УП История народного искуства Сибири

головок; 4) присутствие сплошного орнамента, изображающего одежду; 5)

просверленные отверстия в нижних частях ног [100].

Другим видом каменной скульптуры являются каменные изваяния.

Усилиями отечественных и зарубежных ученых разновременные и разнотипные виды каменных изваяний были подразделены на несколько культурно-хронологических групп. Это изваяния Окуневской культуры

(«оленные камни») и древнетюркские изваяния степей. Одну из крупнейших групп составляют древнетюркские антропоморфные изваяния, в большом количестве распространенные на обширных горно-степных пространствах Центральной и Средней Азии. Они в основном изображают мужчин монголоидного облика с широкоскулым лицом, раскосыми миндалевидными глазами, очень часто с усами и бородой (рис. 88). На отдельных изваяниях изображены в ушах серьги, на шее гладкие гривы или ожерелья; показана также одежда: разнотипные головные уборы, халаты и кафтаны с отворотами на груди, узкими или широкими рукавами и манжетами. На узком поясе,

набранном из различных по форме бляшек, подвешаны кинжал и сабля в ножнах, а также сумочка, точило и другие предметы. Почти на всех изваяниях изображен сосуд, обычно в правой руке (левая рука, как правило, лежит на поясе или оружии) [45, 61].

Каменные стелы – «оленные камни», распространенные с эпохи позднего бронзового века и воплощающие представления о неизменном возобновлении жизни (рис. 89). А на рубеже бронзового и железного веков эти предметы были связаны с культом предков [112]. В 1889 г. о камне с летящими оленями,

расположенном на территории Тамчинского дацана в Бурятии, упоминает Г.Н. Потанин: «Этот камень был наполовину в земле и высотой 2 сажени. Верх представлял человеческое лицо, по бокам 2 овальных, также выпукло высеченных украшения… Высечен из целого гранита» [49].

Каменные стелы обнаружены среди горных долин и степей Алтая, Тывы,

Забайкалья, Монголии. Нередко на них различимы рисунки животных, оружия и украшений, личины, солярные знаки. Фигуры животных – как правило,

51

оленей – выполнены в одной стилистической манере. Они похожи друг на друга и различаются лишь размерами. Туловища зверей резко очерчены, ноги подогнуты или обозначены треугольными выступами, клювообразные морды вытянуты вперед, а длинные ветвистые рога заброшены за спину и почти достигают крупа. Изображения оленей и дали этим стелам название оленных камней.

Фигуры оленей выполнены в стилистических традициях эпохи раннего железного века, а оружие и украшения относятся к образцам эпохи поздней бронзы – карасукской культуры. Ещѐ некоторое время назад эти монументы интерпретировались по-разному, но в настоящее время общепризнанно, что оленные камни – изображения воинов. Однако воспроизведение человеческого лица на них – исключение. Вместо него оставлено пустое место, на котором нередко нанесены косые линии, как бы зачеркивающие и без того отсутствующее лицо. По этому поводу санкт-петербургским археологом и этнографом Д. Г. Савиновым высказана гипотеза о том, что косые линии – знак смерти, и вооруженные фигуры изображают богатырей, ушедших в иной мир и утративших плотский облик. Именно поэтому прорисовка элементов экипировки оказывается более значимой для создания образа воителя [77].

Культовая этнографическая скульптура представлена деревянными антропоморфными, зооморфными и мифологическими изображениями,

символизирующими почитаемых духов, каждый из которых имел свое территориальное название даже у одного народа (рис. 75, 121). Так, у шорцев изображения духов с одинаковыми функциями носило названия «тайгам»,

«шалыг». Похожее изображение у телеутов носило название «кyрмyш».

«Тайгам» почитался охотниками бассейна Мрассу и верховьев Томи, а также в юго-западной части Хакасии, населенной шорцами. У шорцев их было два вида: так называемые двухголовые и одноголовые. «Тайгамы» одноголовые изображались в виде человеческой фигурки, с круглыми глазами из медных бляшек, длинным носом. Волосы, брови и усы приклеивались из кусочков меха.

