе оранты в длинных одеяниях с бахромой,

переданной штриховкой, интерпретируемые большинством исследователей в качестве женских, а также персонажи с разведенными в сторону или поднятыми руками, от которых вниз отходят линии, иногда бывает обозначен признак мужского пола.

В древнеэскимосских памятниках Чукотского полуострова были обнаружены многочисленные антропоморфные изображения. Ученые предполагают, что антропоморфные скульптуры I тыс. н. э. служили амулетами

исимволизировали предков-покровителей и хранителей домашнего очага [33].

Ухантов и манси существовали антропоморфные изображения

«шайтанская рожа», «нос шайтана» среди родовых знаков и в тамгах, которые трактовались очень упрощенно. Более условно из всех рисунков обозначалось лицо «шайтана» в виде трех коротких черточек, две из которых означают глаза,

а третья – нос [30, с. 31].

Антропоморфные существа изображались на предметах шаманского культа народов Сибири, олицетворяя мифических существ, включая и шамана с его атрибутами – реального предшественника владельца бубна, чье изображение после его смерти включалось в разряд духов-помощников нового шамана [24].

Антропоморфные фигурки могли быть конными и пешими. Конные фигурки,

нарисованные в верхней (небесной) сфере, наделялись свойствами добрых духов. Для хакасских бубнах характерно изображение семи или девяти стоявших в ряд, взявшихся за руки фигурок, которые мыслились шаманом как

«горные девы», способные отвлечь злого духа мужского пола от шамана,

камлающего с данным бубном (рис. 55).

Фигурки людей на бубнах народов Саяно-Алтая чаще нарисованы трехпалыми, что находит отклик в петроглифах Сибири. Каждая фигурка имеет свои метки, позволяющие художнику и шаману видеть в обобщенном рисунке некий конкретный персонаж. Например, высшее божество – «лучезарного Ульгеня» на шорских бубнах изображали в толпе среди других мифических

33

помощников шамана. Его голова была окружена лучами, или это был пучок направленных в одну сторону, почти параллельных друг другу лучей, что сближало его образ с «солнцеголовыми» фигурками петроглифов (рис. 56).

Подобные одиночные божества ярко представлены на бубнах кетов (рис. 57).

На кожаных предметах облачения селькупских и эвенкийских шаманов – шаманском плаще, поясе, головных уборах – также имеются силуэтные антропоморфные изображения духов-помощников, выполненные красно-

коричневой краской.

У хантов и манси антропоморфные мотивы в декоративном искусстве частично геометризованны. На жертвенных покрывалах этих народов изображения конных всадников выстраиваются в своеобразный орнаментальный ряд (рис. 58).

Воплощения изображения человека в эмблему, его схематизации у народов Сибири не происходит. Как правило, отдельное изображение может быть включено в декоративную композицию (рис. 59)

Зооморфные мотивы в декоративном искусстве народов Сибири отличаются большим многообразием. Изображения быков часто встречаются на петроглифах Сибири. Датированные бронзовым веком, они в большом количестве представлены в Туве. Бык занимает важное место в мировоззрении и культуре скотоводов Сибири, являясь источником питания и транспортным средством. До недавнего времени тувинцы использовали быков как верховых животных во время охоты. На скалах Саян также есть рисунки оседланных быков. Хронологически прослеживается преобладание изображений быков в наскальном искусстве центрально-азиатского периода, в котором позднее центральное положение занимают олени. Также, как и антропоморфный декор,

бык в декоративном искусстве народов Сибири встречается только как изображение, не происходит его схематизации, преобразования в эмблему и сложения в орнаментальные композиции.

Мотив оленя/лося (эти образы в религиозно-мифологических представлениях и в ритуалах часто дублируются). Образ лося можно

34

рассматривать и как космологический, и одновременно зооморфный мотив.