У некоторых фигур отмечались ступни и признаки пола, пропорции тела были

52

нарушены. Шорцы среднего течения р. Кондомы такую фигурку называли

«шалыг», о дерзости и похождениях которого у них имелась легенда. Согласно легенде Ульгень ранил «шалыга» своей стрелой за похищение его дочери и дерзость, попав ему в язык и ногу, поэтому одна его нога короче другой, а сам дух – немой.

Похожие фигурки, изображавшие домашних и промысловых покровителей имеются в коллекциях по кетам, ненцам, энцам, долганам и другим народам Сибири (рис. 121). Имеются различия в манере их исполнения, названиях,

например, идолы кумандинцев назывались «ÿргенези», челканцев – «сарай-

хан», телеутов «кÿрмÿш», алтайцев – «кöрмöжек» и т.д. Антропоморфная подобная фигурка являлась рукоятью шаманского бубна алтайцев.

Двухголовые «тайгамы» шорцев имели форму двух овалов, соединенных тонкой перемычкой. Верхний овал изображал лицо с намеченными чертами: длинный двухгранный расширяющийся книзу нос, глаза узкие из проволоки или круглые из медных заклепок, рот в виде углубления. На нижнем овале некоторых фигур обозначен знак пола или ступни ног. Из кусочков меха у отдельных идолов могли быть прикреплены прикреплены усы, брови и борода. Двуголовые фигурки кумандинцев и тубаларов носили название «каным», Примечательно, что у тубаларов, челканцев похожие фигурки представляли рукоять бубна, осмысляясь как его хозяин.

Кроме антропоморфных, из дерева вырезались зооморфные изображения

(птицы, олени), иногда очень крупных размеров, которые устанавливались в культовых местах и служили атрибутами или помощниками шамана (рис. 73).

Деревянная культовая скульптура народов Забайкалья претерпела влияние ламаизма. Например, такие образцы деревянной скульптуры бурят, как антропоморфный образ Белого старца «Сагаан убгэн», распространенный в культах и фольклоре бурят и тувинцев.

3. Предметы торевтики – это образцы декоративного искусства из металла. Изделия сибирских торевтов, хранящиеся в археологических коллекциях российских музеев, поражают высоким мастерством художественной обработки металла и безграничной творческой фантазией их

53

создателей, обитавших на бескрайних просторах Сибири в древности и средневековье. Это торевтика раннего железного века, такая как ажурная железная пряжка, изготовленная в технике плоского литья, с головами птиц из Минусинского областного краеведческого музея (рис. 90).

Искусство художественной обработки металла в Южной Сибири переживает расцвет в средневековое время. Многочисленные образцы торевтики поражают высоким уровнем мастерства и богатством репертуара мотивов декорирования. Они являются также содержательным источником,

свидетельствующим об образе жизни южносибирских кочевников, их мировосприятии и контактах с другими народами [67].

Искусство рельефной обработки художественных изделий из металла отражено в звериных образах на обкладках колчанов и ножен, рукоятках мечей,

деталей уздечного набора, бляшек, использовавшихся для украшения конской сбруи, панцирей, а также в женских украшениях, пряжках, браслетах, гривнах и т. д. Характерны для данного периода и одиночные зооморфные изображения оленя, лося, козла, хищных птиц, фантастических животных и т. д., а также сцены борьбы зверей: хищника, терзающего травоядное животное (рис. 128).

Для декорирования предметов торевтики использовались антропоморфные,

зооморфные изображения, растительные и геометрические мотивы.

Художественные мотивы, связанные с образом человека, появляются на южносибирских металлических изделиях в конце I-го тыс. н.э. Среди них – изображение человеческого лица, мифологические образы, всадник на коне

(рис. 91). Поясные и сбруйные наборы украшают многочисленные композиции с изображением растительных побегов, листьев, пальметок (рис. 93).

Репертуар мотивов декорирования на отдельных предметах из музейных коллекций, например, зажимов из Минусинского краеведческого музея,

существенно отличается от декора других образцов торевтики древних южносибирских мастеров. В декоре зажимов – оригинальные геометрические,

растительные, антропоморфные и зооморфные изображения. Из зооморфных мотивов известные мифические изображения животных, птицы. Например, на

54

одном из зажимов Минусинского краеведческого музея изображены птицы со скрещенными шеями – популярный мотив в искусстве разных народов (рис.

92). На юге Сибири в конце I-го тысячелетия «птицы со скрещенными шеями» известны на зажимах и накладных бляшках. В торевтике Южной Сибири представлены образы и других животных: быков, волков, рыб, часто – мифологизированные образы животных, например, сенмувра на бляшке из Минусинской котловины: Животное изображено крылатым, с собачьей мордой

изагнутым над спиной хвостом.

Впроизводстве художественного металла у кочевников Саяно-Алтая прослеживается значительное влияние Ирана, когда там производство предметов торевтики переживало настоящий расцвет. Высочайший уровень иранской торевтики способствовал распространению технологий изготовления художественных предметов из металла, форм и орнаментации изделий на обширных пространствах Евразии. Декоративные мотивы и изобразительные сюжеты, характерные для иранского и согдийского искусства, получили широкое распространение в тюркском кочевом мире [109].

Торевтика этнографических коллекций – поясные декорированные бляхи,

медные и серебряные нашивки на деталях костюма выполнена в традиционной для автохтонного населения манере и рассматривается в научной этнографической литературе в составе украшений (см. художественная обработка металлов).

4.Пиктографическое письмо – отображение содержания сообщения

ввиде рисунка или последовательности рисунков. Данная область декоративного искусства является малоизученной исследователями.

Своеобразным прототипом подобных записей, возможно, являются обнаруженные в таштыкском склепе деревянные плакетки, на которых выполнена серия рисунков (рис. 94). С данными памятниками связан новый пласт в изобразительном искусстве народов Южной Сибири. В многофигурных композициях тепсейских плакеток, найденных М. П. Грязновым в склепе могильника Тепсей III древние мастера запечатлели таштыкские мифы и

55

эпические предания. Юным героем выступает всадник на волшебном коне. Он вступает в единоборство с многочисленными врагами и побеждает их,

благодаря покровительству медведицы. Наряду с батальными сценами имеются изображения бегущих животных. Налицо тесное переплетение мифов древних охотников с героическим эпосом скотоводческого населения [112].

Истоки художественного стиля тепсейских пластин лежат в хуннском искусстве. Среди представленных на тепсейских пластинах многочисленных сюжетов (охоты, военных столкновений, угона лошадей, верениц бегущих животных и т. д.) следует отметить следующие: изображения бычьих запряжек,

свидетельствующие о развитии плужного земледелия, взнузданных и осѐдланных лошадей (на некоторых из них показано тавро – знак собственности), различных типов щитов, колчанов, и стрел, сцену военного столкновения таштыкцев (их можно узнать по характерным прическам с костяными булавками, они одеты в мягкие кафтаны и вооружены сложными луками) с чужеземцами, приплывшими на лодке, очевидно, с верховьев какой-

то реки (в подпоясанной, видимо, глухой одежде и плоских головных уборах,

вооружѐнных короткими простыми луками). На тепсейских пластинах изображены люди разной этнической принадлежности, носители разной культурной традиции, что полностью соответствует сложному характеру образования таштыкской культуры (рис. 94) [112].

В первой четверти ХХ в. исследователями были обнаружены так называемые «звериные знаки на деревьях» или пиктографическое письмо хантов и манси, которые угорскими народами выполнялись на стволе дерева.

При этом снималась часть коры и наносились изображения, иногда в резные линии втирался уголь от костра.

После удачной охоты на медведя в середине затеса вырезали большой крест, символизирующий взрослого медведя, под ним маленькие крестики -

медвежата, а вверху поперечные зарубки – охотники [48]. На Казыме у хантов найдены в 1930-е гг. пиктограммы, которыми они пользовались в этот период.