Лось/олень появляется на наскальных рисунках начиная с неолита. Известны наскальные изображения лося или стад лосей, лося и человека (чаще всего в ситуации охоты, иногда – поклонения человека Лосю); беременной или рожающей лосихи (ангарские петроглифы); Лось (или стадо Лосей) вместе с рыбами, птицами, лодками, следами охотников-лыжников и т. п. Для скифской эпохи характерно изображение Лося на гробницах, саркофагах, обнаруженных на Центральном Алтае [25].

Для этнографических музейных коллекций также характерно реалистичное изображение лося или оленя, связанных у народов Сибири с солярным культом.

В отдельных случаях происходит включение изображения в орнаментальный ряд в произведениях декоративного искусства, как, например, на нюках

(покрышках чума) долган (рис. 60). Часто используется при декорировании предметов из различных материалов образ оленя, воплощенный в эмблеме

«рогов оленя» [48]. Такой геометризованный зооморфный мотив применялся в орнаменте одежды, культовых предметов хантами, манси, ненцами и другими народами, чья хозяйственная деятельность связывалась с оленеводством (рис.

61).

Мотив коня, отражает древний культ этого животного, наиболее ярко представленный в декоративном искусстве якутов, где он был схематизирован в эмблему (конские копыта). Вероятно, конь был тотемом якутов, что типично для культуры кочевых скотоводческих племен. Согласно древним космологическим представлениям, он символизировал собой небо. В предании якутов существует легенда о том, что первым живым существом на земле был конь, от него произошел полуконь-получеловек, у которого родился человек.

До конца XIX в. традиционный весенний праздник якутов «ысыах» сохранял языческую обрядность и был связан с культом коня.

Образ коня встречается в декоре надмогильных сооружений якутов,

скульптурных навершиях коновязей, некоторых видах серебряных украшений.

Особенной сакральностью отличается коновязь «сэргэ» с навершием из

35

четырѐх голов лошадей, смотрящих на четыре стороны света. форма стилизованных конских ног характерна для некоторых видов столов и трехножных сосудов-чоронов, конское копыто напоминает воронка для кумыса

«кенкелѐйн» (рис. 62).

Конский волос служил материалом для шитья, вышивки, плетения,

символизируя благополучие, плодородие. В якутском народном искусстве встречается мотив сдвоенных и учетверенных коньков, связанный, как и в древнерусском искусстве, с солярным культом и пространственными представлениями. Наделение предметов анималистическими деталями – ногами, копытами коня, по всей вероятности, было связано со стремлением возвысить предмет до уровня почитаемого животного. В якутской народной вышивке цветными нитками до сих пор сохранился сильно геометризованный мотив «сылгы ойуу» (орнамент коня), в основе которого – образная линия,

завитками напоминающая гриву и хвост коня. Исследователи якутского декоративного искусства высказывают предположение, что один из вариантов семантики якутской лиры в вышивке чепраков и кычимов, украшающих коня,

может трактоваться следующим образом: отростки на орнаменте «лиры» и «сердца» – это крайне схематизированные и геометризованные головы коня,

иконография которых уходит корнями в искусство древних кочевых племен

(рис. 63, изображение справа) [64].

В орнаментальном искусстве хантов, тщательно исследованном томскими учеными Н.В. Лукиной, О.В.Рындиной, представлен орнамент из своеобразно воплощенной данным народов эмблемы – «лошади нос» (рис. 64) [52, с. 138].

Роговидный мотив в декоративном искусстве народов Южной Сибири явился продолжением реалистичных изображений козлов и баранов, которые,

являясь не только объектом охоты, но и одомашнивания, представляли статичный и устойчивый образ среднего (земного) мира. Данный мотив имеет различные модификации, близкие к реальному образу рогов животного. У

скотоводческих народов Юга Сибири – хакасов, алтайцев, тувинцев, якутов он представлен комбинацией такого элемента как «рога барана». У бурят такой

36

орнамент называется «эбэр угалза» (рогатый орнамент) [9]. На основе сочетания роговидных завитков (нередко в комбинации с другими мотивами) у

народов Сибири сложилось множество орнаментальных композиций (рис. 65).

Мотив верблюда. Довольно широко распространен у народов Южной Сибири S-образный мотив орнамента «шея верблюжонка» который также, как и предыдущий, составляет целую серию орнаментальных композиций, одной из которых является якутская лира (рис. 28, 66).

Мотив медведя. Изображение медведя встречается на наскальных рисунках, бубнах сибирских шаманов. Имеются отдельные случаи воплощения образа этого почитаемого народами Сибири зверя в эмблему. Так, изображения сомкнутых медвежьи зубов представлено на произведениях косторезного искусства древнего населения Севера Сибири – головках гарпунного древка из моржового клыка, хранящихся в Государственном музее Востока. На находке из эквенского погребения изображены сомкнутые медвежьи зубы. Такой же декор покрывает и другие аналогичные изделия. Он, несомненно, имел особый,

сакральный смысл. Взяв в руки гарпун с изображениями медвежьих зубов,

первобытный охотник ощущал в себе силу могущественных духов. В 1974 г.

эти предметы были обнаружены Д.А. Сергеевым и С.А. Арутюновым на северо-востоке Чукотского полуострова. Головка гарпунного древка соединяла друг с другом основные детали гарпуна, а также утяжеляла оружие морских арктических зверобоев [105].

Особым почитанием медведь, как первопредок, был окружен и у всех жителей лесной полосы. Его изображение обычно крайне стилизовано.

Схематичное изображение зверя характерно для пиктографического письма хантов и манси. Рисунки выполнялись контурной резьбой на деревянных дощечках (рис. 67).

Яркий образ этого животного представлен в музейных коллекциях на рукавицах, надеваемых хантами и манси во время плясок на празднике медведя.

Медведь показан сверху, со стороны спины и напоминает убитого распластанного зверя (рис. 68).

37

Мотивы рыб и земноводных. Рыба является универсальным мифологическим персонажем. В вертикальных системах Вселенной она предстает как один из наиболее существенных маркеров Нижнего мира.

В мифах рыба выступает как создатель и опора земли. Кроме того, она символизирует плодородие, обычно в связи с сюжетом умирания и возрождения. Во всех этих случаях данный персонаж выступает как некий эквивалент Нижнего мира, хтонический символ царства мертвых, в который надо попасть, чтобы вновь возродиться. Рыба символизирует плодородие,

плодовитость, изобилие, богатство, сексуальную силу, в то же время этот образ амбивалентен: он может выражать и прямо противоположные качества:

скудость, скупость, равнодушие, сексуальную индифферентность.

Рыба в сибирской мифологии и верованиях также связывает преисподнюю с миром живых. Представления о хтонической рыбе Нижнего мира Кер-Палыке

(Кер-Балыке, Кар-Балыке) и рыбоподобном, громадном чудовище той же сферы Керь-ютпа (Кер-тютпа), проглатывающем людей, весьма широко распространены в шаманистской мифологии хакасов, алтайцев, телеутов,

кумандинцев, шорцев, предположительно, барабинских татар [79].

Изображения этих чудищ помещались обычно в нижней части бубна или крепились внизу шаманского облачения. Чудовищная «рыба» Кар балык –

самое крупное и, судя по усаженной длинными зубами пасти, свирепое животное преисподней считалась сильным спутником шамана. Свидетельством ее могущества у шорцев являлось и то, что Кар-балык могла перемещаться в верхний мир, де на шорских бубнах встречается ее изображение (рис. 69). О

древности происхождения этого образа свидетельствуют изображения рыб на наскальных рисунках, охарактеризованных как чудовищная рыба-щука преисподней [42].

С Сибирью связаны и представления о «двойных рыбах». Именно двойными изображались на севере Восточной Сибири таймень и налим,

которые использовались якутскими и долганскими шаманами во время ритуальных действий при лечении больных. Иконография этих рыб такова: две

38

рыбы сплетены хвостами, в месте соединения – отверстие, символизирующее прорубь из Среднего мира в Нижний (обиталище самой рыбы).

Налим, также как и щука, с древнейших времен был почитаемым в Сибири.