В круг сюжетов входят: охота на зверей и птиц, рыболовство,

56

жертвоприношения (рис. 95). Наряду с животными, охотниками и рыболовами встречаются элементы пейзажа. Изображения, запечатлевшие сценки и охотничьи эпизоды, имевшие место в действительности, носят картинный характер. Фигурки животных и людей отчасти контурные, отчасти – силуэтные.

Похожие рисунки бытовали у коряков [30, с. 18–23, 519].

Пиктографические рисунки были обнаружены и у эвенков. Они представляли собой записи событий или распоряжения, оставленные откочевавшими эвенками своим родственникам или сородичам, которые должны были прибыть на это место позже. Выполнялись пиктограммы углем на бересте, которую втыкали в расщелину надломленной ветки или на стесанной части ствола (рис. 96). В XIX в. для записи долгов эвенки и якуты пользовались деревянными бирками – узкими продолговатыми дощечками, на которых вырезались фигуры, обозначавшие предметы и сумму долга. Если фигура соболя, то это означало, что купец должен эвенку одного соболя. После записи долга, дощечка раскалывалась на две половинки: одну брал должник,

другая оставалась у кредитора. При уплате долга дощечки складывались и сличались.

Кпиктографическому письму эвенки, вероятно, прибегали довольно часто.

Вих языке имеется несколько слов для обозначения знаков и рисунков: илкэн –

метка, засека, зарубка (на дереве); самэлкй – веха, метка, дорожный знак;

дукувун – записка, письмо, образный рисунок, кривые линии; игравун –

рисунок, штрих, чертеж, прямые линии; битига – письмо, письмена [30, с. 123].

Пиктографическое письмо у народов Сибири – своеобразная охотничья хроника. Возможно, были подобные пиктографические изображения и у других народов Сибири, но им не посчастливилось быть зафиксированными исследователями. По материалам музейных коллекций С.В.Ивановым исследовалась пиктография нивхов на ритуальных ковшах для медвежьего праздника, хранящихся в коллекции МАЭ. Пиктографическая запись наносилась, главным образом, на плоскую лопатку ковша и представляла собой охоту на медведя, изображение условий этой охоты, выслеживание зверя (рис.

57

97) [30, с. 393–397]. Своеобразная летопись хозяйственной деятельности существовала у чукчей в рисунках на тюленьей шкуре.

У юкагиров в зависимости от назначения пиктографическое письмо приняло две совершенно различные формы выражения. Один вид письма употреблялся во время перекочевок, и в этих случаях нанесением изображений занимались преимущественно мужчины, второй вид письма, представлявший собой любовную переписку, разработан был женщинами и применялся только ими. Письма наносились на внутренней стороне бересты костяным шилом и носили название «шангар-шориле», т.е. письмо на коже дерева. Первый вид письма практически не отличался от рассмотренных выше пиктографических рисунков хантов и манси [30, с. 519–520].

Изображения же на «берестяных письмах» девушек юкагиров не имеют ближайших аналогий в искусстве народов Сибири. Они стоят особняком не только по трактовке образа человека, но и потому, что графически изображают мысли и чувства, узы дружбы и любви, симпатию – все то, что обычно не находит себе места среди рисунков. Эта своеобразная система знаков,

разработанная женщинами, находит свое объяснение в старых нормах общественного поведения юкагиров. Согласно этим нормам, девушка не имела права выражать свою любовь к мужчине словами. Это право принадлежало только мужчине. Но своеобразная переписка девушек с молодыми людьми не возбранялась, и это давало широкую возможность высказать любимому человеку свои чувства.

Для обозначения отношений между людьми служили короткие линии,

направляющиеся от одной фигуры человека к другой, соединявшие или,

наоборот, разъединявшие фигуры. Линии в письме носили условный характер

(рис. 98). В число изображений, кроме линий, входили человек и жилище.