Представления о налиме связывают эту рыбу с культом покойников и культом предков. Так, сохранились сведения, что у тувинцев нельзя было употреблять налима в пищу, так как в прошлом он был старухой, ушедшей из-за ссоры с

мужем в воду и превратившейся в рыбу. Аналогичное предание (но уже об утопленнице-девице, превратившейся в налима) имеется и у бурят. В то же время члены бурятского рода эхирит выводили свой род от налимов. У хантов девушкам, вступившим в период половой зрелости, запрещалось резать и чистить щуку и налима из боязни, что в девушку может переселиться дух – хозяин рек и озер, что приведет к ее смерти. Запреты на потребление налима и щуки существовали у манси и ненцев [79].

Согласно легендам отдельных народов Сибири, отверстые пасти фантастических рыб-чудовищ верхней губой касаются неба, а нижней – земли.

Одна из них испускает холод, порождая осень и зиму; вторая – тепло,

вызывающее приход весны и лета. По поверью алтайцев, добрый дух Ульгень,

сотворивший Вселенную, утвердил ее на трех рыбах, именуемых «Кар-балык».

Одна из них располагается в центре земли, две – по бокам от нее. Согласно преданиям эвенков, под крайней землей нижнего мира находится подземное море, по которому плавают четыре огромные мифические рыбы – две щуки и два окуня. По бурятскому мифу, создавая вселенную, Мать-Божество, сама собой зародившаяся у основания золотой ивы, сотворила из морских пучин могучую рыбу – Кита и водрузила на ее спину землю. В эпических сказаниях якутов также упоминаются мифические «железные рыбы подземных морей»,

несущие на себе мироздание.

В традиционном декоративном искусстве бурят встречается мотив парных рыбок и узоры в виде чешуек. Кроме того, у западных (балаганских) бурят существуют религиозные обряды, связанные с рыбой: «рыба являлась одним из главных видов пищи и предметом поклонения» – тотемом некоторых родов

39

бурят Иркутской области. В древности рыбью чешую имитировали боевые доспехи воинов-кочевников – панцири, шлемы. Подобным образом украшали обрядовое шаманское облачение «хуяг», которое надевали во время камлания черные шаманы [79]. Геометризованный мотив рыб, вернее, ее частей – «щучьи зубы», встречается у хантов (рис. 70).

Кроме рыбы в роли опоры, несущей на себе громаду вселенной, часто выступают и другие существа, также тесно связанные в представлении народов Сибири с водой, – лягушка, змея, ящерица. Они выражали идею воды небесной

(дождя). Хтонические создания считались покровителями не только урожая, по и плодовитости вообще. К ним обращались с мольбами о размножении стад и даже о ниспослании сына или дочери. Им приписывалась особая жизненная сила: считалось, что змеи, лягушки и ящерицы отличаются чрезвычайным долголетием и едва ли не владеют секретом бессмертия.

Обитатель нижнего мира – змея «чылпан», мыслилась шаманом как «обруч земли» и прикрывала собой найденную шаманом душу больного. Телеуты при определенных ритуалах делали фигурки змеи из теста, пряча их под скамейкой на том месте, где совершалось камлание. Общим мотивом на бубнах шорцев и телеутов служит изображение ящерицы «келескин», имеющей отношение к духу огня. Болезнь рук или пальцев приписывается действию лягушки, ящерки или змеи. В этих случаях заболевший делает их фигурки из теста и, при чтении шаманом заклинания «алкаш сос», бросает эти изображения в огонь для исцеления больного. При почтительном отношении эти пресмыкающие отпугивали злых духов, напускающих хворь на овец. Кроме того, змея помогала лечить скот от многих болезней, а людей – от глазной [33].

Фигурки пресмыкающихся обычно изображались на шаманских бубнах в сфере Нижнего мира. На шаманских шапках хантов иногда вышивались из бисера фигуры ящериц, помещенные в треугольники. Кроме того, железные и медные фигурки рыб, ящериц служили подвесками на костюм шамана (рис. 71).

На медных и серебряных предметах конского снаряжения – пуговицах,

бляшках и накладках – встречаются иногда рельефные изображения животных

40