Фигура человека всегда изображалась юкагирами в фас и носила строго канонизированный характер не только в рисунке, но и в изготовлении из различных материалов (рис. 99). Она напоминала собою опрокинутый закрытый зонт. Основу ее составляли две слегка расходящиеся книзу прямые

58

линии, расположенные на близком расстоянии друг от друга. Вверху на месте головы они сливались в одну линию. От шеи начинались руки, в виде таких же прямых парных линий, оканчивавшихся тремя точкообразными вдавлениями,

обозначавшими пальцы. Пространство между руками и туловищем покрывалось косой штриховкой. Линии ног оканчивались такими же вдавлениями, как и линии рук. Отличительным признаком женской фигуры было более широкое, чем у мужчины, туловище. Дети изображались менее высокими. Жилище имело вид П-образной фигуры. Например, из письма на рис. 100 можно узнать, что, находящиеся в разных, домах мужчина и женщина имеют определенное отношение друг к другу. Перекрещенная двумя широкими диагоналями голова женщины говорит о том, что она тоскует по любимому,

который, покидая свой дом (об отъезде свидетельствуют укороченные стены его дома), оставляет девушку в одиночестве. Комбинация знаков пиктографического письма позволяла составлять и более сложные письма,

свидетельствующие порой о непростых отношениях [30, с. 524–528].

5. Татуировки, родовые и семейные знаки.

Татуировка (от фр. tatouer) – нанесение на тело рисунков путем введения под кожу красящих веществ. Древние татуировки, как образцы высокого декоративного искусства, хранящиеся в коллекциях и архивах музеев России,

связаны с материалами Пазырыкских курганов. Сюжеты татуировок практически только зооморфные, представленные копытными и мифическими кошачьими, преимущественно в динамичных позах: бег, подкрадывание,

оглядка назад, S-видная поза (рис. 101). В Ак-Алахе есть и прямые сцены терзания. Выполнялись татуировки накалыванием, при втирании сажи от котла

[67]. Имелись они как у разных категорий знати, так и простолюдинов,

выполненные на предплечьях, груди и на голенях (Пазырык), на всей руке (Ак-

Алаха) или только на предплечье (Верх-Кальджин) (рис. 102).

Наличие татуировки в этнографический период известно не у всех народов Сибири. У хантов и манси татуировались оба пола. Причины татуировки были различны, а сюжеты рисунков и их значение у мужчин и женщин не всегда

59

совпадали. Мужчины чаще всего наносили на тело знак принадлежности к роду, позднее, в связи с разложением рода, – семейный знак, заменявший подпись. Этот знак он мог оставлять на деревьях в виде тамги (в случае его пропажи в тайге его по этим знакам могли разыскать). Женщины чаще покрывали себя фигурами орнаментального характера. Было принято наносить на кисть руки изображение птицы, с которым были связаны представления религиозного характера. При заболеваниях, особенно при ревматизме, боли и ломоте в суставах, а также в случае перелома руки и ноги мужчины и женщины делали себе дополнительные знаки, обычно в виде полос (надрезов), рубцов или того же знака рода или семьи. Больные уверяли при этом, что после легкого кровопускания, вызванного татуировкой, они чувствовали себя лучше.

Татуировка наносилась острой щучьей челюстью, замененной впоследствии обычной швейной иглой. Места уколов натирались сажей или порохом. В отдельных случаях узоры сначала рисовали сажей, а затем по натертым ею местам делали уколы иглой до крови. Существовали и другие приемы: горячею иглою наводили рисунок, насыпали на него сальный нагар от котла и прикладывали к татуированному месту куски льда.

Среди узоров геометрического характера исследователями отмечены: «нарта», «завязки нарты», «еловый сук», «шкура оленя», «острога», «конец стрелы», «мышиная нога» и др. Из сюжетных изображений преобладала птица

(мансин – глухарь, чопыр – тетерев, вурчик – синица). Фигура птицы помещалась на наружной стороне руки и головой была ориентирована в сторону пальцев. Птица канонизировна, трактовка фигуры строго линейная,

упрощенная, с моментами стилизации (рис. 103). По представлением угров о душе человека, вторая из них урт представлялась в образе птицы. Во время сна она покидала человека и могла проникать даже в загробный мир. Татуирование птицы на теле – это был способ предохранения себя от нежелательных последствий ухода души из тела. Чаще эта операция производилась в пожилом возрасте или во время болезни, когда опасность смерти возрастала. Татуировка

60